Into the woods

My grandmother is buried In a field of chicory. When the chicory begins to sprout, My grandmother will come out. — Эндикотт? — переспросил мальчик, поперхнувшись. — Вы… ты сказал, Эндикотт? — Ну да, — Вирт пожал плечами. — Он живет тут недалеко, в особняке. — Мы на секунду, — мальчик схватил сестру за рукав, оттащив в сторону. — Есть разговор. Вирт озадаченно посмотрел на них и вежливо отвернулся, давая понять, что не подслушивает. Грег пожал плечами и посмотрел на Беатрис, по-птичьи встряхивающей худыми руками, чтобы смахнуть воду, что, в общем-то, было бесполезно. — Чего тебе? — прошептала Мэйбл. — Опять какие-то теории заговора? — Мэйбл, тебе не кажется подозрительным, что это та фамилия, которую мы видели на одном из надгробий? — Нет, не кажется. Может, это его родственник. — Но если у него были родственники, почему могила такая запущенная? — не унимался Диппер. — Потому что у него был скверный характер, — не выдержала Мэйбл. — Выбирай Диппер, либо мы идем с этими людьми пить чай в теплый роскошный особняк, либо поддаемся твоим предрассудкам и остаемся стоять тут, посреди незнакомого леса, под дождем. Лично я бы предпочла первый вариант. — Ладно, но будем бдительны, — заключил Диппер. — Бдительны и очень осторожны. Мэйбл закатила глаза. — Да, извините, уже идем! — он поспешно замахал руками, повернувшись. — Кстати, я Диппер, а это моя сестра Мэйбл. «Да уж. Мы бдительны и осторожны настолько, что сходу называем незнакомцам свои имена» — с усмешкой подумала Мэйбл. Иногда Диппер был до крайности противоречив. — Вирт, — коротко представился Вирт, зачем-то дотрагиваясь до колпака. — Это мой младший брат Грег и мой друг Беатрис. — А это Джейсон Фандерберкер! — Грег поднял лягушку над головой и помахал ей. У бедного земноводного задергались лапки. — Приятно познакомиться, Джейсон Фандерберкер, — Мэйбл хихикнула. Грег слегка поклонился, будто бы приветствие было обращено к нему. Вирт шел, погруженный в свои мысли. Дождь напомнил ему о том дне, когда они попали к Аделаиде после стольких дней поисков, и чем это обернулось. Это произошло дня два или три назад, но ощущалось, как нечто, случившееся очень и очень давно, будто за это время он стал совсем другим человеком. Хотя, по правде говоря, Вирт не был уверен в том, может ли стать «другим» тот, кто сам не ведает, кто он есть. Он не знал также, простил ли он Беатрис за тот случай. С одной стороны, она принесла ему кучу извинений, да и причины у нее были довольно вескими, но, с другой стороны, слова, которые он обронил в тот вечер, уходя из дома Аделаиды — «Не стоило доверять первому встречному» — крепко осели в его памяти. Несмотря на это, Вирт помнил, как обеспокоенно сиалия вела себя на пароме, когда речь заходила о девушке с пастбища, как поспешно закончила разговор словами о том, что они никуда не идут, как в особняке Эндикотта, стоя в сквозном переходе между гостиными, признала его секреты абсолютно нормальными и, вроде бы, даже интересными. Он оторвал взгляд от скользящей под подошвами земли и посмотрел на Беатрис, идущую впереди. Поверить в то, что эта милая девушка, просящая его остаться, та самая маленькая скверная птичка, которая язвила ему такое долгое время, относясь к нему и Грегу столь пренебрежительно, было, как минимум, тяжело. — Стало быть, Диппер, да? — Вирт предпринял попытку отвлечься от своих мыслей, решив, что объяснится с Беатрис позже. — Сколько тебе лет? — В августе будет шестнадцать, — Диппер ответил не сразу, будто бы тоже оторвался от размышлений. — А тебе? — Будет шестнадцать в мае. Значит, ты младше на четыре месяца. — Угу, — Диппер кивнул, отводя глаза. — Получается, так и есть. Вирт понял, что его собеседник не особо настроен на разговор и благоразумно замолчал, предоставив Пайнса его мыслям. По правде сказать, он был потерян. И немного напуган. И, наверное, рад. Странностей не случалось с ним уже почти что три года, и произошедшее, хоть и казалось опасным, приятно подогревало под ребрами давно уже забытое чувство встречи с неизведанным. Диппер не хотел себе в этом признаваться, ведь он считал себя человеком рассудительным и осторожным, но разве мог он пойти против той истины, что приключений ему не хватает? Не для этого ли он заходил так далеко в лес, не затем ли искал в нем опасности? Не были ли разговоры с Биллом попыткой вернуться к тому лету, наполненному непознанным? — Ну вот, пришли. Особняк Эндикотта, большой и, на первый взгляд, мрачный, возвышался над запущенным влажным садом, большим темно-серым пятном теряясь в зелени. Причудливые статуи животных, потемневшие от времени, тут и там проглядывались сквозь стену дождя. Где-то протяжно и противно кричал павлин. Вирт обхватил пальцами тяжелый золоченый дверной молоток и несколько раз постучал. За дверью раздалось ворчание, потом она отворилась, звякнув цепочкой с той стороны. В темном проеме появилось обеспокоенное лицо мужчины, уже слегка тронутое старостью. Седые волосы, обрамляющие темным контуром его лоб, были разделены прямым пробором на две стороны. Мужчина сощурил глаза, с подозрением глядя на стоящую на пороге компанию. Потом брови его вскочили на лоб в удивлении, а губы растянулись в приветливой улыбке. — Племяннички! — в следующую же секунду цепочка соскользнула вниз с характерным щелчком. Дверь открылась полностью, пропуская гостей внутрь. — Вернулись. А кто это с вами? — Это… э-э-э… — Вирт замялся, не зная, как представить близнецов. — Тоже твои племянники! — не растерялся Грег. — Наши родственники! — А! — понимающе закивал Эндикотт. — Да, да, припоминаю. — Диппер, — Пайнс протянул мужчине руку, и тот крепко пожал ее. — А это моя сестра, Мэйбл. — Привет, — поздоровалась она. — Какой у вас огромный дом! — Дом? Да… ха-ха, большой, да… такой большой, что я сам иногда в нем… понимаешь, теряюсь, видишь ли, я не очень… не очень люблю французское рококо… больше георгианский стиль… да… Грег покачал головой. Несмотря на то, что таинственный дух, которого так боялся его «дядюшка», на деле оказался лишь конкурентом в продаже чая, нервы Эндикотта все еще были не в порядке. Впрочем, Грегори был уверен, что Маргарет Грей этим занимается. — Куинси, прекрати пугать гостей. И, между прочим, твой георгианский стиль ужасен. Эндикотт на секунду вздрогнул, тут же успокоившись, и обернулся. На верхней ступени лестницы, сжимая в руке бронзовый подсвечник с тремя горящими в нем свечами, стояла немолодая женщина в синем платье и светло-голубом шерстяном платке, схваченном на груди пышным желтым бантом. Темные пряди, тронутые сединой у самых корней, были убраны в высокую прическу, увенчанную сухими цветами. — Проходите, не бойтесь. Проходите, проходите. На улице такая ужасная гроза. И ты проходи, маленькая сиалия, вы ведь приносите удачу. — женщина рукой сделала знак следовать за ней и, подобрав юбки, свернула в примыкающий к длинной лестничной площадке коридор. Вирт озадаченно посмотрел на Беатрис. Та пожала плечами, шмыгнула носом и, не сдержавшись, чихнула. Грег, выпустив лягушку на пол, упер освободившиеся руки в бока и покачал головой, хмурясь. — Чашка горячего чая, вот, что тебе нужно! — командирским тоном воскликнул он, прыгая Эндикотту на плечи. Мужчина слегка пошатнулся, но все же с улыбкой перехватил племянника за голени. — Я знаю, Грег, — мягко улыбнулась Беатрис, вытирая каплю с кончика носа. — Мы же для того сюда и пришли. Дрова в камине глухо потрескивали, языки пламени, обхватывая их, изредка бросали на стены и потолок оранжевые отблески. Портреты в тяжелых золоченых рамах мрачно взирали на присутствующих. Длинный стол, застеленный белой скатертью, едва ли не ломился от количества посуды на нем. Венчали убранство два больших чайника — один круглый, пузатый и широкий, второй — посеребренный, с длинным носиком, сужающимся кверху. — Почему два чайника? — спросила Мэйбл, с интересом оглядывая сервиз. — О, видишь ли, дорогая… наш чай только для заработка. Эрл Грэй или улун? — Маргарет заботливо взяла у Пайнс фарфоровую чашку с нежным цветочным узором. — Пожалуй, улун, — облизнувшись, ответила Мэйбл. — Но не могли бы вы пояснить? — Мы никогда не пьем свой собственный чай! — воскликнул Эндикотт с другого конца стола, за что тут же получил осуждающий взгляд. — Поэтому каждое утро Маргарет продает мне свой чай, а я продаю ей свой. — О-о-о… — удивленно протянула Пайнс, не зная, что и сказать. — Это так утомительно, нести чайник через весь дом! — посетовала Маргарет, глядя на Куинси. Тот согласно закивал. — Не говоря уже о том, что чай остывает. Вирт молча наблюдал за действием, отпивая из чашки. Беатрис, по привычке положившая на свой стул пару взятых с каминной полки книг, слегка возвышалась над столом, из-за чего ей приходилось упираться в столешницу локтями. Грег сидел у камина, завороженно глядя на огонь. — Вы разве не живете в одной комнате? — изумленно спросил Диппер, наблюдая, как дымящийся напиток льется в его чашку. — Нет, Боже! — Маргарет едва ли не пролила чай. На миг ее лицо сделалось таким испуганным, что Диппер смутился и приготовился рассыпаться в извинениях. — Я бы и ночи не вынесла в этих ужасных вычурных стенах с бордовыми обоями… Брр! Мы живем в разных частях дома. Завтракаем в моей, ужинаем в его, а обедаем в оранжерее, и… — Не смей так говорить про мои обои! — Куинси вскочил на стол с необычайной для его лет легкостью. — Твой дом выглядит как кружево на барышне! А стены должны быть крепкими и надежными! — Твои стены тебя раздавят! В моем доме хотя бы не мрачно, он не выглядит, как особняк с призраками! — Да что ты! — захлебнулся Эндикотт, едва не наступая каблуком на тарелку Беатрис; та поспешно убрала ее, спасая свои бисквиты. Грей поставила чайник на скатерть и, уперев руки в бока, невольно засмеялась. Куинси кашлянул в кулак, стараясь скрыть улыбку, и спустился на пол. Беатрис облегченно поставила тарелку на место, не сомневаясь более в ее сохранности. — Но вы же женаты, — вежливо отметила Мэйбл, засовывая в рот неизвестно, какое по счету, овсяное печенье. Маргарет заботливо пододвинула тарелку ближе к гостье. — Ни в коем случае! — рассмеялся Эндикотт. — Мы всего лишь конкуренты! Он подошел к Маргарет и поцеловал ее в щеку. Грей наклонилась к Дипперу, так, что он ощутил запах жасминовых духов, исходящих от воротника ее платья, и еле слышно прошептала ему на ухо, что ее чай лучше. — Я безумен, но не глух, уважаемая! Диппер, расслабившись, позволил себе рассмеяться. — А где Фред? — поинтересовалась Беатрис, протягивая руку к серебряному блюду с фруктами. Ей правда было интересно, как у него дела. — Отвозит заказ в Поттсфилд. Местным жителям так понравился мой пуэр… — Им понравилась моя масала! — Посмотрим, посмотрим. Этот спор все равно буря в чашке, верно, детишки? «Детишки» послушно закивали. Стрелки напольных часов неумолимо двигались к полуночи, за окном давно стемнело, огонь в камине почти потух, и в углах комнаты теперь сгущался мрак. Сверкающие за тучами молнии яркими белыми вспышками изредка озаряли комнату. Блюда на столе опустели, остатки чая на донышках чашек остыли. У Диппера стали слипаться глаза. Беатрис вытянула руки на столе и положила на них голову со все еще влажными волосами. Грег лежал на ковре у камина, обнимая лягушку. — Думаю, пора расходиться, — зевнула Маргарет, зажигая свечу. — Этих юных леди я забираю с собой. — Хорошо! Джентльмены остаются со мной, как истинные георгианцы! Грей хмыкнула, легонько толкая Беатрис в плечо и передавая ей подсвечник. Девушка поднялась со стула, потянувшись, и жестом сказала Мэйбл следовать за ними. Пайнс лениво встала, сонной походкой направившись к выходу из гостиной. Когда они втроем покинули залу, Эндикотт взял другой подсвечник и потянул за собой Вирта. Вирт вырвал руку, пихнул Диппера, потом подошел к камину, подхватил Грегори и последовал за своим «дядей» в сторону спальни. Пайнс устало поплелся следом. На кресле в гостиной остался лежать слегка помятый и испачканный красный колпак.