Братец Огурец, братец Самолёт и приключения на их многострадальные пятые точки

Шэнь Цинцю проснулся в дурном настроении. Начать стоит с того, что просыпаться он не собирался ещё пару часов. Стояла глубокая ночь, яркие звёзды можно было увидеть в окне. Но никакие красивые пейзажи и медитации под звёздным небом братца Огурца не интересовали. Его интересовал здоровый крепкий сон. Братец Самолёт, похоже, считал, что спать в этом мире (а конкретно в этой тесной комнатушке и на этой постели) можно только ему. Сначала он, как жирная гусеница-переросток, завернулся в единственное одеяло и захрапел. С этим Цинцю мог смириться — было тепло, да и раньше Бинхэ за стенкой храпел и того громче. Переживёт. Но когда Цинхуа начал пинаться, у Шэнь Цинцю задёргался глаз. Мужчина попытался спихнуть спутника с постели, но малость его недооценил. Уж что-что, а свое спальное место бессознательный Самолёт мог отстоять. В конце концов он просто разлёгся звёздочкой, погребая под собой одеяло и две тонких подушки. А-Цю вздохнул. Это было невыносимо. Потому к утру Цинцю был вымотан, даже ничего не сделав. — Какое чудесное утро, — проворковал братец Самолёт, заказывая чай у премилой хозяйки, которая хихикала в рукав, стоило бросить на неё взгляд. Братец Огурец поморщился. Они уже чёрт знает сколько путешествовали чёрт знает где, и Шэнь Цинцю уже успел порядком от этого устать. Цинхуа однажды признал, что из «родной» новеллы они уже ушли — всё вокруг было странным и почти незнакомым. Возникали новые города, ордена и персонажи, знакомые и не очень. Конечно, братцы не собирались расслабляться сразу. Ну и что, что земли какие-то незнакомые — что мешает их старым знакомым примчаться сюда, стоит только подать знак? Так они и продолжали прятаться, кутаясь в чёрные балахоны. Цинцю, как любитель красивых вещей, заколок и вееров (всё же, на пике Цинцзин был упор на искусство и благородное изящество), был этим очень недоволен. Цинхуа на это однажды сказал: — Ты бессовестный Огурец, вот ты кто! Попал в новеллу и наслаждаешься всякими приятностями и гаремом — вкуси теперь обычной жизни. Ничего, потерпишь пару десятков лет, не высовываясь. А-Хуа, конечно, не со зла. Цинцю не обижался. Пара десятков лет, правда, давно прошла, да и земли ПГБД остались далеко позади. Обмахиваясь веером в богом забытом постоялом дворе, братец Огурец вспомнил одну занятную историю. В то время единение множества новелл было всего лишь догадкой, которую незадачливым попаданцам предстояло подтвердить. Тогда была поздняя весна с на редкость дурной погодой, и А-Цю с А-Хуа, как истинные неудачники, забрели в горную местность. Шэнь был на пороге простуды, когда они нашли неприметный, но красивый городок. Мужчины с облегчением сняли комнату и готовились ко сну (читать как: братец Самолёт стирал одежду, пока братец Огурец поглощал местные сладости), когда застали интересную картину прямо под окном. — Госпожа, Вы не можете уйти! — верещал один мужчина, которого Цинхуа безжалостно обозвал слащаво-гетеросексуальным. — Этот слуга умоляет Вас остаться с ним! — Шимэй! — кричал с другого конца улицы ещё один (одет он, конечно, был богаче). — Беги со мной! Цинцю фыркнул. Девушка в нежно-розовом платье металась из стороны в сторону с великой скорбью на её прелестном личике. Она с надеждой смотрела то на одного мужчину, то на другого, прикусывая губу. — Ах! — она на секунду остолбенела и картинно приложила ладошку ко лбу, заваливаясь. — Как вы можете заставить меня выбирать! — Это какая-то дешевая драма для маленьких девочек? — поморщился братец Огурец, лениво обмахиваясь веером. Цинхуа бросил своё занятие и подошёл к окну со всё ещё закатанными рукавами. — О, — наконец вырвалось у него после недолгого наблюдения. — О-ох. Он не спешил объяснять, а бывший лорд Цин Цзин становился всё более нервным. Ситуация не интересовала его ровно до этой реакции спутника. А-Хуа ещё немного посмотрел на нелёгкий выбор девы, что, кажется, совсем не замечала, что этот театр кто-то видит. — Ну что? — не выдержал Непревзойдённый Огурец, дергая логиста за прядь волос. Тот ойкнул и отскочил от Цинцю. — Вредный цундере, — буркнул он. У Шэнь Цинцю чуть не треснул веер. — Тут скоро будет групповое па-па-па. А-Юань напрягся. — То есть? — Узнаю новеллу. По ней аниме снимали, — пояснил Цинхуа. — Эту дамочку ни с кем не спутаешь. Она как Ло Бинхэ. А-Юань напрягся ещё сильнее. Полудемонесса с гаремом из нескольких сотен мужей, что ли? Что вообще имеет в виду Сан Тянь Да Фейцзи? — У меня двоюродная сестра это читала. Как же там? «Цветок горы Мин Чу», кажется, — припомнил Цинхуа, всё ещё поглядывая в окно. — Удивительно, — пробормотал Огурец. — Мы и правда в другой новелле. И о чём она? Шан Цинхуа присел на кровать и распустил волосы, чтобы заплести косу перед сном. — Ну, — мужчина слегка надул губы, — я смутно помню. Кажется, какая-то молоденькая заклинательница Лун Лю из обедневшего дома, что-то про её врага — демоницу. И гарем. Точно, там был гарем. Преданный слуга, богатенький мальчик и какой-то заклинатель с повышенным чувством справедливости. И много па-па-па. — Вот уж спасибо, — буркнул Шэнь Цинцю. — Я почти ничего не понял. Но если ничего грандиозного, то и волноваться нечего. Отбудем послезавтра. Послезавтра они бежали с горы Мин Чу со всех ног, надеясь никогда больше туда не попасть. Ни за что. Ни за какие коврижки. Госпожа Лун Лю, похоже, была заинтересована в пополнении своего гарема, а Цинцю был единственным свободным, привлекательным и не второстепенным героем в пределах одного города. Остальные были либо так себе, либо влюблены в красавицу А-Лю. Цинхуа немного негодовал — он очень даже симпатичный! Чего ж его обделили? Дальнейшие события вызвали бы у них страшный шок, если бы они только-только не сделали из гетеро-гарема с кучей шикарных женщин BL-гарем… с одним братцем Огурцом и кучей неадекватных нефритовых жезлов. Лун Лю, по законам жанра, столкнулась с Шэнь Цинцю на улице и не отлипала от него целый день. Новый мужчина в радиусе поражения — что поделать, она же главная героиня! Шэнь Цинцю был приглашён на приватную встречу прямо на глазах других мужчин этой дамочки и Цинхуа, который быстро нашёл выход из такого затруднительного положения. Всё-таки соглашаться Цинцю не хотел (да больно надо!), а отказывать было как-то неуместно. То ли А-Лю расплачется, то ли конечности переломают… Бывший лорд Аньдин хлопнул друга по плечу и прошептал: — Мы же из гейского романа, чёрт возьми. Опытом надо пользоваться. После этого Шан Цинхуа как-то странно глянул на Лун Лю и улыбнулся. По спине Шэнь Цинцю пробежала волна мурашек, а многострадальный зад почувствовал приближение чего-то очень и очень нехорошего. Мужчина распахнул веер и прикрыл им половину лица, чтобы никто не видел, как он нервно прикусывает губу. — Дева Лун, позвольте этому Шан Цинхуа обратиться, — улыбнулся братец Самолёт той самой странной улыбкой, которую он использовал на любых переговорах. Цинцю передёрнуло. А-Лю неуверенно кивнула. Братец Огурец хмыкнул; в таком состоянии, должно быть, даже Мобэй старался не спорить с Цинхуа, не то что какая-то девица. — Боюсь, мой спутник не сможет составить Вам компанию. Впрочем, Вам ведь есть, кем его заменить? — Цинхуа подмигнул одному из заклинателей позади Лун Лю. — К тому же, братец уже окончательно и бесповоротно кое в кого влюблён. Боюсь, спутник на пути самосовершенствования у него уже есть. Шэнь Цинцю поперхнулся воздухом и чуть было не закашлялся. Чего? Какой ещё спутник, а? Ты чего несёшь, братец Самолёт? Лицо прекрасной А-Лю медленно побагровело. Как и лица её наложников (Цинцю не стеснялся называть их так — наложники они и есть наложники). — Вы… Вы… Обрезанные рукава! — взвизгнула девушка со странной эмоцией на лице. Бывшие лорды пиков в спешке покинули город и спустились с горы. Лун Лю, кажется, прониклась к ним ужасной ненавистью, словно они её смертельно обидели. Кто ж знал, что на Мин Чу не жалуют однополую любовь? Вообще-то, их почти всюду принимали за пару. Цинцю хотелось убить этого придурка: нельзя что ли вести себя нормально? — Тебя ни капли не смущает то, что о нас думают? — как-то спросил Шэнь Цинцю, после того как снова спас заклинательский зад от мертвецов («На Аньдин есть дела поважнее сражений!»), которые скакали так медленно, что не могли и пятилетнего ребёнка нагнать. — А должно? — пробубнил братец Самолёт. — Какая разница? К тому же, эти сплетни такие глупые. Мне самому лучше знать, кого я люблю, пусть думают что хотят. Разве снимать одну комнату на двоих не выгоднее? — Ну… Да, — выдохнул Огурец. — И знаешь, — добавил Цинхуа, — я никогда не заинтересуюсь кем-то другим. Я же сам Мобэя придумал. Он такой… Идеальный. А-Юань хмыкнул. — Точно, твоя влажная мечта, — кивнул мужчина. — А почему бы тебе не помолчать, а? Сейчас Цинцю, немного размягчённый чашечкой горячего чая, сидел напротив Шан Цинхуа, который увлечённо строчил что-то в пухленькой записной книжке, высунув кончик языка от усердия. — Брат Самолёт? — А? — Сан Тянь разогнулся (а он был воплощением всевозможных искривлений позвоночника, когда писал). — Расходы. Надо бы подзаработать. — Вот как. Это значило «сходи-ка, братец, по нечисть, пока я отсижусь»? — Именно. Одной палочки благовоний хватило, чтобы Шан Цинхуа закончил со своими подсчётами, и заклинатели решили немного побродить по городу. Нынче было холодно — уже и снег успел выпасть, — но Шэнь Цинцю (человек ужасно теплолюбивый) сдался под уговорами и составил товарищу компанию. — Это ты ещё в царстве демонов не жил, — фыркнул Цинхуа, прыгая по тонкому слою снега. — Да здесь чёртов курорт, если сравнивать. Шэнь Цинцю покачал головой. — Ты лучше скажи, — мужчина обвёл глазами небольшие домики и видневшуюся вдалеке пристань, — место узнаёшь? — Это я по такой дыре не скажу, — отозвался братец Самолёт. — Но недавно услышал пару знакомых названий. Да и посмотри. Цинхуа указал пальцем на группу людей, среди которых можно было узнать заклинателей. На них были белые накидки с красными узорами, напоминавшими то ли языки пламени, то ли солнечные лучи. — Это… Я не понимаю, — сдался Шэнь Цинцю. — Глупец, — надулся его спутник. — Если ты не читал эту новеллу, я в тебе разочарован. Она же такая популярная. Я дам тебе подсказку: это адепты Цишань Вэнь. Шэнь Цинцю замер на секунду и перевёл взгляд сначала на Цинхуа, а потом снова на заклинателей, которые увлечённо беседовали. — «Магистр»? — Он самый. В отличие от нашего многострадального романа, BL в оригинале. Не знаю, в каком мы временном промежутке, но явно до Аннигиляции Солнца. — Жуть какая. Зря мы сюда забрели. — Почему же, брат Огурец? — Драмы не меньше, чем у тебя, — отмахнулся Цинцю. Они снова брели по узким улочкам этого неприметного города. Шэнь Цинцю размышлял, как бы намекнуть братцу, что ему бы не помешало новое ханьфу, когда раздался резкий и оглушительный лай уличных собак. Цинцю вздрогнул и хотел было повернуть, утягивая Цинхуа за рукав, когда вслед за лаем воздух сотряс тихий плач. Обычный человек вряд ли бы услышал, но слух бессмертных был гораздо лучше. Шэнь Цинцю поморщился. Ребёнок надрывно кричал и немного выл. Сердце мужчины сжалось. Он очень любил детей. Маленького А-Ло, других адептов своего пика, младших брата и сестру из родного мира. Цинцю остановился и беспомощно огляделся по сторонам. — Брат Огурец… — прошептал Цинхуа. — Мы не можем. Вдруг это он? Шан Цинхуа вовсе не был бессердечным. Он любил детей не меньше, чем его товарищ, если не больше. Он никогда бы не оставил дитя на растерзание собакам. Но вдруг это главный герой? Да что они сделают с этой новеллой, если помогут ему? У него ведь есть Ореол, конечно, он не умрёт! Шэнь Цинцю всхлипнул (конечно, от холода!). — Я знаю. Но он… Мы же можем? Всего один раз? Цинхуа вздохнул. К этому всё и шло. Услышав, как плачет маленький ребёнок на грани голодной смерти, разве они могли просто уйти и забыть? Шан Цинхуа решительно пошёл на звук, чтобы увидеть маленький сжавшийся на земле и окровавленном снегу комок в лохмотьях, окруженный четырьмя псами. Ему и пальцем не нужно было шевелить, чтобы они сбежали, поджав хвосты. В подворотне остался только искалеченный ребёнок, который пытался утереть слёзы кулачками, и маленький кусок лепёшки, который уже разгрызли и разорвали на кусочки. Цинхуа присел перед мальчиком и улыбнулся как можно приветливее. Где-то сзади плёлся неуверенный Цинцю. — Привет, — поздоровался он. Мальчик попытался отползти. — Ну, не бойся. Мы хотим помочь. Вэй Ин позволил взять себя на руки и обернуть в несколько слоёв накидок Цинцю и Цинхуа. Мальчик тихо всхлипывал на груди лорда Аньдин, который бегом понёсся в дом, в котором они сняли комнату. Цинцю тем временем купил мальчику горячей еды и отправился следом за ними, наказав хозяйке нагреть воды.