Братец Огурец, братец Самолёт и приключения на их многострадальные пятые точки

— Вэй Ин, — тихо сказал маленький мальчик, кутаясь в одеяльце на коленях Шан Цинхуа. — Вэй Ин, — эхом повторил Шэнь Цинцю, произнося на пробу. — А-Ин. Малыш только что искупался, и двое бессмертных мужчин, которые пережили много, ужасно много всяческого дерьма, с трудом сдерживали эмоции, глядя на искалеченного ребёнка. Кажется, его не только собаки искусали. Прохожие вполне могли стукнуть его раз-другой. Просто потому что маленький, бездомный и одинокий — а что им за это будет? Заклинатели последние сутки вились вокруг Вэй Ина, но никак не могли ему понравиться. Он воротил нос и прятался в грубой ткани, когда к нему тянули руки, и от этого Шэнь Цинцю всё больше падал духом. Лорд Цинцзин привык нравиться детям. Они всегда тянулись к нему и радостно улыбались, когда он трепал их по волосам, рассказывая какой-нибудь очередной бред. Сейчас его самолюбие было задето. — А-Ин, — обратился Цинцю, вставая на колени перед сидящим на кровати Цинхуа; теперь его лицо было аккурат напротив лица Вэй Ина. — Поговори с нами. Мы хотим помочь. — Неправда, — буркнул мальчик. — Зачем вам это? Мне никто не помогал, а вы почему-то… Цинхуа погладил его по голове. — Ну-ну, А-Ин, не будь таким недоверчивым. Мы совсем не плохие. Люди разные бывают: кто-то помогает, кто-то нет. Мы вот не прошли мимо. Так что если тебе некуда пойти, ты. Ты мог бы остаться с нами. Хочешь? Вэй Ин долго молчал. Мужчины терпеливо ждали ответ от ребёнка, который не хотел даже нос вытащить из-под одеяла и посмотреть на них. — И зачем вам со мной возиться? — Как это — заче… — А вдруг мы всю жизнь мечтали о таком прелестном сыне? — Шан Цинхуа улыбнулся и встряхнул А-Ина, отчего тот ойкнул, но наружу не выполз. Там он и засопел спустя несколько минут, и Цинцю вздохнул. — Какого… Вот так посреди разговора? — Будь терпимее, — Шан Цинхуа оставил ребёнка на кровати и поманил братца Огурца к двери. — Он ещё совсем маленький. Они вышли на улицу, не проронив ни слова с тех пор, как оставили Вэй Ина одного в комнате. Снаружи было прохладно и свежо. Шэнь Цинцю вдохнул поглубже и закрыл глаза. Напоминало прошлое. Когда он, устав затворничать в четырёх стенах, выходил из подъезда с раскалывающейся головой, просто чтобы подышать. Иногда он курил, но период, когда в кармане куртки находилась пачка сигарет, был недолгим. По правде говоря, ему это совсем не понравилось. — И что ты думаешь? — спросил Цинхуа. — Что-что… — фыркнул Шэнь Цинцю. — Что мы собираемся переломать чужую новеллу. Не рад? Ты отомщён. Ну, как автор. — Пфф. — А что? Научим заклинательству. Спасём. Я готов исследовать тёмный путь ради него. Цинхуа глянул на товарища исподлобья. — Это опасно. Тёмное заклинательство непредсказуемо, и твоя светлая энергия… — Самолёт, — шикнул Цинцю. — Я трахался с демоном. — Брат Огурец! — Ты тоже трахался с демоном. — Понял, принял, — вздохнул лорд Аньдин. — Вернёмся? Не стоит его надолго оставлять. Случится ещё чего… Шэнь Цинцю открыл дверь и вошёл с таким достойным видом, словно он был капризным молодым господином. — Ничего с ним не будет. Всю ночь у кровати просижу, — как-то слишком громко сказал он.— Я знаю своего сына всего один день, но если с ним что-то случится, я убью всех в этом городе, а потом себя! Хозяйка поперхнулась, роняя чей-то напиток. Несколько пар глаз уставились прямо на Шэнь Цинцю, который словно не замечал никого вокруг, поднимаясь на второй этаж — Простите! — спохватился Цинхуа, кланяясь перед хозяйкой, которая так и застыла, и нагоняя Несравненного Огурца.

***

Шэнь Цинцю мог бы сказать, что доволен жизнью. Он пил горячий чай из фарфоровой чашечки прямо посреди леса. Обыденность. Было довольно приятно. Недавно ему пришлось признать, что он всё-таки не видит даже то, что прямо у него под носом. Ещё и добавить, что адепты Аньдин умеют гораздо больше, чем все привыкли думать. Потому что мешочек Цянькунь был прямо у него в руках (между прочим, их единственный мешочек!), а чайный столик, чайничек и чашки Шан Цинхуа вытащил чуть ли не из рукава. — Хранилище, — пояснил тот таким тоном, словно лорд пика Цинцзин давно должен был догадаться; Цинцю меж тем и правда почувствовал укол стыда. — Чтобы тяжёлое между пиками не таскать. Впрочем, его жизнь это ни капли не омрачило. Вэй Ин, сидящий рядом, попытался повторить изящную позу Цинцю, прихлёбывая чай. Тот почувствовал прилив гордости: вы поглядите, как мой милый сын мне подражает! Виду Шэнь Цинцю, конечно же, не подал. Держал лицо. Потому что он был отцом, а это звучало куда солиднее, чем доставшееся Цинхуа «папа», «папочка», «папуля» и редкое вредное «ну мааам», когда Цинхуа перебарщивал с заботой. Только подумать, их маленькому А-Ину было уже семь. Он перерос тот период плаксивости, побегов и хлеба под подушкой, больше не выл, когда слышал о ночной охоте, и в целом вёл себя так, словно прожил со своими отцами всю жизнь. Вэй Ин уже начал формировать золотое ядро, учился медитации и впитывал всё, что рассказывал ему Цинцю, как губка. Теперь мальчик мог защитить себя в случае чего и изъясниться, если вдруг потеряет семью из виду или останется на постоялом дворе один. Однажды это уже случилось, и Шан Цинхуа мечтал рассказать об этом Вэй Ину, когда он вырастет. А-Ин тогда спустился к завтраку, который заказали для него ушедшие ненадолго в ближайший храм родители. Народу было немного, да и детей старенькая хозяйка да её дочь любили — почему бы и не поболтать с милым мальчиком? — Меня зовут Ин-саньжэнь, — представился мальчик, как учил отец. — Мне семь, и я путешествую с семьёй. — В таком возрасте уже санжэнь, — хозяйка улыбнулась. — И нечисть видел? — Конечно! — мальчик улыбнулся. — Даже лютых мертвецов! Хозяйка тихо охнула. — И не страшно? — спросила хозяйская дочь. — Нет, — Вэй Ин помотал головой. — Чего мне бояться? Отец парой взмахов веером всех раскидывает. И талисманов у него куча. Он всё-всё может! — Стало быть, сильный заклинатель. А мама? — А мамы у меня нет. Хозяйка нахмурилась, а её дочь протянула руку, чтобы погладить мальца; тот ловко увернулся от чужой руки. — Мамы у меня нет, — продолжил он, — зато пап целых двое. Когда Цинцю и Цинхуа вернулись, на них как-то очень странно смотрели. Когда они прибыли прошлым вечером, и Шэнь Цинцю заказал две комнаты, хозяйка и внимания не обратила на гостей, теперь же не отрывала взгляд. — Ты посмотри, обрезанные рукава, — шепталась пара девушек где-то на кухне. — Кто знает, где они ребёнка украли… Никакой толерантности! А-Ин потом гордо поведал о своём разговоре с незнакомой женщиной, и Шан Цинхуа хотелось ржать в голос. — Ох, А-Ин, — мужчина поднял мальчика на руки. — Это и правда звучало так, будто мы женатая парочка обрезанных рукавов. Не говори так больше, ладно? Будь осторожнее со словами. — Вот ни за что на свете, — поддакнул ему Цинцю, не расстававшийся с веером. — Как же так? — расстроился Вэй Ин. — Я думал, родители должны любить друг друга и быть женатыми… Заклинатели переглянулись. Их сын заметно поник, утыкаясь лицом в плечо Цинхуа. — А-Ин, — Шан Цинхуа погладил ребёнка по спине. — Люди женятся, когда любят друг друга в романтическом смысле. А мы с А-Цю любим по-братски, по-дружески. Но всё равно любим. И друг друга, и тебя, очень-очень. Понимаешь? — Не понимаю, — буркнул Вэй Ин. — Поймёшь, когда сам это почувствуешь, — ответил Цинцю. — Чувства нельзя объяснять словами. Вэй Ин запомнил эти слова. С тех пор он принялся ждать дня, когда у него появится такой же близкий друг, чтобы они могли быть прямо как его отцы. Те смотрели на это с нежностью, но в сердцах что-то кололо, стоило вспомнить о каноне новеллы. Быстрые сборы, натягивание шарфа на брыкающегося Вэй Ина (а шарф, между прочим, Цинцю сам связал — проявил бы уважение!). Вэй Ин зиму любил, потому что был снег и приятное ощущение тепла от чая, ванны или костра. А ещё много-много длинных сказок по вечерам — и откуда родители знали столько историй? Но что мальчику не нравилось, так это громоздкая одежда. Почему нельзя как папа? Он ходит чуть ли не в летнем, и ничего. Объяснить Вэй Ину было сложно. Как донести до сына, что над папой поколдовал его чёртов муж-король-ледяной-демон? Нет, Мобэй, конечно, не колдовал. Принёс какую-то синюю жижу, говорит, пей. Что поделать, пришлось пить. Гадость такая, что помереть можно, ещё и кровью какой-то редкой твари оказалась. Цинхуа и вспомнил не сразу, что Бинхэ этим опоила ледяная демоница, а потом у них было па-па-па в снегу… — А на кого мы охотимся? — спросил А-Ин, хватая Цинхуа за руку. — Не знаю, — Цинцю пожал плечами. — Слышал недавно, что в лесу Ху Джуа завелось что-то невообразимо сильное. Надо бы поглядеть, что вызвало такие слухи. Ладно ещё люди, но об этом и заклинатели судачат. — Охотимся на что-то, но не знаем, на что? — удивился мальчик. — Как здорово! Я хочу посмотреть, как отец убьёт всех монстров! Шан Цинхуа покачал головой, но ничего не сказал. За пару лет странствий по «Магистру» они поняли, что даже лорд Аньдин в бою был не менее полезен, чем какой-нибудь глава местного ордена. Что говорить о лорде Цинцзин, который был на порядок сильнее? — И когда мы встретим чудовище? — нетерпеливо спросил Вэй Ин. — Наверное, мы должны были уже войти в Ху Джуа, — задумчиво протянул Шэнь Цинцю. — Ну, лес от леса отличить — та ещё задачка. Чёрт дёрнул на природе заночевать, но до ближайшего города пришлось бы делать крюк. Вот уложим местную тварь, и сразу туда, не то простынешь. Шэнь Цинцю беззлобно щёлкнул сына по лбу веером. — Идём. Я чувствую тёмную энергию.