Послышался громкий хлопок входной двери, и Гермиона вынырнула из своих мыслей. Стоило ей подняться с кровати, как в комнату вошла миссис Малфой.
– Доброе утро, милая. Присоединишься к нам за завтраком?
Гермиона уверяла, что не голодна, и всячески старалась отклонить приглашение. Но по настойчивости миссис Малфой поняла, что та скорее утверждала, чем спрашивала. За стол её усадили первой ещё до того, как горничная закончила сервировку. Незнакомая девушка в белом переднике кивнула Гермионе и сдержанно улыбнулась. Возможно, она даже осмелилась бы начать разговор, но в столовую вошёл хозяин квартиры. Горничная потупила взор и быстро закончила с работой, а потом поспешно ретировалась. Люциус сел во главе стола, и Гермиона мгновенно напряглась. Не смотря на то, что она старалась не показать этого, Люциус сразу заметил состояние будущей невестки. И, судя по хмурому выражению лица, ему это не понравилось. В комнате воцарилась давящая тишина и оставалась нерушимой вплоть до появления миссис Малфой. Как только она села за стол, подали завтрак. До этого Грейнджер не замечала, что накрыто было лишь на три персоны. Как бы она ни ненавидела своего однокурсника, сейчас она предпочла бы его присутствие в собравшейся за столом компании.
Нарцисса решила прояснить ситуацию до того, как Гермиона успела задать интересующий её вопрос.
– Драко уехал на работу чуть раньше обычного, – как бы невзначай произнесла она. – Сказал, что в последнее время чаще попадает в пробки.
Ковырявшая вилкой в тарелке Гермиона схватилась за эту фразу как за спасательный круг и поспешно положила приборы, так и не притронувшись к еде.
– Тогда, должно быть, я тоже ужасно опаздываю! Думаю, мне стоит поспешить!
Она уже собиралась встать из-за стола, как Нарцисса, потянувшись через стол, накрыла её руку своей.
– Дорогая, помилуй, какая работа?! Ты ещё слишком слаба для этого, у тебя открыт официальный больничный. Да и как ты будешь выполнять свои обязанности, если ничего не помнишь?
– Я уверена, что быстро вникну! И знакомая обстановка может поспособствовать восстановлению памяти. Мне нужно идти. – Гермиона была решительно настроена покинуть квартиру, но не вырывала руки.
– Обстановка квартиры тебе более чем знакома. Этого хватит! – Нарцисса говорила твёрдо, но с улыбкой, и Грейнджер невольно задумалась, кого из супругов Малфой ей действительно стоит бояться? – Плюс ко всему, ты совсем скоро станешь женой моего сына. Тебе не обязательно работать! Я искренне надеюсь, что скоро ты станешь составлять мне компанию гораздо чаще прежнего.
Её "необязательно" звучало как "не следует", а в "надеюсь" Гермиона чётко расслышала – "настаиваю". Таким тоном говорила эта женщина, сохраняя обманчиво мягкое выражение лица. Грейнджер ощетинилась – она не собиралась уступать. Ей нужно было выбраться из квартиры и найти возможность вернуться в свою реальность.
– Но я люблю свою работу и не хочу от неё отказываться! Я чувствую себя достаточно хорошо для того, чтобы отправиться туда! – продолжала она настаивать.
– Милая, это вздор! В любой момент тебе может стать хуже. Ты получила серьёзную травму в аварии. Уверяю тебя, что нервное напряжение и стресс не способствуют выздоровлению, – она говорила елейным тоном, с обеспокоенным и заботливым выражением лица, но Гермиона не верила ей. – Ты должна остаться дома, чтобы мы могли присмотреть за тобой, – будто бы делая контрольный выстрел, произнесла миссис Малфой, однако Грейнджер было не переубедить.
Она уже открыла рот, чтобы возразить, но Люциус резко поднялся из-за стола и поставил точку в их споре.
– Ты никуда не пойдёшь сегодня! – произнёс он тоном, не терпящим возражений. – Через несколько часов тебе нужно посетить больницу для обследования.
Распалённая спором с Нарциссой Гермиона не желала уступать и ему.
– Мистер Малфой... – начала она, гордо задрав подбородок, но продолжить ей не дали.
– Я не желаю ничего слышать по этому поводу! Доедай завтрак и иди собираться. В десять мы выезжаем.
– Не стоит беспокоиться, я вызову такси.
Гермиона сделала ещё одну попытку отделаться от нежелательного внимания. Люциус резко повернулся к ней и окинул довольно-таки странным взглядом. Словно он наступил на ржавый гвоздь. С одной стороны, в его глазах читалась боль, но за ней явно просматривалось разочарование.
– В этом нет необходимости, – припечатал он и покинул столовую, тем самым не оставив Гермионе времени для того, чтобы возразить.
Его тарелка стояла практически нетронутой. Лицо миссис Малфой ничего не выражало, но Гермиона знала, что женщина ею недовольна. Через несколько секунд после ухода мужа, заметив, что девушка так и не вернулась к еде, она вновь произнесла обманчиво заботливым тоном:
– Поешь, тебе не стоит усугублять своё здоровье голоданием.
Гермиона внимательно посмотрела на Нарциссу. Создавалось впечатление, что эта женщина играет роль в театре, а не проявляет беспокойство. Понимая, что более удобного момента для того, чтобы расставить все точки над "i", может не представиться, она высказала предположение вслух:
– Вы ведь недовольны мной! – она утверждала и – в отличие от Нарциссы – не пряталась за доброжелательным тоном. – Вы недовольны моим происхождением. Недовольны, что ваш сын решил на мне жениться. Недовольны моими взглядами, убеждениями, приоритетами.
Нарцисса замерла на краткое мгновение, а после продолжила пережёвывать пищу. Лишь закончив это нехитрое занятие, положила приборы на стол и подняла взгляд на Гермиону. Выражение её лица было как никогда строгим и в какой-то степени брезгливым.
– Должна признать, амнезия пошла тебе на пользу, – тембр её голоса перестал быть обманчиво мягким. – Раньше ты этого в упор не замечала. – Немного помолчав, женщина продолжила, – мне не нравится решение сына жениться на женщине, стоящей ниже него по социальному статусу. Женщине, не всегда способной вести себя в обществе безукоризненно. Женщине, не уделяющей достаточного внимания своим манерам, образу, среде, в которой ей придётся вращаться после замужества. Женщине, способной пренебречь моим сыном ради работы.
– Тогда зачем вы разыгрываете этот спектакль? – напрямую спросила Гермиона, не желая терять времени.
– Потому что тебя не только выбрал мой сын, но и одобрил мой муж. А хорошая жена всегда должна поддерживать решение супруга. Каким бы оно ни было.
Она сделала ещё одну небольшую паузу, и Гермиона осознала, что вот оно – истинное лицо миссис Малфой. Возможно, именно теперь к ней пришло понимание того, что несмотря на явное различие двух миров, люди, жившие в них, были абсолютно одинаковыми. Разница в их отношении и поведении относительно друг друга заключалась исключительно в пережитых событиях.
В этой параллели не было магии, а следовательно, её поколение имело куда меньше влияния на ход событий и борьбу за власть. И как следствие, не участвовало в разборках своих родителей. Но в магическом мире всё было иначе. Там куда большую роль играли талант и сила. Они порождали и привлекали врагов, приносили власть и известность. Если происходили какие-либо столкновения, такие люди всегда были сильнее. Если задуматься, не будь в её мире магии, Волан-де-Морт оказался бы никем иным, как незаконнорождённым наследником когда-то влиятельной и знаменитой семьи. А устроенная им борьба за власть не переросла бы в грандиозный скандал в верхушке общества. И, как следствие, не унесла бы с собой и четверти тех жизней, с которыми пришлось распрощаться магическому миру.
Но аристократы существовали не только среди магов – они были также в мире маглов. И ничем существенно не отличались друг от друга. Что леди Малфой, что миссис Малфой – не было абсолютно никакой разницы. Обе являлись урождёнными аристократками, обе любили свою семью, обе беспрекословно следовали решениям своих мужей. И возможно, не имей Гермиона изначально предубежденность относительно всех Малфоев, в этой параллели она никогда бы не распознала лжи этой женщины.
Даже в магическом мире леди Малфой считали мученицей. И весьма вероятно, если бы Гермионе не пришлось столкнуться с ней во время войны, она бы тоже придерживалась этого мнения. И на то были основания.
Нарцисса не носила метки. Не участвовала в диверсионных вылазках Пожирателей и открытых нападения. Во время войны никто и никогда не знал её личного мнения. Она всегда следовала указаниям мужа и старшей сестры. А в финальной битве предала своего владыку, солгав ему, и бросилась на поиски сына. И это был единственный поступок, по которому её судило общество. А потому очень многие считали её жертвой обстоятельств, неспособной в открытую противостоять злодейке судьбе. Но Гермиона никогда не поддерживала всеобщего мнения, пусть ранее и не задавалась вопросом – почему?
А теперь он сам выплыл на поверхность. Потому что леди Малфой во всём была согласна со своим супругом. Он стал Пожирателем – она стала его самым верным соратником. Его, а не Тёмного Лорда, следовательно, и клеймо ей было ни к чему. Её супруг был чистокровным магом, презиравшим маглов, и она была такой же. Люциус любил своего наследника и потакал большинству его прихотей, и она баловала сына не меньше. Малфой-старший боялся Тёмного Лорда, но оставался на его стороне для того, чтобы не навлекать на свою семью дополнительной опасности, а Нарцисса следовала за ним. В финальной битве для лорда Малфоя главной целью были поиск и защита Драко. И его жена сделала всё, что от неё зависело, для того, чтобы в этом помочь.
В магическом мире Нарциссу считали невиновной, а её мужа – расчётливым и изворотливым. Её сравнивали с кузеном Регулусом Блэком, юным мальчишкой, оказавшегося в рядах Пожирателей смерти и всё же обелившего своё имя ценой собственной жизни. Но на деле единственным кровным родственником, с которым общалась Нарцисса Малфой, была её сестра – Беллатриса Лестрейндж. Самая ярая сторонница Волан-де-Морта. Женщина, убившая собственную племянницу только из-за того, что она была рождена от того, кого не одобряли её семья и хозяин. Женщина, убившая собственного кузена только за то, что он не боялся ей противостоять. И даже после окончания войны Нарцисса не начала общаться со своей единственной оставшейся в живых сестрой. Ни разу не поинтересовалась своим внучатым племянником. А ведь это могло – больше всего прочего – обелить фамилию Малфоев в послевоенном мире. Но до этого не додумался её изворотливый супруг, а потому она и не стала предлагать.
И если раньше Гермиона испытывала к этой женщине тихую благодарность за спасение друга, то теперь её снедала ненависть. Нарцисса Малфой оказалась куда более изворотливой змеёй, чем когда-либо был её муж. И пока девушка приходила к этому осознанию, миссис Малфой, видимо, рассудив, что скрывать что-либо больше незачем, решила выложить карты на стол.
– Признаться честно, я надеялась, что твоё состояние поможет мне тебя перевоспитать, – Нарцисса говорила медленно, будто подбирая слова, чтобы не пересечь ею же и проведённую черту. – В конце концов, то, что я не могу образумить сына, ещё не заставляет меня смириться с твоим... невежеством. – Гермиона нахмурила брови услышав подобное, – мужчины любят глазами. Измени я содержимое понравившейся Драко оболочки, он бы и не заметил, – уверенность в сказанных ею словах буквально пропитывала голос женщины. – Но ты всегда была до ужаса упряма, настолько, что даже потеря памяти не смогла этого изменить. И тем не менее ради этого... – Нарцисса недовольно окинула её взглядом, – мой мальчик был готов отречься от семьи. Но ты не дала ему этого сделать так легко, как он мог бы, – миссис Малфой неприятно ухмыльнулась, – и тем самым заслужила сначала уважение, а потом и отеческую любовь моего супруга. Я даже не знаю, по кому из них двоих сильнее ударил твой недуг, – она ненадолго умолкла, будто обдумывая это. – Но учитывая, что выгадать из твоего состояния мне ничего не удастся, я бы предпочла, чтобы ты перестала их мучить, – Нарцисса впервые за весь монолог взглянула на Гермиону и произнесла голосом, которым обычно раздают приказы, – называй Люциуса – папой, именно так ты к нему обращалась последние семь лет. И убери этот воинственный тон. Также я бы предпочла, чтобы отныне мой сын спал в своей постели, а не в соседней гостевой комнате. Надеюсь, это для тебя посильная задача.
Гермиона молчала, ей хотелось поставить на место эту невыносимую аристократку, но что-то подсказывало, что не стоит вмешиваться в события этого мира, а она предпочитала себе доверять. Но ответить нужно было – предельно чётко и максимально нейтрально. Грейнджер позволила себе небольшую паузу. В конце концов, Нарцисса Малфой всем своим видом показывала, что готова недолго, но подождать ответа будущей невестки. Гермиона перебирала свои ощущения и мысли, пыталась подобрать слова и нужную формулировку. Но её сильно отвлекало тянущее чувство тоски и обиды. И отвлекало тем, что не принадлежало ей. Будто при помощи легилименции она попала в разум чужого человека и почувствовала его печаль. Но сейчас разбираться в этом не было времени.
– Не думаю, что вы имеете право мною командовать, миссис Малфой, – твёрдо произнесла она, посмотрев в глаза будущей свекрови, – но спасибо. Теперь я знаю чуточку больше о своём прошлом.
Миссис Малфой недовольно поджала губы, но возразить ей было нечего. Гермиона поднялась из-за стола и направилась в комнату, которая, по-видимому, служила их с Драко спальней. Войдя в помещение, она застала там всё ту же миловидную горничную.
– Мисс Грейнджер! – радостно защебетала незнакомка, едва заметив её, – Вы помните меня? Я – Митси.
Гермиона виновато улыбнулась и опустила глаза. Эта девочка чем-то напоминала ей эльфа из магического мира. Её большие карие глаза смотрели с непередаваемой преданностью и искренностью, а весь вид излучал заботу и дружелюбие. Горничная ни на секунду не расстроилась, поняв, что её совсем не помнят. Она направилась к книжному шкафу, стоявшему у дальней стены комнаты, и вытащила оттуда несколько кожаных переплётов, достаточно широких для того, чтобы вмещать большой объём информации. Она положила их на прикроватную тумбочку, у которой стояла Гермиона, и снова заглянула ей в глаза.
– Я надеюсь, это Вам поможет, мисс.
Горничная поклонилась и покинула комнату. Практически сразу после этого Гермиона накинулась на новый источник информации. Как оказалось, горничная достала для неё фотоальбомы. Грейнджер заставила себя пролистать несколько страниц, но надолго её не хватило, а потому она поспешно стала собираться в больницу. Найти одежду оказалось несложно, и это немало порадовало девушку.
***
Как оказалось, у Люциуса Малфоя был спортивный автомобиль. Ну или из всех своих автомобилей он выбрал именно спортивный. В любом случае машина Гермионе не понравилась. Возможно, из-за того, что она давно отвыкла от магловского транспорта. А возможно потому что в машине было только одно пассажирское место, что не позволило Гермионе спрятаться на заднем сидении, как она изначально планировала. Мистер Малфой водил уверенно и аккуратно, но его напряжение полностью заполняло салон. Мужчина до побелевших костяшек сжимал руль и явно был чем-то обеспокоен. Грейнджер решила свести их общение к минимуму, однако на обратном пути Люциус грубо нарушил её планы.
– Ты сможешь вернуться на работу где-то через неделю, конечно, если против этого не станет возражать врач.
Его голос звучал спокойно, но это не отражало его морального состояния. На реплику следовало ответить, и Гермиона предпочла ограничиться благодарностью, а после вновь замолчала. Он ещё несколько раз попытался завязать диалог, но из этого ничего не вышло. В конце концов терпение Люциуса Малфоя лопнуло. Он резко развернул автомобиль и направился за город.
– Нам нужно поговорить.
Именно после этой его фразы Гермиона поняла, что больше отмалчиваться не получится.
– О чём именно?
– Что ты помнишь о нас?
Девушка выпалила первое, что пришло в голову.
– Инцидент в конце третьего года обучения.
Люциус заскрежетал зубами – его явно не обрадовало услышанное.
– С тех пор многое изменилось! Тебе не стоит нас остерегаться. Ты давно стала частью нашей семьи.
Он говорил твёрдо и уверенно, но Гермиона не верила. Слишком ярким был в её памяти образ этого человека из магического мира. Слишком глубокие раны в её сердце оставила прошедшая война. Люциус продолжал уверять её в том, что она ведёт бессмысленное одностороннее противостояние с собственной семьёй. Тем не менее она не отвечала и почти не слушала его. Возможно поэтому вскоре Люциус умолк. Они ехали долго, очень долго, но в какой-то момент машина остановилась. Гермиона далеко не сразу это заметила. Пока она пребывала в своих мыслях, её будущий тесть успел обойти автомобиль и открыть дверь пассажирского сиденья. Грейнджер не осталось ничего иного, как выйти из машины. Она не сразу рассмотрела огромный особняк за спиной мистера Малфоя. Но вскоре мужчина перестал закрывать ей обзор, и Гермиона осознала, что перед ней находится точная копия Малфой-менора.
За всю свою жизнь она посетила это здание только раз. В тот самый день, когда их приволокли сюда егеря. Страх словно стальной капкан сковал её. Сама того не осознавая, с тех самых пор Гермиона всеми силами старалась избегать любых упоминаний об этом поместье. Люциус направился в особняк, явно настроенный продолжить разговор внутри, совершенно не заметив состояния Грейнджер. Она попятилась назад и споткнулась о невысокий бордюр, а после с грохотом рухнула на землю. Люциус обернулся на непонятный шум, после чего поспешил к Гермионе. Девушка не заметила выражения его лица – она в принципе потеряла связь с реальностью. Не ощущая в себе магию, зная, что поблизости нет её волшебной палочки, что друзья не придут ей на выручку, она отдалась слепому страху. Ей казалось, что вот сейчас Люциус Малфой затащит её в логово Пожирателей смерти. В логово, из которого она однажды уже потеряла надежду выбраться живой и только чудом избежала смерти. Прежде чем мужчина успел подойти, Гермиона потеряла сознание.
***
На улицу уже опускался вечер, когда миниатюрная девятнадцатилетняя девушка добралась до своего подъезда. Этот день выдался очень насыщенным: университет забирал много сил и времени, но это приносило ей только удовольствие. А совсем недавно она устроилась на подработку и ещё не успела привыкнуть к своему новому распорядку дня. Войдя в квартиру, она заметила, что на кухне горит свет, и это немало удивило юную особу. В ещё больший шок её повергло то, что там находился её парень, который сейчас должен был присутствовать на юбилее своего отца.
– Драко, почему ты до сих пор здесь? Тебе нужно было выехать ещё два часа назад! – выпалила Гермиона, бегло взглянув на часы.
– Мио! Неужели ты не догадалась, что я предпочёл провести вечер с тобой. Я был куда большего мнения о твоём интеллекте! – после этих слов он разочарованно покачал головой.
– Немедленно прекрати заговаривать мне зубы! Собирайся! Ты чудовищно опаздываешь!
Гермиона побежала в комнату для того, чтобы найти парадный костюм. Тяжело вздохнув, парень побрёл за ней.
– Мио, я не собираюсь туда идти, – он насупил брови для большей убедительности.
– Что значит "не собираюсь идти"? Родители пригласили тебя на сорокапятилетие твоего отца. Ты обязан там присутствовать.
– Мио, неужели у тебя нет ни капли гордости? Мы встречаемся уже несколько лет, почти год, как съехались. А они до сих пор ведут себя с тобой, будто ты пустое место! Неужели тебя это ни капли не задевает? Они даже пригласительное прислали только на одного!
– Любить меня – твоя обязанность, а не их. Не понимаю, почему я должна быть обижена.
– Потому что ты моя девушка! Потому что тебя демонстративно игнорируют мои родители! Потому что при каждой встрече они стараются тебя задеть! Я не собираюсь терпеть от них подобное отношение. И не собираюсь отправляться на этот приём!
– А теперь послушай меня, Драко Люциус Малфой! – Гермиона была ужасно зла на своего парня, – ты сейчас же приведёшь себя в порядок и отправишься на юбилей своего отца! Человека, который вырастил тебя, неблагодарный мальчишка! Человека, который всю жизнь заботился о тебе! Твои родители могут относиться ко мне как им угодно! Это не имеет значения, пока не влияет на наши отношения! Я не обязана им нравиться! А они не обязаны нравиться мне! Но ты дорог для нас всех! И они никогда не делали тебе лично ничего дурного! Поэтому я не приемлю ни одной твоей отговорки!
– У меня нет подарка. Я не могу заявиться туда с пустыми руками, – пошёл на последнюю хитрость Драко. По сути, в семьях, подобных той, в которой вырос Драко, молодые люди редко начинали зарабатывать собственные деньги раньше двадцати лет, а ему и вовсе было ещё восемнадцать. В подобных случаях его сверстники покупали родителям подарок на их же деньги. Но юноша уже без малого год как ушёл из дома и, естественно, не получал никакого финансирования, а стипендии и подработки едва хватало на самостоятельную жизнь. А всё из-за того, что родители не одобрили его девушку. Это была довольно-таки долгая и запутанная история, суть которой заключалась в том, что юный аристократ, не смирившись с волей родителей, покинул родовое гнездо. И не хотел туда возвращаться ни под каким предлогом, никогда, даже на этот вечер. Но его девушка явно была другого мнения.
– Тогда тебе крупно повезло. Потому что он есть у меня.
Гермиона упрямо протянула ему костюм.
– Боюсь, отец этого не оценит.
– А ты не бойся!
Гермиона проследила за тем, чтобы Драко привёл себя в порядок, всучила ему обёрнутый серебристой бумагой свёрток и отправила к родителям. Её мало волновало, что эти люди отказывались её признавать. Нет – и не надо, это не являлось целью её жизни. Наскоро пообедав, она приступила к составлению эссе.
Поздним вечером того же дня у окон маленькой уютной квартирки, которую снимали молодые люди, затормозил дорогой спортивный автомобиль. А вскоре после этого раздался дверной звонок. Гермиона никого не ждала, но не исключала возможности того, что к ней решили заглянуть школьные друзья. Зачастую только они и были гостями этой квартиры. В растянутом спортивном костюме и с растрепанной гулькой на голове Гермиона поплелась к двери. Но неожиданный гость не был ни одним из её друзей. На пороге стоял никто иной, как Люциус Малфой, отец её парня, которому исполнилось сегодня сорок пять лет и который должен был присутствовать на приёме в своём поместье.
Удивлённо моргнув, Гермиона отступила в сторону, пропуская незваного гостя. Мужчина вошёл молча сначала в небольшой коридор, затем и в единственную в квартире комнату. Маленькую и захламлённую. Здесь не было грязно, но небольшое помещение выполняло слишком много функций. Оно было одновременно спальней, гостиной и кабинетом. А потому то тут, то там были раскиданы предметы гардероба, ученические тетради и библиотечные книги. Оба обитателия квартиры неустанно, изо дня в день наводили в ней художественный бардак!
Не произнеся и слова, Гермиона сгребла вещи с разложенного дивана и такой же живописной кучей отправила в шкаф, вместимости которого явно не хватало для того, чтобы хранить в нём гардероб двух людей. После чего принялась сгребать с журнального столика письменные принадлежности, ворох одиночных листов и тетрадей, а также многочисленные книги. Высокой и кривой стопкой они перекочевали на низкую тумбочку в углу комнаты. А затем девушка молча удалилась в соседнюю комнату. Вместо того, чтобы расположиться на расчищенном пространстве, Люциус придирчиво оглядел помещение и направился к двум длинным, прибитым к стене полкам. Они были полностью заставлены фотографиями, с каждой из которых на него смотрели улыбающиеся лица молодых людей. В основном это были жильцы квартиры, но иногда им составляли компанию два молодых человека. Отличительной чертой одного из них были большие круглые очки, второй выделялся огненной шевелюрой. К тому моменту, как Гермиона вернулась в комнату с двумя большими чашками чая и вазочкой с печеньем, Люциус всё ещё рассматривал содержимое дешёвых деревянных рамок. Грейнджер не стала отвлекать его от этого несомненно увлекательного занятия. Вместо этого она уселась на старенький, потёртый диванчик и пригубила чай. Мужчина не заставил себя долго ждать и вскоре присоединился к ней.
Они сидели молча достаточно долгое время. По правде говоря, никогда раньше они так долго не находились в непосредственной близости друг от друга. Но время для Гермионы было слишком ценным и дорогим ресурсом, чтобы она могла так запросто им разбрасывать.
– Что привело вас сюда, мистер Малфой?
Он положил на столик увесистый фотоальбом в дорогом кожаном переплёте. На лицевой стороне обложки был предусмотрен небольшой прозрачный карман, в который при желании также можно было разместить фотографию. Однако в нём красовался белоснежный лист бумаги с аккуратно выведенными словами. Надпись гласила: "Любящему отцу и примерному семьянину".
– Полагаю, это дело Ваших рук.
– В большинстве своём нет. Драко сам составил альбом. Правда, он должен был стать подарком на Ваш предыдущий день рождения.
– Он не собирался приходить. Верно?
– Он Ваш сын. Он обязан был прийти.
Гермиона пожала плечами и снова отпила из чашки.
– Полагаю, его присутствием я обязан тебе.
– Не думаю. Если бы он действительно не хотел прийти, никто бы не смог его заставить. Ему обидно, и он злится. Но это не значит, что он Вас не любит.
– Думаю, пора положить этому конец.
– Абсолютно с Вами согласна, мистер Малфой, – мужчина недовольно поморщился, словно слова резанули ему по ушам. Именно так обращалась к нему эта маленькая нахалка в моменты, когда отстаивала свою правоту.
– Я бы предпочёл, чтобы ты обращалась ко мне иначе.
– И как? Не папой же Вас называть? – девушка усмехнулась собственным словам, но мужчина всерьёз задумался. Собственный сын никогда не называл его папой. Он всегда горделиво произносил "отец". Люциусу несомненно нравилась эта его привычка, в какой-то степени даже умиляла. Но в том, как эта девушка произнесла слово "папа", проскользнуло что-то неуловимо приятное.
– Папа, так папа. Почему бы и нет, – неожиданно даже для него самого соскользнуло с губ Люциуса Малфоя. Глаза Гермионы в удивлении округлились, но она никак не возразила.
