Краткость — чья сестра?

На поле брани, окружённый десятками трупов воинов, на коленях стоял молодой мужчина, едва держась за меч, вонзённый в холодную землю. Мёртвая тишина и густой туман, стелящийся по земле, подобно реке, стремился унести от живых прочь мертвецов. — Склонившие головы, измождённые братья… — зазвучал нежный голос. — Долг уж уплачен вами сполна, пришло время награды, время покоя… — по полю медленно шла женщина в белом саване, на груди её камень источал бледный голубой свет. — А те, что ещё способны дышать, продолжат свой бой… — ступая босыми ногами по окровавленной траве, женщина остановилась прямо перед мужчиной. — Покуда навеки их свет не угаснет в душе, — она замолчала, положив свою ладонь на голову война, единственного, что сумел уцелеть. Мужчина вздрогнул и поднял голову. Грязь и кровь смешались на его лице, из глаз тихо лились слёзы. Женщина, натянув на пальцы рукав, по-матерински нежно вытерла его лицо и опустилась на колени, дабы не возвышаться надменно над ним. — Мой господарь, — прошептала она. — Вадома… Вадома, я не смог, их было так много… ужасные чудовища… — Я знаю, мой господарь, я видела их. Они голодны, и жажду их унять может лишь кровь… — в её глазах появилась печаль и тоска. — Я защитила деревню… сколько сумела. Но земля всё равно утопла в крови. Едва нечисть отступила — появились османы. Они перебили всех, кого смогли отыскать. — Сколько, сколько выжило? — Я спрятала в погребе своего дома всех детей деревни, моя дочь Лала осталась с ними… — женщина опустила взгляд. — Это всё. Мужчина, что был главным у осман, сохранил мне жизнь, он сказал, что хоть кто-то должен принести весть о великой войне, с которой пришёл султан Мехмед II Завоеватель, — услышав имя, мужчина сжал кулаки, злоба и ярость перекосили его красивое лицо, превратив его в уродливую маску. — Мой господарь… духи сказали, что нам не одолеть сразу две армии, но карты… — Что с ними? — Они показали мне выход, но он чудовищен и цена его достойна… — Вадома, сейчас мы не имеем права выбирать, я готов отдать всё, что скажешь, даже если есть хоть один призрачный шанс, — в его голосе прозвучала отчаянная надежда. Та самая слепая и безумная надежда, что заставляет цепляться за соломинку и соглашаться на всё. — Ох, мой бедный господарь, не знаешь ты, на что соглашаешься… — она тяжело вздохнула и помогла ему подняться. — Мир, откуда силу свою я черпаю, может дать тебе власть столь великую, сколь ужасающую. Цена той силе — одна жизнь, одна душа. Едва мы начнём ритуал, как не будет шанса свернуть с пути. Сила всё равно возьмёт своё. Подумай, мой господарь, стоит ли она того… — Стоит. Во что бы то ни стало, во что бы то ни стало… — не думая ответил правитель Валахии. Его жизнь уже давно закончена, а душа отдана прекрасной Лале, вместе с ней и жизнь, и душа его сгинули уж давно. — Хорошо, — женщина вытащила меч из земли и разрезала смуглую кожу на своей ладони. — Отныне нет пути назад… — она опустилась на земли и начала рисовать странные символы вокруг мужчины, нашёптывая что-то на родном цыганском языке. Закончив, колдунья вложила меч в руку мужчине. — Теперь время платы, подними меч, — неожиданно грозно приказала цыганка. Мужчина послушно выполнил приказ. — Помнишь, много лет назад, ты спас мне жизнь? Когда османы уничтожили весь мой табор, ты и твои друзья нашли меня, залечили раны, помогли начать новую жизнь? — Помню, — коротко кивнул он, начиная понимать к чему всё идёт. — Вадома, я не… — Не нужно, мой господарь. Мы оба согласились на эту цену. Я готова отдать всё, лишь бы моя дочь прожила долгую и полную радости жизнь. Да и цена, что уплачу я — ничто, в сравнение с вашей, — она встала так, чтобы конец меча упирался ей прямо в грудь — напротив сердца. — Мой род всегда будет служить тебе, а ты служить своему народу, — её рука легла на сияющий камень. — Дай ему напитаться моей кровью и забери себе. Однажды чистая душа засияет ярче солнца и камень вновь станет голубым, тогда, быть может, ты сможешь освободиться, сможешь вернуть душу, — цыганка закрыла глаза. Одно чёткое и резкое движение, и клинок разрывает бьющееся сердце. — Прощай, мой господарь… — Прощай, мой друг… — тихо прошептал мужчина, вытаскивая меч из груди женщины. Безжизненное тело начало падать, но мужчина подхватил его и уложил на траву. Как и сказала цыганка, камень на её груди, словно ткань, впитывал в себя алую кровь, сочащуюся из раны, и так покуда не стал он красным, а свет его не погас. Мужчина, памятуя о наказе, снял камень с белого как полотно тела и повесил на свою шею. Едва камень коснулся его груди, внутри запылал пожар, буквально выжигающий сердце. Он отнял жизнь колдуньи, за что Старшие лишили его души. Пока всё человеческое внутри умирало, какое-то странное ощущение могущества и всесильности рождалось на его месте. Это была та самая сила, о которой говорила Вадома. Только цыганка забыла сказать, что вместе с силой придёт жажда, утолить которую может лишь человеческие страх, боль, ужас и кровь…