Хогвартс - школа волшебства и обречённых судеб

В доме Эвелин встретили с распростёртыми объятиями и радостными улыбками. Дом Поттеров находится в Годриковой Впадине. Из-за северного расположения Годриковой впадины снег здесь выпадает в очень больших количествах, и обычно температура держится очень низкая. И поэтому все окрестности этой местности были покрыты толстыми слоями белого снега и до сих пор шёл снег, ещё больше покрывая собой земли. Лили Поттер — красивая женщина средних лет с такими же тёмно-рыжыми волосами как у Эвелин и изумрудно-зелёными добродушными глазами, — ждала её, накрыв стол и приготовив все любимые блюда дочери. А Джеймс Поттер — мужчина имеющий чёрные, но начинающие седеть, непослушные волосы, которые торчат в разные стороны, и светло-карие глаза похожие на цвет глаз Эвелин, — специально пришёл рано с работы, чтобы встретить любимую дочь дома. Генри, младший брат девушки, вовсю налетел на неё с объятиями и со словами, что он жутко соскучился по ней за всё время, что она отсутствовала. Гарри же обещал придти в канун Рождества, то есть через восемь дней. В этот день Эвелин ощутила необычную радость и тепло в груди. Как она была рада, что она наконец-то дома.  — … Так мы с Малфоем и поссорились, — рассказывала Эвелин родителям за столом о школьных событиях. — Он вообще жуткий, холодный, эгоистичный парень. Говорю вам, истинный слизеринец. И вот с этим неприятным типом мне приходится иметь дело, — тяжело вздохнула она и положила рот кусок бифштекса. — А ведь он ещё и староста школы, как и я.  — Не представляю насколько тебе тяжело в школе, — с пониманием взглянул на неё отец. — Особенно в то время, когда начался бунт. Но нам было хуже, поверь мне. Никто не мог протестовать. Конечно же, мне с друзьями жалеть было не о чём. Но с помощью какого заклинания или зелья можно сделать человека храбрецом, если он изначально трус? Верно, никаким. Бедный Пит, — Джеймс покачал головой, вспоминая пухленького и трусливого бывшего одноклассника, который боялся даже собственной тени. — Ему в школе приходилось не сладко.  — Ага, ты это говорил, — Эвелин кивнула. — Рада, что студенты в наше время нашли в себе силы к мятежу. Мы до сих пор сопротивляемся. Но тупые наследники давят на нас. Делать им нечего, — тут она презрительно фыркнула, вспоминая противных ей наследников, которые особенно издевались над ними. А их было много.  — А ты уложи их каким-нибудь заклинанием, — шёпотом посоветовал ей Джеймс, наклонившись к её уху и подмигнул.  — Вообще-то я всё слышу, — с нотками упрёка в голосе произнесла Лили, которая минуту назад была занята тем, чтобы положить в тарелку Генри немного салата. — И я не советую тебе, Эвелин, устраивать что-то подобное в школе. Нельзя нарушать школьные правила.  — Да-да, знаю. Тем более я староста школы и должна быть примером для остальных, ибо грохнусь с позором, — проговорила без остановки Эвелин, она то знала, какая Лили Поттер в гневе.  — Вот именно. Ты староста школы, — Лили с гордостью это сказала — когда её дочери пришло оповещение о том, что её назначили старостой школы она очень сильно обрадовалась, даже больше чем сама Эвелин. — Поэтому веди себя достойно. Эвелин лишь усмехнулась. Каждый раз она слышала это от своей мамы. Хоть она сама и не была настолько безбашенной авантюристкой, но ей приходилось выслушивать все её лекции. Может, её мама думала, что в ней проснётся сумасшедшая тяга к авантюрам, унаследованная от собственного отца, крёстного и друга отца, и она что-нибудь натворит?  — Какие новости в Министерстве? — спросила Эвелин отца, вспомнив как недавно читала в «Ежедневном пророке» про бунт магов по поводу того «тупого» закона. — Слышала, что люди бунтуют. Как Министерство с этим справляется? Между бровей Джеймса пролегла глубокая складка. С ответом спешить он не стал. Немного задумался, потом не спеша ответил с серьёзным тоном:  — Пока что до сих пор мятеж идёт полным ходом. Министерство, конечно же, прикладывает все усилия, чтобы успокоить народ. А, ещё Дамблдор выразил своё мнение о том, что он на стороне мятежников и будет лучше, если отменить тот закон, — в глазах Джеймса читалось восхищение и уважение. Он всегда хорошо отзывался о Дамблдоре, а когда тот согласился работать в Министерстве был очень взволнован. — Благодаря особому заклинанию Слизерина раньше магия, текущая в жилах полукровок и магглорождённых никогда не просачивалось и они не могли их использовать. Но сейчас, как мы заметили, в некоторых магловских семьях обнаружились волшебники! Представляешь? А ведь мы думали, что теперь остались только чистокровные. Мы проследили откуда исходят некоторые потоки магии, и оказалось, что это просто начались всплески стихийной магии. За неделю мы обнаружили целых двадцать восемь маглорождённых волшебников! За неделю! Разве это не удивительно? Эвелин была приятно удивлена такой новости. Надо же, теперь в школе будут учиться не только чистокровные, но и маглорождённые. Ей так хотелось с ними познакомиться, подружиться и узнать о жизни маглов! А ещё, Эвелин прекрасно помнила, как Чжоу Чанг, которая только в прошлом году окончила школу, рыдала в подушку невнятно рассказывая о своём горе: она влюбилась в магла, но им не суждено быть вместе (по её словам). А если закон отменят, то будет просто замечательно.  — Но, что ещё поражает, так это то, что, как мы заметили, всплески стихийной магии начинались только у детей в возрасте 7-8 лет. То есть, тем, кто уже давно достиг этого возраста уже не суждено контролировать свою магию или даже выпустить их наружу, — Джеймс сняв очки, устало потёр переносицу — за последние дни он усердно работал без отдыха из-за банды тёмных волшебников, которые объявились полмесяца назад и испытывали свои заклинания и проклятия на мирных маглов. — В любом случае Министерство обсуждают между собой что делать. Но думаю, они придут к мнению, что нужно позволить этим детям учиться магии и всему прочему в Хогвартсе. Иначе нам придётся иметь дело с обскурами, что, впрочем, создаст нам много проблем. Да и оставить их с этой магией нельзя, если нельзя заставить их подавить внутреннюю магическую силу (ведь их могут поглотить обскуры). Ибо мы рискуем раскрыться всему миру. А тогда мы будем в тупике. Не зря же мы, волшебники, скрываем существование волшебников и всего прочего…  — Милый, ты мог бы говорить это не за столом, — сказала Лили, волнуясь за мужа. — Ты ведь так много работаешь, только сегодня смог прийти домой рано. И даже за столом говоришь о работе. Поешь и иди в свою комнату, отдохни.  — Дорогая, со мной всё в порядке, — поспешил заверить её Джеймс, чему, впрочем, та не поверила. — Просто хочу, чтобы Эвелин всё знала. Знаешь же, не всегда нам удаётся поговорить с глазу на глаз из-за моей работы и её учёбы. Эвелин устремила взгляд на отца. Тот и вправду выглядел очень усталым, на лице появились новые морщинки, под глазами синели круги — ясное дело, соне никогда не быть мракоборцем, ведь нужно быть готовым к делу в любой момент, даже ночью приходится работать, не думая о сне, — ранее чёрные как смоль волосы успели местами поседеть и хотя ему было всего тридцать восемь, выглядел он старше своего возраста. Иногда из-за своей работы Джеймс мало уделял время своим детям, что огорчало Эвелин, хотя она и гордилась тем, что её отец глава мракоборческого отдела.  — Папа, мама права, — поддержала она Лили, ведь в самом деле её мама говорила правду. — Тебе нужно как следует отдохнуть, пока есть возможность. Ты же сам говорил, что тебе приходится нелегко из-за банды тёмных волшебников. А поговорить мы ещё успеем. Под напором жены и дочери, Джеймс сдался и пошёл в свою комнату, чтобы поспать и отдохнуть. Лили сказала, что ей нужно было проведать одну свою подругу, которая сейчас лежала в больнице Святого Мунго по не очень приятной причине: она обожглась, когда пыталась усмирить взбесившегося дракона и чудом уцелела, слава Богу. Да и нужно было закончить кое-какие дела в больнице, ведь он там работала. Проводив Лили и Генри, который час просил маму пойти с ней, Эвелин заперлась в своей уютной комнате, где стены были украшены нежно-фиолетовым цветом — этот цвет она очень любила, — гербом своего рода, знаком Когтеврана и несколькими плакатами с изображениями Ведуний. В комнате ничего не изменилось с тех пор, как она уехала в Хогвартс учиться. Всё так же в углу рядом с окном стояла большая кровать, на полке стояли ряды книг и комиксов, на столе лежали перо, несколько пергаментов и фотография, в котором она, Джеймс, Лили, Гарри и Генри счастливо улыбаясь, махали руками. Эвелин взяла эту фотографию и улыбнулась. * * * Эвелин и не заметила как пролетели дни и наступил канун Рождества. За всё это время она просто валяла дурака и не делала ничего особенного, иногда вместе с Лили готовила еду, убиралась в доме или читала книгу, которую одолжила у Гермионы, если получала письма от друзей, то отвечала на них и снова посылала сову — Хезер, белолицую совку (вид совы), которая уже как пять лет ей верно служила. А к шестому январю Поттеры пригласили Блэков, Люпинов и ещё несколько людей. В доме приятно пахло сладостями, новоиспечённым пирогом, жирной жареной индейкой и разной вкусной едой, от которых слюны бы потекли. Где-то в гостиной была поставлена пихта, украшенная хрустальными, стеклянными игрушками с красивыми узорами и несколькими свечами. На стенах висели традиционные рождественские венки из белой омелы и ветвей остролиста. На камине весело потрескивал огонь, согревая дом в такой мороз. Эвелин неслась туда-сюда, в спешке делая то это, то другое. Ведь гости вот-вот прибудут. Не прошло и минуты, как послышался звонок, который оповещал о гостях. Эвелин чуть ли не бегом направилась в прихожую и резко распахнув дверь, поёжилась от холода, который исходил с улицы. Это пришли Стерлинг и его родители.  — Эвелин! — с радостной улыбкой воскликнул Сириус — мужчина средних лет с чёрными блестящими волосами до плеч, серыми сияющими глазами и с несравненной красотой, которая со временем не утратилась; напротив Джеймсу, он выглядел моложе своего возраста, можно было ошибочно предположить, что он брат Стерлинга, а не отец. — Как давно мы не виделись! — произнёс он заходя в дом и погладил девушку по голове.  — Как дела, Эвелин? — с дружелюбием спросила миловидная женщина с карими глазами и русыми, кудрявыми волосами — Мэри (в девичестве МакДональд), жена Сириуса.  — Всё хорошо, надеюсь, и у вас тоже.  — Да, у нас всё просто отлично, — ответил за мать Стерлинг и подмигнул.  — А где Джеймс? — удивлённо протянул Сириус, стоя рядом с камином и согреваясь. — Он вроде говорил, что Министерстве сегодня он не нужен и будет дома.  — Его внезапно вызвал Дамблдор по кое-каким делам, — в голосе Лили слышались нотки грусти и Сириус поспешил её подбодрить:  — Не расстраивайся, Лили. Думаю, до полуночи он успеет прийти. Рождество же! Дамблдор его не сильно задержит, надеюсь… Хм, а где же мой любимый крестник? Почему он не здесь?  — Скоро должен прийти, — сказала Эвелин и взглянула на часы. Стрелки указывали на без пяти шесть часов. Через пятнадцать минут снова зазвенел звонок и на этот раз пришли Ремус вместе с женой — Нимфадорой и сыном — Тедди, которому ещё год не исполнился. Казалось, будто вчера Дора спрашивала у Эвелин о том, есть ли кто-то у Ремуса, а сейчас уже его законная жена и мать его сына. Ремус улыбнулся, увидев её и поприветствовал.  — Как же я рада видеть тебя, Лина, — тем временем с сияющими от счастья глазами смотрела на Эвелин Дора: они очень хорошо ладили и были почти что сёстрами. — Знаешь ли, я ждала от тебя сову, а от тебя ни весточки!  — Прости, Дора, — виновато улыбнулась Эвелин, закрывая за ними дверь. — Но я была очень занята…  — Да ладно, не стоит оправдываться. Ты ведь всё-таки староста школы. И главная мятежница! Конечно я поняла, что у тебя дела, и к тому же к ЖАБА готовиться нужно. От упоминания ЖАБА Эвелин сделалось плохо. Она совсем не готовилась к экзаменам и даже напрочь забыла, что к окончанию седьмого (последнего) курса, она должна сдать очень важный экзамен. Да ещё и она не знала какую профессию выбрать в отличие от Гермионы, которая чётко знала, что хочет стать Министром Магии, и Стерлинга — он ещё с детства мечтал поступить в Академию мракоборцев. Ладно, обо всём этом она подумает в школе, когда начнётся учёба. А сейчас каникулы. Вскоре к половине восьмого пришли все гости: и Гермиона с Джинни, и Гарри. И все сидели за столом, разговаривая о чём-нибудь интересном и кушая вкусную еду.  — Рада, что вы здесь, — сказала Эвелин за столом, обращаясь к Гермионе и Джинни, которые сидели рядом и уплетали пудинг. — А сколько дней вы будете гостить? Надеюсь не меньше два дня.  — Мама разрешила остаться лишь на день, — выдала из себя Гермиона, немного погрустнев. — Видите ли, нам ещё к бабушке с дедушкой нужно наведаться.  — А я наверное останусь на два дня, — отозвалась Джинни.  — Отлично, — улыбнулась Эвелин. — И за эти дни мы успеем повеселиться. В это время звонок зазвенел снова и через порог переступил Джеймс, который был осыпан с волос до ботинок снегом. Он поздоровался со всеми и сел за стол. Начал рассказывать зачем Дамблдор его звал и кого встретил в Министерстве.  — Неужели я вижу крошку Джинни! — воскликнул он увидев её через некоторое время. Та немного покраснела. — В последний раз, когда я видел тебя, ты, наверное, училась в третьем курсе? Как поживает твоя семья?  — Хорошо, — машинально ответила Джинни.  — Рад это слышать. А как у вас идут дела, у Грейнджеров, Гермиона?  — У нас тоже всё идёт отлично. Спасибо, что спросили, мистер Поттер. Гарри, который рассеяно сидел и вполуха слушал беседу взрослых только заметил присутствие Джинни и Гермионы и случайно налил на себя яблочного сидра. Он смутился и принялся чистить свою мантию с помощью заклинания своей палочкой.  — Так она и есть Джинни Уизли? — наклонившись к уху Эвелин спросил он. — Она так изменилась с последней нашей встречи…  — Да, — Эвелин кивнула. Затем обратилась к Джинни, которая весело о чём-то шепталась с Гермионой. — Джин, знакомься, это мой брат — Гарри. Ты, наверное, видела его. Он учился в Хогвартсе. Гарри, не ожидавший такой подлости от сестры порозовел от смущения и негодования, но нашёл в себе силы улыбнуться милой гостье.  — Конечно видела, он же только на три года старше меня, — Джинни взглянула на него с нескрываемым интересом сквозь ярко-карие глаза. — Вы, наверняка, — она повернулась к Гарри, — работаете над другими новыми зельями и экспериментами?  — Да, — почему-то ещё больше краснея подтвердил Гарри и почесал затылок. — Пока что ни один из них не доработан и всё безрезультатно, но…  — Круто.  — Слышал… ты охотник сборной Гриффиндора. Значит… ты любишь Квиддич?  — Конечно!  — А ведь я тоже был охотником.  — Я видела вашу игру… И они нашли общий язык. После упоминания о Квиддиче всё понеслось: они увлечённо беседовали про Квиддич, про нынешнюю сборную Гриффиндора и команд других факультетов. Эвелин сразу поняла, что её брат просто влюбился в Джинни. И похоже он саму Джинни тоже заинтересовал. Эвелин переглянулась с Гермионой, которая до этого с пониманием глядела на подругу, и ухмыльнулась. Этот счастливый беззаботный день ещё надолго запомнится Эвелин. Ведь сейчас в окружении близких ей людей она чувствовала себя спокойно и расслабленно впервые за столько месяцев. Она успела соскучиться по такой обстановке, где она могла бы ни о чём не думать и просто наслаждаться. И Эвелин всецело забыла про школу, наследников, мятеж в школе и даже про Малфоя. Тем временем Драко ужинал вместе с Дарлинг и родителями: с Люциусом и Нарциссой Малфоями в полной тишине. Только иногда Люциус рассказывал недавние новости про Министерство и про мятеж, или Дарлинг с улыбкой на лице говорила о школьных событиях. В первый день, когда Драко пожаловал в особняк Малфоев, Нарцисса была так удивлена, что уронила стакан, — при этом разбив его, — и чуть не расплакалась от счастья; Люциус же тоже удивился, но в отличие от жены, свои эмоции скрыл хорошо и отбросил сентиментальности, чего и стоило от него ожидать — он никогда открыто не проявлял любовь даже своим детям. В основное время Драко просто сидел в своей комнате и не выходил из неё, единственными гостями были Дарлинг, которая без повода наведывалась к нему, и верный домовик Добби, любезно приносящий поднос с едой каждый день (- Добби принёс мастеру Драко поесть!). С родителями же он особо не разговаривал, только иногда коротко и ясно отвечал на заданные им вопросы. Но ему в глубине души было приятно от того, как его семья заботиться о нём, хоть и не слишком откровенно. Да и вообще он был рад, что решил приехать домой, и не остался в школе. Там он бы долго погружался в долгие раздумья и тёмные мысли медленно убивали бы его.  — Драко, ты уже наелся? — заботливо спросила Нарцисса, когда тот встал из-за стола.  — Да, я уже сыт, — сказал Драко и направился в свою комнату, но потом на полпути остановился.  — Что-то случилось?  — Спасибо… — произнёс он единственное слово, не поворачиваясь к ним лицом.  — За что? — поинтересовался Люциус с удивлением.  — За… всё. И с этими словами Драко оставил их в недоумении: все переглядывались друг с другом, ничего не понимая, что это вдруг нашло на их обычно холодного Драко. Но просто Драко в этот момент осознал, что за всё это время вёл себя как ребёнок и долго обижался. Не стоило так себя вести. Но не поздно всё исправить. Он обязательно наладит отношения с родителями. И в этот момент он понял не только это, ещё кое-что, что его сильно огорчало… * * * В сочельник Снейп и не подумал радоваться празднику и ужинать в Большом зале вместе с остальными — студентами, которые предпочли остаться в замке и с некоторыми преподавателями. Он как обычно сидел в директорском кабинете в кресле и что-то строчил на пергаменте, иногда обмакивая перо в чернильницу. Только тут, в этом месте, он мог спокойно сидеть, отгородившись от всякого шума. Хотя иногда некоторые надоедливые директора, которые сидели в раме, навязывали ему своё общение и крайне раздражали. Но к ним Снейп был терпелив, к счастью, те были не безмозглыми студентами, а уважаемыми бывшими директорами школы Хогвартс. Он до полуночи сидел в своём кабинете и ощутил, как от долгого сидения в кресле у него онемело тело. И оставив перо на стол, Снейп встал. Он решил немного поразмяться, вышел из душного кабинета, затем пошёл в ту сторону, куда глаза глядят. Иногда в бессонные ночи, или когда мысли были заполнены не тем, он просто бродил по школе. Это его успокаивало. Бродя по школе он наткнулся на Филча, который увидев его разочарованно что-то пробормотал (наверняка думал, что это какой-то студент, беззаботно гуляющий в замке ночью) и пожелав спокойной ночи, исчез за углом вместе со своей кошкой. И в одном из коридоров встретился с одним старостой. Второй схватился за сердце, когда чуть не налетел на директора.  — Простите, сэр, — поспешно извинился Эрни Макмиллан. — Я тут… э-э… патрулировал школу…  — Я в курсе всех дел, — холодно ответил Снейп. — После того, как закончите патрулировать, мистер Макмиллан, сразу идите в свою гостиную. Я не потерплю нарушение правил от старост.  — Д-да, конечно. Ноги сами повели Снейпа в башню Гриффиндора. В портрете, закрывающий вход в гостиную, до сих пор красовалась Полная дама, которая в данное время мирно дремала, склонив голову набок. Именно в этом месте Лили согласилась поговорить с ним после того случая, как он обозвал её «лгуньей», которая только и умеет врать и притворяться, играя в добрую милую девушку. Он тогда был очень зол тому, как она относилась к Поттеру и его друзьям. Правда, она сама наотрез отказывалась с ним разговаривать, но благодаря Мэри МакДональд (которая сейчас уже Блэк), она согласилась выйти, но только для того, чтобы сказать ему, что теперь она не считает его другом и по сравнению с ним даже Джеймс Поттер намного лучше. А затем… затем она… Лили просто перестала обращать на него внимания, будто его вовсе не существовало и вскоре начала встречаться с его заклятым школьным врагом. От нахлынувших неприятных воспоминаний сердце больно сжалось и его лицо сделалось грустным, глаза совсем потухли и он поник. Было жалко смотреть на него стороны. Но от мрачных мыслей его избавили весёлые голоса гриффиндорцев, доносящиеся недалеко отсюда. Три второкурсника с радостными лицами возвращались в свои гостиные полными руками сладостями из кухни, в которую, как понял Снейп, пробрались эти мальчишки. Заметив постороннего один из них выронил на пол несколько шоколадных лягушек и кексов. А второй оцепенел и с ужасом уставился на него. Третий же спрятался позади второго. Они явно не ожидали, что именно тут могут встретить директора, о котором нелестно отзывались гриффиндорские старшекурсники, учившиеся раньше у него Зельеварению. Северус Снейп просто ненавидит гриффиндорцев и весь факультет, говорили они. Снейп нахмурился.  — Что вы трое делаете в такой час, позвольте спросить? — тихим, но грозным голосом спросил он их. Те молчали. — Понятно что вы делали. Но вы должны знать, что брожение по школе после отбоя — нарушение правил. И вы нарушили это правило. Как это понимать?  — Я… мы… сэр… — замялся светловолосый мальчик с голубыми, как небо, глазами. Он беспомощно взглянул на друзей, прося о помощи.  — Извините, сэр! — уловив его взгляд, второпях воскликнул второй мальчик с кривым носом, который похоже сломал себе нос не единожды, и поклонился. — Нам очень-очень жаль, правда.  — Э-этого б-больше не повторится, — добавил третий, наконец собрав всё своё мужество и выглянув со спины товарища. Снейп их с подозрительным прищуром оглядел. В следующую минуту из его уст вылетело:  — Минус десять очков, — он криво усмехнулся, — с каждого из вас. Было глупо и не по-взрослому мстить Гриффиндору за студенческие годы в школе подобным образом. Всё-таки он взрослый, адекватный волшебник и директор Хогвартса, а не какой-то там глупый, несмышлёный студент. Но, признаться честно, это приносило удовольствие и окрашивала и без того бескрасочную жизнь Снейпа.  — Но… но сейчас же каникулы, и-и к тому же Рождество, — робко произнёс светловолосый мальчик. — М-могли бы вы…  — Вам хватает наглости просить, чтобы я сжалился и просто так вас отпустил? — Снейп злобно покосился на них. — Радуйтесь хоть тому, что я не отнял пятьдесят или больше очков с вашего факультета. И я не думаю, что вашему декану, профессору Брайану, понравится ваше поведение. Мальчики сглотнули и попятились назад, будто Снейп мог на них наброситься в любую минуту.  — И конечно же, вас ждёт наказание, — продолжил тот. — А его назначит вам ваш декан. Кросби, Ньюэлл, Мелтон, — он оглядел всех по очереди и те вздрогнули: они явно не ожидали, что директор помнит их имена. — Вы меня поняли?  — Д-да, сэр, — не смея взглянуть ему в глаза кивнул мальчик с кривым носом и замялся, думая, говорить это или не стоит. — Счастливого Рождества вас… сэр, надеюсь, вы хорошо проведёте этот год, — он желал это явно не от чистого сердца. Кривая усмешка сползла с лица Снейпа и он нахмурил брови, заметно помрачнев. И не оттого, что тот говорил это в саркастическом тоне, а просто потому что ему не нравилось, когда кто-то поздравлял его, искренне или нет. Проигнорировав его слова, Снейп резко развернулся и ушёл даже не сказав им пару слов, чтобы те заходили в свои гостиные и спали. После этого он подумал, что с него хватит и пошёл в свой кабинет, миновав тёмные коридоры, вечно движущие винтовые лестницы. Перед каменной горгульей, которая стояла на входе директорской башни он произнёс:  — Кровь дракона. И стена с гаргульей раздвинулась, открывая проход. Он шагнул на ступеньку лестницы, и стена сзади сомкнулась. Винтовая лестница довольно быстро двигалась, что голова кружилась. Но Снейп к этому уже привык. Скоро он очутился перед тяжелой дверью, рядом с которой висел латунный молоток в виде грифона. Беззвучно отворив дверь, он вошёл в кабинет. Внутри рядом с его рабочим столом сидел Энтони Брайан — заместитель директора, декан факультета Когтевран и, по совместительству, преподаватель по Заклинаниям. Мужчина высокого роста с коричневыми волосами и синими пронзительными глазами, имеющий непростой характер, строгий, щепительный, нервозный и болтливый перфекционист не вызывал симпатию у Снейпа, хоть он и уважал его за пунктуальность, ответственность и трудолюбивость. Хотя все знали: добиться симпатии Снейпа лёгким путём практически невозможно, да и никто этого не добивался, разве что некоторые слизеринцы в годы, когда он был их деканом. Как только завидев директора на пороге, Брайан резко вскочил со стула, что бумажки, которые были в его руках разлетелись по всему кабинету.  — Ой, извиняюсь, — рассеянно пробормотал он и начал собирать их. Под светом лампы виднелись мешки под глазами: похоже он усердно работал, не покладая рук. Снейп с мрачным видом шагнул к своему столу и присел не отрывая взгляда от Брайана, который поспешно собирал бумаги.  — Прошу прощения за беспокойство, как никак глубокая ночь, — сказал Брайан, наконец присев и поглаживая тех бумаг. — Я думал уйти, когда не застал вас тут, но решил немного остаться…  — Я понял, — мрачно оборвал его Снейп, оглядывая его ледяным взглядом. — Так, что вас привело сюда в такую ночь, Брайан?  — Конечно же дела, профессор Снейп. Это вот те отчёты, которые вы просили, — он указал на бумагу и протянул его Снейпу. — А вот эти документы вы должны подписать. И ещё, Филч просил вас выделить ему другой кабинет, пока его собственный приводят в порядок. Кое-кто из учеников заколдовал его так, что весь кабинет в зелёной липкой жиже, — Брайан сморщился, представив эту картину. — И его непросто убрать.  — Пусть забирает кабинет находящийся, рядом с классом профессора МакГонагалл. Он пуст. И раз уж ты здесь, Брайан, я хочу сказать, чтобы ты назначил наказание трём второкурсникам из твоего факультетов, которые бродили по школе в такой час. Я недавно их встретил. Кросби, Ньюэлл, Мелтон — это были они. На лице Брайана появилось возмущение, он явно был не рад тому, что его ученики нарушают правила и этим лишают очков, которые помогли бы выиграть в межфакультетском соревновании.  — Конечно, — ответил он. — Сколько сейчас часов? Ох, уже час без пяти… Я так увлёкся работой… Это всё, что я хотел вам сказать. Если позволите, я могу пойти?  — Да, иди, — махнул рукой Снейп, внимательно изучая документы, которых только что отдал Брайан. А после его ухода внезапно оживился Дамблдор на портрете.  — С Рождеством! — воскликнул он с горящими от счастья глазами, отчего другие директора и директрисы, спокойно дремавшие склонив головы, проснулись и кто тоже начал поздравлять других, кто выругался за то, что нарушили его сон. Понимая, что уже поздно и он не может работать в такое время, Снейп оставил все бумаги на столе, затем пошёл спать. Он изрядно потрудился и успел устать.