*
Утро было солнечное, безветренное и наполненное предвкушением чего-то особенного. У крыльца Центральной избирательной комиссии столпились журналисты, в некотором отдалении вторым, менее плотным кольцом — особенно любопытные прохожие. На крыльце, с трудом удерживая оборону, спиной к спине стояли Миша Бестужев и Петя Каховский. Стратегически удачный выбор позиций обеспечивал им возможность давать комментарии и располагающе улыбаться в камеры сразу на два фронта. — …Так что это все, кто приехал. — Петя кивнул на вход и показал в камеру шесть загнутых пальцев. — Необходимый минимум. Сейчас много работы, мы все нарасхват. Миша, краем уха уловивший его ответ, с теплотой вспомнил, как было единогласно принято решение именно их делегировать в Москву подавать документы в ЦИК — мол, вы, ребята, только этим и живете последние много лет, всю душу вложили в кампанию, вам и ехать. — Когда собираетесь обратно? — полюбопытствовал забавный репортер в огромной красной куртке. — Завтра утром. «Сапсаном», — пожал плечами Миша. — Простите, не задержимся. Мы же не в отпуске. Нам только зарегистрироваться. — Это не должно занять много времени, — влезла еще одна журналистка. — Расскажите про планы на день. Что будете делать, когда Сергея зарегистрируют? Вопрос был — обычный, в общем-то, был вопрос. Но почему-то он застал Мишу врасплох. — Откроем шампанское, — ляпнул Миша первое, что пришло в голову. По Фрейду, первой пришла в голову правда: накануне вечером, сразу после приезда и размещения в уютной московской квартире, вместо ужина они первым делом отправились в ближайший пристойный, как выразился Кондратий, алкомаркет — за приличным, как выразился Трубецкой, шампанским. Шампанское убрали в холодильник и на крови поклялись не трогать раньше положенного. — А если — такого быть не должно, но вы ведь теоретически допускаете такую возможность — если вдруг не зарегистрируют?.. — Откроем шампанское! — терять Мише уже было нечего. — Выпьем и застрелимся. Петя, обычно устойчивый к любому юмору и отпускающий суицидальные шутки за завтраком, аж поперхнулся.*
Паша вошел — практически вплыл — на кухню, медленно и привлекая к себе все внимание, через час. На лице у него была написана вселенская усталость и много драматизма. — Миш, а Миш. Миша опрокинул в себя остатки того, что булькало в бокале. Повисла некоторая театральная пауза. Паша плюхнулся на стул. — Поздравляю, — сказал он и закинул в рот конфету. Миша поднял бровь. — Ты самая обсуждаемая фигура сегодняшней программы. После него. Сергей попытался сделать вид, что ему это не льстит, но вышло не слишком убедительно. — Они вывели тег #выпьем_шампанского_и_не_застрелимся, Миш. С фотками и историями. Мне пришлось это в прямом эфире разгребать. Пашиного картинного недовольства хватило еще на несколько секунд. Он сам же первым и усмехнулся. А потом — вытащил из кармана мятую пачку, прикурил от брошенной на столе зажигалки Каховского и откинулся на спинку стула, вытягивая ноги, радостный и вдруг расслабленный, абсолютно удовлетворенный жизнью человек, как это всегда бывает, когда делаешь свою работу не зря.