Рукой Аури-Эля

      Когда-то давно в древнем Тамриэле, на суровых скайримских землях, жили эльфы — фалмеры. Будучи тем из альдмерских народов, что звался «снежным», они обладали волосами цвета белого злата и молочной кожей, неподвластной укусам стужи. Умели эти меры искусно управляться с магией зимы, и были присущи им и гордый нрав, и стать, и величавость.       Родилось в одной фалмерской семье два брата. В юности поклялись они служить силам Света, ступив на стезю последователей Дракона-Бога Времени. Братья самозабвенно чтили Его заповеди, даровали страждущим утешение и защиту — слабым, и в награду за сии добродетели Аури-Эль вверил им самый главный и самый прекрасный из всех своих храмов. Построенный среди гор в потаенной долине, оберегающей священные Лук и Щит Ауриэля, он распахивал двери для сотен преисполненных смирением пилигримов. Долгий путь давался немногим, но венчался сакральным единством со всемогущим повелителем и негасимым почетом.       Шли годы. Один из братьев доказал, что достоин внимать божественному гласу, и был возведен в сан викария, дабы нести в мир слово Ясноликого. Другой брат по воле свыше сделался рыцарем-паладином и с честью возглавил стражей Благой земли. И не находилось в долине места ни для печалей, ни для скорбей, ибо каждый новый день нес лишь радость, тепло и сияние Аури-Эля.       Однако война с людьми, пришлыми из-за моря с севера, определила будущее снежного народа навсегда. Дотла она выжгла владения фалмеров, сравняв их селения и святилища с землей. Огромные армии не смогли тягаться с силой громоподобных голосов воинов Атморы. В цвет пролитой крови и ревущего пламени павших городов окрасился закат эры обреченных эльфов. Вынужденные в страхе бежать в чужие владения, они вымолили убежище у хитрых двемеров. Те впустили обездоленных в свои подземные твердыни, а взамен вытребовали обманом зрение и свободу изгнанников…       Нескоро отшельники во всеми забытой долине прознали о беде. Не догадывались они и об угрозе, затаившейся прямо в стенах родного храма, как и о разладе между паладином и его родным братом. Никто не ведал, что над викарием нависло жуткое проклятие даэдра — недуг вампиризма.       Но не болезни, не злой рок превращают в чудовище, а поступки. Ослепленный гордыней и оглушенный собственными обещаниями воздать Ауриэлю за ниспосланную кару, униженный викарий нарушил данные им святые клятвы. В обиде и страхе он сокрыл свою тайну от всех, бросив Свету вызов. Сочиненное вампиром пророчество обещало погасить солнце и обратить день в ночь, а его особый кровавый ритуал — запятнать славу Лука Ауриэля, сотворенного для борьбы со злом.       Тщетно пытался понять паладин, отчего его дорогой брат нелюдим и мрачен. Только викария больше не трогала ничья забота — им овладела жажда мести и равнодушие палача. Очерствевшее сердце не дрогнуло, когда остатки народа снежных эльфов были сметены их же преданными родичами, одурманенными вампирскими чарами. Позабывшие в двемерском рабстве свое происхождение, безобразные слепые существа ревущей рекой заполонили Благую землю и рвали плоть, как зверье.       Едва сумев избежать жестокой гибели от их когтей и клинков, раненый брат-паладин оказался один в покоренном тварями краю. Окинул он тяжелым взглядом опустелую долину, тела падших товарищей и оскверненный храм и со слезами воздел руки к небесам: «Милостивый Аури-Эль! Зачем Ты допустил разорение земли своей благой, обрек детей ее на смерть, а последнего верного слугу — жить вместо них и казниться мыслью о жертве друзей его напрасной? Я не достоин спасения, ибо не смог уберечь святыни Твои и невинных, чья кровь растопила здешние вековые льды».       Услыхал Ауриэль горестные речи своего воина и молвил в ответ: «Оставь терзания, не лей понапрасну слез, сын мой! Дни твои земные еще не окончены, а счета грядущим не будет, покуда не восторжествует справедливость. Спасение Лука и храма моих из плена Тьмы — вот твоя новая цель. Направляя других по пути благочестия, сумеешь ты завершить начатое, а духи твоих праведных товарищей будут помогать тебе в оном деянии».       Удивился паладин, но не посмел прекословить. Сделавшись затворником в пещере на самом краю долины, он стал бессменным привратником Благой земли. Денно и нощно сей мер нес караул, наполняя свое глубокое одиночество одними молитвами у потускневшего алтаря. Так миновали зимы, проходили столетия и сменялись целые эры. Обретший бессмертие паладин давно оставил учет времени, но не свою веру.       Являлись к нему путешественники, страждущие сыскать богатства или заполучить силу знаменитого Лука. Многих из них отправлял страж Благой земли в опасный путь к храму, однако для каждого из них тропа посвященных становилась дорогой в мир иной. Лишь через срок в тысячи людских жизней прибыли в скромное пристанище паладина два героя, оказавшихся достаточно выносливыми и смелыми, чтобы прорваться сквозь полчища Преданных, сойтись в схватке с ожидающим исполнения пророчества викарием и низвергнуть его с трона во Внутреннем святилище.       Впервые за вечность сумел рыцарь-паладин переступить порог освобожденного храма, чтобы в его стенах воздать хвалу своему повелителю. В тот торжественный миг наконец открылась перед ним неприглядная правда о сущности брата его и о свершенной им непростительной измене. Суровая истина жалом вонзилась в грудь мера, но безвинность Преданных во всех злодеяниях уняла горечь скорби — отверженный народ подарил ему надежду на будущее, зиждущееся на беззлобии и веровании в милость Аури-Эля.       Вручив за подвиг достойнейшим храбрецам дивный Лук, остался последний страж Забытой долины наедине с богом. Как прежде хранимый провиденьем, он продолжил нести свою службу. Только с той поры ходит молва, будто в Тамриэле видали эльфа, чьи волосы подобны белому золоту, а кожа, что светлее снегов, не боится морозов. С именем Ауриэля на устах странствует он по миру в поисках себе подобных и не устает уповать на чудо. Но правда то или вымысел — никто не знает, ибо легенда сия не имеет конца, и поведано лишь ее начало…