«Хоть прошлое и может быть болью, оно — хоть что-то уверенное. А будущее… Оно всегда загадка.» — Луис Л’Амур
***
— Вот, посмотри, что ты своими расспросами наделала! — Алексия начала вопить и размахивать руками, пока Джанет непонимающи смотрела на разъярённого ангела. — А если бы я ещё что-то напутала из-за вопросов?! А если бы мы уже где-то в стенке заживо были похоронены?! — Алекс, ты чего раскричалась, сама наворотила, а потом на ребёнка спихиваешь! — откуда-то сзади раздался мужской голос. Демон средних лет с чёрными вьющимися, волосами дружелюбным взглядом и смотрел на девушек, его кожа была загорелой, скорее всего, от работы под палящими лучами солнца, а одежда в грязи. Джанет раньше видела подобных ему — фермеров, обитавшие вблизи особняков и поместий богатых людей. Они — элита крестьян, практически вся еда на господских столах с их грядок и ферм, за что и налогов с них взимаются меньше, и досуг их был гораздо разнообразней: читальные залы, иногда выпрашивали у господ места в самых дальних ложе театров. — О, вот только тебя здесь не хватало, Марк.— Алексия закатила глаза и поправила чёлку, которая норовила закрыть пол лица. Демон опёрся о деревянный забор, окинул взглядом Джанет, которая за всё время не смела и пикнуть, и утёр пот со лба. — Ты на Алекс не обижайся, она у нас серьёзная сильно, помню, как она ещё в лет пять всем доказывала серьёзность, — мужчина рассмеялся, пока Алексия пыталась его заткнуть, но длинная чёлка лезла в глаза и её постоянно приходилось поправлять. — Прекращай вечер ностальгии! — немного грубо, но беззлобно сказала Алексия и, вздохнув, направилась в сторону огромного особняка, виднеющегося вдалеке. Джанет было хотела отправиться следом, как вдруг её окликнули. — Миледи, давайте я вам помогу, — Марк выхватил вещи из рук и подтолкнул её вперёд. В голове мелькнула мысль убежать, но девушка тут же одумалась. Марк хоть и улыбался, но явно не простит вольностей. Догонит, скрутит, хорошо если не прихлопнет на месте. Тут и там мелькали снопы сена и лопаты, из амбаров высовывалось зверьё, протяжно завывая, видимо, наступило время обеда. На полях кто-то трудился иногда вздыхая. В воздухе пахло подсолнухом, а солнце слепило сильнее обычного, будто сегодня их двое. Даже грязь ощущалась иначе, в городе она липкая, зеленовато-коричневая, отдающая крысиным помётом и хмелем, а здесь тёмная, почти чёрная, налипающая комьями, пахнущая свежестью и травой. — Марк, убери её! — Внезапно завопила Алексия, вырывая из раздумий Джанет. Пухлая свинья с наглым видом вцепилась в подол и не собиралась уходить без трофея. — Вы так её боитесь? — Джанет присела чтобы получше рассмотреть животное. Раньше свиней она видела только на рынке, разделанными или висящими на крюках, с синюшными пятачками, заплывшими белой вуалью глазами и с запахом запёкшейся крови. Полукровка протянула руку и прикоснулась к свинье. Тепло и мягко. — Это давно так. В детстве напугал какой-то чересчур громкий боров, вот и бегает теперь от свиней, как от огня. — Марк одним движением ноги оттеснил свинью в сторону, подхватил свободной рукой Алексию за локоть и встряхнул. — Пошли, я так понимаю день у тебя не тривиальный будет. — Уже… — Алексия смягчила тон и расслабилась, как нашкодивший ребёнок, которого сняли с дерева, на котором он просидел весь день. — я справлюсь, не волнуйся. Дальше они шли быстро, Джанет только и успевала переступать через коряги. Алексия что-то громко выкрикивала на ангельском языке, а Марк посмеивался, видимо понимая, что именно она говорит. Для полукровки язык ангелов и демонов был неизвестен, в доме работорговца все говорили на смешанном языке. Конечно, мистер Элрик переходил на родной в порывах опьянения. Но кроме пары ругательств разобрать ничего не удавалось. Алексия направлялась к чёрному выходу в особняк, чтобы не возникало вопросов. Старая пыльная дверь со стороны сада вела в маленький коридорчик. Пол, что немного покорёжился от времени, был из какого-то светлого дерева. А на стенах висели маленькие фонарики, светящиеся оранжевым пламенем с отблесками малинового на кончике. Сами двери казались ухоженными, сверху висел порядковый номер той или иной комнаты. — Итак, насколько я помню, Джанет, — Алексия повернулась к полукровке, одобрительно кивавшей головой. — Это всё — комнаты прислуги. Ты будешь жить в этой, вместе с ещё одной служанкой. Она ещё не заселилась, так что тебе предоставлен выбор кровати, — ангел открыла дверь с номером «41». В глаза ударил яркий солнечный свет, а кожу обдало прохладой. Шторы чуть покачивались от ветерка из распахнутого окна. С улицы приветливо заглядывали голубые розы. Дышать вдруг стало невыносимо тяжело, будто воздух был другим. Не таким спёртым как на чердаке, и не зловонным как в переулках. Новый воздух, который наполнял лёгкие, пощипывал в носу и придавал непозволительную лёгкость каждому движению. . — Барышня, вы в порядке? Уже, наверно, с полминуты стоите на пороге и не шевелитесь, как будто оцепенели, — сказал Марк, возвращая полукровку в реальность легким потряхиванием за плечо. — Нет, всё в порядке. — карие глаза Джанет горели от нового, до этого невиданного счастья, что она пыталась безуспешно скрыть. Прошлась по комнате, якобы желая прикрыть окно, но на самом деле считая про себя: Один, два, три… Шесть! Шесть шагов от двери до подоконника! На чердаке было всего два, маленьких и неприглядных. И пол совсем не скрипит, не жалуется на хозяев и не хранит их секреты, которые разбалтывает с завидной регулярностью мебели и Джанет. — Располагайся, я приду за тобой через полчаса, нам нужно будет показаться госпоже Эльвире. Будь в надлежащем виде, чистая обувь и одежда в шкафу, который вот здесь за дверью, — Джанет повернулась, и оглядела сначала кровать с новым покрывалом, потом старый шифоньер. Он был один в отличии от всего остального. Комната явно предназначалась для двоих, что нагоняло тревоги. Может Алексии и Марк и правда закрыли глаза на происхождение и даже не брезгуют разговаривать с ней. Но соседка может оказаться не такой великодушной. — Можно вас спросить? Почему вы так… так странно относитесь ко мне, поселили меня в такой замечательной комнате? Разве я вам не противна? — тихо, но серьёзно спросила Джанет. Она была готова к любому ответу, и скорее хотела удостовериться, что услужливая фантазия попусту рисует милых и вежливых собеседников. Банальный приказ хозяйки дома и не более. За свою жизнь полукровка услышала достаточно оскорблений в свой адрес, а парочку из них стали настолько обыденными, что и обиды не возникало. — Мне, если честно, совершенно без разницы: полукровка ты или кто-то ещё. К нам на ферму часто подбрасывали всяких ребятишек, я вырастил тридцать младенцев, и за это время мне стало без разницы ангел ты, демон или ещё какая диковинная зверушка.— Марк развёл руками и как-то по-глупому улыбнулся, словно он говорит это каждый день. Алексия же нахмурила брови и потёрла переносицу, будто поправляя невидимые очки. — Скажу лишь, что я отношусь к тебе нейтрально. Ты — моя работа, — ангел тяжело вздохнула, и посмотрела на Джанет. Серые глаза не выражали грусти, сожаления, отчаяния или злости. Даже холода не было. Они смотрели сквозь полукровку отчаянно стараясь не видеть её. — Ты моя работа, а ослушаться приказов я не могу, — ангел тяжело вздохнула, и посмотрела на полукровку. — Будь готова через пол часа. Дверь захлопнулась, повисла тишина. Джанет села на кровать, нервно покачивая головой, провела рукой по мягкому покрывалу и тут же одёрнула. Нет, это всё нереально, глупо, наивно. Может это галлюцинация из-за мази? Или она умерла и теперь наконец видит сон? В груди сжался ком, перекрывающий воздух. Не она ли ждала этого момента, так почему сейчас не верит глазам, носу, ушам? Она скорее поверила бы, что это очередные эксперименты детишек Элрика. Папаша хотел для отпрысков лучшего будущего, потому не скупился на частные школы. И если на уроках рассказывали только о теоретическом воздействии магии на разум, Джанет могла на практике рассказать, какого это пару дней жить под кроватью, считая себя собакой, или блуждать по бесконечному лабиринту разума, в то время как тело лежит неподвижно в реальности. Посмотрев в окно, полукровка вспомнила о вчерашнем письме с изображением розы. Тут же её осенило, тело абсолютно не болело и не ныло после избиения, а приподняв подол платья, Джанет увидела абсолютно здоровую коленки, без малейшего намёка на ссадины или порезы. Потерев спину, шишки так же не обнаружилось. Она вскочила с кровати, быстро сняла одежду и подошла к зеркалу. Всё зажило. Даже старые шрамы стали светлее, хотя по прежнему уродливо выпирали. — Интересно, это твоя работа, мой неизвестный спаситель? — Сказала Джанет, притягивая мешочек с Альтгином. Кожу неприятно начинало покалывать, а значит пришло время снова глотать отраву. Продавец был прав, говоря, что в здравом уме его не купят. Серые таблетки пахли смесью тухлой рыбы и полыни, а на вкус напоминали скисшее молоко. К общей неприглядной картине добавлялась жуткая тошнота, после того как боль утихала. Ангел или демон уже через пол часа искал, где бы сделать грязные дела. Но Джанет привыкла, и даже уже почти не чувствовала отвращения. Она пробовала отказаться или заменить альтгин. Сначала всё шло хорошо, под вечер начинало мутить, а к ночи невозможно было сомкнуть глаз от боли. Выпив таблетки, она скинула одежду и подошла к шкафу. Одинаковые голубые платья чередовались с ночными сорочками. А внизу стояли пары туфель на маленьком каблучке. Джанет поспешно переоделась, и посмотрелась с зеркало. Всё в пору. Только непривычно, что нет накидки, видны чуть проступающие рожки. Даже в зеркале Джанет не решалась посмотреть в глаза самой себе. Будто с другой стороны окажется не она, а кто-то другой с осуждающим взглядом, кривой улыбкой и бледными руками как у самой смерти. Это кто-то наверняка тоже не верил отражению, но только не робко стоял в смирении, принимая уродливый облик по ту сторону, а надменно смеялся и показывал пальцем. Позади послышались чьи-то шаги, и Джанет обернулась. — Смотрю, ты переоделась, тебе идёт, — Алексия стояла в двух шагах от полукровки и улыбалась. Джанет немного смутилась, снова к её персоне обращено непривычное внимание. Она и не помнит говорили ли ей подобное когда-то. Потом взгляд полукровки зацепился за фиолетовую заколку в чужих волосах. Ангел аккуратно присборила чёлку, чтобы не мешалась и не закрывала глаза. — У вас очень красивая заколка, — Джанет прикусила язык, думая что сказала лишнего. В конце концов ей никто не позволял раскрывать рта. —У тебя есть резинка с расчёской? — Алексия подошла ближе, немного поправляя рукава платья полуковки, от чего Джанет вздрогнула и сделала шаг назад. — Нет… — Ангел с удивлением посмотрела на полукровку, но через секунду тяжело вздохнула, вынула из кармана расчёску. — Так и знала, не зря захватила, садись давай. — Она пододвинула стул к зеркалу и усадила Джанет. У неё были мягкие ладони, кое-где виднелись мозоли. Прикосновения казались уж совсем иными. Демоны ощущались как резкое обжигающее тепло, а её руки отдавали холодом, словно маленькие иголочки из льда начинали проникать под кожу и с каждой секундой увеличиваться. — Что вы собираетесь делать? — с небольшой опаской спросила полукровка. Смотря в отражение, она пыталась поймать взгляд Алексии, наконец уловить, как её презираю, морщатся от прикосновений, не могут сдержать гаденькой усмешки — жалеют себя, задаются вопросом «За что им свалилась на голову грязнокровка и проклинают начальство. — Успокойся, просто причешу тебя, не ёрзай на стуле, — произнесла холодно Алексия, притрагиваясь к волосам. Джанет уже зажмурилась, ожидая резкого рывка за волосы, но ничего не произошло. Ангел аккуратно проводила расчёской по волосам, иногда закапываясь пальцами в пряди и разбирая маленькие колтуны.— Думаю, мы не с того начали, сколько тебе лет? — Семнадцать. — Джанет ожидала какой-то реакции, может удивления или раздражения, но Алексия оставалась спокойной, даже слишком спокойной. Иной бы уже назвал её лгуньей, или полез проверять в бумажки. Дожить до такого возраста у работорговца практически не удавалось никому, разве что военнопленным. — Ветер в голове и авантюризм… Хорошие времена.— Алексия начала заплетать косы, насвистывая мелодию. — А сколько вам лет? — выпалила Джанет раньше, чем осознала что в данный момент полностью зависима от ангела. Один рывок и её повесят на собственных волосах, и будут абсолютно правы. — Ну, для начала, такое спрашивать не прилично у девушки, и успокойся, ребёнок, бить тебя я не собираюсь, — Алексия улыбнулась, закручивая косу по кругу и закрепляя шпильками, так умело, словно каждый день только этим и занималась. Тонкие изящные пальцы втыкали одну за одной заколку — Почему ты дрожишь? Может окно закрыть? — Да ничего, всё в порядке.— Джанет встала со стула, и попыталась поскорей выскользнуть в проход, но тут же ощутила крепкие руки на запястье. — Отпустите, я знаю вам неприятно. — Пока не скажешь, что не так, не отпущу. — Перестаньте стараться, я знаю своё место и не собираюсь бежать. Не знаю какой у вас приказ, но уверена, в него не входит любезничание со мной. — Не входит, — Честно призналась Алексия, разворачивая полукровку лицом к себе, — Но мне с тобой работать, так же как и со всеми остальными, а значит и наживать врага в твоём лице я не хочу. Тут у каждого за спиной армия скелетов в шкафу, так что я не желаю в один момент оказаться среди разборок. — В ваших интересах меня быстрее выставить отсюда. Я не могу управляться с магией, писать или готовить. Единственное, что я умею — читать и считать, но медленно и не уверена, что вообще правильно. Я даже языка ангелов и демонов не понимаю… — Джанет говорила достаточно тихо, но уверенно. Руку неприятно покалывало, наверняка у Алексии уже тоже нестерпимо жгло ладонь. Себя было совершенно не жаль, любой порез вызывал куда большую боль и следы, а вот на ангельском теле волдырям явно не место. — Отпустите, вы не должны поранится из-за меня. —Я лично за тебя отвечаю, и поверь в моих интересах, чтобы тебя не убили в первый же день. Горничной много знать и не надо, а если понадобится, всему научу. Так что перестань прятать глаза в пол, и говори без утайки. — Алексия отошла от полукровки, будто пытаясь удостоверится, что всё в порядке. Потом глянула на руку, язвительно улыбнулась и полезла в карман. — Не знаю, что было у тебя в прошлом, но сейчас твоё враньё и недоверие ко мне только навредит. Джанет хотела возразить, возмутиться. Она никогда не стоила и волоса благородного ангела. Алексия не походила на простую дурнушку, выслужившуюся при господах. Может дворянской крови в ней и не было, но и крестьянской жизни она не знала. Кожа болезненно бледная, ноги без мозолей от грубой обуви, заколка с фиолетовыми камушками. — Если хочешь помочь подойди сюда, — Алексия вынула из кармана бумажку и сунула Джанет, — Этой стороной ко мне держи. — из другого кармана она достала мелок и принялась перечерчивать знаки на обожженную ладонь. — Если я могу вам доверять, то скажите, зачем я здесь? — Ты станешь горничной… — Нет, я имею в виду правду! — резче чем следовало перебила Джанет. — Я никому не нужна была семнадцать лет, а сейчас вдруг меня покупают и отдают в горничные? Без всяких условий? — Соображаешь шустро. Я уж подумала, что из тебя в том гадюшнике выбили все мозги, — Алексия усмехнулась и завершила заклинание. Кожа неохотно начала стягиваться, шипеть и приходить в норму. — Не знаю. Одна особа точно хотела насолить мне, но на такое безумство даже она не способна. Хватай грязные вещи и пошли. Мы и так уже опаздываем. Ангел быстро вышла из комнаты и устремилась куда-то вперёд, иногда оглядываясь и проверяя, поспевает ли за ней Джанет. Сначала, коридоры не отличались, друг от друга. Серые и угрюмые они стояли на страже, приглядываясь к проходящим, принюхивались, словно хранили тайны, которые не стоит знать даже своим. Протяжно дышали, отчего пламя в фонарях чуть колыхалось. Капали ядовитой слюной, где после прорастала плесень. Но по мере продвижения, коридоры начинали приобретать особенности. У одних стены становились покрытыми пылью и паутиной. Некоторые изогнулись, под тяжестью времени и скрылись в тени, тогда как другие были освещены тусклым светом и гордо выпячивали грудь с новенькой краской. Каждый встречный сначала приглядывался, потом судорожно шарил по карманам, а затем принимался со старанием вытирать пыль даже с блестящей и натёртой до скрипа дверной ручки. Алексию это явно веселило, а потому она не упускала шанса поймать взгляд бедолаги, от чего он становился бледней молока, пропискивал вежливое «Добрый день», и спешил поскорее убраться с глаз долой. Джанет же была рада, что на неё не смотрят. Свернув за очередной угол, Ангел распахнула дверь и втолкнула внутрь Джанет. Тут усердно трудились парочка демонесс разных возрастов. В нос врезался до тошноты приторный запах порошка и трав. Несколько медных тазиков стояли возле окна, а девушки натаскивали воду. В дальнем углу грели угли для утюга, а на гладильной доске лежало пышное платье госпожи. — Морлан! — крикнула Алексия. Дверь крохотной кладовой приоткрылась, затем показалась лысоватая макушка демона, а потом и всё тело. Морщинистое лицо с крючковатым носом и мутными красно-коричневыми глазами выражало полное недовольство. Седую козлиную бородку он накручивал на кривой палец, а рост его едва ли превышал полтора метра. — Чего тебе? Если опять пришла на мозг капать идеями ускорения работы, то я пошёл обратно, — хриплый старческий голос звучал чётко и немного угрожающе, но Алексия с каким-то азартом выдвинула Джанет вперёд. — В этот раз я к тебе с новичком, или ты будешь прятаться в своей пыльной кладовой, потягивая чай с пауками? — Взгляд Морлана оценивающе прошёлся по полукровке, а на лице появилась насмешливая улыбка. Деном приблизился, пру раз дёрнул за рукава платья и оценивающе прошёлся по строчке. — Не знал, что семья Бейнов теперь и полукровок берёт, не твоя ли это самодеятельность, Алексия? — полукровка отшатнулась в сторону, не ожидая токого пристального внимания. Демон же криво улыбнулся и задрал голову, силясь разглядеть, скрытые под волосами рога Джанет. — Самодеятельность только у тебя с переоборудованием кладовой в личный кабинет, знакомься — это Джанет из комнаты «41», — Алексия, закатила глаза. — О чём только думает Августия… Совсем уже в маразм впала старая ведьма. — последнюю фразу Морлан сказал почти шепотом, видимо, опасаясь гнева некой Августии. Его закрученные рога подрагивали то ли от злости, то ли от неприязни к гостьям, — Положи вещи на ту тумбу, — мужчина показал на какой-то склад из грязной одежды на деревянном ящике. Полукровка повиновалась. Тут же к рукаву привязали бумажку с надписью «41». Девушка чуть поморщилась, когда прикоснулась к наряду, а потом перевела взгляд на Джанет. Привычный укор, презрение и омерзение неприкрыто отразились на лице. Из-за спины Джанет послышались шорох и перешёптывание, которые резко стихли после слов Морлана: — Так, а ну живо за работу, курятник они мне тут устроили! Алексия, всё время, как ты появляешься на пороге прачечной, всё идёт вверх дном! Не подскажешь почему? — старик топнул ногой, и все моментально разбежались по местам, а Джанет вздрогнула, вспоминая о гневных приступах мистера Элрика. — Ой, да кому ты рассказываешь сказки? Ты всё время сидишь в своём «кабинете», а все прачки только чаи гоняют да последние сплетни обсуждают, — Алексия с укором посмотрела на Морлана, уже готового взорваться от злобы. — Надменная девчонка! Да как ты смеешь так разговаривать со старшими?! — Демон стоял с сжатыми кулаками, а рога практически горели алым пламенем. Алексия наоборот была скорее в возбуждении от игры, которую затеяла, на её лице сияла самодовольная улыбка, а в глазах блестел азарт. Джанет хотелось провалиться под землю, ну или хотя бы оказаться за стенкой от назревающего урагана. Она не могла понять поведение ангела. Зачем Алексия раздражает Морлана, бросаясь колкостями? Зачем с надменным лицом практически кричит — «Ты ничего мне не сделаешь»? От этих мыслей становилось ещё хуже. А когда одновременно оба повернулись и уставились на неё, живот неприятно скрутило. — Тебе точно нужны эти тряпку? Они могут и не пережить стирки. — С раздражением произнёс демон. Полукровка не хотела отвечать, чтобы не нарваться под горячую руку, впрочем ей и не пришлось. — Конечно! — отчеканила Алексия. — Или боишься не справиться? — Чтоб вашего духу здесь не было! — Пошли, Джанет, мы и так тут задержались, — слово «тут» Алексия специально выделила, показывая своё пренебрежение к «корольку прачечной». Джанет же была на седьмом небе от счастья, когда дверь за ними с грохотом захлопнулась. Видемо, это был хитроумный план Алексии — сначала довести старика до предынфарктного состояния, а потом уйти в закат. Однако полукровка смогла с облегчением вздохнуть. В последнюю очередь ей хотелось попасть под горячую руку к разъярённому демону или ангелу с планами о сведении бедного начальника прачечной в могилу в изощрённой форме. Они опять петляли по коридорам, поднимаясь всё выше и выше. Пытаясь запомнить путь, Джанет неожиданно обнаружила, что стены стали меняться, светлеть, приветливо улыбаться, не пряча цветочные веснушки под слоем грязи. Солнечные зайчики рассыпались по полу и потолку, отражаясь от начищенного паркета. Каждый шаг стал другим, не её. Слишком своевольным, строптивым, непозволительным для Джанет. Такое подходило Алексии, которая вовсе не шла а плыла. Гордо держала осанку, смотрела вперёд и одобрительно, почти неуловимо кивала сама себе. Не видя лица, не получалось понять, что у неё на уме. Может она сейчас остановится и снова заведёт беседу о полукровке, может начнёт язвить и подкалывать, а может просто посмотрит как в доме работорговца, и во взгляде можно будет прочитать и омерзение и жуткую ненависть. — О чём задумалась? — немного грубоватый голос Алексии вывел полукровку из размышлений. Они стояли перед большой дверью, из-за которой слышалась музыка. — Ни о чём, просто… ничего… — Ладно, мы уже пришли, знаешь что такое реверанс? — полукровка отрицательно покачала головой. — Ну, я ожидала этого, давай отрепетируем, повторяй за мной. Алексия показала движение, отточенное до идеала, в такие моменты только одежда могла выдать в ней прислугу. Джанет неуклюже повторила, но назвать это реверансом язык не поворачивался. Грациозное и плавное приседание, не могли сравнится с угловатыми, скованными и одновременно с тем неуклюжими попытками Джанет. Пару раз скопировав одно и тоже, удалось чуть исправить ситуацию, хотя вместе они по прежнему смотрелись несуразно. — Ладно, этого достаточно. До идеала далеко, но учитывая, что до этого момента ты даже не знала о его существовании… Это лучше, чем ничего! — Алексия вздохнула и аккуратно постучала в резную дверь. — Войдите! — послышался голос женщины. В углу комнаты стояло белое лакированное пианино, а за ним сидела девушка. Судя по расшитому наряду, Джанет решила, что это и есть госпожа и принялась рассматривать её. Кожа под лучами солнца казалась болезненно прозрачной. Глаза хозяйки дома, как две голубые стекляшки, поблёскивали, но при этом не выражают никаких эмоций. Мятные волосы закрывали всю спину. Полукровка осмелилась встретить взгляд новой владелицы, от чего захотелось тут же развернуться и убежать подальше от холода, внезапно окутавшего её. На неё не смотрели, а рвали плоть, пытаясь добраться до души. Джанет застыла и, не в силах оторвать глаз, стала искать хоть каплю чего-то живого в госпоже. Не жалости ни злобы. Глухая стена из льда. Из-за пианино выглянула демонесса небольшого роста, хрустнув спиной, выпрямилась и отложила ноты в сторону. Тёмные вишнёвые волосы были собраны в пучок на затылке, от чего казалось, что её голова неестественно вытянутая. На сморщенном лице проступала сдержанная улыбка. Она постучала длинными ногтями по крышке инструмента, от чего все повернулись к ней. Алексия сделала реверанс, а Джанет неуклюже повторила, от чего у демонессы на на лице на долю секунды проскользнуло отвращение, но тут же невыразительная улыбка вернулась на место. Впрочем для каждой детали было строго определённое место. Брови намертво прилипли в благостном умиротворении. Излишне маленький нос не смел изогнуться, а потому застыл натянутый как струна. Морщины расползлись паутинкой, словно держа каждую мышцу неподвижной. — Как вы и приказывали, госпожа, я привела её. Девушка за пианино показала что-то жестами демонессе, после чего раздался скрипучий старушечий голос: — Госпожа Эльвира хочет узнать твоё имя. — Джанет. — Хорошо, давай, я объясню, зачем собственно тебя выкупили. С завтрашнего дня ты заступаешь на работу у семьи Бейнов. Ты будешь горничной шесть дней в неделю, и я самолично прослежу, как ты справляешься, на правах домоуправляющей! В свой выходной ты можешь делать всё что тебе заблагорассудится, зная твою «особенность», лекарство тоже предоставим, — Демонесса, оценивающе прошлась сначала по Джанет, а затем по Алексии. Сделала пару шагов вперёд и вытащила новенький минузель из кармана — Надеюсь, ты и не думала сбегать? — Нет, конечно нет, — Джанет покорно склонила голову, побаиваясь, что заметят как кончики пальцев подрагивают. В мыслях и правда крутилось слово «Побег», а от того казалась, что домоуправляющая уже всё знает, видит её насквозь. Пускай переулки холодные, грязные, отвратно смердящие гнилью, никогда не примут её за свою, не откроют объятья, не приютят в уголке, но они знакомы. Понятные и простые. В них не ходят жандармы, никто не поднимает голову, всем всё равно живой ты или мёртвый. Даже время там течёт по другому. В поместье всё иначе. Неясное, странное, слишком великолепное, а от того пугающее нечто каждую секунду следит за ней, дышит в затылок, неискренни улыбается, и ехидно посмеивается. Когда перед глазами только пол и собственные ноги, незримое не стесняется шептать на ухо гадости, упрекать, порывом ветра хлестать по щекам. Тяжёлый воздух, как свинец растекался по лёгким и тянул к земле. Сейчас на неё наденут удавку, а доблестный сторож проверит, хорошо ли затянут узел. Спектакль закончится и её на потеху публике повесят на минузеле. Все отомрут, оттаят и хором зальются в радостном смехе. — Это хорошо. Думаю, ты и сама понимаешь, найти тебя не составит труда, только вопрос: будешь ли ты к тому моменту жива? Благодари Бога за возможность жить тут. — Медальон звякнул и повис на шее. — Имеется ли какие-то конкретные указания, или Джанет может начать с рутины? Глаза полукровки бегали из стороны в сторону, надеясь, что кто-то наконец сжалится и расскажет истинную причину её покупки. Но, кажется, все внезапно позабыли о ней и начали вести иной диалог, чуть уловимыми жестами. Алексия демонстративно смотрела поверх демонессы и обращалась именно к госпоже, не пугаясь мёртвого взгляда. Она не улыбалась, но как прежде стояла прямо, с гордо поднятой головой. Пожалуй только намертво сцепленные руки за спиной выдавали нервозность. Домоуправляющая же напротив не сводила взгляд с ангела, и постукивала каблуком по полу, призывая наконец одуматься, проявить уважение и задать вопрос на прямую ей. А Эльвира словно не замечая происходящего, задумчиво провела по клавишам рукой, размышляя над ответом. Потом легонько нажала ноту «До», чтобы обратить внимание на себя, и начала изъяснятся жестами. Улучив момент, Алексия коснулась спины Джанет и зашептала: — Выпрямись. Не хватала ещё чтобы посчитали это за неуважение. — полукровка перевела взгляд на госпожу, а потом снова на ангела спрашивая одними глазами повисший с самого входа вопрос. — Да она немая, но не слепая. Объясню за дверью. — Поначалу, пусть она привыкает к обстановке. — демонесса начала говорить пободрее, будто пытаясь смягчить дребезжащий голос. — Пусть окунется в атмосферу дома. А вам будет полезно узнать, как она впишется в нашу среду. Да, совсем забыла представиться. Я — мадам Августия. — У нас ещё много дел, можно нам идти? — Алексия по прежнему смотрела только на госпожу, напрочь игнорируя демонессу. — Джанет, не смею вас задерживать. А к вам, Алексия, у меня отдельный разговор. Оказавшись за дверью, Джанет подошла к распахнутому окну. Воздуха не хватало. Она до сих пор ощущала испепеляющий взгляд Августии и холодный безжизненный госпожи на себе. Перед глазами плыло не от завораживающего вида на сад, а от осознания, что возможно смерть от жандармов не так плоха. С самого начала известна вся процедура: привезут на площадь, привяжут к столбу, потом если палач демон заставят медленно сгорать изнутри, а если ангел начнут замораживать. Из милосердия даже скажут время казни, хотя в камере, наверняка, нет часов. Сейчас же что с ней будут делать? Дали работу, кров, подобие свободы, еду и даже лекарство… Чем она отплатит за это? Телом? А может рассудком? Джанет с тоской взглянула на Минузель в её руке. Тёплый на ощупь, он оставался верным компаньоном в любом месте и любой ситуации. За много лет ошейник стал привычным, но от того не менее удручающим. Интересно до куда теперь ей можно ступать? Хотелось прям тут сесть и разрыдаться. Она и раньше была одна, и раньше знала, что умрёт безвестным монстром, но также твёрдо знала как именно по её душу придут. А сейчас так страшно надеется на лучшее, обмануться, напороться на пику реальности и залить свои и без того призрачные чаяния кровью. Сзади почувствовалось чуть заметное движение воздуха, от чего Джанет тут же обернулась. Алексия застыла с вытянутой рукой. Кажется она хотела прикоснуться к плечу. — Ну у тебя и реакция, — ангел стала лицом к окну и поколебавшись добавила, — Испугалась? — Да, — кротко ответила полукровка и отодвинулась подальше. Пауза затянулась. Говорить не хотелось. Джанет всё пыталась осмыслить произошедшее за день, а Алексия с отрешённым взглядом смотрела в даль. — Знаешь, мне тоже каждый раз не по себе от госпожи. Моя семья служит Бейнам уже много лет, и страшней этого взгляда я не видела. Но она такой была не всегда. Десять лет назад произошло восстание на востоке страны. Думаю ты была слишком маленькая и не помнишь этого. Речь шла о попытке государственного переворота, поэтому туда отправили всех: военных, боевых магов, лекарей… — Алексия сцепила руки и глубоко выдохнула. — Потом в народе это прозвали весенним пеплом. Около шести городов превратились в пыль и бог его знает сколько остались в руинах. Не вернулись многие, в том числе и отец госпожи. Как только она узнала об этом, что-то переменилось. Через пару дней Эльвира сбежала из поместья. Раньше подобное случалось, но её находили через пару часов в саду или у Марка. Тогда искали больше недели. В конце концов, жандармы обнаружили юную госпожу на берегу озера. Она вернулась уже немой и с этим пугающим взглядом. Никто кроме неё не знает, что произошло. Джанет не знала как следует реагировать на подобное. Она и правда не помнила ничего подобного, но название слышала. Его произносили тихо, с придыханием. Ещё в памяти всплыли картинки как город стал наполняться множеством юродивых, которые оседали в трактирах. Слепые, глухие, безногие и безрукие пили не просыхая, от чего нередко становились собутыльниками Элрика и не брезговали гостеприимством работорговца. Даже его жена на таких не смела поднять руку и выставить с криками за дверь. Теперь стало яснее, почему именно эти пьяницы не вызывали у женщины острый приступ причитаний. — А мать? — Спросила первое, что пришло на ум полукровка. — Умерла в родах. Сразу после свадьбы объявили о беременности, а через месяц она слегла с горячкой. Так и не встала с кровати. Господин был помолвлен ещё раз, но всё переменил тот переворот. Стало не по себе. В такие моменты полагалось выразить соболезнования, скорбно посмотреть в пол и ничего больше не говорить. По крайней мере так Элрик учил своих детей. Но вот понять боль и потерю у Джанет не выходило, а от того только и могла стоять и перебирать складки подола. Корчить из себя сострадания не получалось, да и врать Алексии не хотелось. Ангел с ней предельно честна, а значит лучше отплатить той же монетой. — А это больно? — Что именно? — Терять родителей. — Алексия повернулась, и ехидная улыбка вернулась на место. — Пожалуй. Страшней только терять детей. — Я… — Не понимаешь, глупый ты ребёнок… — беззлобно проговорила ангел. — И не поймёшь, и никто не поймёт, пока сам не потеряет кого-то. Ладно, так и до петли недолго договориться. Пошли, за сегодня нужно всё поместье тебе показать. Запоминай. Оставшийся день Джанет потратила осмотр и тщательное заучивание каждой комнаты и коридора. Три этажа оказались непостижимым лабиринтом. Алексия на каждом лестничном пролёте останавливалась, спрашивала подробное описание этажа, с тяжестью вздыхала и принималась вновь проводить экскурсию, до тех пор пока полукровка не запомнит досконально каждый поворот.