***
Чуя стоял перед домом Савады. Кажется, он был вторым после Акутагавы мафиози, которого сюда пригласили. Первым, кто зашёл сюда без предварительного приглашения, тоже был он. Когда Савада только появился в Йокогаме, (Чуя знал) встал вопрос, на каких условиях ему позволено будет остаться в городе. И решением занимались три основных организации, обладающие такими полномочиями благодаря разрешению на работу эсперов: Отдел по контролю, Портовая мафия и Вооружённое детективное агентство. Босс не стал посвящать Чую в детали того разговора, но, кажется, был в Саваде заинтересован, хоть и немного раздосадован сразу после встречи. Чуя так понял, бывший Дечимо Вонгола сумел Огая удивить и в чём-то переиграть. А тогда Накахару попросили вежливо передать Саваде некий документ и – на словах – сообщение, что предложение Мори остаётся в силе. Разговор вышел коротким, меньше десяти минут, так что Чуя ушёл, хмурясь и пытаясь разобраться в своих впечатлениях от человека, оставившего в дураках не только Вонголу, но и всю европейскую мафию. Вторая встреча оказалась более запоминающейся. Несмотря на серьёзность и нелепость ситуации, в которой они оказались, Савада ею как будто искренне наслаждался. Это чувство восторженного азарта неведомым образом передавалось и Чуе, в первые минуты едва сдержавшего желание поубивать идиотов, пытавшихся ограбить банк, находившийся на территории Портовой мафии. Чувство было похоже на то, что Накахара испытывал, отправляясь на задания с Дазаем, и это одновременно вызывало ностальгию и злило. Не хотелось дважды попадаться в одну и ту же ловушку. Но и сравнивать Саваду с его старшим братом не хотелось. Они были разными, совершенно. И если уж на то пошло, даже после столь короткого общения в экстремальных обстоятельствах, Чуя готов был признать, что может понять, почему Дазай сорвался из мафии, не сказав никому ни слова, когда узнал о существовании родственника. В общем, ситуация, сложившаяся с Дазаем и Савадой, была запутанной, затрагивавшей слишком много интересов и вызывавшей конкретно у Чуи головную боль. Думать об этом лишний раз не хотелось, не то что самому соглашаться на более тесное общение, но Накахара Чуя был не из тех, кто отступает перед трудностями. И раз уж он, поддавшись моменту, дал слово, Чуя собирался его сдержать. А потому, сделав шаг к дому, он нажал на звонок. Дверь открылась, будто хозяин дома поджидал гостя у окна, чтобы встретить без задержек. Бред, конечно. Несмотря на его слова, Савада вряд ли был настолько заинтересован в Чуе, ещё более маловероятно, что он бы стал ради этого так прогибаться. – Добрый день, Накахара-сан, – улыбнулся Тсунаёши. – Рад, что вы смогли выкроить время в своём графике на скромного художника. Добро пожаловать. В улыбке в равных долях мешались вежливость и доброжелательность, аж противно стало – настолько эта маска не вязалась с тем, что Чуя видел прошлым днём. Наверное, поэтому он раздражённо фыркнул и сухо, даже почти грубо ответил на каждую реплику: – Просто Чуя. Добрый. Я обещал, а лишняя скромность тебе не к лицу, Савада. Тсунаёши расплылся в улыбке снова, но уже гораздо более живой и искренней, и у Накахары появилось странное чувство, будто только что он прошёл какой-то тест. И вроде бы даже прошёл неплохо, но сам факт вызывал раздражение, хотя Савада был по-настоящему дружелюбен: – Тогда и я – просто Тсуна. И уж поверь, как никто знаю, как проблематично бывает исполнять обещания на такой должности, как твоя. Без обид. – Какие уж тут обиды, – хмыкнул Чуя, разуваясь и с интересом оглядывая дом бывшего Дечимо Вонголы. – Кстати, босс передавал привет. – Мори? – рассеянно переспросил Тсуна. – Готов поспорить, расспросил тебя о делах, потом вспомнил о вчерашнем, похвалил так, что как будто за что-то хотел пожурить, а после вспомнил моё имя и предложил передать привет. Чуя даже замер, уставившись на Саваду нечитаемым взглядом. – Так и было, – медленно протянул он, когда Тсунаёши поднял бровь в ответ на этот взгляд. – Чёрт возьми, это у вас что, семейное? Тсуна фыркнул, а потом и вовсе рассмеялся: – В этом нет моей заслуги, всего лишь наследственная способность. А вот Дазай умудряется обходиться только своим умом, вот что заслуживает восхищения. – Ещё чего, восхищаться этим придурком!.. – пробурчал Накахара, чувствуя себя странно смущённым при виде смеющегося Савады. – Эго Дазая настолько огромно, что подкармливать его ещё и восхищением смерти подобно. Замучает своим самомнением. На укол в сторону брата Тсуна не обиделся – забавно округлил глаза и рассмеялся с новой силой. – Ох, Чуя!.. Ты не прав, но… боже, как же ты при этом прав! – сияющие, словно подсвеченные изнутри тёплым огоньком, карие глаза смотрели почти ласково. – Могу понять, почему Дазай так ценит вашу… общение. Чуя прищурился. Он был уверен, что правильно догадывается, какое слово хотел использовать Савада сначала. На его же счастье, молодой мужчина правильно решил не называть предателя-Дазая другом Чуи, ловко обойдя неприятный момент. – С чего ты решил, что он может ценить что-то связанное со мной? – только озвучив вопрос, Накахара понял, что, стремясь избежать конфликта, раз уж Тсуна сдержался, он построил фразу так, будто мнение Дазая его беспокоило. Что, конечно же, было ложью. И он не напрашивался на комплименты или что-то подобное. Но Тсуна понял его правильно. – Поверь, я знаю. В конце концов, ты первый на моей памяти, кому он позволил сломать ему руку. Обычно он готов подставить под удар что угодно, кроме рук. – Мы так и будем трепаться о Дазае или перейдём к делу? – чувствуя, что разговор может зайти не туда, с нарочитым раздражением спросил Накахара. – Конечно, – легко согласился Тсуна. – Пойдём, я покажу тебе свой кабинет. Кабинет на первом этаже оказывается просто огромным, особенно в сравнении с остальными помещениями. Чуя прищуривается: похоже, комнату расширили за счёт остальных. Он обегает взглядом кабинет, пытаясь составить общее впечатление, но глаз всё равно цепляется за какие-то мелочи: огромный стол кажется меньше из-за того, что на нём ровным рядком, как солдаты на параде, выстроились наборы карандашей, ручек, фломастеров, красок, отсортированных по цветам и оттенкам. Над столом доска, на которой с помощью специальных креплений висят кисточки размером побольше, стаканчики со всякими художественными принадлежностями, линейки, ножницы, скотч. Справа от большого стола, образуя угол, поместился другой, поменьше, с экраном компьютера. На этой части стены висят картинки из манги, висят листы с изображениями разных форм глаз, причёсок, персонажей. Чуть в стороне от столов примостился мольберт и, видимо, какая-то незаконченная картина, сейчас накрытая тканью. Столы и мольберт стояли так, чтобы на них падало солнце, но также на краях примостилась мощная лампа. Чуя и не представлял, что профессиональным художникам нужно столько всего. В другой части комнаты, противоположной от окна, стояли диван с креслом и круглым журнальным столиком. И диван, и кресло манили пухлыми боками, обещая утопить в своих объятиях. Сидеть на таких во время переговоров – дополнительная опасность, вероятность потери нескольких секунд во время нападения. Зато в домашней обстановке такая мебель создавала уют и желание упасть в гору маленьких диванных подушек и позволить себе расслабиться. В углу рядом с ними Чуя углядел маскирующийся под часть стены узкий шкаф орехового цвета. В этой части комнаты тоже были картины, но уже пейзажи. Акварельные, масляные краски, наброски карандашами… Несмотря на обилие красок и странное сочетание классического офисного стола с несколько вычурным креслом и диваном, кабинет Савады не вызывал головной боли. Чувствовалось, что интерьер продуман до мелочей и подогнан под нужды конкретного человека. – Впечатляет, – похвалил сдержанно Накахара, кожей чувствующий взгляд Савады. Он сегодня решил быть примерным гостем. – Я рад, – просто ответил Тсуна. – В конце концов, тебе придётся провести здесь несколько часов, и я бы хотел, чтобы в это время тебе было комфортно, Чуя. Вопреки словам Савады по спине потянуло холодком, и Накахара напрягся. «Что происходит?» – промелькнула мысль. Да, у него не было с Савадой конфликтов, но тот был братом Дазая, человека, покинувшего Портовую мафию и перешедшего в стан врага, а Чуя был главой Исполнительного комитета мафии, был правой рукой босса, и в бескорыстное дружелюбие Тсунаёши, может, и хотел поверить, но всё же не мог. – Так, – несколько скованно спросил он, остро чувствуя, что находится на чужой территории, – и что мне теперь делать? Тсунаёши ответил пронзительным взглядом и медленно сказал, будто раздумывая: – Устроиться, как тебе удобно. Расслабиться и быть естественным. Хочешь вина? – Вот так сразу? – фыркнул Накахара, пытаясь разрядить обстановку. – Тсуна, ты решил споить свою модель до начала работы? – Не знаю, что там у тебя за стереотипы о художниках, Чу-уя, – очень знакомо протянул Савада, – но от тебя мне нужно только твоё присутствие, хорошее настроение… Ну, и можешь со мной немного поболтать. Без лишних подробностей, если ты понимаешь. Чуя понимал. Понимал, но вопрос, какого чёрта происходит, всё равно оставался. Он устраивается на диване, моментально проваливается в его объятия, как и ожидал. Откидывает назад голову, чувствуя изучающий взгляд Савады. – Тебе не нужно что-то приготовить для рисования? – наконец, интересуется Чуя, разрывая повисшую паузу. Глаза Тсунаёши снова освещает изнутри вспышка Пламени. К этому, похоже, можно и привыкнуть. Накахара понимает, что это не признак готовности к атаке, а реакция на эмоции. Знать бы на какие… Савада качает головой: – У меня всё готово, – подвигает ближе мольберт, да так и остаётся за ним, по ту сторону от Чуи. Накахара следит за тем, как он достаёт карандаш, окидывает придирчивым взглядом, и вообще выглядит как человек, погрузившийся в работу. Да. Так определённо легче. Не давит чувство странности происходящего. – Почему именно манга? – спрашивает он некоторое время спустя. – Ну, в моей жизни было столько всего, что будь я постарше – написал бы мемуары. Но для такого я ещё слишком молод, – фыркает Савада. – К тому же, это было мечтой детства. Может, я бы никогда и не смог добиться чего-то толкового, но появление Аркобалено Солнца, назначенного мне в репетиторы, не оставило тогда шансов даже попробовать. – Аркобалено Солнца, – повторяет Чуя, морща нос, – он из-за тебя торчит в городе? Тсуна пожимает плечами: – Сложно сказать. Реборн из тех людей, которые всегда преследуют больше одной цели. Отчасти, я думаю, он хочет понять, что я здесь нашёл. Может, взялся за какую-то миссию. Не беспокойся: если он всё же здесь только из-за меня, я позабочусь, чтобы свести ущерб от его появления к минимуму. – Я и не беспокоюсь, – оскаливается Чуя. – Не дурак же Аркобалено, чтобы лезть на рожон на чужой территории и действовать так открыто. Тсуна загадочно улыбается. Не дурак, да. Поэтому Рэн и решила встретиться с Реборном.***
– Ах, синьор Реборн, – усмехается Хром, не отрывая взгляда от закрытого пока банка. Что может быть проще, чем встретиться с одним из опаснейших убийц мира и мирно побеседовать с ним на улице, да? – вы так настойчивы в том, что касается чужих секретов, а ведь за свои убить готовы. – Говорит мне девушка, с нуля создавшая агентурную сеть в Японии и подрабатывающую продажей информации? А Савада знает о твоём маленьком бизнесе? – Конечно, – солнечно улыбается девушка, – у меня нет секретов от босса. – Босса, – хмыкает киллер. – Удивлён, что ты выбрала его. Удар нацелен тонко, но Рэн-Хром только пожимает плечами: – Мукуро-сама, – понимающе тянет она, – вы ведь о нём говорите? Когда всё вскрылось и босс объявил всей мафии о своих намерениях жить как гражданский, Мукуро-сама пришёл ко мне во сне. Он сказал, что я абсолютно ему бесполезна, так что могу жить, как пожелаю. Реборн скрывает глаза в тени от полей шляпы. Иначе говоря, Рокудо отпустил своего бывшего медиума, позволив сбежать от Вонголы. Возможно, Хранитель Тумана даже прикрыл Саваду с Хром, но это теперь не докажешь. Впрочем, Реборн с самого начала был против того, чтобы использовать мальчишку, искренне ненавидящего мафию. Но Тимотео очень хотел собрать в следующем поколении всех наследников Первого. Видел в этом символ возрождения мафии. И когда Рокудо вытащили из тюрьмы Вендиче, Стражей, следивших за соблюдением омерты, о его бывшем медиуме, Хром, как будто забыли. Она была ресурсом, и никто не позволил бы девчонке уйти из мафии, но фокус всеобщего внимания был сосредоточен не на ней. Реборн уже знал, что когда остальных Хранителей к Саваде не подпускали под предлогом обучения, Хром незаметно подбиралась ближе. Пожалуй, она единственная признала Тсуну не только боссом, но и своим Небом. Что удивительно, ведь изначально её верность принадлежала только Мукуро, с помощью реальных иллюзий поддерживавшему жизнь девочки после того, как отказала половина внутренних органов. Если киллер всё верно понимал, именно Хром прикрывала Саваду во время переговоров с Дазаем Осаму, она же помогала искать информацию о потерянном брате Тсунаёши. – Синьор Реборн? – позвала его девушка. – Босс, конечно, предложил вам проверить его, но я всё же вынуждена напомнить: вы находитесь на чужой территории. Про забравшегося в дом Савады-сана убийцу, неудачно угостившегося отравленной конфетой, никто не знает. Но Портовая мафия может не очень хорошо отреагировать, если выяснит, что нападение на банк организовали вы. Аркобалено Солнца хмыкает. Если это угроза, то какая-то слабенькая. – Никаких претензий не будет: никто не запрещал мне работать. Как у специалиста широкого профиля у меня есть компетенции, чтобы проверить систему защиты банка, – он прячет руки в карманах, разворачивается, чтобы уйти, и небрежным тоном обещает: – Ещё увидимся, Хром Докуро. Молодая женщина сужает глаза. А вот это действительно звучит как угроза.