Воспитание Тигров в домашних условиях (часть 1)

Утром следующего дня Накаджима Ацуши разрывался между сочувствием и возмущением. Сочувствие в нём вызывал несчастный вид помятого Тсунаёши-сана, прижимающего ко лбу бутылку минералки из холодильника. Возмущение, в общем-то, было вызвано причиной, по которой Тсунаёши-сан теперь строил жалобное выражение лица. – Ацуши-кун, – протянул молодой мужчина, точь-в-точь как это делал Дазай-сан, когда ему не давали умереть, – ты не должен быть таким жестоким! Мы не таким тебя воспитывали… Но Ацуши, который неожиданно открыл в себе не только язвительность, но и достаточную храбрость, чтобы высказывать свои комментарии вслух, мстительно поинтересовался: – То есть, вы всерьёз считаете, что электрошоком можно воспитать доброту в людях? Тсуна застонал и приоткрыл один глаз: – И почему об электрошоке ты говоришь мне, а не Дазаю? Я тебя только ножом пугал. И вообще… Вот в моём детстве на тренировках я бегал по городу в одних трусах. А ещё в меня стреляли пулями. Ежедневно! И решал задачки по математике, сидя на бомбе… Так что не говори, что с твоим обучением что-то не так. Ацуши содрогнулся, попытавшись представить, в каком дурдоме жил Тсунаёши-сан раньше, но усилием воли подавил в себе жалость. Этому способствовало ещё и то, что в гостиную спустился с верхнего этажа Дазай-сан и заинтересованно переспросил: – Задачки по математике, сидя на бомбе? А твой бывший репетитор – тот ещё затейник… – прозвучало это скорее одобрительно, да и уставился Дазай-сан после этого на Ацуши. По спине парня строем промаршировали мурашки. – Не подавайте ему идеи, Тсунаёши-сан! – возмутился Накаджима. Савада разлепил второй глаз и посмотрел на Ацуши не менее заинтересовано, чем ухмыляющийся, несмотря на разбитую губу, Дазай. – Обещаю ни слова не говорить о тренировках, если ты выполнишь мою просьбу. Ацуши сглотнул, чувствуя себя, как между молотом и наковальней. Дазай ухмыльнулся шире: – Если ты пытаешься упросить его сходить в магазин или в аптеку, то напрасно, Тсу-уна! Ацуши-кун, как хороший кохай, не делает то, что запретил ему семпай. – Так вот чьих рук это дело, – цокнул Тсунаёши-сан и повернул бутылку другой стороной. – Ну ты и козёл, нии-сан. – Если твой брат козёл, то кто же тогда ты? – заинтересовался философским вопросом мужчина, отбивая полетевшую в него диванную подушку. – И кому ты сделал хуже? – Может, всё-таки чай? – робко предложил Ацуши и подобрал подушку с пола, вернув на место, потому что вид у Тсуны стал совсем несчастным. Савада драматично накрыл лицо рукой и простонал: – За что вы только меня так мучаете? – Всё-таки чай, – кивнул себе Ацуши, налюбовавшийся на такие концерты в исполнении Дазая-сана, и пошёл на кухню, краем уха прислушиваясь к разговору. – А я говорил тебе не пить столько с Чуей, – радостно возвестил Дазай-сан и айкнул. Похоже, он слишком близко подошёл к брату и только что получил по больной ноге, которую вчера неудачно повредил, доведя до рукоприкладства Накахару-сана. – А я говорил тебе не завидовать и не дразнить Чую, – в тон отозвался Савада. – Вы пили в сквере! – обвинительно сказал Дазай. – Прямо как какие-то малолетки. И кто? Бывший босс мафии и действующий глава Исполкома! Тебе не стыдно, Тсуна? Какой позор на мои седи́ны! – У тебя нет седины́, – пробурчал Тсунаёши. – И совести нет – выкинуть всё, что есть от похмелья, и запрещать Ацуши купить новое только из-за дурацкой ревности. – Ревновать тебя к этому коротышке? Ну, Тсуна, я ещё не настолько низко пал… Савада тяжело вздохнул и неожиданно сказал: – Дазай, а ведь ты прекрасно ладишь с девушками, если тебе это нужно. – Разумеется, я умею быть обходительным, – с некоторым недоумением согласился его брат. – И это удивительно, ведь ни одна ни разу не ударила и не послала тебя за предложение двойного самоубийства! – Что только подтверждает мои таланты, – самодовольно согласился Дазай. В следующих словах Тсунаёши послышалась грусть: – Тогда объясни мне, какого же хрена ты вместо того, чтобы очаровывать человека, который тебе нравится, так старательно его бесишь? Называть кого-то своим псом, постоянно задевать шутками на больную тему – это неромантично. Чайная ложечка в руках Ацуши звякнула о край стакана сильнее, чем прежде. Накаджима икнул. Тсунаёши-сан совсем помешался на своей работе?.. – Я не пытаюсь очаровать Чую, – поспешно ответил Дазай. – Да в этом-то и проблема! – после крика души Савады в доме стало тихо. Ацуши поймал себя на том, что затаил дыхание. Ему казалось, что отношения Дазая-сана и Накахары-сана почти как у него с Акутагавой, с поправкой на то, что они были напарниками и вынуждены были работать вместе. Вот если бы Ацуши кто-то сказал, что он… что ему нравится Акутагава, парень был бы в ужасе. Дазай-сан молчал. Тсунаёши-сан снова тяжело вздохнул и тихо добавил: – А я думал, ты уже вышел из возраста, когда дёргают понравившихся девочек за косички… – Ну, знаешь, Тсуна… – процедил Дазай, и Ацуши всё-таки поспешил вмешаться. – А я принёс вам чай! И… ой. Дазай, нависавший на вытянутых руках над лежащим на диване братом, невозмутимо выпрямился и сел поудобнее: – Смотри, какой он заботливый, отото, а ведь принёс чай Ацуши-кун только тебе. – Простите? – неуверенно спросил Накаджима и поспешил оправдаться: – Но голова болит у Тсунаёши-сана, а не у вас. Тсуна фыркнул, принимая стакан: – Так держать, Ацуши-кун. В конце концов, это я ещё не спросил, что такого подмешал мой дорогой братец, если меня так с утра кроет, хотя обычно ни один яд не берёт. – Это воспитательный момент, Тсуна, – протянул Дазай. – Разве тебе не говорили, что нельзя пить на улице с незнакомцами? Хуже этого может быть только целенаправленное спаивание Чуи, с его-то способностью… – А какая способность у Накахары-сана? – поспешил сменить тему Ацуши, понимая, что спор пошёл по второму кругу. Братья переглянулись, а потом многозначительно посмотрели на парня. – Что? – нервно спросил он, пытаясь понять, что же снова умудрился сделать не так. – А я-то всё думал, о чём же я забыл, – протянул Дазай. Тсуна недовольно цокнул: – Он, конечно, не будущий босс мафии, но ведь как детективу ВДА ему тоже нужно быть в курсе расстановки сил в городе… Ацуши невольно попятился. – Как хорошо, что у нас сегодня выходной, да? – преувеличенно радостным голосом произнёс Дазай. – Как раз успеем наверстать упущенное.