Of Love and Moonrises

Доктор Хейворд встречал девушек у двери. – Одри, дорогая, – произнёс он, мягко обнимая её. Подобная нежная, отеческая забота потрясла Одри. Она попыталась, но так и не смогла вспомнить, когда в последний раз подобным образом её обнимал собственный отец. – Здравствуйте, доктор Хейворд. – Как ты себя чувствуешь? – Неплохо, – ответила она, опустив сумку на пол возле ног. – Я очень благодарна вам и миссис Хейворд за то, что позволили мне остаться здесь. Это ненадолго, обещаю. Моя мама в отъезде, и… Глаза доктора наполнились слезами. – Одри, после всего, что произошло между твоим отцом и мной… – Всё в порядке, доктор Хейворд. Вам ничего не нужно мне объяснять. Улыбка, от этих слов проступившая на лице доброго доктора, была искренней, но губы его дрожали. И когда он сжал ладонь Одри в своих руках, девушка ощутила успокаивающую силу, исходящую от мужчины, и впервые за долгое время почувствовала, что всё, в конечном итоге, будет хорошо. В этот момент из-за угла показалась Эйлин Хейворд. Вытянув руки, женщина поманила Одри к себе, и та, превозмогая боль, с трудом наклонившись, обняла женщину, сидевшую в инвалидном кресле. – Одри, надеюсь, тебе нравится мясной рулет, – произнесла она. – Ужин будет готов примерно через сорок пять минут. – Конечно, – улыбаясь, ответила Одри, глядя то на мистера Хейворда, то на его миссис. – Спасибо вам огромное. – Не за что, дорогая, – просияла Эйлин, и Одри подумала, что доктор и его жена, находившиеся рядом, являются прекрасным примером домашнего счастья и уюта, несмотря на всё, недавно с ними произошедшее. – Папа, – Донна поравнялась с Одри. – Ты достал раскладушку с чердака? – Да, – ответил он. – И Гарриет уже выложила свежее постельное бельё и полотенца для Одри. – Спасибо, папа, – на выдохе произнесла Донна, а затем подошла к отцу и поцеловала его в щёку. Происходящее вокруг загипнотизировало Одри. Обыкновенная семья, совсем недавно пережившая беспокойства и боль, была для неё чудом. Одри вздохнула, чем привлекла внимание сразу трёх пар глаз. – Ты, наверно, дико устала, – предположила Эйлин. – Донна, почему бы тебе не показать Одри свою комнату? Она разложит там вещи и… – О, я особо ничего с собой не взяла. Только одежду, что была на мне в день взрыва, – произнесла Одри, опустив глаза на рубашку и юбку, что были надеты на неё сейчас. – Это одежда Донны. – А я-то думаю, почему вещи выглядят так знакомо, – улыбнулась Эйлин. – Я сегодня попрошу привезти мне что-нибудь из дома. – Мы позаботимся о том, чтобы тебе всё доставили, – ответил старый добрый доктор. – Иди, мы позовём, когда ужин будет готов. Донна повела Одри вверх по лестнице, а затем в свою комнату. Зайдя в спальню, Одри увидела кровать Донны, на которой располагались несколько украшенных вышивкой подушек и пара плюшевых медвежат, отчаянно цепляющихся за возможность продолжать жить на покрывале. Рядом стояла простая, но мягкая и довольно милая раскладушка с кучей простыней, толстых подушек и розовым одеялом, уже расправленная для сна. Как мило, – подумала Одри, когда Донна оставила её, давая время побыть в одиночестве. Одри наслаждалась этим чувством – успокаивающей тишиной и единением. То, что нужно, – улыбнулась она, опустившись на предназначенное ей спальное место и прикрыв отяжелевшие веки. Совсем ненадолго. Обычного ужина за обычным столом с болтливыми сёстрами Донны – Гарриет и Герстен – хватило для того, чтобы Одри пребывала в полном восторге на протяжении всего проведённого вместе времени. Когда ужин подошёл к концу, Одри и Донна вновь спрятались в своей спальне. – У вас так каждый ужин проходит? – Ага, – кивнула Донна. – В основном. А что? Разве ваши ужины проходят иначе? Одри осторожно легла на кровать, помня об ушибленных рёбрах. – У меня дома? Наши ужины никогда не бывали такими приятными, – сказала она. – Обычно папа занят разговорами по телефону. Мама не особо много говорит, как и Джонни… Ну, ты понимаешь. Поэтому, если рядом нет дяди Джерри, всё проходит достаточно тихо. А у вас так всё приятно, – улыбнулась Одри. – Твои родители, сёстры. Это всё очень… Приятно. – Приятно, приятно, – засмеялась Донна. – Тебе дать словарь, Одри? Одри поправила волосы, украдкой задевая щёку и ощущая расползающийся по коже горячий румянец. – Наверно, я просто устала. – Можешь ложиться, если хочешь. – Не рано ли? – Если ты устала, то нужно ложиться спать. – Сначала надо принять лекарства, – Одри принялась рыться в сумке. – О, нет! Я забыла позвонить и попросить одежду! А сейчас уже слишком поздно… Без лишних слов Донна направилась к своему шкафу. – Я уверена, у меня есть подходящая для тебя пижама. А с твоими вещами разберёмся завтра. – Ты так добра ко мне. Донна замерла, а губы её растянулись в лёгкой улыбке. – Это ерунда. Вернее… Не ерунда, конечно, но… Мне нравится помогать. Я рада, когда могу кому-то помочь. – Но… Почему? Донна рассматривала ящик с пижамой, выбирая, и пожала плечами. – Я бы хотела быть твоим другом, Одри. Одри задумалась на мгновение. – У меня мало друзей, – сказала она. – В таком случае, мы можем помочь друг другу, – предложила Донна. Одри согласно закивала – да, всё было именно так, Донна права, и Одри это понравилось. Вытащив бутылёк с таблетками из сумки, девушка встала с постели и, извиняясь, вышла в ванную. Рассматривая себя в зеркале, висящим над раковиной, Одри глубоко вздохнула. Её лицо всё ещё было покрыто ссадинами и ушибами. Ей не нравилось то, что она видела. Но, опять же, Одри переполняло бесконечное облегчение от того, что лицо, отражавшееся в зеркале, было её собственным. Откуда взялись эти мысли? – спрашивала она себя. Ополоснув лицо водой, Одри вытерлась рукавом своего – нет, не своего, Донны – свитера и набрала воды в стакан, чтобы принять лекарства. Вдруг в памяти всплыл тот дискомфорт, который ощущался во время встречи с агентом Купером. По коже тут же забегали мурашки, а по позвоночнику прокатилась волною дрожь, стоило ей вспомнить боль, причинённую его объятиями, и странный взгляд, который Одри ощущала на себе, пока двери лифта не закрылись. Но девушка была слишком измотана, чтобы думать об этом. Погасив свет, она ещё раз бросила взгляд на своё отражение в темноте ванной комнаты. На ватных ногах Одри добралась до спальни и нашла тёплый фланелевый пижамный комплект, оставленный Донной возле подушки на кровати Одри. Одри скользнула в пижаму – немного длинную в руках и ногах, ведь Донна выше – и упала в мягкость кровати. Солнце уже опустилось за горизонт. Закат наступал с каждым днём всё позднее и позднее. Последние лучики света просачивались сквозь жалюзи, когда Одри спряталась от всего мира в чужой, но одолженной ей кровати, в такой же чужой, но одолженной ей комнате, деля жизнь с девушкой, с которой никогда особо не дружила, но которая каким-то странным, абсолютно чудесным образом стала ей практически самым близким человеком – сестрой – из всех людей, что когда-либо знала Одри. Ей необходим друг. И Донна, судя по всему, готова стать им. И это вполне устраивало Одри.

***

«Одри, я нахожусь в комнате размером около двухсот пятидесяти квадратных футов. Пол здесь выложен чёрно-белой плиткой с зигзагообразным узором. Сотни бесконечных шевронов расстилаются по помещению, совершенно сбивая с толку. Это дезориентирует, хотя я, кажется, уже привык к этому. Стены здесь – тяжёлые красные бархатные толстые занавеси. Кажется, они не прикреплены к потолку. И потолка здесь на самом деле, в общем-то, и нет. Перегородками между комнатами служат как раз эти занавеси. Из небольших промежутков между ними есть возможность попасть в то, что, мягко говоря, можно назвать коридором. Я сказал «мягко говоря», потому что коридоры обычно ведут куда-то, а эти ведут в одну и ту же комнату. Или, может быть, не в одну и ту же. Это очень сложно объяснить. Если не считать мебель или её отсутствие, я не могу найти различий между ними». «В комнате, где я сейчас нахожусь, стоят три кресла, одно из которых повёрнуто к двум другим под прямым углом, создавая тем самым своеобразную разговорную зону. Кресла большие, но не слишком. Выполненные, должен заметить, со вкусом, в стиле арт-деко, и обитые бархатом. Достаточно удобные. Рядом с одиноким креслом стоит столик. Похоже, он сделан из чёрного акрила или очень отполированного материала, имитирующего акрил. Ножки у него хромированные. Опять же – чистые линии ар-деко. На столике стоит лампа в форме шара, которая была бы совершенно уместна в личном кабинете Рузвельта. Другие два кресла стоят в окружении двух высоких торшеров в форме колокольчиков. За ними, насколько верно я могу здесь судить, на фоне штор стоит статуя Венеры Милосской. Я не могу утверждать, что это оригинал, поскольку видел ещё как минимум две похожие статуи – одну в коридоре снаружи, а вторую в другой комнате, которая соединяется с этим коридором…»

***

– Одри! – громким шёпотом звала Донна. – Одри, проснись! Резко выпрямившись, Одри ощутила холодный пот, проступивший на лбу и спине. Прижав ладонь к лицу, она шумно вытолкнула воздух из лёгких и зашлась в рыданиях, что сломали стройность её фигуры. – Где я? Донна протянула руку и сжала влажную ладонь Одри. – Ты у меня дома. Тебе приснился кошмар. – Кошмар? Одри стиснула в ответ руку Донны, и та встала. – Принести тебе воды? Расценив молчание Одри достаточным ответом, Донна на цыпочках подошла к двери, чтобы секундой позже скрыться в темноте коридора и почти сразу же вернуться, неся в руках стакан воды и влажную салфетку, взятые из ванной комнаты. Сев на край кровати Одри, Донна передала девушке оба предмета. – Боже, который час? – выпив половину стакана, ужаснулась Одри. Донна, отклонившись назад, перелезла на свою кровать, снова садясь на самый краешек, чтобы быть ближе к подруге. – Половина второго ночи, – сказала она. – Ты плакала. – Я… – начала Одри, покачав головой, стараясь вспомнить. – Я не знаю. Я ничего не помню. – Ты просила кого-то следовать за собой, но он спал или не мог проснуться. А потом он, вроде как, проснулся, – Донна прервалась, недолго помолчав. – Вот тогда ты и испугалась. Одри ощутила, как крупная дрожь пробежала по телу. – Мне уже снился этот сон, когда я лежала в больнице, – призналась она. – Это был агент Купер. Его я видела во сне. Уверена, что и говорила я с ним. – Ты серьёзно? – спросила Донна, ворочаясь и двигаясь в попытках поудобнее устроиться на кровати. – О чём вы говорили? Одри прижала влажную тряпицу к вискам, провела ею по глазам и откинулась на подушку. – Я не помню. Я никогда не запоминаю. Только какие-то кусочки, больше похожие на… ощущения? Но мне снился этот сон почти каждую ночь с тех пор, как я очнулась. – И что именно ты помнишь? Взгляд Одри устремился к потолку. – Всё происходит в красной комнате. Всё красное, но пол там клетчатый… хотя нет, не клетчатый... больше похоже на зигзаги. Чёрно-белые, – добавила она, очерчивая в воздухе мелкие V-образные формы перед собой. – И есть люди. Странные люди, типа танцующего карлика и очень высокого мужчины. И ещё был тот, что, как все думали, убил Лору. С такими длинными волосами, помнишь? – Одри замолчала, делая недолгую паузу. – И Лора там тоже была. – Лора? – Ага, иногда, – ответила Одри. – И мистер Палмер тоже. И та официантка из закусочной, она тоже была там однажды. Энни, вроде. Та, что встречалась с агентом Купером… – Одри снова прервалась, застигнутая врасплох болью, вызванной последними словами. – Жутко звучит, – сжав руку Одри, сказала Донна. – Но есть кое-что ещё. – Ещё? Одри кивнула: – Это как… как будто я там, вместе с ними, понимаешь? Как будто то место – настоящее. Мне кажется, что… Иногда мне кажется, что я смотрю на происходящее, но иногда я чувствую, что они знают, что я там и наблюдаю за ними. Особенно агент Купер. Он смотрит так, будто видит меня. И я слышу, как он разговаривает со мной… – Ну, я уверена, что это всего лишь сон. Я знаю, что агент Купер сейчас находится в реальном мире, здесь и сейчас, и уже завтра его выписывают из больницы. – Я знаю, я видела его сегодня. Глаза Донны расширились, а её и без того тихий голос понизился до возбуждённого шёпота: – Правда? И как он? Одри задала тот же самый вопрос себе. Как он? Воспоминание о том, как он спал, всплыло перед глазами – его спокойное лицо так сильно контрастировало с лицом, что она видела, пока двери лифта не закрылись. Она никак не могла связать этих двух Дейлов в единое целое… – Одри? От звука собственного имени Одри вздрогнула и попыталась снова сосредоточиться на разговоре с Донной. – Он очнулся. Хорошее начало, я полагаю. Шаловливая улыбка расцвела на лице Донны: – Он всё такой же лихой? Одри улыбнулась, чем вызвала задорный смех Донны. Смеялась девушка так заразительно, что Одри не смогла удержаться, и вскоре они обе хихикали как восьмиклассницы на поздней ночёвке. Одри не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя столь же беззаботно, как и сейчас. Когда смешки утихли, и мягкая тишина комнаты вновь окутала обеих девушек, Одри, прочистив горло, спросила: – Донна, могу я тебе кое-что рассказать? – Конечно. – Только пообещай, что не скажешь ни единой живой душе! В тусклом свете, наполнившим комнату, Одри видела, как рука Донны вычерчивает на сердце крест: – Ни единой душе. – Мы с агентом Купером… Некоторое время назад мы были очень близки. – Это не такой уж и секрет, Одри, – Донна склонила голову набок. – Я знаю, – покачала головой Одри. – Я имею в виду… Мы были ближе, чем кто-либо. У меня были большие проблемы в Одноглазом Джеке – это бордель, находящийся по ту сторону границы, это очень длинная история – но он спас меня. Ворвался туда, словно рыцарь. И я не знаю, мы просто… Он был таким добрым и заботливым. Таким красивым. После смерти мистера Палмера я пошла к нему. Я знала, чувствовала, что он был расстроен, и одно привело к другому… Донна ахнула: – Одри! – она хихикнула. – Вы правда сделали это? – Пару раз, на самом деле. Донна прикрыла рот рукой, чтобы сдержать рвущийся наружу смех. – Боже мой, – произнесла она. – И? Как это было? Одри пожала плечами и вздохнула. – Это было… боже, Донна, это секс, понимаешь? – Не особо. Одри перевернулась на бок, чтобы лучше рассмотреть Донну в темноте. – О, – прошептала она. – Я думала… между тобой и Майком… Донна закатила глаза: – Для Майка прелюдия – это расстёгивание ширинки. Одри почесала синяк рядом с носом и продолжила: – Агент Купер… – Ты его так зовёшь? Агент Купер? – Нет, – улыбнулась Одри. – Я… Я не звала его так, когда мы были… ну, ты понимаешь. Тогда он был Дейлом. – Дейл, – хихикнула Донна. – Ну, и каков был Дейл? Одри вздохнула, предаваясь приятным воспоминаниям. – Он был именно тем, о чём я мечтала, Донна. Настоящий джентльмен, милый и обаятельный, но при этом всегда чётко знающий, что нужно делать. – Звучит романтично, – вздохнула Донна. – Так и было. Какое-то время. – Что случилось? – Много чего, – пожала плечами Одри. – В основном, он переживал о моей безопасности, его напарник был на свободе, слал нам стихи… – Его напарник? – переспросила Донна. – Из ФБР? Одри кивнула. – Это не моя история, чтобы её рассказывать. Просто он не хотел, чтобы я пострадала, и был при этом убеждён, что, пока я с ним, мне грозит опасность. Мы провели вместе всего несколько дней. Несколько хороших дней… – И что теперь? Всё вернётся на круги своя, и он уедет? – Каждый раз, когда кажется, что всё наладилось, что-то случается, и он остаётся, – прошептала она. Перед её мысленным взором вновь предстал Купер, пристально смотрящий на неё в больничном коридоре, и от этого по телу пробежала дрожь. Одри знала, что он был ранен, и полученная им травма головы могла вызвать всевозможные странные изменения в поведении и личности. Это было вполне логичным объяснением. Дейл поправится и вернётся к нормальной жизни в кратчайшие сроки. Или, может быть, он останется таким, какой есть сейчас, и вот этот новый агент Купер не сможет противостоять мне, – подумала Одри, краснея. Отрезвляющая и одновременно будоражащая мысль. – Я не знаю, чего ожидать, – наконец произнесла она. – Я просто приму всё, что бы ни произошло. – Одри Хорн… – Донна была впечатлена. Одри, насколько это было возможно, осторожно заворочалась, чтобы было удобнее смотреть на Донну: – Ты веришь в то, что мы можем быть сёстрами? Донна повернула голову и встретила взгляд девушки. Они лежали на соседних кроватях, разделяемые менее чем двумя футами в длинной и узкой спальне Донны. Одри могла разглядеть сияние её волос и прямую линию носа, обведённую лунными лучами. Донна глубоко вдохнула, набирая в лёгкие воздух – Одри слышала это и видела – и заговорила: – Я не знаю, Одри, – ответила она. – Но, несмотря на то, что я знаю, чем это грозит моей семье, часть меня хочет этого… – Я тоже хочу этого, – улыбнулась Одри. Эта мысль была утешительной. Одри всегда хотела иметь сестру. – Тебе лучше? – спросила Донна, зевнув. – Да, – пробормотала Одри. – Хорошо, – ответила Донна. – Спокойной ночи, Одри. Зевок Одри заглушил последние слова Донны. Прикрыв рот рукой, она закрыла глаза: – Спокойной ночи, Донна. И очень скоро обе девушки уснули.

***

«…воздух здесь неподвижный и густой. Кажется, даже наэлектризованный. Ветра нет совсем. Мне кажется, я сейчас как в песне, Одри: не знаешь, что имеешь, пока не потеряешь. Никогда прежде я не представлял, какой трепет может вызвать ощущение лёгкого ветерка на лице. Или вид ночного неба с миллиардами звёзд на нём. Здесь нет звёзд. Здесь есть только бесконечные моря красных занавесей. Если я когда-нибудь выберусь отсюда, я сделаю всё, чтобы оказаться на каком-нибудь тропическом пляже. Буду лежать и наслаждаться океаническим бризом, ароматным кокосом и фруктами, из которых делают различные напитки». «Иногда в этой комнате появляются люди. Возможно, их души. Энни и Кэролайн. Лора. Лиланд Палмер. Человек, которого называют Бобом. Бывают и другие – люди, которых всё ещё можно назвать вполне живыми. Сара Палмер. Майор Бриггс». «Ты». «Ты приходишь сюда, но тебе не место здесь, поэтому надолго ты не задерживаешься. Но я всё равно чувствую тебя. Мне кажется, ты спишь, Одри. Ведь теперь я уверен – это именно то место, куда я приходил, когда спал. Теперь я понимаю, что здесь есть другие люди, такие же, как я и ты. Они приходят сюда во сне. Я всё пытаюсь связаться с тобой. Мне необходимо связаться с тобой. Я не знаю, что это за место, что в нём нужно делать. Мне кажется, это своего рода зал ожиданий. Но ожиданий чего – я не могу сказать. Мне кажется, это Порог, а все остальные – его Жители. И эта мысль отнимает у меня любую надежду. Потому что я встретил своё Теневое Я, Одри, и встретил я его с совершенной несмелостью. Я боюсь, что он прорвался и сбежал в реальный мир. Как это скажется на других людях, что повстречаются ему? А на мне? Я не могу ответить на эти вопросы. Я даже не могу начать понимать… Но будь осторожна, Одри. Пожалуйста, ради всего святого, будь осторожна».