PURGATORIO — Canto XXXI 27 quai fossi attraversati o quai catene trovasti, per che del passare innanzi dovessiti così spogliar la spene? 30 E quali agevolezze o quali avanzi ne la fronte de li altri si mostraro, per che dovessi lor passeggiare anzi?». 33 Dopo la tratta d'un sospiro amaro, a pena ebbi la voce che rispuose, e le labbra a fatica la formaro. 36 Piangendo dissi: «Le presenti cose col falso lor piacer volser miei passi, tosto che 'l vostro viso si nascose». — «La Divina Commedia» Dante Alighieri ЧИСТИЛИЩЕ — Песня XXXI 27 Скажи, какие цепи иль овраги Ты повстречал, что мужеством иссяк И к одоленью не нашел отваги? 30 Какие на челе у прочих благ Увидел чары и слова обета, Что им навстречу устремил свой шаг?» 33 Я горьким вздохом встретил слово это И, голос мой усильем подчиня, С трудом раздвинул губы для ответа. 36 Потом, в слезах: «Обманчиво маня, Мои шаги влекла тщета земная, Когда ваш облик скрылся от меня». — «Божественная комедия» Данте Алигьери
Их рейс перенесли на два дня вперёд. Уилл просыпается в обед следующим днём, у него на щеках высохшие дорожки слёз, и он раздражённо трёт лицо, пытаясь забыть о том, как позорно расплакался. Его отец всегда говорил, что мужчины не плачут. Ганнибала в спальне, очевидно, уже нет. Грэм спускается вниз и направляется в прихожую. На полу он не замечает ни сильно изувеченного тела, ни брызгов тёмной крови, комната сверкает чистотой, у него возникает ощущение, что ему всё приснилось. Единственное что напоминает об ошибке профайлера — ещё не до конца выветрившейся тяжёлый запах крови, так сильно напоминающий запах меди. — У нас не будет проблем из-за убийства того человека? — хмурится Уилл, садясь за барную стойку на кухне. — Это ты мне скажи. Я даже имени его не знал, — отзывается Ганнибал, поворачиваясь к нему с ножом в руке. — Я сам знаю всего ничего, — бросает Грэм раздражённый взгляд на спину мужчины, уже развернувшегося обратно к разделочной доске. — Он был писателем, не женат — кольца не было. Даже если кто-то будет его искать, мы ведь не единственные преступники здесь. Мы вообще мертвы, это мог сделать кто угодно. Ну, только если ты не сделал ничего… странного с телом. — Нет, Уилл. Я бы не стал так рисковать. — Куда ты дел его? — спрашивает Уилл с некоторой долей интереса. — Сжёг. Но не всё тело, — Ганнибал внимательно на него смотрит. — Это было довольно трудно, у меня не было с собой нужных инструментов, я не предполагал, что это случится ещё до нашего выезда за границу. Вообще не предполагал, что ты станешь инициатором, ведь, насколько я помню, именно ты взял с меня обещание не убивать. — Прости. — Всё в порядке, — Ганнибал чуть улыбается и, проходя мимо, мягко проводит по волосам Уилла. — Но в следующий раз предупреждай меня. Судя по тому, как пристально мужчина смотрит на Грэма за столом, обедают они человечиной. Но Уилл уже давно отбросил сомнения по этому поводу. Это всего лишь мясо. Всё это — мясо. Собаки всегда вызывали в нём больше жалости, чем люди. После, уже вечером, за бокалом вина, Ганнибал наконец утоляет своё любопытство. — Ты испытывал удовольствие, убивая того мужчину? Доставляя ему боль? — Нет, — резко отвечает Уилл, — Тот твой взгляд… Всё испортил. Я был зол. Понятия не имею, что на меня нашло в ту ночь, почему я испытывал воодушевление, даже эйфорию, планируя как убью его. И почему после у меня случилась истерика. — Более вероятно то, что за день ты испытал слишком много эмоций, возможно, был слишком взбудоражен, всё произошло слишком резко, — объясняет Ганнибал. Грэм вспоминает как он заметил мужчину позади Лектера, как и то, что было перед этим. Уилл любовался Ганнибалом, держал его за руку, и вообще-то, если быть до конца с собой честным, хотел поцеловать. А потом… Случилось всё остальное. На этом их разговор перетекает в другую тему, а эту они больше не затрагивают. Уилл помогает Ганнибалу собрать всё необходимое, и они вместе выезжают в аэропорт следующей ночью. Мужчина протирает охотничий нож от крови какой-то ненужной тряпкой и бросает взгляд на пляж. Там, на песчаном берегу, мальчишка бегает вместе с собаками. За ним наблюдает женщина. Она стоит, упершись руками в бока, и пенистые гребни волн облизывают ее обнаженные икры. Отбрасывая мокрые волосы с плеч, она слегка наклоняется вперёд. Грэм, будто забыв о том, чем занимается, смотрит на Молли и мальчика. Женщина подзывает его рукой. Уилл бросает взгляд на свое лицо, отражающееся в блестящем лезвии ножа и замечает шрам, пересекающий его щёку. Шрам выглядит безобразно, как будто его зашивал не профессионал, и Уилл чуть хмурится. На его лице щетина, а толстые стёкла очков прячут взгляд. Он совсем себя не узнаёт. Грэм замечает лужу крови под ногами, в которой отражается вендиго с изогнутыми рогами. Он будто покрыт густой чёрной смолой. Мужчина роняет нож и осматривает свои ладони — они все в крови. Он судорожно оттирает кровь той же старой тряпкой и выходит из дома. Уилл недоумённо оглядывается, не понимая, где находится. Почему-то ему казалось, что он был в сарае в Вулф-Трап, но ведь там нет пляжа. Он идёт навстречу женщине, и они присаживаются на светлый песок рядом, напротив друг друга. — Здесь красиво, — произносит Уилл. Он рассматривает море: яркие солнечные лучи отражаются от морской глади, а легкие волны играют искрами, не оставляя возможности рассмотреть что-либо сквозь толщу воды. Лишь изредка море полностью успокаивается, и человеческий глаз может увидеть мелкий чистый песок, устланный галькой, и тонны ракушек самых разных размеров и форм. Весь пейзаж кажется нереалистичным и фальшивым. Слишком идеально. Эта мысль не даёт Уиллу покоя, маячит где-то в подсознании, но он почему-то отмахивается, продолжая наслаждаться видом и обществом своей спутницы. — Да, это так, — женщина кокетливо убирает прядь волос за ухо и легко улыбается. Уилл заворожен пульсирующей жилкой на её шее. Он думает, как сильно кровь хлынет, если вогнать туда охотничий нож. Мужчина чуть прикрывает глаза, представляя пляж, покрытый багрово-красной кровью. Мысли будто оказываются выложены мелкой багровой брусчаткой в его голове; эта дорожка в Ад создана им самим, и, пусть он и пытается найти выход, но раз за разом его желание выбраться меркнет и тускнеет. — Ты совсем не такой, — Молли хмурится и обеспокоенно касается его щеки. — Что ты имеешь в виду? — пульс Уилла сбивается с прежнего ритма. Он ведёт головой влево, уходя от прикосновения. — Посмотри на себя, — женщина отдёргивает руку и выглядит взволнованной. Уилл подходит к морю, ощущая прохладную воду на лодыжках, и смотрит на себя. Он видит аккуратный шрам, открытое лицо без щетины, явно очень дорогую, но удобную одежду. У него нет синяков под глазами. Уилл выглядит здоровым и счастливым. Он ощущает, что что-то не так, кого-то рядом не хватает, но не зацикливается на этой мысли. Поворачивается и идёт обратно, чувствуя под босыми ногами обжигающий песок. — Что ты имеешь в виду? — Уилл чуть улыбается Молли. — Я выгляжу хорошо, разве тебе не нравится? Женщина ещё сильней хмурит брови и ничего не отвечает. Мужчина оглядывается по сторонам, но не замечает мальчишки и собак. — А где Уолтер и стая? — Грэм в замешательстве смотрит на Молли. Он наблюдает, как постепенно её взгляд становится испуганным. Капелька пота скатывается по её тонкой шее, но тут же превращается в кровь. Уилл замечает, что она обмотана леской. Он прослеживает взглядом леску, чтобы найти начало или конец, и она приводит его к морю. Мужчина сильно натягивает леску, слыша болезненный вскрик женщины, но равнодушно игнорируя его. Из воды медленно, шаг за шагом, выходит вендиго, при этом оказываясь совершенно сухим. Но теперь он не вызывает страха. Грэм чувствует, что так должно быть. Уилл моргает, и перед ним оказывается Ганнибал. Он смотрит на эмпата любящим взглядом и прикасается к щеке. Уилл чувствует себя целым и улыбается. Он оглядывает пляж и видит, что женщина уже мертва, Уилл сам это сделал, когда потянул за леску, вытащив Ганнибала из моря. Она истекает кровью и весь пляж выглядит багровым. Уилл моргает и свет гаснет, они оказываются в каком-то промозглом подвале. — Что мы тут делаем? — спрашивает Уилл у старшего, обхватывая себя руками. — Ты наконец доверился мне до конца, я хочу тебе кое-что показать. Ганнибал включает свет, и Грэм замечает повешенные на крюках тела жертв Лектера. Уилл видит обезображенных Беверли, Эбигейл и прикрывает рот ладонью. — Зачем ты мне это показываешь? — мужчина бросает озадаченный взгляд на психиатра. — Знаешь, Уилл, из всех них, ты будешь величайшем творением. Я буду смаковать тебя в одиночестве, — Ганнибал обхватывает его за затылок, так привычно, но с Уилла будто сползают розовые очки, он видит Ганнибала Лектера, Часопикского Потрошителя, над профилем которого он работал много лет, но не видит в нём человека, который заботился о Уилле. Ганнибал смотрит на него холодным оценивающим взглядом и склоняет голову чуть на бок. Этот жест кажется знакомым, но уже не вызывает тёплых чувств. Грэм чуть пятится назад, но натыкается на дверь. — Ты привязан ко мне, мы не переживём разделения, — Уилл старается говорить твёрдо, убеждая в этом не столько Ганнибала, сколько самого себя. — Я сильный и вполне способен пережить разделение, может ты сомневаешься на счёт себя? Сможешь ли ты прожить без меня, Уилл? Зрение Уилла становится мутным, и он ощущает себя полным придурком. Он хочет обратно к Молли, Уолтеру и собакам. Хочет жить спокойной жизнью. — Ты рассказал мне о себе всё, что я хотел знать. Рассказал о детстве, о юности, о своих чувствах, добровольно отдал мне своё тело и душу. Ты мне больше не интересен. Мне жаль, что я не смог тебя защитить, — продолжает Ганнибал, внимательно смотря в его глаза. — Я социопат, и ты это прекрасно знал с самого начала. Видишь, Уилл? Это всё, что я хотел для себя. Просыпается Грэм от того, что его мягко трясут за плечо. Уилл оглядывается и замечает, что они остановились у обочины, а его футболка вся в поту. Ганнибал оглядывает его взволнованным взглядом. Не играет ли он? Или разыгралось воображение Уилла, и он видит то, чего нет? — Ты ведь не социопат? — это первое, что спрашивает младший после пробуждения. — Нет. Я думал, тебе это прекрасно известно, — Ганнибал отвечает ему с долей обиды. Уилл не понимает, откуда ему это знать. Некоторое время они едут молча, Уилл пристально разглядывает Лектера, обхватив себя руками, будто защищаясь. А потом Ганнибал неожиданно произносит: — Я знаю, что убеждать тебя в том, что я не собираюсь делать тебе больно, бесполезно, но подумай вот о чём, Уилл, — Ганнибал кидает на него взгляд и тут же смотрит обратно на дорогу. — Я не знаю, что у тебя на уме, ты всё ещё не сказал, могу ли я убивать, собираешься ли ты делать это со мной. Стал бы я ждать так долго? Ради чего? Ради интереса даже я бы на такое не пошёл. Я не такой терпеливый, как кажется. Я позволил тебе утащить меня в пропасть, я не мог предсказать, что выживу, что ты вытащишь меня. Стал бы я рисковать своей жизнью, если бы совершенно ничего к тебе не чувствовал и был социопатом? Я не сумасшедший, Уилл. Грэм продолжает молчать, разглядывая пейзаж за окном. В аэропорту много людей, и Ганнибал уверенно ступает через толпу. Уилл уверен, что тот знает расположение видеокамер. На Лектере опять элегантная мужская шляпа, скрывающая его узнаваемое лицо, а сам Грэм не особо скрывается, он старается не сутулится, хотя ему очень хочется спрятать лицо. Но все ведь знают парадокс, при котором ты остаёшься наиболее незаметным, оставаясь у всех на виду. Уилл одет в дорогую одежду, а его походка более развязная. Мужчина держится на расстоянии от Ганнибала, так, чтобы их не заподозрили в том, что они знают друг друга, но идёт строго по его стопам, чтобы не попасться на камеры. Полёт в Лиссабон занимает девятнадцать часов. Уилл совершенно не знает португальского. Весь путь он думает о том, что мужчина сказал ему в машине, и признаёт, что в чём-то Ганнибал прав. Они проводят в Португалии чуть больше месяца. Сначала Уилл не выходит на улицу, потому что боится повторения прошлой ситуации. Но в конце концов, под напором Ганнибала сдаётся. Это ведь уже не США, навряд ли они тут так популярны. Лектер опять водит его по достопримечательностям, коих тут не так уж и много, на самом деле. Но здесь очень красивая природа, Грэма восхищает архитектура и сама атмосфера этого города. Уилл всё ещё напряжен и предпочитает не идти на контакт. Он напрягается каждый раз, когда Ганнибал к нему прикасается, и тот вскоре перестаёт это делать. Ему снятся кошмары, прошлая жизнь не сдаётся без боя и постоянно о себе напоминает. Это ощущается так, будто ты сдираешь с себя кожу с кровью и адской болью. Большую часть времени он молчит. Они посещают Башню Торри де Белен, которую Ганнибал старательно зарисовывает в скетчбук. Уилл просто сидит рядом, рассматривает спокойное, словно погрузившееся в сон, море и смотрит на то, как старший рисует. Он позволяет себе расслабиться и просто представить, что Ганнибал его не обманывает. Лектер прорисовывает все детали так скрупулёзно, и Уилл чувствует, как его сердце больно сжимается, будто в тисках, при мысли, что всё рано или поздно закончится. При мысли о том, как эмпат будет расплачиваться в будущем за такие моменты. Уилл постепенно учится готовить всякие сложные блюда с подачи Лектера. Он прислушивается к советам старшего, к тому, какие ингредиенты сочетаются, а какие стоит использовать в другом блюде. Но всё так же не расставляет предметы по своим местам после готовки. — Уилл, я же просил, — Ганнибал тихо вздыхает и выглядит чуть раздражённым, но Уилл доволен собой и не видит причины так нервничать. Это один из тех редких хороших дней, когда Грэм не думает о Молли и чувствует себя стабильно. — Да? Хочешь поговорить о твоём обсессивно-компульсивном расстройстве? — усмехается младший, полулёжа в кресле с книгой. — У меня нет этого расстройства. Я просто люблю чистоту и когда всё находится на своих местах. — Это неправда. Дом всегда в полной чистоте, как будто тут не живут. Даже если я оставляю книгу на столе, ты поправляешь её, если по-твоему она лежит не идеально, и, хотя у меня нет лицензии психиатра, я всё равно предположу, что это не просто так. Это напрягает, вообще-то. — Ладно, у меня есть зачатки этого расстройства, но я это хорошо контролирую. Если от этого будет зависеть моя жизнь или свобода, я не стану поправлять книги. — Ну, хорошо, рад, что ты это признал. Я буду класть предметы на свои места, если вежливо попросишь. — Пожалуйста, я был бы признателен, — Ганнибал чуть улыбается и легко поддаётся этой прихоти. Ему приятно, что Уилл наконец с ним разговаривает. Конечно, он догадался, что так тревожит эмпата, но решил не вмешиваться в это до поры до времени. — Я постараюсь, но ничего не обещаю, — смеётся Грэм. После они тратят несколько часов, чтобы добраться до Азорских островов. Их девять, и каждый по-своему уникален. Пожалуй, это идеальное убежище для тех, кто ищет единения с окружающим миром и хочет насладиться покоем. Ганнибал считает, что Уиллу это не помешает. Мужчины останавливаются в отеле. Их никто не узнаёт, ведь они похожи на обычных туристов и ничем не выделяются. Уилл собирается в парикмахерскую. Лектор просит его не стричься слишком коротко, и младший хмурится, но кивает. В парикмахерской, так же как и на ресепшене отеля, хорошо понимают английский, поэтому у Грэма не возникает проблем. Первые три дня они проводят вместе. Ганнибал ведёт его в ресторан и музей, а также устраивает экскурсию по острову, рассказывая интересные истории и факты. — Традиция выезжать на лоно природы возникла еще в древнем Риме, — говорит Ганнибал, с улыбкой наблюдая за эмпатом. Уилл с интересом вертит головой, его впечатляет нетронутая природа, пышная зелёная растительность, резко контрастирующая с вулканическими образованиями. Грэм расслабляется и даже не отдёргивает руку, когда старший помогает ему забраться в гору. Но всё рушится, стоит Ганнибалу привести его на пляж с почти чёрным песком и синевой моря. Это напоминает Уиллу о его сне, песок на секунду показался залитым кровью. Грэм чуть хмурится, его настроение портится. — Что с тобой? — обеспокоенно спрашивает Лектер. — Отвали. Не твоё дело, — Уилл знает, что ступает на скользкую дорожку, но внутренне ликует, замечая, каким холодным становится взгляд у Ганнибала, и как он сжимает зубы. Профайлер ждёт удара, ждёт злости и крови, но старший лишь предлагает Уиллу порыбачить и оставляет его одного. Грэм берёт у тучного продавца в, находящейся чуть вдали, лавочке удочку и приманку. Это напоминает о прошлой жизни, хотя всё по-другому. Уилл смотрит как натягивается леска и опять раздражается. Чёртов Ганнибал неосознанно напоминает о его кошмаре. А может осознанно, может он знает, что тебе приснилось? Мужчина оглядывается, пытаясь понять, откуда раздаётся голос, но никого не видит. Показалось. Приманка выглядит убого, совсем не такая, какие делал он. Уилл возвращает удочку и идёт в кафе. Когда Грэм возвращается в отель, Ганнибала нет, и он решает приготовить ужин. Уилл режет и отбивает мясо, смакуя мысли о том, является ли этот кусок Дэйвом, или они его уже съели. Лектер возвращается, когда мясо ещё в духовке и молча уходит в комнату. Грэм чувствует себя провинившимся ребёнком, но из вредности тоже с ним не разговаривает. Но когда они садятся ужинать в напряжённой тишине, Уилл всё же не выдерживает. — Прости меня, — он смотрит на Ганнибала с надеждой, что этого будет достаточно, но тот всё ещё кажется напряжённым. — Это всё из-за того кошмара. Старшему на самом деле больно, он не ожидал, что будет так трудно. Но, в конце концов, когда Ганнибал убегал от трудностей? Он знал, что потребуется время, и Уилл не станет магическим образом ему доверять. — Всё в порядке, — он мягко улыбается и старается расслабить плечи, чтобы не слишком напрягать эмпата. — Хочешь поговорить об этом? — Нет! — Уилл произносит это слишком резко и поправляется. — Нет, я не хочу об этом говорить, хочу сам разобраться. Он смотрит на мясо в тарелке и вдруг раздумывает над моралью и вообще, чем он занимается в данный момент. Собираешься съесть человечину, очевидно же. Уилл чуть вздрагивает. Опять этот голос. На самом деле, он уже давно не слышал, чтобы его зверь с ним разговаривал, а не рычал. Первый раз он услышал его в детстве и немного испугался. — Уилл, отдай сейчас же! — отец берёт его за запястье и пытается разжать кулак мальчишки, в котором тот держит нож. — Почему?! Ты подарил мне его на день рождения, и я люблю вырезать из дерева! Я ведь ничего плохого не сделал! — Ты постоянно с ним ходишь! Это раздражает! — отец сильней сжимает его руку. Раздражает? Нет, он боится, посмотри ему в глаза. Посмотри, как он тебя боится, считает тебя ненормальным. Уилл не понимает, кто это говорит и в страхе вертит головой. Убей его этим ножом. Будет символично. Разве он не достал? Считает тебя психом, постоянно орёт и делает больно. Без него мир станет лучше. Все эти слова раздаются практически одновременно, голова начинает жутко болеть, а отец только злит своим ором. Голос похож на его зверя, но тот обычно только ощущался под кожей, рычал, но никогда не разговаривал. Уилл кусает отца за руку и разрезает тому рубашку на груди ножом. Мужчина шокировано смотрит на свою грудь. Рана не такая глубокая, но кровь набухает каплями и стекает вниз струйками. Мальчик тяжело и зло дышит, прямо как зверь. Тогда отец не на шутку разозлился, и Уиллу знатно досталось. Грэм знает, что он не сумасшедший. Он осознаёт, что зверь — это его внутренний голос, который Уилл в детстве неосознанно изменил и поверил в то, что с ним разговаривает его плохая сторона. Тогда легче воспринимались все поступки. Зверь всё ещё в нем живёт, и мужчина просто уже не может от этого избавиться. Но он не разделяет себя и зверя, они один человек — Уилл Грэм. Уилл уверен, что у Ганнибала такого нет, он намного стабильней. Ганнибал замечает, что профайлер уже несколько минут смотрит на свою вилку и наколотый на неё кусок мяса. — Ты слышал про царя Тантала из древнегреческой мифологии, Уилл? Грэм наконец переводит рассеянный взгляд на Ганнибала и качает головой в отрицании. — Существует миф, согласно которому Тантал, испытывая желание стать бессмертным, убил своего сына Пелопа, приготовил блюдо из его мяса и подал его пирующим богам, — продолжает Ганнибал. — В конце концов он был обречён на вечные муки. — И ты отождествляешь себя с этим царём, Ганнибал? — интересуется Уилл. — Вовсе нет, ты прекрасно знаешь, с кем я себя отождествляю, так же, как и ты. Конечно, Уилл знает. С Богом. — Но миф поучительный, правда? Таких мифов множество. В мифе про Атрея и Фиеста Атрей подал своему брату на пиру блюда, приготовленные из его же сыновей. Ты нарушаешь моральные кодексы — ты страдаешь вечность. Но я так не считаю. Уилл, ты ведь уже принял это. То, что тебе приснилось, пошатнуло твою уверенность, но ты должен двигаться дальше. Ты из тех людей, чьи ноги в аду, а голова в небесах. Ты будешь метаться всю свою жизнь, если не примешь себя таким, какой ты есть, — Ганнибал внимательно смотрит ему в глаза. Уилл чувствует усталость, но всё же решает заодно спросить про Эбигейл, которая также снилась ему несколько раз после кошмара про его бывшую семью. — Скажи честно, что ты испытывал к Эбигейл? — мужчина внимательно смотрит на Лектера. — И ты не рассердишься на правду? Не расстроишься? — Ганнибал смотрит на него с сожалением. — Не жалей меня, — профайлер сжимает челюсть и хмурит брови. — Я никогда тебя не жалел. Я не способен на жалость как таковую, — Лектер щурится. Уилл чуть приподнимает брови. То есть Ганнибал признает, что не способен на какие-то чувства. — Я не думал, что способен привязаться к кому-то после смерти Миши, — продолжает мужчина, — но я привязался. Грэм надеется услышать имя Эбигейл. — К тебе. Не к Эбигейл. Я не испытывал к ней того, что испытывал к Мише, для меня она являлась сосудом. Сосуд — это вещь. Предмет, а значит ему можно найти много применений. Например, сделать подарком куда более важному человеку — тебе. Подарком, который может быть рычагом давления. Подарком, который можно отнять, — этими словами Ганнибал буквально разрушает Уилла до основания. Эмпат какое-то время сидит в ступоре, осмысливая эти слова. — Она мне нравилась, как несмышлёный ребёнок, из неё могло бы выйти что-то прекрасное, но всё равно не такое прекрасное, как ты, — Лектер пытается смягчить свой удар. — Ты знал это с самого начала, просто не хотел признавать и видеть то, какой я на самом деле. Ты мне нравишься, Уилл, но это не значит, что я проникся любовью ко всему миру. Ты — исключение. Этими словами Ганнибал надеется сделать лучше, но делает только хуже. Уилл вспоминает свой кошмар. «Знаешь, Уилл, из всех них, ты будешь величайшем творением… Я социопат, ты знал это с самого начала.» Грэм чувствует, что злость не только на Ганнибала за то, что тот назвал Эбигейл вещью, но и на себя, бурлит внутри. Он ведь профайлер, работал на ФБР, и всё равно отказывался видеть, что Лектер не испытывает к Эбигейл того же, что он. Уилл чувствует, что у него начнётся паническая атака и встаёт из-за стола. Он идёт в свою комнату, Ганнибал его окликает, но Уилл просит оставить его в покое. Он хочет побыть один.***
На следующий день после этого инцидента на Азорских островах, они летят во Францию. Там у Ганнибала большая и слишком вычурная, как про себя думает Уилл, когда впервые её видит, квартира. Как только они прилетают, Лектер объявляет, что их наконец признали погибшими, и в честь этого устраивает грандиозный ужин, состоящий из множества французских блюд. Грэм не уверен, что они всё съедят. Уиллу продолжают сниться кошмары почти каждую ночь. В одну из них он просыпается, снимает мокрую футболку и идёт на кухню выпить воды. Он выпивает лёгкое успокоительное, которое магическим образом никогда не заканчивается. — Кошмары? — неожиданно раздаётся позади, и эмпат чуть ли не подпрыгивает. Он быстро хватает нож и поворачивается, прижимая его остриём к горлу того, кто потревожил. — Полезный рефлекс. Пригодится в жизни, — Ганнибал улыбается и выхватывает нож из руки Уилла. — Не подкрадывайся так. Почему ты всегда так ходишь? — мужчина спрашивает, не надеясь на ответ. — Извини. В детстве я любил пугать родителей. Мне нравилось быть незаметным. Уилл молчит на это и замечает, что Ганнибал стоит слишком близко. На самом деле за время с того злополучного кошмара и до сих пор, Лектер не прикасается к нему так, как раньше. Уилл испытывает чувство потери, но ничего не может поделать, его нервы натянуты как струна. А напряжение между ними продолжает искрить. Он кладёт руку на центр груди Ганнибала, пытаясь чуть оттолкнуть его, но тот как будто этого не замечает. — Эм… Ты слишком близко стоишь, — мужчина чуть хмурится и смущённо отводит взгляд. — Да, прошу прощения, — Ганнибал, видимо, тоже немного удивлён таким своим поведением. Уилл уже собирается пройти в комнату, но перспектива снова не выспаться удручает. Поэтому он резко поворачивается и опять натыкается на психиатра. — Чёрт, ты реально как приведение, — Грэм упирается лбом в ладонь и старается успокоить сердцебиение. — Можно я буду спать с тобой? Ганнибал выглядит удивлённым. — В смысле… просто спать? — Уилл мысленно даёт себе пинка за это уточнение, теперь его просьба звучит ещё более странно. — Я понял, о чём ты, — Лектер весело усмехается. — Конечно можешь, я не против. Эмпат опасается, что будет неловко, но тепло рядом лежащего Ганнибала успокаивает, и он на удивление быстро засыпает. Старший всё ещё не позволяет себе расслабиться и засыпает позже, а встаёт раньше Уилла, что уже немного раздражает последнего. После этого Грэм решает забыть об Эбигейл, кошмарах и всём остальном. Он высыпается, больше не чувствует себя уставшим и нервным и старается просто наслаждаться обществом Ганнибала. Они каждый день куда-то ходят, Лектер показывает ему достопримечательности, в числе которых, естественно, оказывается Эйфелева башня. Всё это время Уилл позволяет мужчине держать его за руку, и теперь Ганнибал делает это очень часто. Уилл заново изучает французский с помощью соответствующих книг и с помощью Ганнибала. Но последний не очень эффективен. — …Aidez-moi, s’il vous plait, — произносит Грэм, неуверенно глядя на Лектера. Тот с улыбкой кивает, сидя напротив и попивая вино. — C’est mon ami. Ганнибал опять кивает. Но Уилл сам слышит, что его произношение далеко от идеального. — Ты должен меня поправлять! — возмущается младший. — Извини, я постараюсь. Следующие несколько фраз Лектер и правда исправляет его произношение. — Est-ce que je peux payer en liquide? — произносит Уилл. Старший улыбается и кивает. Грэм вздыхает и решает, что у Ганнибала какой-то пунктик на ломаный французский Уилла, поэтому произносит ещё несколько предложений для приличия и сообщает мужчине, что он лучше будет заниматься самостоятельно. Как Уилл узнал позже, Ганнибал пишет статьи по психотерапии уже довольно давно. — Да, я знал, что рано или поздно кому-то удастся меня раскрыть, поэтому писал под псевдонимом уже тогда. К тому же, это доставляет мне удовольствие. Ганнибал продаёт их журналистам различных стран, за что получает деньги. Уилл начинает писать статьи о психологии убийц, о раскрытии преступлений, не затрагивая тему Чесапикского Потрошителя, также под псевдонимом, которые в первую же неделю получают отклик. Одно из издательств предлагает ему публикацию, и он соглашается. У него ещё есть деньги, но они закончатся рано или поздно. С другой стороны, Ганнибал уже упоминал, что насчёт денег беспокоиться не стоит, но Уилл не хочет жить на обеспечении. Да и заниматься ему чем-то надо. В один из многочисленных, наполненных спокойствием, вечеров, когда он сидит на диване с бокалом виски и ищет в интернете информацию по каким-нибудь убийцам, орудующим сейчас во Франции, чтобы читателям было интересней, Ганнибал присаживается рядом и открывает книгу, которую читал весь день. — Что читаешь? — спрашивает Уилл с любопытством. — Лао Цзы — «Дао дэ Цзин», — Ганнибал улыбается, глядя на недоумённое лицо эмапата. — Не думаю, что тебе понравится. — Да? А что мне понравится? — Уилл приподнимает брови. Лектер внимательно на него смотрит и в конце концов произносит: — Почитай Германа Гессе. В частности, книгу «Демиан». Грэм делает мысленную заметку и продолжает набирать текст на клавиатуре. — Ты правда совсем не злишься на меня? — наконец Уилл задаёт вопрос, ответ на который хотел узнать довольно долгое время. — Ты так легко меня простил? Он перестаёт печатать, чуть хмурится и сжимает руки в кулаки. — Нет, не злюсь. Я давно тебя простил, пусть это и было нелегко. Я долго думал и пришёл к своим собственным умозаключениям, — Ганнибал с мягкой улыбкой кладёт ладонь ему на затылок. — O Tosco che per la città del foco vivo ten vai così parlando onesto, piacciati di restare in questo loco. La tua loquela ti fa manifesto di quella nobel patria natio, a la qual force fui troppo molesto. Уилл не спрашивает перевода, ему достаточно фразы, что он понял. Они продолжают сидеть на диване близко к друг другу, а ладонь Ганнибала ощущается приятной тяжестью на затылке, и постепенно Уилл засыпает на плече мужчины.