Ты научил меня любить...

I've come undone But you make sense of who I am Like puzzle pieces in your eye Then I'll see your face I know I'm finally yours I find everything I thought I lost before You call my name I come to you in pieces So you can make me whole! I tried so hard! So hard! I tried so hard! Red – Pieses

Прошло два дня с того момента, как я оказался в этой больнице, поставил на себя клеймо и, кажется, влюбился. Я сутками рылся в интернете, просматривая информацию о нормальности таких отношений и вообще о том, что значат бушующие во мне чувства. Любовь - вот что гласили все источники, а ещё они говорили о том, что в чувствах не бывает пола, лишь сердце указывает путь, самолично выбирая вторую половинку. За эти сорок восемь часов, ну, или чуть меньше, если учитывать часы сна, я научился очень многому благодаря Чонуну, которому иногда приходилось объяснять мне всё по несколько раз, в особенности тогда, когда я засматривался на его губы или тонул в глазах с маленькими задорными огоньками. Мне казалось, что мы сильно сблизились, но так же что-то внутри кричало о самообмане и непозволительности даже элементарной мысли о данных отношениях. Я читал, что любовь не имеет срока, возраста и расы, но ведь сейчас именно второе стояло как стена между нами, а может, виной было то, что я юнец, не вызываюший ничего в нём, ну или совершенно другие предпочтения в половом выборе партнёра. Я не знаю, запутался, наверное, когда в последний раз пропадал в его прикосновениях, и лишь сердце, которое он слушал, и густо алеющие щёки выдавали меня с потрохами. Чонун никогда не ругался на меня и не злился, когда я вновь и вновь отказывался от услуг медсестры, унося шприц с инсулином в его кабинет. Это словно ритуал, когда я, смотря в его глаза, переставал чувствовать боль. Мне поменяли дозировки и сменили сами шприцы: с обычных инсулиновых, которыми, как правило, пользовались если не диабетики, то наркоманы, на шприц-ручки с очень маленькими иголочками, которые приносили минимум боли, но я всё равно упорно шагал к нему, сжимая металлическую ручку в руках. Может, это зависимость, а вовсе не страх, я не знаю. Знаю только то, что ещё не смирился со своим новым образом жизни и вряд ли ещё скоро смогу принять его. Я отказался от многих вещей за несколько суток: от апельсинового сока на завтрак, заменив его на кофе, от своего любимого фисташкового мороженого ночью за прочтением очередной книги; а ещё я завел дневник. Знаю, глупо для парня моего возраста, но я не хотел бы спустя и десять лет забыть все чувства к этому человеку. Сейчас, сидя на кровати, я смотрел на хмурое за окном небо и первые капли дождя, которые блестели от ещё не закрывшегося тучами небосвода. Я всегда любил дождь, но только то время, когда он не выстраивался стеной, превращаясь в источник бед и аварий. А вообще, я боялся его, настораживался, каждый раз глядя за окно и ожидая, что вот-вот - и он вернёт меня к тому дню, когда я попросил отца забрать меня из школы. В тот день, ещё на третьем уроке начал раскатами грохотать гром, но капли коснулись земли лишь спустя пару часов, когда прозвенел звонок на последний урок. Как сейчас помню, это была информатика. И тогда, вспомнив о том, что я снова забыл зонтик, я отправил отцу сообщение с просьбой забрать меня в обеденный перерыв. Тогда он так и не приехал в школу, а я, спустя пару часов узнал о том, что он разбился, из-за плохой видимости столкнувшись со встречной машиной. И теперь, я до панического состояния боялся грома, который словно предвещал страшную беду и бередил старые раны. Я боялся и боюсь сейчас, но я должен стать сильным, научиться им быть. Только вот как это сделать ещё не придумал никто. Захлопнув тетрадь и убрав её под подушку, я растянулся на кровати, глядя из под полуприкрытых ресниц на Сонмина и Кюхёна, которые, уместив головы на одной подушке, смотрели какое-то кино, иногда пихаясь локтями и глуповато хихикая. - Хочешь к нам? – непринуждённо спросил Мин, вытягивая наушник и улыбаясь так красиво и искренне, что я немного выпал из реальности. - Йа, - я заметил, как Кю придвинулся немного ближе к Ли и прищурился, кинув взгляд в мою сторону. – Тут места мало. - Поэтому ты всё время ко мне двигаешься? - Я замёрз, Минни-хён, - несвойственно нежно сказал Кю. - Ты всю жизнь мёрзнешь, когда я хочу подружиться с кем-нибудь, кроме тебя, - засмеялся Мин и накрыл краешком одеяла его голые ноги. - Вы давно знакомы? – решил поинтересоваться я, ведь нельзя сотворить такие дружеские отношения за неделю. - Лет с десяти, наверно, - пожал плечами блондин и сел на кровати, складывая ноги по-турецки. – Познакомились в этой больнице и вот теперь дружим так крепко, что наши родители даже на госпитализацию нас вместе кладут. - А надо часто сюда… ну, это… - Ложиться? Да, раз в год, чтобы просто пройти обследование, - спокойно ответил мне хён, а в глазах не было и доли грусти или волнения. Он принял себя таким. - Не трусь, Ву-укки, - снова издевательски протянул моё имя Кюхён, словно ревнуя меня к своему другу или не только… Я засмеялся себе под нос, думая о том, что стоило бы понаблюдать за их отношениями, и, вежливо отказавшись от просмотра кино и поблагодарив за информацию, вновь упал на мягкую кровать, прикрывая глаза и мысленно очерчивая пальцами лицо Чонуна. - Мальчики, на уколы, - кивнула зашедшая медсестра и, не закрывая дверь, пошла звать других пациентов. - Мальчики, на уколы, - ехидно передразнил её Кю и в очередной раз получил затрещину от друга. – Ну что? Она за семь лет не сказала ничего нового, надоело. - Успокойся, колючка. - Ой, - Кюхён виновато посмотрел на Сонмина, а я даже замер, вглядываясь в его раздосадованное лицо. – Минни, - протяжно пропел он, - я иголки для шприца не взял с собой из дома и маме забыл сказать. - Я всё привёз сразу на двоих, ведь знаю, что твоя дырявая голова всегда забита монстрами и... - он убавил громкость голоса и посмотрел на меня. Опустив голову и плетясь к выходу, я услышал: - ...мной. Взяв в процедурном кабинете шприц, я, чуть ли не танцуя, побежал в ординаторскую, где Чонун обычно проводил вечер, заполняя карты, почему-то часто пренебрегая отдельным кабинетом. - Доктор Ким, - я, не постучав, ворвался в кабинет и замер. Чонун что-то объяснял молодой девушке в белом халате, находясь в слишком опасной близости от неё. – Доктор Ким, - повторил я несвойственным для меня голосом и сам испугался, зажав ладошкой рот. На меня обратили внимание все восемь человек, сидящие в помещении, и лишь Хичоль, тот, который принимал мои документы, как-то странно усмехнулся. - Пациент Рёук, Вы не видите, что я занят? – в тон ответил он мне, и я испугался, испугался того, что всё сломал этой своей несдержанностью. - Но… - начал я и осёкся, вылетая из кабинета и в первый раз сам втыкая шприц в свой живот. Я вскрикнул от боли, лишь услышав приглушенное «Твою мать», донесшееся из приоткрытой двери его голосом.