Рукой Аури-Эля

      Длительное путешествие по Морю Призраков от мерзлых берегов Атморы, погруженной в хаос гражданской войны, под тихий шелест глубоких вод подходило к концу. Налетевший среди ночи ураган не сумел отправить ладью на дно, поэтому «Илгермет», как и ранее, на всех парусах гордо рвался вперед и продолжал рассекать серые волны, грациозно скользя среди грозных льдин. Больше ничто не напоминало о минувшем жутком ненастье, кроме оставленной им молочно-белой пелены. Она была настолько густой, что, казалось, можно протянуть ладони, зачерпнуть ими невесомую мглу, оседающую на ресницах и мехе брони хрупким инеем, и напиться ею досыта. Но голодать мореходам не приходилось — в трюме было еще полно яств и доброго меда, а потому воины без страха всматривались подолгу в пустое пространство за бортом, надеясь вскоре увидеть чистый горизонт, а за ним — и таинственную сушу. Теперь их отважные сердца горели сильнее прежнего и наполняли души непреодолимым желанием жить.       Силясь разглядеть с палубы край незнакомой земли, Геллир часто представлял себе, какова она из себя, и нередко рисовал в воображении проклятых меров, что вероломно разорили и сожгли дотла мирно спящий Саартал. Никому, кроме мудрого Исграмора и двух его сыновей, не удалось пережить Ночь Слез. При мысли о гнусном преступлении эльфов внутри все отзывалось острой болью и в то же время клокотало от жгучего гнева. Сколько же невинных стариков, женщин и детей пало от эльфийских мечей и погибло в пламени их собственных домов…       Именно поэтому Геллир из рода Снежный Свет откликнулся на громогласный зов Предвестника и с сотнями других превосходных бойцов отправился в опасный поход, невесть чему навстречу. Свершение правосудия стало их общим гимном и реющим знаменем, под которым готов был умереть в бою с презренными мерами каждый из смелейших сыновей и дочерей Атморы.       На плечо тяжело опустилась чья-то рука. Геллир обернулся и увидел пронзительно-синие и вместе с тем бесконечно теплые глаза Исграмора.       — Терпение, мой друг. Совсем скоро Саартал будет освобожден, — сказал Предвестник так, словно умел читать чужие мысли, и его ободряющая улыбка потонула в густой светлой бороде. Ставший названным старшим братом для своих единомышленников, он снискал среди них уважение не только как достойный лидер и бравый воин, готовый бороться за правое дело до победного конца, но и как невероятно проницательный человек. Геллир молча кивнул, хмуря тронутый первыми морщинами лоб, и свисающая вдоль его лица тонкая косица льняных волос коснулась покрытой колючей порослью щеки. Сидя вечерами в кругу товарищей и оглаживая остро заточенное лезвие своего топора, он мог почти чувствовать, как закаленная в прошлых сражениях и укрепленная силами льда сталь гудит под кончиками мозолистых пальцев, изнывая от жажды свежей крови врага. Несомненно, торжество возмездия дурманит, но рубить прямо сплеча на горячую голову негоже.       Минует всего пара-тройка дней, и флот атморцев наконец достигнет взморья варварского Мерета. Когда воссоединятся на время разлученные волнами герои, а обледеневший берег задрожит от поступи сотен ног, никакие нелепые боги эльфов не смогут остановить чистейшую ярость войска Исграмора и заставить его свернуть с намеченного пути неугасаемой славы.       Геллир уже по привычке натужил глаза и попытался различить в дали очертания неведомого, дикого, но от этого еще более манящего края. Где-то там простиралось начало чего-то необыкновенного, яркого и без сомнений великого… То занимался прекрасный рассвет новой эпохи — эпохи людей.