Братец Огурец, братец Самолёт и приключения на их многострадальные пятые точки

— Ну, Яо-Яо, Ло Бинхэ... тоже часть нашей семьи. Большой и дружной. — Будто бы с сомнением произнёс Шан Цинхуа. Говорить так о владыке демонов, главном герое и муже брата Огурца было непривычно и даже странно. Мэн Яо насупился и спрятал за чашкой чая гневно прикушенную губу. Да гляньте вы на эту часть семьи: он смотрит на господина Шан, как на врага народа, какая тут семья? Да и ледяная статуя в углу совсем не помогает. За ним и приглядывать не нужно: он же не шевелится, не дышит же, небось. Парень мысленно дал себе пощёчину. Что значит не надо приглядывать? Этот мужик в женихи папы метит: да его в первую очередь надо выпнуть из дворца куда подальше! Вэй Ин, судя по всему, был с ним солидарен (потому что мы все знаем, что в этой семье есть место только для одного мужчины в чёрно-красном). Сюэ Ян всё ещё поедал сладости. Пока к семье никто не лез в открытую и не скандалил, ситуация его не волновала. Вот она, детская беспечность — тебе ещё столькому предстоит научиться, бедный ребёнок!

***

Вспышка боли заставила Мэн Яо подтянуть колени к груди и сжаться в маленький комок. Он казался ещё меньше, чем был на самом деле: и так-то ростом не удался, да ещё и худой, как щепка. Да только на пресной похлёбке особо не вымахаешь. А теперь и вовсе голод. Пойти некуда, работать негде: сын проститутки, почти безграмотный слабый неумёха, которого не берут даже мыть полы. А может и госпожа Фэ постаралась. Городок у них небольшой, почти все друг друга знают, а она большая шишка. Бордель держать — да перед ней все трясутся, чуть ли не ножки целуют! А продавец тканей с женой так и вовсе подлизываются: хорош покупатель, всегда в городе и при деньгах. Шлюхи, что поприбыльнее, не в рванье должны встречать гостей, не в вонючих тряпках! Матушка умерла неделю назад, и Мэн Яо, отказавшийся продавать невинность, вылетел на улицу, избитый тяжёлой рукой госпожи Фэ. Напоследок она сказала, что он волен вернуться и вылизать ей туфли, как только поймёт, что другого пути нет, но парень предпочёл бы голодную смерть. Была идея отправиться в Ланьлин, да только кто его там ждёт? Матушка говорила, что отец — глава ордена, благородный человек. Но этим самым благородием от него что-то и не пахло. Все прекрасно знали, что он поимел каждую вторую проститутку в Поднебесной, но наследник почему-то всё ещё один. И то от жены. Конечно, никто его, выблядка шлюхи, не примет. Сдался он этому кобелю. Так шли дни: холод, побои, он в вонючей подворотне и ужасный голод, от которого хотелось выть. Сложно разыскать еду на улице, работу — того сложнее. Ушёл бы из города, да вот только куда, зачем? Впрочем, он и дня пути не выдержит, на своих-то двоих. Холодало. Мэн Яо обхватил руками плечи и всхлипнул. Было совсем темно, сыро после дождя, и внутри что-то гадко ныло, напоминая парню о своей беспомощности. Перед глазами сверкнул чей-то расшитый камнями и яркими нитками подол. Некто приблизился вплотную, и Мэн Яо зажмурился: небось, госпожа Фэ отыскала его и собирается надавать тумаков, отвратительно смеясь своим грубым голосом. Фигура, застывшая над ним, впрочем, была вдвое худее госпожи Фэ, выше и изящнее. От человека приятно пахло, и не чувствовалось никакой угрозы. Подумав, что ему, должно быть, чудится смотрящий на него призрак, Мэн Яо поднял голову, встречаясь с бледно-зелёными глазами, внимательно наблюдавшими за ним. Человек протянул левую руку — правой он держал дорогой веер, которым закрывал половину лица. Он выглядел богатым (он выглядел чертовски богатым), что не могло не насторожить. Мэн Яо посмотрел на фарфоровую ладонь с длинными пальцами и дёрнулся. — Что вам надо? Он бросил это грубо, громко, надеясь, что мужчина уйдёт, но он продолжил стоять, всё так же нагнувшись над парнем в этом вонючем углу возле грязной каменной стены. — Что вы хотите? — Повторил Мэн Яо. — Помочь тебе. Я не желаю тебе ничего плохого. — Нет уж! — Отшатнулся бездомный. — Я не стану продавать своё тело, ясно?! Правильно: что ещё мог хотеть от него такой богатый господин, неизвестно почему шатающийся по подворотням? Нет уж, он отказал госпоже Фэ, значит и этому откажет — у него ещё осталась гордость! Незнакомец вздохнул. — Я не предлагал тебе ничего подобного. Ты можешь делать какие угодно выводы, но не озвучивать их, пока они ничем не подтверждены. Это было так поспешно. Ты хочешь стать заклинателем? Мэн Яо подумал немного и кивнул. — Разве это возможно? — У тебя хорошая наследственность. Не поздно сформировать ядро. В любом случае, я уверен, что ты будешь делать успехи. — Почему? — Неважно, — мужчина мотнул головой. — Моё имя Шэнь Цинцю. А ты... — Мэн Яо. — Представился парень, ожидая, что человек, узнав его фамилию, тут же уйдёт. Он бы и не пожалел: Яо всё равно ничего от него не ждал. Да и предложение сомнительное: все вокруг врут, как дышат, с чего бы этому быть таким честным? — Вот как. Так ты идёшь со мной, Мэн Яо? Давай, думай быстрее — нам стоит вернуться в Цинхэ Не до рассвета. Это был его первый полёт на мече. Шэнь Цинцю не повёз его на своём — некий "молодой господин" под два метра ростом, гневно что-то бубня, подхватил Мэн Яо под живот и взлетел, не давая опомниться или вдохнуть. Это был не самый приятный полёт, да только вякать что-то на такой высоте было бы рискованно. По прибытии его тут же утащили в комнаты господина Шэнь, где его, что удивительно, встретил другой мужчина, пара служанок и маленький мальчик. Мужчина — Шан Цинхуа, — горестно вздыхал, бранил господина Шэнь и пообещал врезать ему полотенцем, но, тем не менее, помог Мэн Яо вымыться и накормил его, обращаясь с найдёнышем слишком бережно. И, конечно же, когда господин Шэнь заглянул в комнату, обещание было исполнено. Но даже с красным следом на лице он выглядел, как настоящий небожитель, хоть Шан Цинхуа и был безжалостен к белой коже и идеальной причёске. — Мэн Яо. — Позвал Шэнь Цинцю, орудуя гребешком. — Тебе позволят тренироваться с завтрашнего дня вместе с младшими адептами. Так как ты отстаешь для своего возраста, Цинхуа и учитель Цу позанимаются с тобой дополнительно. Когда сможешь читать и сносно писать, тебе определят место. — Я? — Тут же возмутился господин Шан (который пытался изловить грязного и растрёпанного сына, который то и дело дёргал Яо за волосы). — Только не говори, что прямо с А-Яном? Почему детей приносишь ты, а сижу с ними я? — У меня много работы. — Лживый Огурец! Учёба в ордене была сложной: стиль у них агрессивный, сабли тяжёлые, а Мэн Яо был слишком маленьким для мальчика своего возраста. Зато грамоте он обучился быстро, со счётом проблем не было, да и любая наука давалась легко. Парень повадился сидеть в библиотеке до ночи, а потом ловить оплеухи за плохой сон — Шан Цинхуа оказался уж очень внимательным. И не только он. Не Минцзюэ зашёл в один пасмурный день, уселся за столик господина Шэнь и нахмурился (он всегда был хмурым, но сегодня сделал это как-то... не так). — Ты хотел поговорить о чём-то? — Спросил Шэнь Цинцю, не отрывая взгляда от бумаг и книг, что были свалены в кучу. Казалось, что если бы Шан Цинхуа не отправился в город сегодня, то кого-то ждала бы внеплановая уборка. Неизвестно, как господин Шэнь вообще прятал этот ужас до возвращения Цинхуа. И как он устраивал такой срач, стоило ему ступить за порог. Мэн Яо оторвался от военного трактата и глянул на Минцзюэ. Жуть! — Как у него с учёбой? Очевидно, речь шла о Мэн Яо, но тот предпочёл не встревать в разговор. — Яо-Яо отлично со всем справляется. Он очень умный, запоминает всё, что видит. — Гордо отозвался Цинцю. — Тогда он будет моим помощником. — Кивнул Минцзюэ. Мэн Яо подавился. Он будет кем? — Глава ордена позволил? — С сомнением спросил господин Шэнь. — Конечно. — Кивнул наследник Цинхэ Не. — Я спрашивал у него об этом несколько дней назад. — Тогда так тому и быть.