***
Утро Тсуны началось не с кофе. Началось оно с краснеющего Ацуши, шмыгнувшего в свою комнату, едва только парень завидел сонного Саваду, бредущего по коридору. Разумеется, вопреки намёкам Осаму он не стал читать Ацуши лекцию о пестиках и тычинках! Всё-таки Савада верил в японскую образовательную систему, а ещё больше он верил в ночные разговоры на «запретные» темы между половозрелыми воспитанниками приюта. В конце концов, Савада верил в инстинкты Тигра – вторая половина Накаджимы иногда соображает быстрее, в нужный момент подскажет. Другое дело, что знаний не хватало как раз человеческой части сознания. Той самой социализации. Похоже, не нашлось того, кто мог бы поговорить с Накаджимой об этом. И опыта ещё не было. Даже странно: неужели Ацуши-куну никто не нравился в приюте? Он всё-таки довольно взрослый парень, как же маленькие подростковые радости вроде держания за ручку и первых поцелуев, хотя бы? Приют не тюрьма, даже если порядки там были довольно строгие. Савада даже замер, хмурясь и глядя в пустоту стремительно светлеющими глазами. Разговаривать о приюте, из которого его выгнали, как оказалось, Накаджима не желал. Всячески переводил тему, да так ловко, как от несколько наивного и открытого парня с душой нараспашку даже не ожидаешь. Савада мог бы надавить, вот только это было не его дело: не те отношения у него были с Накаджимой, да и момент был откровенно неподходящим. К тому же, хотя сама ситуация с вышвыриванием несовершеннолетнего из приюта казалась Тсунаёши неправильной, он мог бы понять руководство, которое попросту боялось неконтролируемого оборотня. В душе Тсуны снова всколыхнулись нехорошие подозрения. Он прекрасно помнил, как болезненно воспринимал чужие насмешки в школе и как учителя игнорировали разборки между учениками. Тсунаёши перерос это в свой срок, а потом и вовсе с ностальгией вспоминал то время, когда был просто «Никчёмным Тсуной» для окружающих, а не молодым доном Вонголы, который должен всегда быть эталоном. Но прежде чем научиться воспринимать подростковые проблемы как что-то забавное и не слишком опасное, Савада пережил с десяток битв, где на кону стояла и его собственная жизнь, и жизни его друзей и семьи. А ещё, как ни крути, у Тсуны был Реборн. Наставник, задавшийся целью воспитать идеального босса, развитого во всех отношениях. И хотя тогда его приколы казались навязчивыми и неуместными, Тсуна даже пожалел, что у него совсем другой стиль общения с Ацуши – всё же разговор на серьёзных тонах воспринимался как более смущающий и откровенный. То, что его поведение можно рассматривать, как попытку ухаживать, для Ацуши оказалось открытием. А когда парень услышал, что их прогулка с Кёко могла бы потянуть на свидание, начал заикаться: – Но я же… Но она… я же ничего… Савада вздохнул: – Понимаешь, Ацуши-кун, это такая игра. В ней есть определённые правила, но их обычно не озвучивают. Даже самой сильной девушке приятно, когда за ней ухаживают, когда ей восхищаются, поэтому Кёко-тян ничего плохого не имела в виду, как и ты. – Значит, – просиял тот, – мы можем продолжать общаться как друзья? Тсуна смерил его внимательным взглядом, мысленно посмеиваясь – когда-то и он был влюблён в девочку-отличницу по имени Кёко. Забавное совпадение. У каждого неудачника со сверхспособностью должна быть своя Кёко? Звучит, как неплохой сюжет для манги. – Если ты этого хочешь, конечно. Только друзья – равноправные партнёры, понимаешь? Если это настоящая дружба, она строится на взаимоуважении и общих интересах. Ты можешь хотеть защитить друга, и это нормально, но и у твоего друга тоже появляется право защищать тебя тогда, когда он думает, что справится в чём-то лучше, чем ты. Брови Ацуши сошлись к переносице. Савада был уверен, что парень сейчас вспоминает бой на корабле, когда девочка бросилась на его защиту, окончательно выбирая сторону. – Это… сложно. Как тогда понять, что можно считать… – Накаджима слегка покраснел, – ухаживаниями, а что – помощью другу? Савада пожал плечами. – Это придёт с опытом. А пока просто не забывай, что Кёко – бывший мафиози. Очень хорошо подготовленный мафиози. Думаю, если не будешь использовать способности Тигра, она и тебя сможет удивить. – Не понимаю, – прошептал Ацуши, – как они могли заставить её убивать? Ей же всего четырнадцать… «Как? Да ничего нового в этом мире не происходит», – мысленно усмехнулся Савада, не спеша объяснять Накаджиме, что возраст мафию почти никогда не волнует. Кого-то убивают в четырнадцать, кого-то отправляют в бордель, кто-то становится убийцей, а кто-то… боссом мафии. И это ещё вопрос, какая судьба хуже. – «Но всегда остаются те, кто считают это неправильным... Возможно, ради таких людей и стоит возвращаться к свету?» Изуми Кёко… Дазай Осаму… У них обоих появились люди, ради которых они готовы были измениться. Но дело в том, что это не работает в одну сторону. Когда-то и Савада не умел убивать даже злейших врагов и кровников. Но иногда для защиты близких даже самым светлым людям приходится переступать через незыблемые раньше принципы и делать шаг во тьму, становиться гибче, временами идти на сделки с собственной совестью. К добру или к худу, но этот мир полон полутонов, а не только чёрного или белого цвета. Тсунаёши криво усмехнулся: «Посмотрим, чему это может тебя научить, Ацуши-кун».23
16 ноября 2020 г. в 08:00
Гостиная у Тсунаёши была любимой комнатой в доме. Конечно, был ещё кабинет, в котором он работал, где всё было обустроено так, чтобы не мешать творческому процессу, а напротив, способствовать ему, была кухня, которая с детства у Тсуны ассоциировалась с уютом, пусть сам он терпеть не мог готовить. Но гостиную, с мягкими диваном и креслами, с ворсистым ковром, на котором так удобно лежать, он почему-то любил больше всего. Ощущение дома, тепла, семьи настигало его, когда вечерами они сидели здесь с братом, даже если каждый занимался своим делом, как сейчас.
Дазай лежал с книгой на диване – в очередной раз пытался найти безболезненный способ самоубийства – и иногда страдальчески вздыхал, хитро косясь на брата из-под ресниц. Савада на провокацию не вёлся, а демонстративную неловкость в переворачивании страниц книги одной – незагипсованной – рукой игнорировал. В конце концов, старший брат всегда мог почитать книгу на телефоне. А Тсунаёши был занят своими прямыми обязанностями, которые навалились на него в удвоенном объёме, потому что Рэн всё-таки укатила на Окинаву. Оттуда она периодически присылала фотографии пляжа, загорающих красавчиков и красавиц (исключительно для поддержания вдохновения, а не чтобы подразнить босса, конечно же), а также угрозы на случай, если Тсуна плохо будет выполнять свою работу. В целях мотивации, разумеется.
Тихо хлопнула входная дверь.
– Я дома!
Дазай всё-таки перелистнул страницу книги и заметил:
– Твой тигр вернулся с вечерней прогулки.
– Наш тигр, – поправил Тсуна и подозрительно прищурился. – Ты сейчас на что-то намекаешь?
Улыбочка Дазая вызывала ещё больше подозрений. Отставив в сторону ноутбук, Савада поднялся из кресла, чтобы встретить Ацуши и выяснить всё самому. На самом деле, иногда он чувствовал, что завёл не кота, а маленького ребёнка. Двух маленьких детей, если считать Осаму. А иногда ещё Савада брал работу на дом, приводя сюда Рюноске. Ах, ностальгия по чудесным вонгольским временам!.. Тогда тоже казалось, что в этом дурдоме на выезде он самый адекватный.
Тсуна любил память о времени, когда они с Хранителями понимали, что должны стоять друг за друга, когда чувствовали, что ввязались во что-то страшное, но ещё не знали, откуда конкретно ждать опасности, и могли рассчитывать только друг на друга. Они могли бы стать настоящей семьёй, но, к сожалению, Емитсу был слишком умён, чтобы это допустить, а их связи не были достаточно крепки, чтобы пережить это испытание.
– Добрый вечер, Ацуши-кун, – Савада улыбнулся разувающемуся парню и глянул на часы. Время было довольно позднее. – Задержался на работе?
Накаджима покраснел.
– Э… нет. Я… провожал Кёко-чан до общежития. Ей же опасно гулять одной.
– О, – протянул Дазай, потянувшийся из комнаты вслед за Тсуной, улыбаясь так, что ему хотелось врезать. – Смотри-ка, Тсуна, мой кохай, похоже, стал совсем взрослым!
И в этот момент он отчётливо напомнил Тсуне Реборна, допытывающегося, кто больше нравится его ученику: Кёко-чан, первая красавица школы и сестра его Хранителя Солнца, или Хару, девочка, которая утверждала, что влюблена в Саваду и собиралась стать его женой.
Накаджима смешался:
– Что? Но вы же сами сказали, что Кёко-чан нужна защита…
– Но я и не подозревал, что ты готов зайти так далеко! – радостно возвестил Осаму, окончательно смущая парня, и наставительно поднял палец незагипсованной руки: – Провожать девушку до дома – это важный этап.
Тсуна хмыкнул, вступаясь за Ацуши:
– Это если он понимает, что делает. А судя по его реакции, не понимает.
– Разве я сделал что-то плохое? – удивился Накаджима, окончательно похоронив надежды Савады, что о взаимоотношении полов восемнадцатилетнего парня просвещать не надо. Он даже задумался, как же всё-таки должен был воспитываться Ацуши, что он, по сути, местами демонстрирует почти полное отсутствие социализации, а местами – поразительное чутьё на людей.
Тсунаёши выразительно посмотрел на Дазая, но Осаму только фыркнул, поднимая руки:
– Что? Я не нанимался заниматься ещё и половым воспитанием! Хочешь, можешь поговорить с ним о пестиках и тычинках сам. Ты же у нас знаток всяких видов извра… я хотел сказать, отношений, – братец с намёком подвигал бровями.
Разумеется, Ацуши это не вдохновило. Он пропищал что-то про уроки биологии и попытался проскочить мимо Тсуны в свою комнату, пока тот не начал сомнительную лекцию. Савада тяжело вздохнул, перехватил парня за шкирку и утащил за собой на кухню. Разговор явно намечался непростой.