magnum opus

[1] Будильник звенит ровно в семь. Его громкая и раздражающая трель разрезает приятную тишину комнаты, заставляя мужчину под одеялом нехотя заворочаться и наобум махнуть рукой, скидывая аппарат на пол. Прошлая ночь была бурной, именно поэтому сегодня так трещит голова. Хосок точно не помнит, что пил, что принимал, но прекрасно понимает, что, наверняка, что-то тяжёлое, от чего мозги плавятся, а черепная коробка трескается. Он переворачивается на спину и раздирает глаза. Веки тяжёлые, а от слишком яркого света из окна начинает резать зрачки. Последний день безделья подошёл к концу, и сегодня ему вновь предстоит выйти на работу. Он уже привык к своей крошечной комнате с идиотскими зелёными обоями, к связям на одну ночь, к обыкновенному, но столь потрясающему прожиганию жизни, когда не думаешь ни о чем, питаешься раменом и чипсами и просто дышишь, больше ни на что не тратя сил. — Вставай, сколько можно валяться, — сначала в дверном проёме показывается высокая фигура старшего брата, Канджуна, а потом тот и вовсе входит в комнату и недовольно водит глазами по разбросанным по полу вещам. — Омега, которого ты притащил вчера, уже ушёл. — Ты хоть кофе его угостил? —Ты хоть имя его знаешь? — Знал, — серьезно отвечает Хосок и садится, потягиваясь и зевая. — Но забыл. Как ты успел заметить, его мое имя тоже не особо интересует, — он медленно вылезает из-под одеяла и поднимается, принимаясь разминать затёкшие плечи. — Ты не опаздываешь? — спрашивает он, наблюдая за тем, как Канджун собирает с пола вещи. — Опаздываю. Но если я этого не сделаю, никто не сделает. Быстрее иди в душ, я подброшу тебя. — Мне сегодня везёт, — радостно играет бровями альфа, хватает с двери полотенце и торопится в ванную. Спустя почти десят минут, он быстро одевается в чёрную футболку, джинсы, накидывает косуху, наспех расчесывается и на ходу выпивает чашку кофе, заранее приготовленный Канджуном. В раковине полно посуды, и Хосок уверяет брата, что все вымоет, когда вернётся, потому что у них у обоих нет времени, чтобы сейчас этим заниматься. Усевшись на пассажирское сиденье, Хосок пристёгивается и наблюдает за тем, как брат заводит машину, а потом та трогается с места. — Я немного беспокоюсь о том, что происходит у тебя на работе, господин следователь, — протягивает последнее слова альфа и отворачивается к окну. — Особенно после того, что случилось с парнем из твоего отдела. Я не хочу, чтобы ты там оставался. Канджун усмехается и качает головой. — Хорошо, я обязательно к тебе прислушаюсь. — Я серьезно! — По-твоему, работать следователем более опасно, чем на этого психопата? — мужчина переводит серьёзный взгляд на брата, когда машина останавливается на светофоре. — Я все понимаю, Хосок, тебе нравится Чонгук и его неприступность, именно поэтому ты крутишься рядом, работаешь на него, выполняешь любую его, самую идиотскую, прихоть и просто смотришь ему в рот, но ты, действительно, думаешь, что семья Чон такая простая? — альфа поправляет зеркало, после чего машина вновь трогается. — Чонгук не психопат, — из всего вышесказанного он обращает внимание только на эти слова, и ловит недовольный взгляд Канджуна, который не хочет вновь отпускать Хосока на работу к этому человеку. — Если слово «психопат» звучит слишком грубо, то пусть будет так: я не хочу, чтобы ты работал на этого неспособного к эмпатии омегу. Так тебя устроит? — Чонгук особенный, но это не значит, что он опасен. Он просто другой. Необязательно же быть монстром, если ты отличаешься. Ты, как следователь, должен это знать. — Я знаю, я ничего не могу сказать поперёк твоим словам, потому что, возможно, ты и прав. Я не могу утверждать обратное, пока у меня нет доказательств. Но ты знаешь, сколько процентов психопатов становятся убийцами? — Канджун замечает, что этот разговор Хосоку не нравится, но продолжает, в надежде вразумить его. — Шестьдесят пять. Шестьдесят пять, Хосок! Это больше половины. А если ко всему этому прибавить его ненормальную семейку, то выйдет самое то. — Ты очень любезен с Чонгуком, когда видишься с ним. А за глаза... — Я просто не хочу, чтобы однажды он перерезал мне горло, — чёрная бмв заворачивает на узкую дорогу, ведущую к особняку Чон, и даже это раздражает старшего альфу. — У них даже дом стоит у черта на овраге. — Не выдумывай. У них уютный загородный дом, — все пытается Хосок, но в глубине души понимает, что брата в этом переубедить не сможет. Канджун всегда был и будет против того, что он работает на Чонгука. Не нравится ему ни сам омега, ни его семья, которая, как ему кажется, играет грязно. И он постоянно всячески пытается оградить младшего от этого дерьма, да не выходит. Тот будто клещами прирос к Чонгуку, не оттащить. Сам клянётся, что никакой любви нет, что это лишь по-дружески, что это только работа и привязанность, но Канджун уверен, что за другом-омегой так носиться ни один альфа не станет. В этом явно есть что-то большее, что-то, что заставляет Хосока снова и снова вставать на сторону этого очаровательного беса. Остановившись у ворот особняка, Канджун некоторое время смотрит на спокойный профиль брата, который тоже молчит, а потом хлопает его по плечу, укоризненно качая головой. — Я закажу много мяса и выпивки в тот день, когда ты перестанешь быть связан с этой семейкой. — Я позвоню, когда освобожусь, — мужчина широко улыбается и покидает салон автомобиля. Он был в особняке последний раз лет пять назад, когда Чонгук приезжал на недельный отпуск. С тех пор ничего не изменилось. Сад тот же, дом — тоже, даже аура осталась прежней, от неё мурашки по коже, и даже Хосоку, который вообще спокойно ко всему относится, не по себе в этом месте. Должно быть, оттого, что знает, какими прогнившими внутри являются хозяева этого красивого снаружи особняка. Он проходит через сад, чувствует запах свежескошенной травы, и это немного расслабляет. Он входит в дом через боковой вход, ведущий через коридор в кухню. Ремонт все тот же, в прошлый раз они вошли с Чонгуком также, и этот проход с тех пор совсем не изменился. Ничего не изменилось, даже Давон, которого он встречает первым, стоит ему оказаться в кухне. — Чонгук предупредил, что ты приедешь, — мужчина улыбается и обнимает альфу. В прошлый раз, когда они только познакомились, успели за неделю сдружиться, и Хосок время от времени пересылал старику деньги от своего имени, чтобы показать уважение. — Ты так повзрослел, так возмужал. Чонгук все таким же остался, стал даже моложе выглядеть, а ты уже настоящий мужчина! Соскучился по нему? — Не успел, — улыбается Хосок, продолжая обнимать за плечи Давона. — Я бы предпочёл ещё немного отдохнуть, но я слышал, что тут произошло чп? — Все будто с ума посходили с приездом Чонгука, — мужчина оставляет альфу и подходит к плите, на которой начинает подгорать обед. — Виктор, как в воду опущенный, постоянно ругается с Богомом, Намджун переживает за свою презентацию и место директора. Господин Чон тоже стал молчаливым, постоянно в своих мыслях. Раньше хоть за одним столом собирались, разговоривали, а как Чонгук приехал, так и это редкостью стало. — А вы на чьей стороне? — альфа хватает со стола кусочек яблока и начинает активно жевать. — А у меня нет стороны. Я всего лишь хочу, чтобы Чонгука никто не обижал, и все жили дружно. — Ну, первое я смогу обеспечить, я же его телохранитель как-никак. А вот насчёт второго будет сложнее, — он подходит ближе и заглядывает мужчине за плечо. — Что это у вас тут так аппетитно журчит на масле? — Это к обеду. А на завтрак у нас яичный ролл, будешь? Я принесу тебе приборы, иди в столовую. Чонгук сейчас там. — Буду очень признателен, — альфа лучезарно улыбается и идет к выходу из кухни, почти сразу попадая в столовую. За столом из знакомых он сразу замечает Намджуна, Богома и Чонгука, который чересчур активно уплетает свою порцию. Помимо них по правую руку от Намджуна сидит незнакомый блондин с очаровательными пухлыми губами, а по левую — ещё совсем юный альфа, Чимин и Тэхен, соотвественно. — О, ты приехал? — заметив альфу, но продолжая жевать, говорит Чонгук и садится в пол-оборота, рассматривая его одежду. — Я думал, ты наденешь что-то более стильное. Мы не виделись почти два месяца. Чимин поднимает внимательный взгляд на незваного гостя, а потом переводит его на Намджуна, который ничего не говорит и лишь напряжённо сжимает в руке палочки. — Да, я решил особо не наряжаться, — мужчина собственнически проводит ладонью по плечам Чонгука, и это не ускользает от глаз Пака, который продолжает наблюдать за развернувшейся сценой. — Всем здрасьте. Привет, Богом, — он садится за стол и машет широкой ладонью, сидящему напротив парню. — Давно не виделись. В прошлый раз, когда мы встречались, ты только окончил старшую школу. Чем занимаешься сейчас? — Ничем, — неожиданно спокойно и четко отвечает омега, что это немного вводит Хосока в ступор, а потом он начинает смеяться и махать пальцем перед своим лицом. — Отличная шутка. А ты забавный. — Он не шутит, — серьезно отвечает Чонгук и делает большой глоток из стакана. — Это правда, что он бездельничает и сидит на шее у родителей. Ещё больше растерявшись, Хосок, все же, пытается улыбаться и выглядеть уверенно. Он пожимает плечами и выдаёт: — Ну что ж, почему нет, если у тебя богатые родители и есть такая возможность, правда? — его взгляд неожиданно падает на Чимина, который, как оказывается, в упор смотрит на него. — Простите, мы не знакомы, да? Меня зовут Хосок, — он приподнимается и протягивает руку, которую омега едва ощутимо жмёт. — Я телохранитель Чонгука. Я тут слышал, что кто-то вдруг решил, что имеет право трогать того, кто слабее? — Для чего ты устраиваешь этот цирк? — злится Намджун, обращаясь к Чонгуку, который спокойно доедает свой завтрак. — Зачем притащил его? Папа ни за что не разрешит ему жить здесь! — А Виктора и не спросят. Тем более, Хосок не будет тут жить. Он будет со мной до ночи, а потом будет уезжать к себе. А если вдруг ты решишь избить меня ночью, утром он переломает тебе все кости. Альфа резко поднимается из-за стола, бросает на стол салфетку и уходит, обозвав Чонгука «блядью», на что тот лишь усмехается и пожимает плечами. — И вовсе ничего подобного, — его взгляд падает на Чимина, который тоже смотрит на него в этот момент, а потом на рану и едва заметный синяк на скуле, оставленный от его удара, и также неожиданно резко поднимается, уходя следом за супругом. [2] Последние три дня прошли для Чимина ужасно. Он горстями глотал таблетки и врал Намджуну, что течка закончилась. В то время, пока альфа был на работе, он просто лежал и смотрел в потолок, не имея сил даже поесть, а когда тот приходил, силился, делая вид, что все у него хорошо. Однако спать с мужем он не мог, и всякий раз, когда Намджун пытался его обнять, отворачивался, давая исчерпывающий ответ на любые вопросы. Сегодня он впервые за прошедшие дни физически чувствует себя не так плохо, его не скручивает пополам и больше нет нужды глотать химию. Зато моральное состояние, его психика по-прежнему убита. Он все не может выкинуть из головы тот вечер, перед глазами стоит лицо Чонгука, его ухмылка, слова, его запах. Чимин ненавидит его. Ненавидит, потому что не может с ним справиться, не может его смять и выбросить, как что-то ненужное, что-то доставляющее максимальный дискомфорт. Ему стыдно вспоминать, как он позорно чуть не отдался ему во власть, как его обнаженная сущность радостно прыгала и буквально вешалась на шею этому гаду, этому подонку, который использовал его слабость и надавил на больную мозоль, заставляя гной вперемешку с кровью выплеснуться из сердца и попасть в кровь, все внутри отравляя. Встретившись сегодня за завтраком с ним, увидев его бесстыжие глаза, в которых и намёка на сожаление не было, ненависть и злость на этого человека вспыхнули с новой силой. Это так очевидно, что ничего путного не выйдет, если они будут жить под одной крышей, не будет Чимину покоя, не будет радости, не будет ничего, Чонгук все уничтожит, все сожжет. Чимин забегает в комнату за Намджуном, который хватает с вешалки пиджак и накидывает его на плечи, проходя мимо супруга. — Стой! — Мне нужно на работу, я поеду. — Давай переедем, прошу. Давай будем жить в городе, в спокойствии! Из-за Чонгука ты постоянно на нервах, — он перегораживает альфе путь и смотрит ему в глаза, тяжело дыша. — И я тоже не могу так больше. За те два месяца, что мы женаты, не было ни одного дня, чтобы мы провели его спокойно. Ты все время дергаешься, психуешь. Я устал от этого. Если ты не можешь с ним справиться, давай просто уедем. — Я не могу? — злится мужчина, прищуриваясь. — Я? Я просто ещё не начал с ним справляться, Чимин. Ты посмотришь, что будет дальше. Увидишь. — Я не хочу ничего видеть! — повышает голос омега настолько, что это переходит почти в крик. Это настоящая зарождающаяся истерика. — Я хочу спокойной жизни. У вас своя междоусобица, но почему от этого должен страдать я? Почему я не могу вздохнуть спокойно? Почему я не могу даже позавтракать спокойно в этом доме?! — Чимин... — Намджун, поражённый такой резкой реакции пытается подойти к супругу, обхватить его за плечи, но тот не даётся, отступает на несколько шагов. Его маленькое лицо краснеет, на лбу вздувается вена, а глаза лихорадочно блестят. Это взгляд по-настоящему уставшего, вымотанного человека, в котором не осталось ни капли спокойствия. — Реши этот вопрос, пока я не сошёл с ума, реши! Я должен уехать отсюда. — Я не могу так просто оставить этот дом, Чимин. Особенно сейчас. — А что сейчас? Что? Чонгук? Меня уже тошнит от этого имени, тошнит! — Чимин тяжело дышит, пытаясь сдержать рвущиеся рыдания, потому что он, в самом деле, больше так не может. Его сердце не железное, а чувства не игрушечные, он не справляется, особенно после того, как вновь спустя несколько дней увидел Чонгука. — Я должен сохранить своё место, Чимин. Я должен. Если я уеду, значит оставлю этого... Его рядом с отцом. Проиграю, Чимин. Я не хочу проигрывать ему, не хочу. Я все сделаю, как надо, а потом мы уедем, обещаю, — мужчина снова предпринимает попытку подойти, но Чимин вновь от неё уходит и торопится скрыться в ванной. Он не хочет разговаривать и не хочет входить ни в чьё положение. Его волнует лишь он сам, и то, что этот Чон Чонгук не даёт ему свободно дышать. Этот человек хочет его растоптать, хочет унизить, уничтожить, но Чимин понятия не имеет, чем это заслужил, почему в качестве жертвы он выбрал именно его? Из-за Намджуна? Сводный брат всему виной? Но ведь это не повод так далеко заходить. Чимин упирается по обе стороны раковины и тяжело дышит, пытаясь привести себя в порядок. Это слишком сложно. Никто не говорил, что будет просто, но учитывая наличие Чонгука, это просто невыносимо. Иногда кажется, что со временем станет лучше, но это вовсе не так. Со временем становится только хуже, и Чимин уже не знает, куда идти, что делать, у кого просить помощи, учитывая, что никто, абсолютно никто не может на этого человека повлиять. Чимин уверен, что будь у него немного больше уверенности и силы, он бы Чонгука победил, заставил бы его подавиться собственным грязным языком, заставил бы его сгореть в пламени ада, как он горел все эти дни и продолжает гореть. Но Чимин понимает, что слаб. Ему легче сбежать, чем выступить против, легче скрыться, исчезнуть, забыть, будто и не было. А в том, что он хочет забыть, сомнений нет. «Какая разница с кем тебе спать за деньги», — вновь всплывает в мозгу омеги, и он буквально за волосы хватается оттого, насколько этот человек ужасный, настолько проницательный. Как хорошо он чувствует истинную натуру людей, а потом использует их слабости, давит на больные места, медленно убивает. Чимин таких ещё никогда не встречал. Ему никогда не попадались на пути столь ненормальные, эксцентричные, дикие и будоражащие. И Пак ненавидит себя за последний пункт, потому что его внутренняя омега, его эрогенные зоны, все его существо, вся энергия из которой состоит Пак Чимин, тянется к этому ублюдку. Чимин смотрит на своё взмокшее, раскрасневшееся лицо и открывает холодную воду. Сначала держит под ней дрожащие руки, а потом начинает умывать лицо. Его кожа немеет спустя несколько таких манипуляций, и это хорошо, потому что он перестаёт чувствовать что-либо, кроме этого покалывающего неприятного ощущения. — Чимин! — слышит он голос младшего брата из комнаты, закрывает кран, вытирает лицо полотенцем и выходит в комнату. Тэхен стоит у двери в фирменной форме, которую купил вместе с Давоном пару дней назад и старым рюкзаком. Чимин настаивал, что нужно его поменять, но альфа упёрся, ссылаясь на то, что уже привык к этому. — Ты ещё можешь пойти с одной тетрадью, а после мы купим тебе дорогую брендовую сумку. — Но с этим мне удобнее. Я привык к этому рюкзаку, в нем много отделов, и он был со мной на всех турнирах. Кстати, тебе надо будет отпросить меня через пару недель, мы с командной уезжаем в Тэгу, ты же не забыл? — Забыл, если честно, — Чимин выдавливает улыбку, подходит ближе к брату и поправляет именной бейдж, который немного скосился. Тэхен аккуратно расчесался, начисто побрился и застегнул белоснежную рубашку на все пуговицы. Так он выглядит совсем взрослым и невероятно красивым. — Все омеги из твоей новой школы падут к твоим ногам, — улыбается старший и тянет брата к выходу. — Идём, я провожу тебя. Водитель отвезёт, а потом приедет за тобой. Во сколько ты заканчиваешь? — Не нужно, я возьму такси. У меня есть ещё одно дело в городе. Если не против, я приеду позже. Вряд ли успею к ужину, поэтому ешь без меня. Чимин продолжает придерживать младшего за руку и думает о том, что сегодня вообще не будет ужинать, учитывая, что, скорее всего, к вечеру в доме будет только он и Чонгук. Возможно, ещё Богом, но он редко ест со всеми. [3] В зале парни замечают Чонгука и Виктора. А ещё Хосока, который в этот самый момент по просьбе первого идёт к выходу. — Говори, — спокойно просит Чонгук, не обращающий внимание на братьев, и отходит к дивану, опираясь на его спинку задницей. — Теперь тебе никто не мешает сказать то, что хотел. Виктор тоже Чимина и Тэхена не видит, он стоит к ним спиной, а потом вдруг трогается с места, складывает руки на груди и подходит к пасынку ближе, становясь напротив. — Пусть этот парень не ошивается здесь. — Хорошо. Это все? — лицо Чонгука невозмутимо. Чимин даже прищуривается, чтобы лучше видеть эмоции, но их нет. Прямой и абсолютно безразличный взгляд. Чимин больше не знает никого, кто так просто разговаривал бы с Виктором. Этот негодяй, очевидно, особенный. — Ты надо мной издеваешься, да? Он ведь никуда не денется?! — Никуда, — подтверждает Чон. — Но если тебе будет проще, я просто соглашусь с тобой. Тебе ведь так важно знать, что как хозяина тебя в этом доме слушаются. — Мне важно знать, что я и есть хозяин. — Но ты не хозяин, — развозит руками омега и выравнивается. Они с Виктором одного роста, и, как Чимин уже множество раз отмечал, одного типажа. Они могли бы легко сойти за родных, если бы так откровенно не ненавидели друга друга. Это читается во всем, Виктор Чонгука боится, а Чонгук Виктора... вот здесь огромный знак вопроса. С этим омегой все под вопросом, он самая большая загадка человечества после египетских пирамид. — Кто, если не законный супруг твоего отца, хозяин в этом доме? — Я, — легко выдыхает Чонгук и улыбается. — Это мой дом. Все здесь — мое. — Нет, Чонгук, — голос Виктора звучит просто, не кажется ни злым, ни агрессивным. Будто он говорит что-то такое, что и так всем известно. — Это не твой дом, у тебя нет дома. У тебя нет ни дома, ни семьи. Здесь тебе никто не рад, никто не хочет тебя видеть, никто тебя не любит. И не только в доме никто не любит. Во всем мире никто тебя не любит, потому что никто не может полюбить кого-то вроде тебя. Ты должен исчезнуть, чтобы не доставлять проблем. Чтобы больше не чувствовать себя таким чужим и одиноким. Чимин чувствует, как что-то неприятно сжимается внутри него. Он продолжает крепко держаться за руку Тэхена и понимает, что почти не дышит. Он внимательно смотрит на Чонгука, чьи эмоции по-прежнему под замком. Эти слова, эти жестокие слова, которые любого могли бы больно ударить, не трогают ни один мускул на лице омеги. Но в его глазах всё-таки что-то проскальзывает, Чимин замечает, как они всего на один миг стекленеют, а потом тут же оживают. Молчание дает Виктору повод победно улыбнуться и развернуться, чтобы уйти. Но Чонгук, заставляет его остановиться, неожиданно бросив вслед с привычной ему ухмылкой: — Прошло уже двадцать лет, а ты до сих пор не придумал ничего нового, чтобы задеть меня. Почитай книг, посмотри фильмы. Вдруг найдёшь там, что-то интересное. Что-нибудь новенькое, — он поправляет на плечах чёрную ветровку и добавляет: — мне плевать и на дом, и на семью, и на любовь. Я здесь по другому поводу, — он идёт к выходу и ровняется с Виктором, — думаю, ты и сам догадываешься, поэтому крепче... — он делает паузу и поднимает глаза к лестнице, давая Чимину и Тэхену понять, что все это время знал, что они здесь. — Крепче держись за своё место, — и уходит, оставляя Виктора, который тут же меняется в лице, одного. Он тяжело выдыхает, очевидно, пытаясь успокоиться, а потом быстро идёт в сторону кухни. Чимин прикладывает к груди руку, его сердце начало колотиться, как сумасшедшее, стоило ему встретиться глазами с Чонгуком. Этот взгляд, эти бешеные глаза, эта терзающая улыбка. Пак больше не видит никаких выходов, этот омега заполняет его до краев, он его вытряхивает, как набитую ложью куклу, и наполняет собой. — Он меня напугал, — признаётся Тэхен и поворачивается к Чимину. — Что с ними не так, почему они просто не могут спокойно жить? — У богатых свои причуды, — на автомате отвечает Чимин и целует Тэхена в лоб. — Иди, не думай ни о чем, иди, водитель уже ждёт тебя. Чувствуй себя уверенно и ничего не бойся. Ты станешь звездой этой школы. Тэхен коротко улыбается, обнимает Чимина и быстро сбегает вниз. [4] Сориентироваться в школе оказывается совсем несложно. Все кабинеты расположены в чётком порядке, и Тэ с лёгкостью находит свой класс. Он останавливается у двери, держась за лямки рюкзака и заглядывает в небольшое окно. Пока урок не начался, студенты разговаривают друг с другом, смеются, галдят. Из кабинета доносится ужасный шум, и альфа не решается зайти, оставаясь в коридоре. Он думает, что лучше дождаться учителя и зайти с ним, чтобы тот представил его новым одноклассникам. Облокотившись на стену, он достаёт мобильный и смотрит на время. До урока осталось пять минут. Тэхен вовсе не из тех, кто чувствует себя неловко в новых компаниях, но он ещё никогда не оказывался в таком большом скоплении юных богачей одновременно, именно поэтому что-то внутри него неприятно вздрагивает, потому что он не уверен, что эти парни хорошо примут студента из провинции вроде него. — Почему не заходишь? — появившийся из неоткуда омега, с которым Тэхен уже встречался до этого в школе, останавливается рядом и тоже заглядывает в форточку. — Выглядит пугающе? — Нет, хочу дождаться учителя, — просто отвечает альфа и ведёт взглядом по тонкой фигуре Юнги, который сегодня выглядит несколько лучше, чем в их первую встречу. — Это ты зря, — говорит омега и кивает в сторону рюкзака Тэхена. — Нужно было взять что-то посолиднее. — Он прочный. — Я не сомневаюсь, вот только эти парни не отреагируют также лояльно, как и я. Кто твои родители? — он складывает руки на груди и опирается на косяк. — Где работают? — Какое это имеет значение? — хмурится Тэхен, на что Юнги просто пожимает плечами. — Мой отец не работает из-за проблем со здоровьем, а у папы небольшой овощной магазин. Он выращивает овощи на нашем участке. Юнги едва слышно смеётся и качает головой, и это заставляет альфу напрячься. Он непонимающе смотрит в блестящие глаза напротив и вздёргивает подбородок, будто спрашивая, что смешного он сказал. — Я не хочу вдаваться в подробности о том, как ты сюда попал, будучи сыном продавца, но мой тебе совет, ни за что не говори этого при них, — он кивает в сторону класса. — Ни за что. Иначе твоя жизнь здесь превратится в ад. — Что за чушь? — Это правда. Ты видно ещё не осознаёшь, куда попал, но эта школа — хуже любой армии. Я уже говорил, что никто здесь первым делом не спросит твоего имени, они спросят о том, кто твои родители. И тут, умоляю, включи фантазию, не сглупи. — Но я не стесняюсь... — Ты можешь гордиться своей семьей, сколько влезет, но делай это за пределами школы. Не включай идиотскую гордость, ещё ни один гордый не выжил на войне. Тебе повезло, что есть кто-то, кто предупреждает тебя об этом. Я знаю, что тебе очень хочется сейчас включить альфу, но не делай этого. Лучше придумай себе красивую жизнь, крутых родителей и классную тачку, на которой ты каждый вечер нарушаешь закон, — после этих слов Юнги доброжелательно хлопает альфу по плечу и нажимает на ручку двери. — Удачи, — а потом он проходит внутрь, и в маленькое окошко Тэхен наблюдает за тем, как этот омега, проходя через одноклассников здоровается почти с каждым. А поначалу и не скажешь, что он такой общительный. Тэхен сводит брови, обдумывая то, что услышал, а потом замечает подошедшего учителя, с которым уже мимолетно встречался в день сдачи экзамена. Тот радостно улыбается и проходит в кабинет, толкая новенького вперёд. Альфа стоит у двери и внимательно смотрит на новых одноклассников, которые замолкают, стоит учителю появиться в классе. Тэхен отмечает это, значит, господин Ким имеет авторитет среди учеников. Все проходит слишком быстро. Его слишком быстро представляют, сам он наспех кланяется и просит, чтобы эти ребята позаботились о нем, а потом, найдя свободное место рядом со светловолосым омегой, у которого на бейдже написано «Феликс», неловко усаживается рядом и замечает, пристальный взгляд соседа по парте. В то же время учитель начинает говорить об организационных моментах, о предстоящих экзаменах и подготовительных курсах при школе. Тэхен делает вид, что внимательно слушает, при этом чувствуя на себе пару заинтересованных глаз и некоторых ребят, время от времени поглядывающих на него. Он понимает, что это нормально, им интересен новый одноклассник, и было бы странно, если бы они никак не реагировали, поэтому Тэ, не привыкший к такому вниманию, покорно терпит. Спустя некоторое время, когда классный час заканчивается и учитель просит класс заняться своими делами до начала следующего урока, юноша чувствует, как чужой локоть упирается ему в бок. Он поворачивается и встречается с тем самым прожигающим взглядом, который чувствовал все это время на себе. — Привет, Тэхен, — в полголоса говорит омега и улыбается, заглядываясь на бейдж альфы. — Ты ведь Тэхен? — Да, привет, — улыбается он и бросает короткий взгляд на учителя, который занят заполнением электронного журнала. Феликс улыбается и откидывается на спинку стула, оглядывая класс. Некоторые ребята неожиданно оборачиваются на них, и Тэхен растерянно осматривает их, не совсем понимая, что происходит. — Ты откуда-то приехал? Почему не учился здесь раньше? Кто твои родители? Тэхен лишь на мгновение прикрывает глаза, а когда открывает ищет ими Юнги. Тот сидит у окна и тоже смотрит на него, ожидая ответа и покачивая головой, будто вновь прося, не говорить правду. Он даже подумать не мог, что все, на самом деле, так. Он считает, что будет неплохо проигнорировать вопрос, но понимает, что это глупо, и они спросят вновь. И будут спрашивать до тех пор, пока не получат исчерпывающий ответ. Тэхену не хочется врать, потому что ему нравится это меньше всего. А ещё ему не хочется следующие два года провести, сгорая заживо в адовом котле. Конечно, если станет совсем плохо, он сможет уйти, но только через полгода, во время рождественских каникул. А что, если Юнги преувеличил, и все не так плохо? Хотя, учитывая то, как выжидающе смотрят на него одноклассники, доля правды в этом есть, причём огромная доля. — Мой папа... он, — начинает Тэхен и вновь замечает покачивающуюся голову Юнги. Потом он переводит взгляд на Феликса, который пристально смотрит и, кажется, будет не очень счастлив, если услышит что-то, что его не удовлетворит. — Он... — Тэхен прокашливается и натягивает улыбку. — Он глава чешского филиала Automakers. Юнги облегченно выдыхает и показывает альфе «ok» пальцами, а Феликс удивлённо вскидывает брови. — Серьезно? А кто там у них? Мой отец в прошлом году сотрудничал с Automakers. — Они почти отделились от главного офиса, — на ходу придумывает Тэхен и продолжает тянуть улыбку. — Это больше похоже на франшизу, или что-то вроде этого. А ещё мой брат он... он в браке с гендиректором Automakers. Феликс ещё шире улыбается и переглядывается с друзьями. — Круто! Классная семья, уважаемые люди. Кстати, расскажи, как ты прошёл вступительный экзамен? Кто принимал? И Тэхен начинает рассказывать, чувствуя, как камень падает с сердца, потому что одноклассники больше не заводят разговор о родителях, и этот этап успешно остаётся позади. Уроки пролетают быстро, альфа не успевает заметить. Ребята неплохие. Конечно, у них несколько иные увлечения и развлекаются они тоже не так, как парни из провинций, но они все те же подростки, у них все те же любовные драмы, проблемы с родителями и ненависть к учебе. Не у всех, но у большинства. После уроков Тэхен берет расписание на всю неделю, учебники на завтра и идёт к выходу. Юнги встречается где-то на середине пути и быстрым шагом следует за альфой. — Ну? Я ведь был прав? — А если они узнают? — Не узнают, если ты им не скажешь. — Вторая часть, про то, что мой брат супруг гендиректора Automakers — правда. Юнги удивлённо округляет глаза и усмехается. — Серьезно? Теперь понятно, как ты попал сюда, — он останавливается уже на улице, смотрит в сторону дороги и щурясь от слишком яркого солнца, протягивает руку новому другу. — Было приятно видеть тебя здесь, за мной уже приехали. Тэхен замечает чёрный Мерседес, припаркованный у дороги и тоже улыбается, пожимая тёплую, маленькую ладонь. — Взаимно, до завтра, — говорит он и наблюдает за тем, как омега уносится вдоль двора к автомобилю. Сам он спустя пару минут отправляется в сторону автобусной остановки и садится до торгового центра. Всю дорогу он слушает спокойную музыку в наушниках и улыбается, чувствуя себя тревожно и счастливо одновременно. Произносить некоторые вещи впервые, порой оказывается слишком волнительно, и сегодня Тэхен впервые испытал это странное чувство на себе. Добравшись до торгового, он не торопясь проходится по магазинам, тщательно все осматривает, делает некоторые покупки и ближе к вечеру возвращается домой. В столовой пусто, в кухне тоже. Все уже поужинали, посуда вымыта. Альфа раскладывает на столе покупки, подготавливает все, а потом торопится в свою комнату, где наспех переодевается и умывается. Спустя некоторое время он взволнованный стоит у двери Чонгука и позволяет себя заглянуть внутрь, предварительно постучав. [5] — Что ты тут забыл? — слышится голос за спиной, и младший чуть ли не вскрикивает от ужаса. — О, Боже, — он оборачивается и недовольно хмурится, когда видит стоящего напротив Чонгука. — Вы напугали меня, как можно подкрадываться так незаметно? — Я шёл достаточно громко. — Ничего подобного, я ничего не слышал! — он выпрямляется и прокашливается, чтобы чувствовать себя уверенней. — В любом случае, неважно. Вы сейчас заняты? — Я хотел лечь спать раньше, в чем дело? — Пойдёмте со мной. Я хочу Вам кое-что показать, — альфа хватает тонкое запястье омеги и тащит его вниз по лестницам. Тот не возмущается, покорно идёт следом и усмехается, уверенный, что этот мелкий сто процентов запал на него. — Постойте здесь одну минуту, а когда я позову — зайдёте, хорошо? — говорит Тэхен, когда они оказываются около кухни и быстро ныряет в дверной проем, оставляя старшего одного. Тот недовольно закатывает глаза, но покорно ждёт. Голос альфы раздаётся почти сразу, Чонгук входит в тёмное пространство кухни и видит Тэхена, держащего в руках большой торт с горящими свечами, а ещё из динамика мобильного телефона раздаётся “Happy birthday”. Омега удивлённо водит глазами по небольшому помещению и присвистывает, приподнимая брови. — Откуда ты узнал? — удивляется он, но подходит ближе, и Тэхен замечает в его глазах неподдельную детскую радость. — Задувайте скорее, загадывайте желание, — просит альфа и тоже не может сдержать улыбки. Чонгук желание не загадывает, а просто задувает свечи, причём делает это с одного раза, а потом ещё откусывает кусочек с края, запачкав нос заварным кремом. — Всегда мечтал так сделать, — словно в оправдание говорит он и наблюдает за тем, как Тэхен кладёт торт обратно на стол, включает свет и вынимает из него свечи, чтобы разрезать. — Я заметил, что никто из родни не поздравил Вас сегодня, подумал, что Вам может быть грустно из-за этого, поэтому решил немного порадовать Вас. — Откуда ты узнал? — снова спрашивает Чонгук и садится за стол, не сводя глаз с сосредоточенного юного лица. — Узнал, — серьезно говорит Тэ и добавляет шепотом: — но откуда — это секрет. Чонгук не хочет улыбаться, но улыбка сама просится. Он достает с подставки чашки и блюдца и помогает альфе разлить чай, в то время, как тот раскладывает торт. — Я не знал, какой Вам нравится, поэтому взял тот, что нравится мне. — Я не привередлив, — Чонгук делает первый глоток и чувствует, как ранка на губе вновь щиплет. Он неосознанно начинает ее массировать, и это привлекает взгляд Тэхена. — У Вас снова с кем-то возникло недопонимание? Чонгук смеётся одним горлом и кивает. — В какой-то степени это так. Люди меня не понимают, они говорят, что я другой, что я не умею чувствовать так, как они. — А Вы? Что думаете об этом Вы? Вы можете? Чонгук задумчиво пожимает плечами и пробует торт, одобрительно кивая. — Я не могу знать. Если я чувствую иначе, то откуда мне знать, как чувствуете вы? Тэхен задумчиво откладывает приборы и протягивает ладонь, накрывая и сжимая пальцами холодное светлое запястье. — Не слушайте никого, они Вас обманывают. Даже то, что сказал сегодня Виктор —неправда. Есть люди, которые любят Вас, я уверен. И мне Вы тоже... очень сильно нравитесь. Чонгук склоняет голову набок и сводит брови, серьезно произнося: — Я гожусь тебе... — ... в отцы, — заканчивает юноша за него и усмехается. — Ну и что такого? Ничего страшного нет в том, что я уважаю Вас, как человека. И я хотел бы быть с Вами друзьями, чтобы однажды получить от Вас тоже немного... — ему хочется сказать «любви», но он не произносит этого, замолкая на последнем слове. — Вообще-то я хотел сказать, что гожусь тебе в старшие братья. Но твой вариант, наверное, тоже подойдёт. Во всяком случае, это довольно... мило? — он спрашивает у Тэхена, потому что сам не знает, как реагировать на подобное проявление чувств. — Мило, да. Я никогда не думал, что кто-то поздравит меня с днём рождения. — Вам никогда не устраивали праздников? — удивлённо вскидывает брови Тэхен. — Никогда, — продолжая улыбаться, поджимает губы Чонгук. — Я не очень хорошо находил общий язык с другими детьми. — Но, когда Вы стали постарше... — Когда я стал постарше, это стало никому не интересно. Тэхен замолкает, потому что не знает, что ещё сказать. Его убивает то, с какой лёгкостью Чонгук говорит эти неприятные вещи, которые, наверняка, должны его ранить. И Тэхен не может точно знать, ранят ли они его, но это невозмутимое лицо к огромному сожалению альфы развеивает все сомнения. — И все же... — начинает Тэхен, чтобы немного снять напряжение. — Что у Вас с губой? — А, это... — Чонгук снова проводит пальцами по ране и надавливает на неё. Тэхен морщится, потому что это, должно быть, больно, но старший выглядит так, будто наоборот. — Просто иногда так случается, что по-другому человек не может выразить свои чувства. Они сидят глубоко внутри, а он не может их показать всем, и мечется от этого. — Я не понимаю... — Поймёшь, когда вырастешь, — улыбается Чонгук и поднимается, допивая последние глотки чая. — Спасибо за торт и за свечи. Спрячь его в холодильнике, я не позволю его есть никому больше, кроме нас двоих. Тэхен улыбается и кивает, наблюдая за тем, как старший разминает шею, и вдруг неожиданно окликает его, поднимаясь и приближаясь. — Извините, можно я... — его напряжённый взгляд бегает по чужому приятному лицу, и он чувствует себя глупо и по-детски растерянно. — Можно я обниму Вас? Чонгук приподнимает брови, обдумывая неожиданный вопрос, а Тэхен, не дожидаясь ответа, притягивает за плечи хрупкое тело и сжимает его в объятиях, шумно вдыхая приятный аромат, исходящий от его волос. Это мгновенье странное и неожиданное для обоих. Чонгук не обнимает в ответ, но при этом чувствует себя максимально странно. Тепло, нежность, забота, он так не привык к этому, что хочет поскорее убрать от себя чужие руки. В то же время, это приятно, потому что сам Тэхен приятный. У него чистая одежда, которая пахнет порошком, крепкие руки и его природный запах — ещё совсем юный и нераскрывшийся. Чонгук хмурится, когда ему на ум приходит ассоциация с детским молочком. Для Тэхена же это объятие, это первое объятие, значит слишком много. Он так сильно хотел этого, и сейчас, когда получил, чувствует опустошение. Его руки расслабляются и падают и он отходит от Чонгука, быстро-быстро моргая, чтобы спрятать скопившуюся в них влагу, и улыбается. — Доброй ночи. — И тебе, — быстро отвечает Чонгук, разворачивается и уходит, ощущая себя непонятно. Ему не нравится, когда кто-то проявляет по отношению к нему чувства. Не нравится.