don't play no game that I can't win

Честное слово, Юнги ни в коем разе не собирался динамить Чонгука. Об этом даже мысли не проскользнуло. К счастью, он был не из тех парней, которые спят с кем-то, а потом пропадают без вести, иногда встречаясь для таких же быстрых перепихов по обоюдному согласию — сбросить стресс, все дела. Отправляя то селфи, он намеревался договориться с ним о встрече, на которой они бы наконец-то расставили все точки над «i», а потом, возможно, повторили события той, давайте говорить начистоту, фантастической ночи. Проблема была в другом: у него не было времени. Совещание за совещанием, встречи с продюсерами компании, на которых они вместе сглаживали все неровности в песнях для его дебютного мини-альбома, обсуждение концепций. С последним, как ни странно, было попроще. Хоть Юнги изначально и переживал по поводу своего внешнего вида и сценического образа в целом, навыков в визуальном искусстве у него не было, поэтому вся работа была доверена специалистам. Он помог им сузить выбор до трех вариантов и будет рад их любому окончательно принятому решению. Примерно так же дела обстояли с прической и одеждой. По сути, он заявил, что категорически не хочет чего-то милого («Я и так достаточно милый, нуна», — сказал он стилистке, которая только рассмеялась, похлопав по руке) и уже был готов отпустить их всех по домам. Но они все равно сняли мерки, подогнали одежду под его размер. Ему дали кучу кремов и сывороток для кожи, средства для волос, не забыв упомянуть о вреде загара и пользе долгого сна. Но один день совещаний медленно перетек в три, а недостаток сна стал обычным состоянием Юнги. В конечном счете две ночи подряд он ночевал в своей студии, перебиваясь раменом из кафешки в здании компании. Ему очень хотелось увидеться с Чонгуком, но раньше он даже представить не мог, сколько времени и сил будет отнимать эта работа. Он думал, что знает, но действительность оказалась суровой. С Чонгуком они изредка перебрасывались сообщениями: Юнги в основном присылал свои извинения и обновленный рабочий график, а Чонгук отвечал очень вежливым «не волнуйся, хен» и «не могу дождаться, чтобы услышать песни». На третий день без сна и выхода из студии к нему заглянул Хосок: — Хей, я пристроил твоего паренька. — М-м-м, — протянул Юнги, не оборачиваясь. От долгого вглядывания в монитор его глаза начали слезиться. — Какого паренька? — Эм, твой парень. Чонгук? Хорошо выглядит, отлично сложен, поет, танцует... Перечислив все это вслух, я понял, что он слишком крут для тебя, — Юнги обернулся: Хосок задумчиво потирал подбородок. Он ударил его по ноге. — Серьезно, хен, ты настолько хорош в постели? — Да, — коротко ответил он, снова ударяя. — Так что ты говорил про Чонгука? — Я организовал ему прослушивание, — Хосок разминал руки. — С учетом того, что Сынмин выбил всех из строя переломом лодыжки, у нас нехватка бэк-танцоров. Конечно, у нас есть дети, — он имел в виду трейни, — но нам нужен кто-то, кто не будет разрываться между танцами и подготовкой к дебюту. Тот, кто сможет полностью сконцентрироваться на хореографии, — Хосок пожал плечами. — Я видел, как он танцует. Чонгук сможет сделать это. Юнги хотел было напомнить, что то был минутный танец на вечеринке, но потом осознал, что Хосок — мастер своего дела. У него глаз наметан на талант, да и учителем он был превосходным, так что если он считает, что ребенок был готов, то это действительно так. — Он уже в курсе? — Юнги взял мобильный в руки. Возможно, они могли бы поужинать вместе или... как-то отпраздновать это событие. В последнее время он просто ужасно выполняет обязанности фальшивого парня. «Той ночью все было не так уж и фальшиво», — вторил голос в голове. Да уж. На самом деле его чувства не были такими уж ненастоящими, но он пока что не придумал, что с ними делать. — Ага, — Хосок наблюдал за ним с любопытством. — Разве он не сказал тебе? Юнги проверил уведомления на телефоне: одно непрочитанное от Чонгука несколько часов назад. Он поморщился: — А, ну да. — Серьезно, хен, — Хосок похлопал его по плечу, — он слишком хорош для тебя. Ты должен взять себя в руки. — Завали, — на автомате сказал Юнги, показав средний палец на прощание. Он открыл сообщения и набрал ответ Чонгуку. me: ну что, поздравляю. это надо отметить jjk: ага... в последнее время ты очень занят. как только у тебя будет время me: извини за это, я не собирался избегать тебя jjk: все в порядке не беспокойся me: нет не в порядке. я не такой, ясно? jjk: ...мы правда говорим об этом сейчас? me: действительно... зайди ко мне завтра когда будешь здесь Юнги отложил телефон и потер лицо ладонью. Он не любил заморачиваться. С тех пор, как музыка стала его целью и приоритетом, он не разыгрывал сцен и не выносил большого количества драмы в своей личной жизни. Его отношения, как правило, были либо одиночной половой связью, либо месяцем взаимовыгодного общения. Честно говоря, его личная жизнь была довольно однообразной и скучной и никогда не оказывалась на одном уровне с карьерой по степени важности. Тем не менее всего несколько дней назад он пробрался в гостиничный номер и получил самый прекрасный минет в своей жизни от парня, с которым он, по всей видимости, собирался работать. Как это вообще произошло? Как бы то ни было, это случилось. И несмотря на то, насколько проще, лучше и правильнее было бы просто оставить все как есть и покончить с этим, как они изначально и планировали, Юнги не мог этого допустить. Быть частью команды круто, он никогда не испытывал чего-то подобного в своих прошлых отношениях. И боже, если та ночь все же была каким-то намеком, то секс с Чонгуком обещает быть просто крышесносным. Он уверен, что тот полностью разделяет его мнение. На самом деле они еще не поговорили об этом, но Чонгук должен выслушать и его мысли по этому поводу. Они слишком много пережили вместе, чтобы идти на попятную... нужно было установить некоторые правила и все. Никакого вмешательства в работу. Никаких каминг-аутов без согласия. Никаких действий с сексуальным подтекстом в этом здании. (На мгновение он представил, как Чонгук склоняется над диванчиком в студии и нет, нет, это плохие мысли, даже не думай об этом, пошли вон). Они бы могли сохранить профессионализм, действовать с указаниями, но никак не... рушить все это, легкомысленно, как он поступал изначально. Завтра они встретятся и установят четкие границы дозволенного — вот ключ к решению всех проблем. Ничего легкомысленного в их отношениях не было, но альтернатива была плохой, а Юнги не совершает плохих поступков. Он должен сконцентрироваться на музыке, уделить должное внимание этому мини-альбому, а потом, может быть, ему удастся понять природу своих чувств. Где-то позади смеялся Хосок. ………… Когда он наконец-то закончил работу над треком, у него было достаточно времени, чтобы вернуться домой, урвать пару часов долгожданного сна и принять душ в надежде быть хотя бы наполовину функционирующим остальную часть дня. Все сегодняшнее утро они собирались работать над его внешним видом, а также сделать пробные снимки для выбранного концепта, поэтому все, что от него требовалось, — быть вежливым и попытаться не заснуть в процессе. Ему не терпелось снова вернуться к созданию музыки, но он уважал время и способности стилистов и не хотел обременять их своим несносным поведением. Однако это добровольное стремление быть образцовым работником продлилось до тех пор, пока один из стилистов не подобрался к его обнаженной груди с горячим воском, стопкой бумажных полосок в руках и угрюмым выражением на лице. — Ну-на-а! — завопил он, прикрывая руками крошечный клочок волос на груди. — Мне потребовалось двадцать шесть лет, чтобы отрастить их. На подобное заявление она фыркнула и убрала его руки в сторону. — На твоем месте я бы не хвасталась этим, — полоска с воском плюхнулась аккурат на его грудь. — А теперь замолчи и сиди спокойно. Несколько часов спустя он, измученный и лишившийся почти всех волос на своем теле, был втиснут в самые узкие кожаные штаны, которые он когда-либо носил. Цвет волос на голове, как ни странно, практически совпадал с его естественным черным — отличие было лишь в синеватом отливе. Обновленный андеркат стал еще выше и острее, а верхняя часть волос, уложенная вперед, подчеркивала линию подбородка. На лице был приличный слой макияжа. Юнги все еще был похож на себя, просто... на более горячую версию себя. На плечах болталась свободная белая безрукавка и рубашка с закатанными рукавами. Съемочная площадка была заставлена разбитыми зеркалами и розами, а с потолка свисали кожаные ремешки, которые то и дело наталкивали на мысли о бондаже. Юнги ощущал себя иллюзорным, оторванным от действительности, как будто он смотрел на чью-то чужую жизнь со стороны. На того, кто использует макияж и ходит на фотосессии. Поэтому большую часть съемок он провел, чувствуя себя неловко, не в своей тарелке, хмурясь в камеру. Однако что бы он ни делал, фотографов, кажется, все устраивало. Они продолжали говорить, куда смотреть, как стоять и что делать. Это было невероятно. Необъяснимо. Ему разрешили идти спустя несколько долгих часов. Споткнувшись, он вылез из похожей на пещеру комнаты для съемок, и отправился на поиски еды и воды. Хотелось завалиться спать. Он все еще не узнавал самого себя: казалось, что он превратился в какого-то странного двойника. Юнги, самый обычный парень, пытающийся связать свою жизнь с музыкой, и Агуст Ди — рэпер, готовый покорить Южную Корею. Он чувствовал себя обоими, но в то же время никем. Это кружило голову. И, конечно, именно когда он повернул за угол, ему обязательно нужно было почти что врезаться в Чонгука. Сначала Юнги почувствовал огромное облегчение: здесь был Чонгук, высокий, сильный и надежный, одетый в свободную футболку и спортивные штаны, слегка потный, с бутылкой воды в руках. Он выглядел таким счастливым, словно светился изнутри. Первой мыслью было броситься к нему с объятиями и рассказать о всех вещах в голове. Но Чонгук был не один. Когда они резко останавливаются и пристально смотрят друг на друга, один из парней (в котором Юнги смутно узнает хореографа) говорит: — Вы, ребята, знакомы? — Да. Привет, Чонгук-ши. Чонгук не отвечал. Его глаза медленно сканировали внешний вид Юнги, скользя вверх от кожаных штанов до рубашки, слегка спадающей с одного плеча, и дальше, к волосам, останавливаясь на лице. Щеки Чонгука пылали: темно-розовые пятна расползались по золотисто-медовой коже. Он выглядел точно так же, каким Юнги представлял его в темноте гостиничного номера, измотанным и возбужденным. И это правда — правда — совсем не то, чем должна быть забита его голова на работе. — Что, настолько хорошенький, что ты не можешь меня узнать? — Юнги пошутил, но негодование в его голосе заставило Чонгука вскинуть голову вверх. Он выглядел еще более смущенным, чем когда-либо, но все же выдавил из себя: — Так вот как ты выглядишь после того, как сходишь в душ, хен? Тебе нужно делать это чаще. Шутка была сомнительной, но неплохой. Хореограф засмеялся вместе с Юнги. — Этот ребенок помогал мне с некоторыми песнями, — Юнги почти что похлопал Чонгука по руке, но вовремя одернул себя, проведя по своим волосам. Он не мог доверить самому себе касаться Чонгука на публике: мало ли прикосновение будет совсем не небрежным? Он махнул им рукой. — Я еду домой, чтобы смыть с себя все это. Увидимся позже, Чонгук-и, — ну вот. Непринужденно. Просто сама непринужденность. По пути домой его телефон завибрировал. jjk: я получил работу ^_^ me: поздравляю, ты этого заслуживаешь Он задумался. Внутри него боролись две стороны: одна хотела установить некий профессиональный барьер, а вторая — снова увидеть Чонгука. К черту все. Он скучал по Чонгуку и как можно скорее хотел поговорить с ним о сохранении дистанции на работе. И наконец-то увидеть его... да, он скучал по нему, и осознание, насколько сильно, было немного шокирующим. me: что собираешься делать вечером? jjk: хен хочет отпраздновать. норэбан? me: звучит неплохо. скажи где Коллективная вылазка. Это было немного сложнее и, признаться, слегка разочаровывало. Но этот вечер полностью принадлежит Чонгуку, и Юнги не хотел стать причиной его испорченного настроения. На самом деле он был очень рад, что у него появилось немного свободного времени, чтобы наконец-то перестать избегать его. У Юнги не может быть парня. Он не может встречаться с кем-то в открытую. Да он едва ли мог планировать что-то, но и терять Чонгука не хотел. Возможно, это было несправедливо по отношению к нему, к ним обоим. Желудок заурчал, напоминая о том, как давно он не ел. Еда — вот, что ему нужно. Нужен глубокий сон и немного еды, а потом он сможет хорошенько обо всем подумать. Облокотившись на окно автобуса, Юнги задремал до конца поездки. ………….. — Юнги! — закричал Сокджин, загребая его тело в свои крепкие объятия, тычась носом куда-то в шею. — Ты пришел! — он засмеялся. — Не мог пропустить такое, — Юнги похлопывал его по спине. — Спасибо, что все устроил, хен. Сокджин позаботился и забронировал одну из самых больших и хорошо обустроенных комнат в норэбане, которую Юнги когда-либо видел. Все ребята уже были здесь. Хосок и Чимин танцевали под песню Криса Брауна, к счастью, не распуская руки (по словам Хосока, между ними «ничего такого нет», но кто его знает). Намджун и Тэхен сидели рядышком, играя в гляделки, но не разговаривая. Тэ смеялся над Хосоком и Чимином, а Намджун что-то восторженно объяснял Чонгуку, активно жестикулируя при этом руками: рисовал карту Вселенной или что, черт возьми, это было. Судя по содержимому стола, они были здесь не очень долго: на нем было всего несколько тарелок и парочка почти пустых бутылок соджу. Все выглядело таким домашним, как будто они действительно были семьей, и мысль о том, что каких-то пару недель назад они даже не были знакомы, казалась странной. Чонгук оглянулся, как только он вошел, и улыбнулся, слишком неуверенно, чтобы чувствовать себя спокойно. Не важно, насколько был смущен и напуган сам Юнги, он не хотел, чтобы Чонгуку было неловко или некомфортно в его присутствии, поэтому он подошел ближе, склонившись, чтобы обнять и оставить поцелуй на чужой макушке. — Ты молодец, — пробормотал он в его волосы. — Ты должен гордиться собой. — Спасибо, — Чонгук продолжал улыбаться. Эта улыбка касалась уголков губ, но глаза почему-то не сияли. Может, ему требуется немного личного пространства? Или он обиделся на Юнги за то, что тот не ответил на его сообщение сразу? — Привет незнакомцам, — Намджун прервал все его размышления, перегнувшись через Чонгука с протянутой рукой. — Пойдем, расскажешь мне о большой жизни, ты же почти дома не появляешься, — Юнги быстро глянул на Чонгука, но тот уже вернул свое внимание танцующим. Ладно. Хорошо. Юнги отодвинул ногой один из стульев и плюхнулся на длинную мягкую скамью рядом с Намджуном. — Такое чувство, что я живу с призраком, — ухмыльнулся Намджун. — С призраком, который оставляет влажные полотенца в ванной. — И платит часть арендной платы, — добавил Юнги. Он подумал: а не заказать ли что-нибудь выпить? Но, учитывая накопившуюся за последнее время усталость, это показалось не лучшей идеей. — Да-да, и это тоже, — Намджун махнул рукой. — Ну, как дела? Юнги задумался, а не завидует ли Намджун? Он выступал на многих андеграундных площадках в качестве рэпера, и зарабатываемой им суммы всегда хватало, чтобы покрыть расходы на жизнь. Он также частенько появлялся в разных альбомах, писал биты для других артистов, у него даже был аккаунт на soundcloud, который был достаточно популярен, плюс реклама и донаты. Намджун хорошо владел английским, что позволило ему собрать небольшую иностранную фанбазу. Это Юнги был тем, кто завидовал, но сейчас он смотрел на ситуацию со стороны заработка и славы. Это было странным: все как будто бы перевернулось вверх дном, как и события целой недели. Но потом его взгляд наткнулся на улыбающееся, открытое лицо Намджуна, который казался расслабленным и искрящимся счастьем из-за него. Юнги почувствовал ошеломляющий прилив нежности к этому человеку (боже, он же поддерживал его все эти годы) и импульсивно притянул Намджуна к себе для крепкого объятия, оборачивая руку вокруг его шеи. — Хен, осторожно, волосы! — Намджун смеялся. — Я тоже по тебе скучал. — Это просто безумие, — и потом Юнги погрузился в историю о восковой депиляции, о долгих, изнуряющих часах съемок, продолжал твердить о том бите, с которым он возился до трех ночи, не отключившись только благодаря кофеину и адреналину в крови. На этом моменте Намджун его прервал. — Похоже, тебе нравится вся эта херня, — уголки его губ дрогнули. — Может быть, даже больше, чем мне. — Да, — Юнги ухмыльнулся, — похоже на то, — он чувствовал прилив радости от того, что наконец-то поделился накопившимся хоть с кем-то. И почему же ему раньше не пришло в голову поговорить с Намджуном? — Но это сумасшествие, понимаешь? Мне кажется, что моя жизнь похожа на кино или что-то в этом роде. Это все еще я... но в то же время я не узнаю себя, — он качнул головой. — Это похоже на начало чего-то нового, на совершенно другую жизнь. Изначально я представлял себе работу в коллективе чем-то дерьмовым, а на деле оказался в окружении людей, которых, как и меня, волнует только музыка. Честно говоря, это, наверное, самое лучшее, что когда-либо со мной случалось. Намджун хотел что-то сказать, но его слова утонули в визге Хосока, Чимина и, внезапно, в собственном резком осознании того, что Чонгук смотрел на него: пялился в открытую с нескрываемым потрясением в глазах, крепко сжимая бутылку пива в руке. Сейчас тот был похож на того испуганного паренька, которого Юнги встретил впервые две недели назад в баре, и он не мог припомнить, что в собственных действиях или словах могло стать причиной такого поведения, но все равно чувствовал себя еще более тревожно. Юнги вновь сосредоточился на Намджуне, который не переставал говорить до того момента, пока к ним не подошел смущенно улыбающийся Тэхен. — Хен, — он обращался к Намджуну, — не хочешь спеть дуэтом? Намджун нечленораздельно промычал, сглотнул и глупо захлопал глазами. Юнги ударил его ногой, говоря: — Намджун сейчас отключен, но он согласен. Намджун кивнул: — Да, но я не умею петь..? — А, ничего страшного, я выберу что-нибудь с рэпом, — он улыбнулся. — Во многих женских группах есть рэперы, — Тэхен махнул рукой и ускакал выбирать песню. — Женские группы, — Намджун вздохнул. — Каков шанс того, что он заставит меня танцевать? — Довольно высокий. Так, — Юнги указал подбородком в сторону Тэхена, — что у вас произошло? Намджун подался корпусом вперед: — Я проебался. Просто... запаниковал. Он был явно заинтересован во мне, но я не хотел... Он мне слишком нравится, чтобы экспериментировать с ним, понимаешь? — Намджун провел ладонями по лицу и тихо добавил: — Правда нравится. — А ты хочешь экспериментировать с кем-то, кто тебе не нравится или что? — Юнги фыркнул. — Вечно ты все усложняешь. Они оба посмотрели на то, как Тэхен указывает на экран и смеется над чем-то с Сокджином, согнувшимся пополам (а это не предвещало ничего хорошего). Тэхен поднял голову и помахал Намджуну, который жалобно заскулил себе под нос. — Вперед, — подтолкнул его Юнги. — Срази его наповал своими превосходными танцевальными и вокальными данными. — О боже, — такое чувство, что Намджун собрался идти на войну, а не развлекаться. Юнги отсалютовал: — Обещаю заснять все до секунды. Намджун на такое заявление развернулся и ушел, показав сразу два средних пальца. — Что у них там? — Чонгук присел рядом с ним. — По-моему, они разгребут свое дерьмо самостоятельно, хотя кто знает, — Юнги пожал плечами и посмотрел на Чонгука: тот выглядел все таким же растерянным, пряча глаза. Черт, может он сожалеет об их ночи? Но почему тогда он казался таким заинтересованным..? Вот поэтому Юнги и не начинает отношения. Он предположил, что начать разговор было его обязанностью, поэтому глубоко вздохнул и выдал: — Нам правда нужно- Но Чонгук его перебил. — Прости. Ну, за сегодняшнее. Просто ты выглядел... — он замолчал, покусывая нижнюю губу. Ладно, Юнги был достаточно мужественным, чтобы чувствовать себя самодовольным: этот горячий, талантливый, спортивный парень потерял дар речи из-за его сексуальности? «Слишком крут для тебя», — в голове пронеслись слова Хосока. Кажется, это не совсем так. — Правда? Тебе понравилось? — спросил он, ухмыляясь, а потом вспомнил о границах, о работе и прочих вещах. — Но только не на работе, ладно? — попытка сделать серьезное выражение лица вышла как-то боком, потому что оно стало слишком суровым. Лицо Чонгука вытянулось. — Хорошо, — он смотрел в пол. — Конечно. К черту все. — Мы можем поговорить? — тихо спросил Юнги, наклонившись ближе: не хотел, чтобы кто-то еще стал свидетелем. — Наверное, мы слегка опоздали с этим, — Чонгук очевидно напрягся и коротко кивнул, осушив стоящую на столе стопку соджу. — Ладно, — он старался избегать зрительного контакта. — Пойдем. ……………………………………. Так они и оказались в одной из не арендованных комнат, размером поменьше. Проблема была в том, что Юнги не продумал свои действия до конца. Первым делом нужно было остаться с Чонгуком наедине — это совершилось, но, черт возьми, кто-нибудь знает, что нужно говорить дальше? Об этом он даже и не подумал. Ему хотелось признаться во всем прямо сейчас, смыть с чужого лица этот обеспокоенный взгляд одним поцелуем, а потом попросить стать его парнем по-настоящему. Плевать на Биг Хит и то, о чем могут подумать остальные. Но он все так же ощущал жжение краски в волосах, фантомную боль в местах, которых касался теплый воск, перед глазами всплывали лица фотографов, стилистов и хореографов, которые работали без устали несколько дней подряд, а Чонгук... он же тоже только что получил работу своей мечты. Черт, он нравился ему так сильно. Да пошло все. Он не мог подобрать нужных слов, но должен был это сделать, потому что Чонгук продолжал молча смотреть, и с каждой секундой его глаза округлялись все больше и больше. Юнги провел руками по лицу и вздохнул: — Послушай, ребенок, — и прежде чем с его губ успело бы слететь «ты мне нравишься по-настоящему», Чонгук отступил на несколько шагов назад, обхватив себя руками. — Я считаю, что мы должны остановиться, — выпалил он, глядя в сторону. А, ладно. — Хорошо, — медленно произнес Юнги. — Эм, окей. — Я к тому, что у тебя есть целый... Ты скоро станешь знаменитым, а у меня новая работа, и как же глупо будет, если мы потеряем все, что имеем, из-за этих фальшивых отношений? — он все так же прятал взгляд, часто моргая, словно мог расплакаться в любую секунду. Юнги чувствовал, что вот-вот и его грудная клетка разорвется на части от этих слов. Он не мог этого допустить. Не хотел, чтобы все закончилось таким образом. Собственная минутная неуверенность казалась глупостью по сравнению с видом застывших слез в глазах напротив. — Кук, — Юнги ненавидел себя за то, что голос прозвучал таким разбитым. — Ты мне правда нравишься. — Я знаю, — Чонгук шептал, буравя взглядом пол. — И я также знаю, что тебе, наверное, все еще хотелось бы иногда... заниматься сексом или что-то еще, но я больше так не могу, — он тяжело сглотнул и тут же добавил, тщательно подбирая слова: — Спасибо. Не думай, что я жалею об этом, хен. Ничего подобного. Что же, ладно. Плевать. Мин Юнги не из тех парней, кто упрашивает, и он не собирался изменять свою позицию сейчас. На самом деле он медленно начинал вскипать. Чонгук был единственным, кто обратился к нему за помощью. Он сам все начал как в баре, так и в гостиничном номере, а Юнги... Юнги был придурком, который влюбился как мальчишка. Точно. Чонгук просто придерживался первоначальной сделки — это вовсе не его вина, что Юнги привязался и ошибочно истолковал ситуацию. — Ты прав, — он заставил себя посмотреть Чонгуку в глаза, потому что не собирался показывать, насколько задели его чужие слова. — Слишком многое стоит на кону, — он пожал плечами. — Это была дикая гонка, Чонгук-и. Чонгук тяжело вздохнул — прозвучало это скорее как жалобный всхлип. — Да, так и есть, — он снова посмотрел на дверь. — Нам пора возвращаться. Правильно. Нужно вернуться и притвориться, что ничего не произошло. Они будут вести себя так, как будто все еще вместе или..? Юнги не знал ответа на вопрос, но Чонгук уже выскочил за дверь, даже не оглянувшись. Да, к черту все. Юнги просто хотел уйти отсюда. Он не мог смириться со всем этим дерьмом и уж тем более не мог притворяться счастливым парнем или поддерживающим другом. Только не в таком душевном состоянии: слишком устал, расстроился и запутался, чтобы остаться и вести себя как ни в чем не бывало. Ему нужно попрощаться со всеми и отправиться в студию. Уйти с головой в работу. В этом же весь смысл, да? Игнорируя тупую боль в груди, Юнги направился обратно в их комнату. Ему нужно подправить некоторые треки, готовиться к дебютному шоукейсу. Нужно вернуться на ту дорогу, с которой он свернул после встречи с Чонгуком. Открыв дверь, он сразу же заметил улыбающихся Тэхена и Намджуна, прилипших друг к другу. — Хен, ты все пропустил, — Хосок схватил его за плечо, смеясь. — Они пели Up and Down, это было потрясающе, — он замолчал, пристально глядя на Юнги. — Что случилось? — Все в порядке, — попытался он, но Чон Хосок знал его слишком хорошо, чтобы это сработало. Он покачал головой: — Я не куплюсь на это, хен. Вообще не куплюсь, — Юнги подумал, что обеспокоенное лицо Хосока — единственное, что заставит его заплакать. — Не нужно об этом, — он вздохнул, стряхнув чужую руку с плеча. — Позже, Хосок-и. Ладно? Хосок кивнул, но взгляд все так же оставался хмурым: — Ты сейчас в студию? — Да, надо закончить трек, — Юнги пожал плечами. Работа. Нужно сфокусироваться на работе, для своего же блага. С этим он сможет справиться, но не оглянуться на Чонгука, ссутулившегося в кресле, в последний раз он все же не смог. Его лицо не выражало ничего, глаза бездумно смотрели на бутылку соджу, а ладони сжались в кулаки на поверхности стола. — Чонгук-и! — Сокджин похлопал его по спине, но Чонгук не обратил на него никакого внимания. — Это твоя вечеринка, а ты даже песню не выбрал! Ну же, поднимайся! Чимин подключился к нему, смеясь: — Давай, ты и Юнги-хен можете спеть дуэтом! — Йа-а, романтичный дуэт, — Сокджин заиграл бровями, отбивая «пять». Чонгук поднялся со своего места, сжимая кулаки, и по неосторожности опрокинул бутылку соджу. «Вот дерьмо», — подумал Юнги как раз за момент до того, как Чонгук открыл рот. — Все, — его голос был спокойным, но твердым. Внимание обратили далеко не все, поэтому он крикнул: — Эй! — все тут же заткнулись: болтовня и дребезжание бокалов прекратилось. — Я хочу сделать объявление. Юнги закрыл глаза. У него кружилась голова. — Я лгал вам, — он услышал голос Чонгука и посмотрел на него. Во рту пересохло. Он сглотнул, но это не сказать чтобы помогло. Чонгук окинул всех взглядом. Его тело было напряжено, он выглядел так, будто без промедления был готов кинуться на кого-нибудь с кулаками. — Я попросил Юнги-ши притвориться моим парнем в тот день, когда мы все познакомились, — он взглянул на Юнги с непроницаемым выражением лица. — Мне надоело, что вы вмешиваетесь в мою личную жизнь. Пытаетесь свести с этими мудаками. Так вот какого вы обо мне мнения? Думаете, я совсем отчаявшийся? — его голос дрогнул, и Юнги хотел кинуться к нему, но словно прирос к одному месту. — Все это предполагалось лишь на одну ночь, просто чтобы... — он посмотрел на Тэхена, но тут же отвернулся. Тень вины проскользнула на его лице. — Чтобы вы отстали от меня хотя бы ненадолго, — Тэхен издал неясный обиженный звук, сильнее прижимаясь к Намджуну. — Но хен знал Юнги, и я просто- — Это не моя вина, Чон Чонгук, — возразил Сокджин, и, черт, его голос звучал раздраженно. Вывести Ким Сокджина из себя удавалось далеко не каждому. «Поздравляю тебя, Чон Чонгук, — подумал Юнги, — ты сделал невозможное». — Знаю, хен, я просто... — Чонгук потупил взгляд, и Юнги увидел дорожки слез на его щеках. — Мне жаль, — продолжил он, задыхаясь. — Я не заслуживаю этой вечеринки и... всего этого, правда, — его голова вжалась в плечи. — Мне лучше уйти, — Чонгук оттолкнул от себя Чимина и выбежал за дверь. — Какого хрена? — Чимин нарушил воцарившуюся тишину и посмотрел на Юнги. Он был зол. — Какого хрена, хен? Это что, какая-то игра? — Мне жаль, — Юнги чувствовал себя замороженным, онемевшим от шока, он больше не мог находиться здесь. — Я должен был прекратить все это недели назад, — и ведь правда: если бы он закончил все давным-давно, то ему бы не пришлось справляться с наплывом эмоций сейчас. Чимин уже направился к выходу, подхватив со стула куртку. — Я прослежу, чтобы с ним все было в порядке, — напоследок сказал он. — Но это больше, чем он заслуживает в данный момент, — дверь захлопнулась за ним. Тэхен сидел прямо, смотря на него огромными глазами, полными обиды. — И вы, ребята, осмелились вешать мне лапшу на уши? Хватило же наглости, — он медленно покачал головой. Юнги и представить не мог, что может почувствовать себя еще более паршиво. Но да, по всей видимости, он мог. — Мне очень жаль, — беспомощно повторил он. Тэхен развернулся к Намджуну. — Отвезешь меня домой сейчас? — его голос был ледяным. — Пожалуйста. — Да-да, — Намджун притянул его ближе, обнимая. — Будет сделано. Это было слишком: чужая боль и гнев смешивались с его собственными, клокочущими внутри. Он больше не был заморожен, теперь Юнги был вулканом, массой кипящей лавы, что пузырится и горит глубоко в нем. — Студия, — пробормотал он, наконец отдирая ноги от пола, двигаясь к выходу. Чья-то рука легла на плечо. Юнги развернулся, желая побыстрее оттолкнуть того, кто бы это ни был. Хосок. Конечно. — У тебя есть ровно сутки на хандру, а потом я приду к тебе, — это все, что он сказал. И да, Юнги был прав: доброе лицо Чон Хосока было единственной вещью, которая заставила его абсолютно и определенно точно потерять самообладание. Он слепо протиснулся через Сокджина и Намджуна, вышел за дверь, а потом и на улицу. С неба капало, но это к лучшему: так было гораздо легче притвориться, что он не плачет.