magnum opus

[1] Чонгук проводит отросшим ногтем указательного пальца по резной поверхности стакана и внимательно смотрит на темно-коричневую жидкость внутри него. Громкая музыка неприятно бьет по мозгам, заставляет виски ныть, но омега упорно думает о своём, не позволяя отвлекаться. Бармен за стойкой, который лет на десять младше Чона, выглядит мило и приветливо. Он весь вечер заинтересованно поглядывает на выпивающего, но не пьянеющего мужчину, и это совсем не напрягает. Напротив, теперь Чонгук удостоверен, что в нем до сих пор есть что-то, что может привлечь двадцатитрехлетнего паренька, пусть и альфу. Все в этом месте кажется каким-то серым и унылым. Нужно что-то другое. Последний год Чонгук не может расслабляться в клубах. Он пытается, но в голову идёт только то, что он уже вышел из этого возраста. Теперь нужно нечто другое. Что? Омега достает из кармана таблетку, кладёт ее под язык и медленно рассасывает, после чего залпом допивает остатки виски в своём стакане. — Ещё? — воодушевлённо спрашивает бармен, на что Чон безразлично пожимает плечами и поднимается, поправляя велюровый пиджак. — Я пересяду за стол. Принеси мне фруктовый коктейль и водку 0,3, — бросает он и садится за первый попавшийся столик в глубине заведения. Там же слева сидит компания омег примерно возраста Чимина. Они выглядят счастливыми и беззаботными, совсем не так, как вышеупомянутый, и это заставляет Чонгука усмехнуться. Он точно знает, что эти красавчики перестанут тянуть довольные улыбки, как только добьются того, чего хотят, склеив в этом клубе богачей. Чон никогда не был из тех, кто разделял людей на бедных и богатых, просто ему было неинтересно. Однако его забавляет тот факт, что иногда люди ради денег способны на многое. Он тянет уголки губ вверх и переводит заинтересованное внимание на подошедшего официанта, который ставит перед омегой его заказ. Чонгук вдруг неожиданно даже для самого себя просит парня наклониться, и кричит, пытаясь быть громче музыки: — Можете передать парню за соседним столиком коктейль от меня. Официант от неожиданности и удивления приподнимает брови, а потом тут же берет себя в руки. — Бананово-клубничный подойдёт? — Да, в самый раз, — снова тянет улыбку Чонгук и откидывается на спинку, принимаясь попивать свою водку. Брюнет для которого он заказал коктейль чем-то напоминает Чимина. Те же пухлые губы, тот же серьёзный, но расплывчатый взгляд, что-то схожее в энергетике. Чонгуку вдруг в очередной раз стало интересно, на что способны люди ради денег, и почему-то он уверен, что его маленький эксперимент сработает. Спустя пару минут он выхватывает взглядом официанта, который направляется к нужному столику и несёт на подносе нужный коктейль. Чон закусывает губу, закидывает локоть на спинку и делает глоток в тот самый момент, когда официант ставит заказ на стол и указывает в сторону Чонгука. Второй ловит удивлённый взгляд незнакомого омеги, кладёт стакан на столик и лучезарно улыбается. Его тяжёлый взгляд в совокупности с магнетически притягательными губами и неестественно светлой кожей, которая в клубном освещении кажется ещё более завораживающей делают своё дело. Но решающим фактором, конечно же, становится перстень с огромным зелёным камнем, дорогой костюм и фирменные часы, красующиеся на запястье. Лишь один раз взглянув на Чонгука, очевидно, что он богач. От него прет уверенностью, он взглядом хватает словно клешнями, причём хватка настолько сильная, что вырваться практически невозможно. Молодой омега некоторое время вопросительно поглядывает на Чонгука, о чём-то спрашивает своих друзей, кажется, они советуются, как лучше поступить, и это забавляет Чона. Он вдруг ловит себя на мысли, что, оказывается, все в этом возрасте довольно нерешительны. Но почему-то он в этом парнишке не сомневается, будто уже точно знает, что тот попался. Глупые детки вроде него любят деньги. Любят много денег. В тот момент, когда молодой омега вдруг поднимается, Чонгук не может скрыть довольной улыбки. Парень идёт в его сторону, и он учтиво двигается на диванчике, освобождая для него место. Тот присаживается, складывая руки на коленях и вопросительно приподнимая брови. — Вы угостили меня коктейлем, — констатирует незнакомец и улыбается. У него улыбка более приятная, чем у Пак Чимина, потому что в Чимине нет ничего приятного, он сплошной оголенный нерв. — Угостил, — подтверждает старший и допивает свою водку. — Ты попробовал? Понравился? — Нет, ещё не попробовал, но... Я не понимаю, в чем причина. Чонгук внимательно разглядывает красивое лицо напротив и усмехается, потому что вблизи у этого парня нет ничего общего с Чимином. Параллельно с мыслями о Чимине, у него идёт какое-то непонятное, странное ощущение, чувство чего-то раннее неизвестного, несуществующего в нем. Все дело в том, что он никогда раньше никого ни с кем не сравнивал, никогда не думал ни о ком так много. Чонгук прочищает горло и приближается к омеге, крича ему в самое ухо: — Ты же взрослый мальчик. Ты должен понимать, что не только альфы могут проявлять по отношению к омегам внимание. Также это могут делать и другие омеги. — Меня подобного рода отношения не интересуют, — тут же выпаливает парень и резко вскакивает, направляясь в сторону туалета и бросая короткий взгляд на друзей, который Чонгук не замечает. Он недовольно передергивает шеей, а потом тоже встаёт и следует за омегой, проходя мимо столиков, а потом через танцующих на танцполе. Мужчина проходит в туалет и сразу замечает того, за кем следовал. Парень стоит у зеркала и проводит блеском по губам, бросая на Чона боковой взгляд. [2] — Вы пришли за мной? Мне показалось, я уже ясно все сказал, — он бросает тюбик в карман и поворачивается, складывая руки на груди. — Советую Вам найти кого-то другого. — Сколько? — прищуриваясь и улыбаясь, спрашивает старший и упирается задницей в столешницу. — Могу подарить тебе свои часы. Подумаешь, мы просто поласкаемся минут двадцать, а у тебя в кармане будет уже больше сотни баксов. Хорошее предположение, разве нет? — Я знал, что Вы пойдёте за мной, поэтому позвал сюда друзей. Они сейчас подойдут и... — И что? Позвони им, скажи, что занят, пусть не приходят. — Вы меня не поняли... Чонгук недовольно закатывает глаза и подходит на несколько шагов ближе, хватая своего нового знакомого пальцами за подбородок, отчего голова второго непроизвольно запрокидывается. — Это ты меня не понял. Я спрашиваю: часов будет достаточно? Молодой омега выдыхает и улыбается, приподнимая бровь: — Давай лучше за кольцо. Кольцо, наверняка, стоит дороже. Злость Чонгука схлынывает. Он отпускает подбородок парня и отходит, снимая пиджак и бросая его на раковину. — А ты умеешь торговаться, видно, что ты разбираешься в вещах, — он снова подходит, кладёт тяжёлую ладонь на чужой гладковыбритый затылок и притягивает омегу к себе. Его губы по ощущениям не такие мягкие, как у Чимина. Они почти такие же, как у самого Чонгука — шершавые и холодные. Чону откровенно не нравится с ним целоваться, в этом парне нет ни огня, ни искреннего желания, и теперь понятно, почему его так сильно тянет к Чимину. Чимин искренне желает его, он буквально не владеет собой, когда они бывают близки, и этого так не хватает в происходящем поцелуе, что Чонгук отрывается в ту же секунду, как слышит, что дверь в туалет приоткрывается. Он оборачивается и видит друзей омеги, с которым собирался переспать только что. Те стоят в дверях с мобильными телефонами в руках, и Чонгук на мгновение прикрывает глаза, вдруг вспоминая, что, несмотря на то, что он долго жил в Европе, люди от этого во всем мире ничуть не изменились. Все во всем ищут выгоду. — И что дальше? — спрашивает старший, хватает с раковины пиджак и накидывает на плечи, передёргивая шеей. — Много потребуете за то, чтобы эти снимки не опубликовали? — Я не знаю, кто ты, — говорит омега, с которым Чон целовался, — но судя по тому, как ты одет, какие на тебе аксессуары, ты личность богатая, а значит известная. А нам как раз не помешают деньги, поэтому... Чонгука это все забавляет. С того времени, как он уехал в Чехию, подобной ерунды с ним не приключалось. По молодости было много глупостей, он часто попадал в переделки, но чего-то настолько забавного не было давненько. — Поэтому что? — перебивает старший, поправляет пиджак и наблюдает за тем, как омега медленно и с осторожкой переходит ближе к друзьям, но останавливается буквально напротив Чонгука, когда ловит его прожигающий взгляд. — Поэтому часы, кольцо, вся наличка, все, что у тебя есть — мы ждём, — он вытягивает руку вперёд, и это заставляет мужчину ещё шире улыбнуться. Ему всегда нравились такие отчаянные. Вот сейчас этот паренёк, наконец, начинает походить на Чимина, но одно отличие все же остаётся: в Пак Чимине нет этой безрассудной глупости. А жаль. Чонгук тоже приподнимает руку и кладёт свою ладонь на ладонь омеги, с кем целовался, но чьё имя так и не узнал. И уже даже знать не хочет. — Я дам, — сведя брови, почти на выдохе говорит Чонгук. — Дам. Только забери у друзей телефоны, я хочу, чтобы все это ты удалил при мне. На моих глазах. Омега поворачивается к парням и кивает. Один из них берет оба телефона и отдаёт другу. Тот поворачивается к Чонгуку и улыбается. — Они у меня, — парень кладёт их во внутренний карман джинсовой куртки. — Отдам, когда ты отдашь. Чонгук медленно покачивает головой и прикусывает губу. — Как, говоришь, тебя зовут? — Это какое сейчас имеет значение? Хочешь потом заявить на нас? — Нет, упаси Боже. Куда я смогу обратиться, зная одно лишь имя? Ты такой красивый. Даже несмотря на то, что ты так обходишься со мной, я бы просто хотел узнать твоё имя, — голос Чонгука звучит убедительно. Убедительно выглядит и его взгляд, и даже запах его придаёт уверенности его словам. Он весь до невозможности обаятельный, излучает странную, не похожую ни на одну другую. В нем есть что-то магнетическое, притягательное, убийственное. Убийственное. — Сонун, — отвечает омега. — Меня зовут Сонун. Мужчина понимающе кивает и вдруг издаёт несколько смешков подряд, после чего перестаёт смеяться и поднимает на парня до тошноты злой взгляд. — Дурак ты, Сонун, — говорит он и крепко сжимает пальцами чужое запястье, а потом резко дергает парня на себя, отходит в сторону и позволяет ему врезаться животом в столешницу. Тот вскрикивает, но не успевает опомниться, потому что те же пальцы вплетаются в его волосы, оттягивают их, и уже лоб омеги встречается с той же столешницей. Больно настолько, что искры летят из глаз, а Чонгук повторят этот удар снова, причём настолько невозмутимо смотря на кричащего парня, что у ребят, стоящих в дверях и неспособных от шока пошевелиться, мурашки ползут по спине. Первым в себя приходит брюнет, он бросается на помощь другу, хватает Чонгука подмышками, пытаясь оттащить от друга, но тот сильно заезжает ему локтем по челюсти. Брюнет прикусывает нижнюю губу, и его рот мгновенно наполняется кровью. Второй омега с ярко-красными волосами, пусть и не сразу реагирует, но оказывается в разы сильнее. Он толкает Чонгука в сторону, тот выпускает из рук волосы Сонуна и падает на плиточный пол, больно ударяясь копчиком. Он предпринимает попытку подняться, но тот же парень с красными волосами резво садится ему на бёдра и несколькими точным ударами разукрашивает лицо Чона в багровые синяки. Мужчина пытается отбиться, но парень неслабый, он давит ему на горло, лишая возможности полноценно вздохнуть. Чонгук дергается под ним, рычит, а потом бьет кулаком по чужой голове, несколько раз, прикладывая всю силу. Как только он поднимается, опираясь на стену, пришедший в себя Сонун толкает его, но в этот раз мужчине удаётся устоять на ногах, и он кулаком бьет парня по носу. За этим ударом следует ещё несколько. Чтобы защитить друга, брюнет, сидящий на полу, тянет Чонгука за ногу, и тот падает ударяясь спиной. Боль простреливает его до кончиков пальцев, и ему на мгновение кажется, что его парализовало. Вены на лбу и на шее вздуваются, воздух выбивается из легких, и он прокашливается и приводит в порядок дыхание, прежде чем перевернуться набок и сесть на корточки. Лежащий в нескольких сантиметрах Сонун корчится от боли, Чонгук подползает, одергивает его пиджак и достает из внутреннего кармана оба мобильника. — Не надо было тебе так подло играть со мной, — говорит мужчина и с трудом поднимается, едва чувствуя силу в ногах. Сначала он бросает один телефон на пол, проходясь по нему каблуком брендового ботинка, стирая экран буквально в крошку, а потом делает то же самое с другим. — Кажется, теперь вам придётся заработать много денег на новые мобильные, — тяжело дыша, язвит Чон, просто потому, что даже в таком состоянии не может отказать себе в этой роскоши. — Хорошего вечера, — этим он заканчивает общение с новыми знакомыми и придерживаясь за правый бок, выходит из туалета. Он расплачивается за выпивку через карту, когда официант бежит за ним со специальным аппаратом, а потом выходит на свежий воздух, не видя, как тот буквально в пол кланяется ему и учтиво просит приходить ещё и почаще. Чонгук усмехается, понимая, что этот тип даже не обратил внимание на его состояние. Хотя в клубе довольно темно, а Чонгука несильно это все интересует. Он усаживается на бордюр у своего гелендвагена, приподнимает ногу, обхватывает ее одной рукой и укладывает подбородок на колено, так легче. Другой рукой достает из кармана мобильный, набирает Хосока и просит приехать за ним, ничего не объясняя, но по голосу альфа сразу понимает, что случилось что-то не очень приятное. Он приезжает буквально через десять минут и сразу садится на место водителя, Чонгук уже успел забраться на пассажирское. Его взгляд сразу падает на огромные синяки по всему лицу и разбитую губу. — Что? Чувствуешь себя героем? — недовольно спрашивает он и заводит машину. Да, он мог бы отреагировать куда более эмоционально, но это Чонгук. И это для Чонгука абсолютно нормально. Не случилось ничего неожиданного, ничего из ряда вон. Чонгук, который в очередной раз подрался. — Все живы? — на всякий случай спрашивает Хосок и выруливает со стоянки. — Не знаю, — просто отвечает мужчина. — Вполне возможно, что у Сонуна начнётся кровоизлияние в мозг, и он умрет. — Кто такой Сонун?! — уже более встревоженно спрашивает альфа, и улыбка трогает губы Чона. — Я шучу, а ты уже в штаны наделал, да? — Да, не чувствуешь? Вонь на всю машину. — Если засрешь мою дорогущую обивку, я тебя убью, серьезно. — Ты можешь прикалываться в такой ситуации? — злится альфа. — Посмотри на меня, я выскочил из дома в одной футболке и спортивных штанах, примчался спасать твою задницу. Ты можешь быть хотя бы немного благодарным?! Чонгук удивлённо приподнимает брови и качает головой. — Могу! Кто сказал, что не могу?! Ещё как, я благодарен! — Брехня, — сквозь зубы цедит мужчина, вызывая у Чонгука очередной приступ смеха. — Здесь ты верно подметил. — Тебе совсем не больно? — спрашивает Хосок, отбрасывая злость на второй план. Его пальцы сами собой тянутся к подбородку Чонгука и легко касаются его. — Господину Чону это не понравится. — Я в курсе. — Что собираешься делать? — Ничего. У меня болит спина, — вдруг говорит Чонгук и поворачивает голову к другу. — Болит. Очень сильно. И мне неестественно жарко, вдруг сломал что-то?! Альфа закатывает глаза, но при этом инстинктивно набирает скорость. — Если бы ты сломал что-то в спине, не думаю, что ты был бы сейчас таким бодрым. — А кто сказал тебе, что я бодрый? — усмехается Чон и недовольно сводит брови, потому что ему вдруг начинает казаться, что кончики пальцев на ногах немеют. Остановившись у особняка, Хосок выходит из машины и помогает выйти Чонгуку. Его состояние вдруг резко ухудшается, и все тело начинает нещадно болеть. Он обеими руками хватается за альфу, и второй даже начинает переживать. Альфа подтягивает Чона, дойдя до лестницы и в какой-то момент даже хочет взять его на руки, но омега отказывается, и он просто доводит его до комнаты. Проходящий мимо Чимин здоровается с Хосоком и останавливается, смотря мужчинам вслед. Его голос звучит слабо, но он не выдерживает и всё-таки спрашивает: — Все в порядке? — Да, — отвечает альфа и открывает дверь ногой, впихивая Чонгука во внутрь. — Нормально, — добавляет он и прикрывает дверь. Чимин почему-то не уходит. Он остаётся снаружи и опирается на стенку. Все лицо в синяк, и все в порядке. Такого не бывает. Омега чувствует, как его сердце начинает биться сильнее, он прикрывает глаза и громко выдыхает. Почему он сейчас здесь стоит? Почему переживает, если они друг другу никто? Но ведь этот человек — брат его супруга. И это нормально, что он переживает, правильно?! Нет. Ничего правильного в этом нет, потому что Чимин знает все причины своих переживаний. Он уже свыкся с мыслью, что не может жить спокойно, принял, что этот грех будет преследовать его на протяжении жизни. В какое-то мгновение он умрет. Он не вынесет этого, его сердце разорвётся. И вот сейчас он снова рядом с этой проклятой дверью, за которой живет человек, отнявший у него все: его жизнь, спокойствие, его счастье и радость. Он все растоптал, он сжал это в своих аккуратных ладонях и превратил в пыль. Так обыденно — стоять здесь и думать о нем. Погружаться в эти мысли, словно во что-то острое, оставляющее на теле кровоточащие раны. Чимин уже отказался от всего, что связано с Чонгуком. А значит и здесь он не должен быть. Едва он решает уйти, как дверь приоткрывается и из комнаты выходит Хосок. На его лице не сияет лучезарная улыбка, как то обычно бывает, и Чимину становится тяжело на сердце. — Все хорошо? — снова спрашивает Пак, подходя ближе. Мужчина пожимает плечами и смотрит в сторону двери, поджимая губы. — Не знаю, с этим человеком все непросто. — Что случилось? Кто его так? — Его? — усмехается Хосок и качает головой. — Я переживаю за тех, с кем произошла эта стычка, главное, чтобы они были живы и здоровы, а то проблем не оберешься. Чимин приподнимает брови и принимается нервно тереть ладони друг об друга. — Часто такое случается? — Только если перед этим кто-то выведет его из себя. Недавно он ни с кем не ругался? Чимин проводит языком по губам, сразу вспоминая их недавний разговор, и принимая это на свой счёт. — Не видел, не знаю. Он подрался с омегой? — Он не вдавался в подробности, но сказал, что хорошенько приложил его. Вряд ли он смог бы приложить альфу. Он, конечно, сильный, но не до такой степени. — Понятно, — Пак сглатывает слишком громко и поднимает глаза на альфу. — А ты уже уходишь? Оставишь его так? Мужчина кивает. — Я не могу остаться, если господин Чон увидит меня здесь, будет скандал. По возможности не говори ему, что я приходил. И о том, что случилось с Чонгуком — тоже, — он начинает двигаться в сторону лестницы, предварительно махнув рукой на прощание, а потом вдруг останавливается: — Чимин, — зовёт он, заставляя второго вопросительно приподнять брови, — можешь где-то через час заглянуть к Чонгуку. Он говорил, что у него болит спина и горит лицо. Мне будет спокойнее, если ты за ним присмотришь. — Присмотрю! — сразу соглашается Чимин и тянет едва заметную улыбку. — Если будет плохо, я просто вызову врача. — Хорошо, если что — звони, — говорит альфа и уносится вниз по лестницам. Чимин цокает, запрокидывает голову и садится на корточки, встряхивая волосы. Он больше не должен себя провоцировать, не должен находиться с ним рядом, так близко. Он не должен был соглашаться за ним присмотреть, не должен был спрашивать, он должен игнорировать. У Чонгука это хорошо выходит, Чонгук игнорирует его на протяжении всех этих дней, как и обещал. Он проходит мимо, не разговаривает, сидя за общим столом даже не смотрит, полностью — игнор. И Чимин думал, что так будет лучше, что это, наконец, принесёт ему спокойствие, но стало ещё напряженнее. Он постоянно только и делает, что ждёт каких-то знаков от Чонгука, при этом боится их, и все это накатывает словно снежный ком, от которого неизвестно, куда деться. Это как раз та ситуация, за которые говорят, что выхода нет. Чимин не видит его. Намджун отказывается жить в другом месте, постоянно ругаться с ним из-за этого тоже не получится. Тут два варианта: терпи или уходи. А уйти Чимин не может, потому что Тэхен звонил с поездки, и он взял второе место на турнире юных хакеров, и все это тоже стоит недёшево, Чимин понимает, что отказаться от всего так просто не выйдет. Понимает, что тоже хочет жить в спокойствии, а спокойной жизни не будет, если придётся работать днём и ночью, он эту историю уже знает, прошёл. Тэмин тоже едва держится со своим шефом и срывается каждый день, и Чимин думает, что будет здорово подарить ему на день рождения своё собственное дело, где не пришлось бы постоянно подстраиваться, терпеть и пресмыкаться. Чимин знает, что ужасен, но жить иначе не может. Такой он, хочет лучшей жизни для них всех. Хочет, чтобы жизнь была в радость, а не в тягость, хочет счастья, и оно почти было у него в руках. Но все разрушилось в тот же день, в который и появилось. Из-за него. Из-за Чон Чонгука. Чимин трёт лицо обеими руками, поднимается и спускается в кухню. Некоторое время болтает с Давоном, который моет посуду после ужина, благо отношение старшего стало к нему намного лучше и снисходительнее. Потом он бесцельно бродит по залу, проводя руками по спинке кожаного дивана. Без Тэхена в этом доме невероятно скучно. Тэмин тоже не может приехать, сезон, на работе аврал, задействованы все работники. Вчера он пытался поболтать с Богомом, который сидел в зале и читал книгу, но потом он сказал, что у него раскалывается голова, и ушёл. Чимин не знает, правда это или нет, но выглядел омега не очень, поэтому не доверять его словам, поводов нет. Намджун приходит поздно. И даже когда приходит, Чимин совершенно не знает, о чем с ним говорить. Раньше они могли обсуждать все на свете, а теперь говорит только альфа, а Чимин покорно слушает и пытается вникнуть в то, что слышит. Это тоже получается с трудом. У них вообще стали какие-то натянутые отношения. Пак не уверен, что альфа это замечает, но он чувствует это каждой клеточкой своего тела. Особенно, если учитывать, что последнее время омега активно начал избегать секса с супругом и даже целовать себя даёт нехотя и мимолетно. На любые объятия он говорит простое «жарко», и попросту делает все, чтобы быть подальше от мужчины. Чимин обходит почти весь дом, то и дело поглядывая на время. Хосок сказал заглянуть через час. Что если Чонгук не спит?! Ему явно не понравится чужое присутствие в своей комнате. Хотя, с другой стороны, ничего страшного ведь не произойдёт, если он просто заглянет, посмотрит, убедится, что все хорошо?! Стоя у двери, Чимин вдруг ловит себя на мысли, что ему всегда тяжело стоять здесь. У него колотится сердце и подгибаются колени, и он чувствует себя поразительно слабым, хотя никогда таковым не считал. Никогда. А вот сейчас он снова такой маленький и беспомощный напротив этой комнаты. Он вновь боится сделать что-то неправильное, боится себя, боится Чонгука, последствий. [3] Он глубоко вдыхает, глубоко выдыхает и нажимает на ручку, заглядывая внутрь. Чонгук лежит на кровати, укрытый одеялом по пояс. У него прикрыты глаза, а брови сведены в переносице. Пак позволяет себе дерзость и проходит внутрь, осторожно прикрывая за собой дверь и подходя ближе. Синяки и кровоподтеки Чона выглядят пугающе, и Чимин мысленно ругает Хосока, который просто оставил их необработанными. Убедившись, что Чонгук точно спит, омега быстро выходит из комнаты, спускается в кухню за аптечкой и возвращается, стараясь все делать также бесшумно. Он осторожно садится на край кровати, отчего Чон начинает шевелиться, а Чимин начинает инстинктивно шикать, как это обычно делают, когда хотят успокоить просыпающихся детей. Странно, но со взрослым Чонгуком это тоже срабатывает, и Пак аккуратно приступает к обработке ран. Касаться нежной кожи Чонгука кажется особо потрясающим. Тот иногда морщится во сне, заставляя Чимина действовать еще нежнее. В какой-то момент он просто спускается с кровати, садится на корточки, чтобы светлое лицо Чона было ближе, и осторожно начинает размазывать пальцами мазь по синякам. Он не хочет даже думать о том, что могло произойти. Просто он понимает, что в связи с чонгуковой особенностью, подобное будет случаться. Часто или редко, но уйти от этого невозможно. Если бы Чимин поддался на его провокации, кто знает, может быть тем, с кем бы произошла потасовка, в конце концов, оказался бы он. Однако между ними много чего было, но Чонгук никогда и пальцем его не тронул, даже не замахнулся. И это тоже заставляет что-то внутри омеги подпрыгивать в надежде. — Я очень хочу думать, что ты не сердишься на меня, — едва слышно шепчет Чимин и ведёт кончиком ногтя по длинным ресницам. — Просто я так не могу, это слишком для меня. Я устал бояться и метаться, — он замолкает и убирает мешающие волосы со лба, притрагиваясь к нему и сверяя температуру со своей. Рваное дыхание Чонгука, его свежий аромат, подрагивающие во сне губы, все это заставляет душу Чимина рваться наружу, потому что он хочет уснуть здесь. Хочет спать рядом, в этой комнате, в этой постели, на этих подушках и простынях. А ещё лучше — на плече у этого человека. Чтобы утонуть в нем и больше не выныривать. Чимин не может сделать всего, что в его голове, и это держит его в сильнейшем напряжении. Но уходить сейчас и ложиться в постель к Намджуну, смотреть на грубое лицо альфы, а не на нежное Чонгука кажется Чимину невозможным, невообразимым. И он остаётся. Он просто остаётся в комнате Чонгука, особенно не думая о последствиях. Полночи он только и делает, что смотрит на него, иногда поглаживает по голове, чтобы успокоить, когда тот хмурится или начинается ерзать, иногда обмахивает лицо, найденной в аптечке картонкой, когда замечает, что пот выступает на лбу. Ему просто хорошо находиться рядом, и это кажется каким-то абсолютным безумием. «Не хочу уходить», — единственное, что бьется в голове омеги красным светом. В какой-то момент он просто берет ладонь Чонгука в свои руки и начинает перебирать его пальцы своими. Всего несколько дней назад они его ласкали, они были внутри него. Чимин прикрывает глаза, потому что злится на все вокруг. И на себя, и на Чонгука, и на Намджуна. Злится, что жизнь такая дрянная и несправедливая. Его тело треснуло, рассыпалось в ничто после того случая в ванной. Ничего не забыто. Ни одно прикосновение не растворилось, не исчезло во времени, все такое же насыщенное и полное, будто случилось вчера. "Невероятная жажда", вот как Чимин обозначает своё отношение к Чонгуку. Он почти не может без него жить, настолько хочет. Хочет и во всех смыслах, и в том самом. Хочет быть для него единственным, но отчего-то уверен, что таких, кого Чон хочет трахнуть на раз — полно. Чонгук, как картинка, как недосягаемая звезда, о которой можно мечтать, а трогать запрещено. У Чимина на все запрет, даже на саму жизнь. Его дыхание сбивается, когда взгляд падает на оголенный участок кожи под расстёгнутой на верхние пуговицы рубашкой, и туда тоже вдруг тянется его рука. Ему просто хочется везде касаться этого человека, хочется ощущать его кожу своей, хочется вдыхать, упиваться и чтобы было всегда мало, вновь и вновь, повторять все это по кругу. Засыпает Чимин в такой же позе ближе к трём и спит всего пару часов и то беспокойно. Он просыпается резко оттого, что чувствует движение, резко поднимает голову и замечает, что Чонгук переворачивается на живот. Выглядит он по-прежнему не очень, его вид слишком уставший и болезненный. Чимин снова проводит ладонью по его взмокшим волосам и вдруг слышит сбивчивый хриплый шёпот: — Я смотрел сериал до четырёх утра. Пак сначала пугается, думает, что Чон проснулся, но потом тот не подаёт никаких признаков, и Чимин успокаивается, слегка улыбаясь и понимая, что тот пробормотал это сквозь сон. Ещё немного посидев, младший убеждается, что температуры у Чонгука нет, поднимается и идёт в свою комнату. Намджун, сидящий на краю кровати с телефоном в руках пугает его, и омега испуганно хватается за косяк двери, пытаясь перевести дыхание. — Почему ты не спишь? — голос Чимина от неожиданности звучит не похожим на самого себя. Он прикрывает дверь и приближается к кровати в тот самый момент, когда альфа поднимается и недовольным взглядом смотрит на него. — Где твой телефон? Я звонил сотню раз, почему ты не поднимал трубку? Почему не ночевал в комнате? Где ты был? Чимин растерянно закусывает губу и выдыхает, не зная, что придумать. А потом в голову вдруг приходят слова, что Чонгук пробормотал перед его уходом, и улыбка сама собой расплывается на лице омеги. — Я смотрел сериал до четырёх утра. Брови Намджуна ползут наверх. — Серьезно? Сериал? Чимин, ты в своём уме? — Ты злишься? — недовольно дует губы омега и прыгает на кровать, укладываясь на своей стороне. Чонгук не спал. Чонгук знает, что Чимин провёл ночь в его комнате. Осознание этого заставляет сердце Пака громыхать. — Нет, я не злюсь, — устало выдыхает альфа и ложится рядом, перекидывая руку поперёк живота Чимина. Второму вовсе не нравится это прикосновение, но он не уходит от него, просто лежит и смотрит в потолок, понимая, что вот-вот уснёт. — Я переживал. Ни Тэхена, ни Тэмина нет, мне не к кому было обратиться. Ты не брал трубку. Почему ты не думаешь обо мне в такие моменты? — Я думаю! — возникает омега лишь потому, что у него поднялось настроение. В противном случае он бы просто отмахнутся и не стал бы ничего объяснять. — Думаю, не злись. Я просто засмотрелся. — Интересный был сериал? — спустя какое-то время спрашивает альфа, принимаясь проглаживать засыпающего супруга по руке. — Ты даже не представляешь насколько, — искренне улыбаясь, отвечает Чимин и проваливается в сон. Он просыпается ближе к одиннадцати, нехотя открывает глаза, трёт один и, бросив короткий взгляд на часы, переводит серьёзный взгляд на Намджуна, который стоит у зеркала. Он натягивает синий свитер под обычные чёрные джинсы и выглядит совсем не по-офисному. — Ты не опаздываешь? Ты разве не на работу? — Нет. Отец предупредил меня и Чонгука. Ему есть о чем поговорить с нами. — С Чонгуком тоже? — пугается омега и подскакивает на кровати, понимая, что председатель не должен видеть старшего сына в таком состоянии. — Да, мне тоже это не нравится, — признаётся мужчина и оборачивается, оглядывая супруга. — Надеюсь, что он не будет вспоминать о неудачном тест-драйве. Я и так слишком многое потерял из-за этого случая. А самое главное — твоё доверие. — Брось, Намджун. — Нет, правда, — он садится на кровать и обхватывает ладонью пальцы супруга. — Я не хочу, чтобы из-за этого или ещё чего-либо ты отдалялся. А ты отдалился, я это чувствую. До свадьбы ты хотел детей. Ты хотел родить мне альфу. Уже не хочешь? Чимин молчит какое-то время, потому что — да, не хочет, но Намджуну об этом знать необязательно. — Конечно же я хочу. Как Бог даст, — он улыбается, наигранно целует супруга в щеку и поднимается. — Я почищу зубы и провожу тебя, подожди пять минут. Альфа положительно кивает, дожидается супруга и через некоторое время они вместе спускаются вниз, где замечают Виктора, Богома, Чонгука и Давона. — Все в сборе? — улыбается альфа брату и папе, а потом обхватывает Чимина за плечи и переводит удивлённый взгляд на Чонгука, который стоит в маске и тёмных солнечных очках. На нем лёгкий чёрный плащ, полупрозрачная чёрная кофта и какие-то стильные блестящие штаны. — С тобой что? Чонгук оборачивается на голос альфы и складывает руки на груди. — Я только что рассказывал. Представляешь, недавно переспал с Хосоком и... — Спасибо, меня не интересуют подробности. — Кажется, наши жидкости совсем не подошли друг другу. Меня высыпало ужасными гнойными прыщами, — он поворачивается к Виктору. — Запишешь меня к своему косметологу? — Боюсь, он не лечит гнойные прыщи после неудачного спаривания. — Такое реально может быть? — спрашивает Богом у папы, на что тот недовольно пожимает плечами, а потом натягивает счастливую улыбку, стоит господину Чону войти в зал. — Я решил, что тоже поеду с вами, — оповещает Виктор и берет с дивана легкую куртку. — Об этом не может быть и речи, — сразу отрезает мужчина и направляется к дверям. — Но я... — Виктор! — господин Чон слегка повышает голос и оглядывает всех присутствующих. — Я могу поговорить с сыновьями без посредников? Я хочу поговорить с ними как отец с детьми и как председатель с подчинёнными. Они оба взрослые люди, и я тоже взрослый человек. Поэтому мы обойдёмся без твоей помощи. — Я согласен, что тебе лучше остаться, — мягко говорит Намджун и следует за отцом. — Если хочешь, ты можешь отвести меня к косметологу позже, — со смешком в голосе говорит Чонгук и проходит мимо отчима. Чимин внимательно смотрит на него, надеясь, что он посмотрит в ответ, но не смотрит. Ничего не происходит, и на душе ему становится паршиво. А ещё он замечает едва заметное прихрамывание Чона, а это значит, что ему по-прежнему больно. И это ещё сильнее портит настроение омеги. Он поднимается наверх за телефоном и звонит братьям по видеосвязи, чтобы хоть как-то отвлечься. Господин Чон, Намджун и Чонгук едут в одной машине и пока не доезжают до нужного места, не разговаривают. Машина останавливается у небольшого ресторанчика. Столик у озера, можно полюбоваться на лебедей и вообще вид открывается потрясающий. Чонгук усаживается, ничего не заказывает, убеждая родственников, что у тех пропадёт аппетит, как только они увидят его гнойнички. — А я, пожалуй, позавтракаю, — говорит Намджун и делает заказ. Господин Чон берет салат и сок. Когда заказ приносят, смотрящий на лебедей Чонгук, переводит взгляд на отца и кладёт руки на стол. — Виктор сказал, что поведёт меня к косметологу. — Серьезно? — удивляется господин Чон, а Намджун заходится кашлем от такого заявления. — Нет, — смеётся омега и откидывается на спинку. — Но я намерен заставить его. Я хочу найти общий язык. Столько лет вражды все равно ни к чему не привели. Кстати, я пытался и с Намджуном поговорить, но он избегает меня. — Ничего подобного! — возникает альфа. — Не придумывай сейчас. — Я заходил к тебе в комнату. Чимин был там, сказал, что ты не станешь со мной разговаривать. Как думаешь, он может ревновать тебя ко мне? — омега ловит недовольный взгляд отца и пожимает плечами. — А что? Никогда не знаешь, что у этих провинциалов на уме. Они-то знают, что мы неродные, насмотрелись небось сериалов, в которых сводные влюбляются, и напридумывали всякого. Намджун прокашливается. Его взгляд намерен прожечь в Чонгуке дыру. — Чимин умный и образованный парень, он не станет грузиться подобной ерундой. — Я не сомневаюсь. Итак, отец, о чем ты хотел поговорить? Виктор ждёт. Мужчина доедает свою порцию, откладывает тарелку и лениво достает из портфеля документы. — Вы оба мои дети. И никогда никого из троих я не выделял, и не буду. Намджун, ты совершил ошибку, — обращается он к альфе, после чего кладёт руку ему на плечо и постукивает по нему. — Но какой из меня будет отец, если я не смогу простить тебе эту оплошность? Скажу честно, я долго думал над тем, чтобы убрать тебя с поста гендиректора, потому что Чонгук сделал это все достоянием общественности. — Отец... — пытается встрять Намджун. — Не перебивай! Ты натворил делов, ты должен был получить за это, но ты не понёс наказания. Чонгук тоже поступил плохо, но его я наказал, и сейчас нахожу это несправедливым. Я поддался эмоциям. И я хочу загладить вину, — он протягивает документы Чонгуку, после чего достает ручку и вручает старшему сыну. — Если ты согласен стать начальником технического отдела в головном офисе, распишись в этих документах. — Отец! — злится Намджун. — Кстати, там ещё и подарочные акции. Ты ведь не откажешься? Если бы на Чонгуке не было маски, все могли бы лицезреть его сияющую, довольную собой улыбку. — Серьезно? Конечно же, я согласен! Я сто лет мечтал здесь работать. Наконец-то повышение! — омега ставит подпись во всех нужных местах, а когда натыкается на лист, с информацией об акциях, замолкает. Да, он в тёмных очках, и отец не может увидеть эту надвигающуюся бурю. — Это что? — Это акции. Собственно, — он поднимается и выходит из-за стола, — это все, что я хотел сказать. — Отец, это большая ошибка, — сквозь зубы цедит Намджун и сжимает в кулаках приборы. — Вот и узнаем, ошибка или нет, — говорит мужчина и направляется к выходу. Чонгук сидит ещё несколько секунд, потом забирает документы и буквально бежит за родителем, догоняя его у выхода и хватая за руку. Из-за маски его голос звучит приглушенно, поэтому он буквально кричит и выглядит истерично. — Ты серьезно? Акции в подарок? 0,10%? Это шутка такая? — А что тебя не устраивает? — искренне улыбается господин Чон и двигается к автомобилю. Водитель открывает перед ним дверцу, и мужчина усаживается на пассажирское сидение. — Неважно, какой процент, Чонгук. Важно, что он есть. И в будущем ты поймёшь, что даже эти крохи смогут тебя либо убить, либо спасти. — А мне кажется, ты просто издеваешься! — выпаливает Чонгук, сжимая документы пальцами. — Тебе кажется, — усмехается старик и жестом руки показывает водителю, что им пора ехать. Тот закрывает дверь, садится на своё место, после чего машина быстро уносится в неизвестном направлении, оставляя недовольного Чонгука одного. Он раздраженно срывает маску, потому что уже буквально нечем дышать, берет такси и просит к торговому центру, одновременно набирая Виктору сообщение, что ждёт его для совместного похода к косметологу. «И ещё можем выбрать тебе подарок на день рождения», — в догонку пишет он. «Я не забыл». «Не забыл, потому что напомнил отец». «Вообще-то, он напомнил всем, потому что понимает, что по факту всем похуй на твой день рождения».