#CookieJar

Сегодня по планам день чистоты и уборки, поэтому «Магическая лавка» не спит с появления первого (и самого маленького) Солнца. Для начала Чонгук скидывает все свои грязные вещи в одну огромную кучу, осматривает масштаб катастрофы и со вздохом щёлкает пальцами, призывая звёзд действовать. Те с радостным «вжух» налетают на огромную миску с заранее подготовленной водой, и небольшое помещение, отведённое под душ и туалет, вмиг наполняется ярким светом. Чонгук прикрывает глаза рукой и благодарно улыбается своим помощникам за проделанную работу: от воды поднимается пар, а это значит, что в этот раз они использовали энергию верно. Некоторые прошлые попытки заканчивались обратным эффектом, и Чонгуку ещё долго приходилось колупать лёд вилкой. Замочив одежду, он возвращается в свою каморку, приводит в порядок спальное место и растаскивает по углам кипы книг по магии. Он осматривает преобразившуюся комнату довольным взглядом и выходит в главный зал, намереваясь прибраться и там. Раздав маленькие влажные тряпочки всем, кто способен двигаться, Чонгук позволяет себе немного отдохнуть, падая на мягкое кресло, способное превращаться почти во что угодно — стоит его только вежливо попросить об этом. Но долго сидеть без дела ему не дают: Хосок начинает кричать. Вскоре входная дверь широко распахивается, являя на пороге двух существ с синей кожей и отсутствием растительности на теле. Они что-то булькают на своём, машут тремя парами рук, чуть ли не задевая ядовитые плющи в горшках, и явно хотят чего-то добиться от растерянного продавца. На Стаандар редко прилетают туристы, чтобы обследовать именно эту планету, а не остановиться на ней на пару часов по причине неисправности корабля или же для пересадки, и ещё реже эти самые туристы заходят в «Магическую лавку». Чонгук, всё-таки сообразив, что ему нужно немедленно отыскать переводящее зелье, чтобы не упустить клиентов, не без помощи сонного Гарри находит нужную склянку и, сделав маленький глоток, обращается к покупателям на их языке. Инопланетяне от такого чуда приходят в восторг и заявляют, что им нужно несколько бутылок подобного зелья. У тех, кто не пользуется магией, имеются специальные браслеты, которые могут моментально считывать голос говорящего и преобразовывать его в тот, что занесён в программу. Удобная штука, стоящая немало, и даже пара склянок переводящего зелья выходит в три раза дешевле этой новомодной техники, так что желание покупателей приобрести аналог вполне оправданно. Также Чонгуку удаётся продать туристам с ХуаХуа несколько часов, меняющих внешность и цвет кожи, маленький водяной шарик, созданный Юнги для поливки полей в засуху и способный вырабатывать до ста кубических тонн воды, а также одну из статуэток в качестве сувенира. В момент покупки та не подаёт признаков жизни и явно выжидает, когда сможет остаться с новыми хозяевами наедине, чтобы напугать их. Вредности этим деревяшкам не занимать. Получив оплату и распрощавшись с хуахунцами, довольными от своих приобретений, Чонгук широко улыбается и подмигивает бухтящему Хосоку, которому снова досталось. — Этими деньгами я могу погасить долг, о котором Джессика так и не узнала, — вслух рассуждает парень, потряхивая шкатулку с монетами, — а часть тех, что заработал два дня назад, могу использовать для себя. — Собираешься в столицу? — спрашивает Елена. Чонгук задумчиво кивает. — Маршруточный звездолет будет лететь мимо только через пару часов, так что я успею доделать все дела. — Как будто ты что-то делаешь, — фыркает одна из статуэток, а её сёстры отзываются дружным «ага-ага». Чонгук показывает им язык и подходит к самой большой куче хлама, показушно наклонившись к ней и приняв сосредоточенный вид, мол, он, вообще-то, занят важным делом. «Ага-ага» статуэток только усиливается, а Елена и вовсе начинает смеяться своим красивым, но холодным смехом. От её смеха рука Чонгука, занесённая над каким-то странным аппаратом, случайно дёргается, и это заставляет неизвестную штуку покоситься и выпасть из строя кучи. — Это же Духовник, — признаёт Хосок, замечающий находку со своего места наблюдения — оно у него для таких задач практически самое удобное. Чонгук несмело прикасается к аппарату, проводя подушечками пальцев по двум трубам, отходящим от квадратного основания с одной красной кнопкой посередине. Духовник — магический артефакт, способный накапливать в себе все чувства и эмоции, которые испытываются рядом с ним. Для этого нужно всего лишь нажать на единственную кнопку, и Духовник начинает работать, улавливая всё и в процессе перерабатывая чувства в жидкость, после хранящуюся в сосудах из марсианского стекла. Именно Духовник позволяет Бездушным чувствовать. Елена давно перестала смеяться, но отголоски её голоса до сих пор звучат в голове. Чонгук почему-то вспоминает Тэхёна. Если его попросить посмеяться, он сделает это так же? Заморозит внутренности и превратит их в мелкую крошку одной только интонацией? Хотя вряд ли он сможет по-другому. Пальцев касается листок алоэ. Чонгук обращает внимание на Гарри, смотрящего на хозяина с беспокойством. — Надо заняться делом, знаю, — он поднимает с пола Духовник и без особых раздумий нажимает на запуск. Тэхён ведь говорил, что ему нужно будет воспользоваться услугами лавки ещё несколько раз, а если необходимого товара нет, то его просто нужно создать. На пустой полке тут же возникает маленькая склянка, наполненная синей жидкостью и при рассмотрении оказывающаяся «Обидой». Чонгук искоса смотрит на медленно покачивающегося Хосока, подозревая, что это сильное чувство является делом рук именно его души. Вскоре рядом с «Обидой» материализуется ещё один флакон. «Подозрительность». Гарри под боком насмешливо фыркает. Всё-таки разобрав кучу и больше не найдя в ней ничего интересного, Чонгук возвращается к тазику с замоченным бельём, тяжко вздыхает и с неохотой принимается отстирывать пятна, оставшиеся от сока ирисов и земли в ту самую прогулку и любование «Луной». Все три Солнца сияют на чуть фиолетовом небе. Чонгук прищуривается, позволяя себе улыбнуться и вдохнуть полной грудью аромат чистой одежды. На заднем дворе установлены два деревянных столба с привязанной к ним верёвкой, на которую и отправляется постиранное добро, отнявшее у него около часа драгоценного времени. Лёгкий ветерок колышет зелёный ковёр у босых ног, щекоча загорелую кожу, запутывается в чуть вьющихся и отросших волосах, нежно проводит эфемерными пальцами по лицу и тревожит закреплённое прищепками бельё. Чонгук чувствует себя неожиданно хорошо. — Привет. На короткий, но достаточно громкий вскрик из дома вылетает рой взбудораженных звёзд, несущихся на помощь хозяину, отскочившему от развевающейся рубашки на несколько метров и прикрывающемуся тазиком от невидимого врага. Ури притормаживает первым, сообразив, что что-то тут не так. — Зачем же так кричать? — недовольно (!) интересуются с другой стороны тканевой стены. — Я же не такой страшный, чтобы ты меня боялся. Чонгук сжимает круглые края таза сильнее. «Проблема как раз-таки в том, что ты настолько красив, что мне стоит тебя бояться», — проносится в голове, но остаётся неозвученным. — Тэхён. — М? — отзывается тот игриво. Он всё ещё не показывается полностью, используя для этого одежду, удачно скрывающую его лицо. — Не пугай меня больше, — Чонгук жестом руки показывает притихшим звёздам, что им надо сделать. Те довольно мигают, бесшумно подлетая к верёвке. — Я ведь могу умереть от страха. — Я слышал, что сердца стаандарцев довольно выносливы, — просвещает Тэхён. — Так что я могу пугать тебя столько, сколько захочу. «Ну уж нет». Звёздочки, вцепившись острыми зубами в края всей развешенной одежды, резко приподнимают её, тем самым лишая Тэхёна убежища и полностью раскрывая его фигуру. Даже если Чонгук уже понял, что в крови Бездушного бежит как минимум половина того, что он продал ему в их первую встречу, его человеческое и на самом деле очень слабое сердце замирает, как только он видит широкую улыбку на счастливом лице. Искреннюю и основанную на чувстве, а не на знании, улыбку. Он оказывается настолько поражённым этим фактом, что забывает даже моргать, и вскоре его глаза становятся настолько сухими, что на них наворачиваются слёзы. Увидев столь необычную реакцию на себя, Тэхён с обеспокоенным видом подходит ближе и берёт повисшие вдоль тела руки в свои, мягко сжимая и заглядывая в лицо, застывшее в бестолковом выражении. — Неужели от моей красоты хочется плакать? — пытается он пошутить, но это выходит слишком неловко, и в итоге они оба оказываются в странном положении. Чонгук не знает, смеяться ему или плакать, тогда как слёзы уже готовы пролиться. — Но ты и правда красивый. Тэхён смущённо улыбается. — Толку от этой красоты, если она заставляет других плакать? Спорить насчёт красоты Бездушных — то же самое, что доказывать, будто Стаандар является центром Вселенной. В конце концов, одним из самых — если не основополагающим — фактором отбора детей на эту роль была красивая внешняя оболочка, которая с возрастом должна была стать ещё лучше. Лицо Бездушных должно быть холодным и изящным, заставляющим сердце трепетать от восторга, пока ледяной ангел, прикинувшийся белой овечкой, всё с той же прекрасной улыбкой, выработанной выпитыми чувствами, моментально вспарывает жертве живот.