INFERNO — Canto VI 66 E quelli a me: «Dopo lunga tencione verranno al sangue, e la parte selvaggia caccerà l'altra con molta offensione. 69 Poi appresso convien che questa caggia infra tre soli, e che l'altra sormonti con la forza di tal che testé piaggia. 72 Alte terrà lungo tempo le fronti, tenendo l'altra sotto gravi pesi, come che di ciò pianga o che n'aonti. 75 Giusti son due, e non vi sono intesi; superbia, invidia e avarizia sono le tre faville c'hanno i cuori accesi». — «La Divina Commedia» Dante Alighieri АД — Песня VI 66 И он ответил: «После долгих ссор Прольется кровь и власть лесным доставит, А их врагам — изгнанье и позор. 69 Когда же солнце трижды лик свой явит, Они падут, а тем поможет встать Рука того, кто в наши дни лукавит. 72 Они придавят их и будут знать, Что вновь чело на долгий срок подъемлют, Судив осаженным плакать и роптать. 75 Есть двое праведных, но им не внемлют. Гордыня, зависть, алчность — вот в сердцах Три жгучих искры, что вовек не дремлют». — «Божественная комедия» Данте Алигьери
До декабря Уилл почти не встаёт с постели, его рёбра срастаются долго и болезненно, постоянная боль утомляет, но Ганнибал откровенно отказывает в обезболевающих, аргументируя это тем, что такое частое их употребление вредно. Но сейчас он наконец может дышать свободно. Он быстро бреется у раковины, внимательно следя за своими дрожащими и ещё слабыми руками, и после спускается на кухню. Уилл не думал, что когда-нибудь будет так рад обедать с кем-то за столом. Они обсуждают ситуацию с Фредди и сходятся во мнении, что с ней стоит повременить. Навряд ли она всё ещё в Аргентине. Скорее всего, ушная журналистка сразу же сбежала под крылышко к Кроуфорду в Балтимор. Вернуться туда довольно проблематично, поэтому они подождут и спланируют всё как следует. У хищников всё же есть особое терпение — настойчивое, неутомимое, упорное, как сама жизнь. — Слышал, ты дал обещание не навещать мисс Лаундс, — Ганнибал аккуратно накалывает мясо на вилку и подносит ко рту, прикрывая глаза. — Ты знаешь, я держу свои обещания, но это давал не я. — Ты держишь. Мои моральные принципы не настолько высокие, — Уилл ловит усмешку Ганнибала. — Я вполне способен нарушить данное обещание. За всё это время Ганнибал совершенно его не трогал. Конечно, он к нему прикасался, но не в том плане, в котором этого желал Уилл: ни поцелуев, ни прикосновений кожа к коже. Нетрудно сделать вывод, что Ганнибал ждёт, что он сам будет инициатором, в который раз затевая эту бессмысленную, на взгляд Уилла, игру. Погода весь день была на удивление солнечная, но они с Ганнибалом остаются дома: он всё так же не позволяет Уиллу делать резких движений и катеригорически против его пробежек по лесу. Уилл успевает написать пару статей, пока Ганнибал работает над чем-то в своём кабинете, но, видимо, соскучившись, — Уилл на это надеется — тот спускается к нему вниз после нескольких часов, проведённых порознь. Солнце уже приближается к горизонту, тени, отбрасываемые кронами деревьев, становятся длинней, в комнате резко холодает. Уилл, лениво лёжа на диване с очередной книгой, бесцельно скользит взглядом по строчкам. «Тебе следует лучше ознакомиться с Античностью», — сказал Ганнибал более часа назад, протягивая ему антикварные издания рукописей Аристотеля. Сам Ганнибал занят. Безусловно, он рядом, печатает что-то на ноутбуке, но настолько погружён в свое занятие, что даже не бросает уже ставшие привычными взгляды на Уилла. Им вдвоём всегда было комфортно в тишине. Молчаливое понимание пьянит не хуже, чем самые откровенные прикосновения, но сейчас Уилл совсем не этого хочет. Ему пришлось согнуть босые ноги в коленях, чтобы освободить место Ганнибалу. В комнате правда стало достаточно холодно, поэтому Уилл пихает мужчину ногами и указывает взглядом в направлении камина. Тот сокрушительно вздыхает, но всё же поднимается. Длинной кочергой Ганнибал ворошит угли в камине, яркие искры играют бликами на фоне темноты самой комнаты, огонь камина выделяет скулы и надбровные дуги мужчины, подчеркивая необычную внешность. В общем-то, этим своим действием Уилл надеялся растормошить Ганнибала, раз уж тот так занят. Он предполагает, что Ганнибал отвлечётся от работы и больше к ней не вернётся. Во всяком случае, с Уиллом именно так и бывает: он не может и не хочет возвращаться к работе после небольшого перерыва. Но Ганнибал возвращается. Он спокойно отодвигает вытянувшиеся обратно ноги Уилла и садится на освободившееся место, а его руки снова начинают бегло нажимать на клавиши. На Ганнибале очки в тонкой оправе, а отросшая чёлка свисает на глаза, и изредка он чуть раздраженно откидывает её взмахом головы. Мысли Уилла стопорятся, он опять думает о собаке. Может быть, ему стоит уломать Ганнибала на собаку. Хотя бы одну. Рукава накрахмаленной рубашки Ганнибала сейчас закатаны, и Уилл засматривается на сильные руки с красиво выделяющимися мышцами и косточками на кисти, которые завораживающе двигаются при каждом движении пальцев. Он вспоминает, как приятно ломать кости недостойным, грубым людям. Хочется сделать опрометчивое решение и предложить Ганнибалу поохотиться вместе на кого-нибудь. Кого угодно. Но Уилл вовремя себя останавливает — сейчас совсем не время. Слишком скучно. От Ричарда также нет никаких новостей: ни звонка, ни сообщения, ничего. Уилл даже сам решился ему позвонить под пристальным и несколько осуждающим взглядом Ганнибала, но абонент оказался недоступен. Он очень сомневается, что тот решил его послушаться и уехать подальше от Ганнибала, у Ричарда не такой покладистый характер. Эта ситуация немного напрягает. Он снова тяжело вздыхает. — Уилл, у тебя не получится привлечь моё внимание таким образом, — несмотря на свои слова, Ганнибал снимает очки для чтения и с укором смотрит на Уилла. — Ну, получилось же, — Уилл привстаёт с дивана, но стук в дверь прерывает начавшийся было диалог (который, кстати, мог бы привести к чему-то поинтереснее). Ганнибал с едва заметным недовольством хмурится, откладывает очки в сторону и идёт открывать, на ходу расправляя рукава рубашки и накидывая пиджак. Волосы он не укладывает, и Уилл чувствует, как ревность в клубок скручивается где-то внутри — кто-то, кроме него, увидит его в таком виде. «Алана видела. И Беделия, скорее всего» — подсказывает внутренний голос, но он отбрасывает эти мысли. Он ведь совсем не ребёнок, правда? Уилл со смешком бросает: — Если это за тобой, скажи, чтобы на этот раз меня не трогали. Ганнибал в ответ приподнимает уголки губ, на мгновение посмотрев в его сторону. Конечно, это всё шутки, Уилл нашаривает складной ножик в кармане свободных брюк на всякий случай и напряжённо следит за Ганнибалом. Он даже немного взбудоражен. Было бы прекрасно размять мышцы. Однако ситуация, где кто-то из их общих теперь врагов сунется в убежище к дьяволу, очень сомнительна. Со своего места Уилл видит, что на пороге стоит стройная женщина примерно того же возраста, что и Ганнибал, может, соседка; он всё-таки встаёт с дивана — грубо встречать гостей в таком положении. Уилл окидывает себя оценивающим взглядом и решает, что его одежда не очень вяжется с костюмом Ганнибала, однако он не виноват, что гостья пришла без приглашения. Если бы Ганнибал за эти месяцы не вбил в его голову некоторые нормы этикета, он бы и с дивана не потрудился встать. Ганнибал у порога разменивается любезностями и приглашает женщину внутрь, помогая снять тонкое пальтишко, что заставляет Уилла поморщиться. Он не анализирует, что конкретно: её пальто, что не защищает от уже по-зимнему холодного ветра, или то, как руки Ганнибала касаются её одежды и кожи. Она спрашивает про еще одного мужчину, поэтому Грэм подходит ближе, чтобы она его заметила. Красивое тёмное платье будто обтекает её фигуру, подчёркивая достоинства, но Уилл первым делом обращает внимание на кольцо, ярко блеснувшее в свете люстры. Женщина представляется на беглом французском, и Уилл судорожно вспоминает всё, чему Ганнибал его учил. — Вы супруги? — мадам Арлет передаёт Ганнибалу гостинец, судя по всему, пирог или что-то вроде того. От вопроса Уилл замирает, но Ганнибал, быстро ориентируясь, отвечает: — Уилл мой партнёр. Мы пока не женаты. — Пока? — Уилл с ухмылкой приподнимает бровь. — Не припомню, чтобы ты делал мне предложение. Ганнибал снова бросает на него укоризненный взгляд, но мягкая улыбка так и не покидает его губ. Мадам посмеивается, и мужчины заинтересованно смотрят на неё, ожидая, что же внезапная гостья скажет дальше. — Даже на первый взгляд вы удивительно разные, но так хорошо ладите! Как вам удалось сойтись? Уилл кривит губы в улыбке. Довольно бестактный вопрос. Конечно, откуда ей знать, что они вообще-то имеют много общего… Например, оба убийцы в бегах. Чем не причина быть партнёрами? — Единомыслие создаёт дружбу, — Ганнибал приглашает мадам Арлет за стол, галантно отодвигая стул. — У вас больше картин, чем в галерее, — она с интересом осматривает их дом и любуется интерьером. — Даже ваша мебель выглядит так, будто на заказ сделана. — Я большой ценитель искусства, — вполгосола начинает Ганнибала. Уилл даже может вообразить, какого рода искусство он имеет в виду, — и предпочитаю окружать себя красивыми вещами. К людям это тоже относится, — Лектер бросает быстрый взгляд на Уилла, тот в ответ приподнимает брови и надеется, что отросшие волосы закрывают заалевшие кончики ушей. — Ваш визит оказался неожиданностью, поэтому я ничего не подготовил, — холодная улыбка Ганнибала являет собой тонкий упрёк в сторону непрошенной гостьи, но женщина, похоже, ничего не замечает. — Но, к счастью, я могу сделать замечательный чай к вашему пирогу, «Gyokuro» или же «Жемчужная роса», — улыбка Ганнибала становится слаще, чем пирог, что Уилл уже успел попробовать. Мужчина узнаёт это выражение его лица. Ганнибал флиртует. И в этом нет ничего особенного: он старается очаровать всех своих знакомых, и за долгие годы это уже вошло у него в привычку. «Плохую привычку», — сказал бы Грэм, если бы гордость не душила его каждый раз при попытке сделать шаг навстречу Ганнибалу. Это его выражение лица — всего лишь костюм на публику. Уилл знает об этом, но от этого факта приятнее не становится. Настроение быстро падает, хотя с утра было приподнятым. Тем не менее он внимательно выслушивает монолог Лектера, презентующего чай. Просто потому что не может ничего с собой поделать. За таким Ганнибалом приятно наблюдать. — Он является самым изысканным из японских чаёв. Его листья насыщенно-зеленого цвета имеют заостренную на конце форму, напоминающую сосновые иглы. Их легко распознать по внешнему виду, — он открывает обзор на свои действия, показывая эти самые листья. Заваривает чай. Движения Ганнибала элегантны; Уилл буквально может видеть тот момент, когда их гостья полностью отдается чарующему голосу Ганнибала. — Могу пообещать, что вы запомните этот вкус надолго. Сидя за столом по правую руку от Лектера, Уилл скупо, и, по возможности, вежливо отвечает их гостье. Но чаще всего даже на вопросы, обращенные к нему, отвечает доктор, и выглядит при этом очень воодушевленным. «Уилл на данный момент работает на дому», «Уилл любит собак, но мы решили повременить с этим», «Уилл получил шрам в связи с автомобильной аварией» «Сейчас он в порядке». Уилла это не раздражает, скорее вгоняет в тоску. Когда речь заходит о предстоящем Рождестве, он даже не слушает, а вяло копается в тарелке из японского фарфора. Тишина затягивается, и Ганнибал мягко окликает Уилла. — Что? — растерянно спрашивает Уилл, и только потом понимает, что это не слишком вежливо. — Мадам Арлет спросила, как мы собираемся праздновать Рождество. Мы ещё этого не обсуждали, но вполне могли бы устроить ужин у нас и пригласить гостей. — Мой муж был бы рад познакомиться с вами, он увлекается западной культурой, и, я уверена, будет рад обсудить своих любимых художников, так как я в этом не очень смыслю. Мы поклонники оперы и могли бы и туда сходить вместе, правда? Уилл замечает, как глаза Ганнибала загораются. Конечно, он соскучился по званным ужинам, похвале и искусным играм со своими игрушками. Он пожимает плечами и спокойно произносит, обращаясь к Ганнибалу: — Я не против, если тебя это интересует. Ганнибал едва заметно мрачнеет, очевидно, уловив раздражение Уилла, но возвращается к беседе и назначает время. Уилл не горит желанием присутствовать на ужине в рождественскую ночь, но у него нет настроения препираться. Когда, спустя несколько часов утомительных бесед, дверь мягко захлопывается за женщиной, Уилл собирается подняться наверх и просидеть в комнате ближайший день, но около лестницы навторой этаж Ганнибал останавливает его, крепко удерживая за локоть. — Я полагаю, тебе не нравятся подобные мероприятия, поэтому и спросил. Если ты не хочешь, то стоит просто сказать. Я смогу это пережить. — Да, мне не нравится, но мы ведь партнёры да? — Уилл усмехается, поворачиваясь к Ганнибалу. — Надо уметь идти на компромиссы, ведь именно так строятся здоровые отношения. В следующем году будем праздновать с дешёвым виски и в одиночестве.— Этими словами Уилл надеется вызвать то самое выражение лица Ганнибала. Едва заметно поджатые губы и маленькая складка на переносице, свидетельствующие об отвращении к высказанной идеи. Но вместо этого получает довольно приподнятые уголки губ и морщинки у глаз. Такое выражение лица Ганнибал показывает редко, и Уилл про себя классифицирует его как «умеренное счастье». — В следующем году? У Уилла совсем немного перехватывает дыхание, когда до него дошло, из-за чего у мужчины такое довольное выражение лица. Но он мягко улыбается тому, что Ганнибал всё ещё не уверен, останется ли он с ним. Уилл уверен, что будет с ним до самой смерти, причём в прямом смысле. Даже если это чётко выверенная манипуляция со стороны Ганнибала… Когда Грэм видит его таким уязвимым, то как никогда сильно осознает, что Лектер такой же человек со своими страхами. — Конечно. А через десять лет я, возможно, и соглашусь на еще один званый ужин. «Но это при условии, что ты не убьёшь меня раньше» — хочет добавить Уилл, однако Ганнибал выглядит слишком довольно, и настроение невольно поднимается до отметки «терпимо». Во многом благодаря приятной тяжести руки Ганнибала на затылке и сильным пальцам, притягивающим его ближе; ощущение губ после нескольких недель без тактильного контакта заставляет его потерять концентрацию и наконец почувствовать себя более-менее спокойно. Ганнибал целует его легко и обыденно, будто они делали это весь день, а не избегали друг друга около месяца. Уилла такой вариант крайне не устраивает и он собирается углубить поцелуй, но ему, разумеется, не дают этого сделать. Психиатр отстраняется и облизывает губы, а потом выпаливает что-то про незавершенную статью и «я не собираюсь тебя отвлекать, Уилл» и сбегает. Следующие несколько дней Ганнибал очень воодушевлён. Он без устали уточняет у Уилла, чего бы тому хотелось на Рождество, спрашивает, какие блюда ему стоит приготовить. Грэм лишь удивлённо на него посматривает и поддакивает на первое, что тот предложит. Ганнибал всё так же не даёт ему делать резких движений и постоянно ходит по пятам. Он звонит своим друзьям и знакомым, что успел завести здесь, во Франции, приглашая их на Рождество, пока Уилл сидит рядом, прикрыв глаза и слушая это. Ганнибал упоминает Уилла в разговорах и выглядит слишком уж самодовольным, рассказывая о нём. Он представляет его, будто дополнение к самому себе, сообщая всем, кому принадлежит Грэм: «Уилл мой партнёр», «Мой дорогой друг», «Я и Уилл». Упомянутого партнёра, друга и так далее по списку это раздражает. Ганнибал ставит на нём клеймо принадлежности, даже не прикасаясь, и Уилл готов поспорить, что на рождественском ужине будет чувствовать себя зверушкой на выставке. У Уилла в голове снова всплывает ассоциация с собакой, на этот раз помечающей свою территорию. Только Уилл не чья-та собственность. К концу третьего дня подготовки нервы Уилла знатно расшатаны. Он сидит в четырёх стенах, и если до жизни с Ганнибалом это не доставляло ему дискомфорта, то после такое развитие событий заставляет его потихоньку закипать. Хочется сходить к речке, пока ещё светит солнце, и подышать свежим воздухом. Ганнибал же весь ушёл в подготовку. Последней каплей для Уилла становится предложение сходить к портному на примерку костюма. — Я рад, что ты соизволил отпустить меня куда-нибудь, — Уилл улыбается и старается надавить на совесть Ганнибала. Возможно, если она у него есть, Лектер отпустит его одного. — Я поеду с тобой, — Ганнибал, не уловив намёка или, скорее, не желая его улавливать, прикасается к его щеке. Уилл раздражённо отталкивает его руку. — Я могу сам туда съездить и сам выбрать костюм, в твоём присутствии нет нужды. — Уилл. Зная тебя, ты тут же захочешь оттуда сбежать, и возьмёшь первый попавшийся костюм, — снисходительный тон раздражает нервные окончания Уилла даже больше, чем сама ситуация. — Ганнибал, — злобно парирует Уилл, — зная тебя, мы там полдня проторчим, а моё мнение ты вообще не учтёшь. — Ты знаешь, что это не правда. Твоё мнение всегда в приоритете для меня. — Я не твоя кукла, ты не можешь одевать меня и контролировать каждый мой шаг. — Я лишь хочу помочь, Уилл, — Ганнибал правда выглядит сбитым с толку, но Уиллу кажется, что Лектер делает вид, что не понимает всей полноты ситуации. Он ведь психиатр, он должен понимать такие вещи. — Я взрослый мужчина и сам могу о себе позаботиться. На этот раз Ганнибалу нечем крыть. Он опускает руку и смотрит на Грэма этим своим фирменным взглядом «ты грубый невежда». — Мне нужно свободное пространство, тебя слишком много, — наконец произносит Уилл. — Я жил без тебя намного больше, чем с тобой и вполне смогу прожить и дальше. Снова ложь. И Уилл никогда так не надеялся на то, что именно сейчас Ганнибал пропустит его слова мимо. Мужчина же только спокойно кивает. Он предупреждает об ужине и оставляет Уилла одного. Он некоторое время стоит в ступоре, а после ёжится от неприятного холодка, пробежавшего по позвоночнику. Невероятно, как Ганнибал может изменить температуру в комнате одним взглядом, брошенным напоследок. Он с большими усилиями заставляет себя не вестись на провокацию и не бежать к Ганнибалу извиняться, а развернуться и уйти в комнату. Спустя два дня прохладных разговоров и ничем не уступающих по холодности взглядов, Уилл начинает думать, что отвечать так резко не стоило. Напряжение чувствуется в каждом вдохе, а Ганнибал слишком беспристрастен. Они редко видятся, и Уилл вдруг понимает, насколько большой этот дом. Он будто отдаляется от Ганнибала, и ему это решительно не нравится. Всё кажется каким-то странным и сюрреалистичным. Словно Лектер был для него своеобразным якорем в этом новом мире. С ним, с их беседами у камина, всё его существование не казалось таким ужасным и гротескным. Уилл храбрился, но сейчас, сидя в одиночестве в пустой комнате, понимает, что не так уж сильно и изменился. Его всё так же волнуют жизни людей, волнует, что он так легко воспринимает поедание человечины, и без Ганибала, без кого-то такого же безумного, как он сам, без человека, полностью его понимающего и принимающего, всё кажется настолько ужасным, что Уиллу снова хочется спрыгнуть с обрыва. Уилла никогда не перестанет забавлять, какой Ганнибал противоречивый. Стоит ему вспомнить, сколько раз Ганнибал пытался его убить, и в глазах того сразу плескаются океаны боли, словно это даже не он и делал. Но при этом он спокойно сделает это ещё раз и ещё, если посчитает необходимым. Тем не менее, игнорировать такого Ганнибала трудно. Уилл правда чувствует себя виноватым за вспышку гнева, поэтому пытается извиниться. Скоро Рождество, и он абсолютно точно не хочет находиться в таких напряжённых отношениях на их первый совместный праздник. Он чувствует, что их отношения ещё не стабильны, будто хождение по краю того самого обрыва, и дело не в том, упадут ли они, а в том, что сам хрупкий край не выдержит двух борющихся за первенство зверей и оборвётся. Он думает, что им обоим стоит отойти подальше, и если Ганнибал пока не готов оторвать взгляда от тёмной бездны под ними, то это сделает Уилл. После очередного ужина Грэм вызывается мыть посуду, Ганнибал же по обыкновению встаёт рядом и обтирает её полотенцем. — Знаешь, мы ведь говорили об этом, правда? Я вовсе не ненавижу твою заботу обо мне, это просто непривычно. Ганнибал с таким же раздражающим спокойствием продолжает орудовать полотенцем. Уилл подавляет поднимающуюся было агрессию. Он терпеть не может свой темперамент, но Ганнибал не виноват, что у Уилла проблемы с эмоциональной зрелостью. — Я никогда ни с кем не жил так долго, не считая Молли, но это было по-другому, — Уилл ступает на зыбкую почву, но подозревает, что мужчине понравится услышать то, что с Молли было не так. Он прекрасно осознаёт, что эго Ганнибала буквально взлетит от упоминания, что он единственный и неповторимый. Может быть, это низко, но Уилл не видит в этом ничего плохого, если это идёт на пользу их отношениям. — Я ни разу не жил с мужчиной, а тем более с таким необычным мужчиной как ты, — у него зубы сводит от слащавости слов, но уверенность в том, что Ганнибалу нравятся такие слова в свой адрес, подталкивает продолжать. Он немного волнуется, что переборщил, но Ганнибал наконец поднимает на него заинтересованный взгляд. Уилл уже было думает, что этого достаточно, но тот ждёт продолжения, и он в конце концов решается сказать ещё кое-что, но обещает себе, что это первый и последний раз, когда Ганнибалу удастся это услышать. До следующей ссоры. — Ты ведь знаешь меня, я не очень хорош в выражении своих эмоций и слишком вспыльчивый, — Уилл хочет добавить обвинительное «я тебя предупреждал об этом», но это извинение, так что лучше промолчать. — Я получал ранения на работе, но никто никогда не заботился обо мне так как ты, именно поэтому это кажется непривычным. Возможно, сходить вместе на примерку костюма не такая уж и плохая идея. Ты намного лучше в этом разбираешься, — Уилл сознательно отводит взгляд и наклоняет голову. — Конечно, ты ведь меня об этом предупреждал, как я мог забыть, — Ганнибал кладёт ладонь ему на щеку, поглаживая большим пальцем тонкий шрам, и Уилл облегченно выдыхает. — И сколько ты собирался ждать прежде чем счесть меня justificatum? В глазах Ганнибала пляшут черти, и он приподнимает один уголок губ. — Аctus non facft ream, nisi mens sit геа. Мне было любопытно, насколько далеко ты зайдёшь. — Ты правда только что завуалированно назвал меня тупым на латыни? — Уилл вынужденно опирается руками на стойку позади себя — Ганнибал буквально наваливается на него. Он ведёт носом от скулы ниже, пока не добирается до шеи. — Ты обладаешь исключительным умом, Уилл. Иногда эмоции берут вверх над разумом, с этим ничего не поделаешь. Даже со мной такое порой случается. Уилл не успевает ответить — Ганнибал быстро накрывает поцелуем его губы. Он несколько удивлён напором и грубостью после нескольких недель еле заметных прикосновений. Руки задирают футболку и жестко проходятся по лишь недавно восстановившимся рёбрам, заставляя Уилла резко втянуть воздух носом от острой боли. Может, Ганнибал так мстит за грубость самого Уилла? Он как с цепи сорвался. Уилл думает, что не один он скучал, и от этих мыслей лишь сильнее заводится. Уилл расстёгивает ремень Ганнибала, стараясь не торопиться. Когда он касается члена, Ганнибал резко выдыхает и крепче сжимает Уилла в объятьях. — Пойдём в спальню, — хрипло шепчет Ганнибал, покусыая его шею. — Что, кухня не подходит? — Уилл жестче двигает ладонью. Ганнибал стонет хрипло и низко, и Уилл ощущает, что и сам возбужден не меньше. Он сжимает волосы Лектера другой ладонью и отрывает его от своей шеи, заставляя показать лицо. Тот выглядит совсем отчаявшимся. На этот раз внутри в клубок скручивается не ревность. Это что-то более приятное, но такое же сильное. Приятно иметь такую власть над человеком. А над Ганнибалом — ещё приятнее. Уилл присаживается на кухонную тумбу позади, раздвигает ноги и притягивает Ганнибала ближе за талию. Лектер возмущённо мычит ему в рот. — Уилл, — угрожающе бормочет Ганнибал, но это совсем не останавливает Уилла. Он только усмехается в поцелуй и продолжает двигать рукой, прокручивая запястье. Ганнибал резко стонет и поддаётся бёдрами вперед, пытаясь усилить ощущения. Руки и губы Уилла будто находятся везде, опаляют жаром и доводят до точки кипения. Через пару резких движений руки он кончает со сдавленным стоном. Ладонь Уилла оказывается в сперме, и он слизывает её, внимательно глядя в глаза Ганнибала, а после целуя, заставляя попробовать себя на вкус. — Purvinas berniukas, — Ганнибал поражённо стонет, снова утыкаясь ему в шею. Уилл сдавленно смеётся и замечает, как руки Ганнибала, которыми тот опирается о тумбу, трясутся. Но Уилл ещё не закончил и не намеревается отпустить любовника так просто. Он широким лижет кожу на шее Ганнибала, задевая яремную вену, и прикусывает ухо. Мужчина резко вздыхает и подчиняется рукам, жестко давящим на плечи и побуждающим опуститься на колени перед Уиллом. Он стягивает брюки Уилла, и, несмотря на общую слабость после оргазма, с видимым удовольствием тратит несколько мгновений на то, чтобы полюбоваться своим разгоряченным партнером. Он смотрит на мужчину снизу-вверх, и это заставляет сердце Грэма пропустить несколько ударов — кажется, такого не было еще ни разу с момента их встречи. Не отводя пристального насмешливого взгляда от профайлера, Ганнибал тянет на себя резинку белья последнего, а затем сразу же резко отпускает на манер рогатки. Уилл шипит недовольно и скалится, но доктор продолжает улыбаться едва-едва. Кажется, Грэм не выдерживает этот взгляд на себе дольше двух-трех мгновений, а потому жмурится. Это и становится его главной ошибкой. Он пропускает момент, когда Ганнибал вновь оттягивает резинку его боксеров и отводит её немного вниз, сразу же приникая к сочащемуся смазкой члену. Мужчина напрягает язык и проводит тонкую дорожку от основания к самой головке, поглаживает уретру; широко лижет головку. Немного мнется, будто не решаясь (но господибоже, Ганнибал и неуверенность? Кого вы смешите?), а после резко обхватывает напряженный орган губами и придвигается ближе, заглатывая почти у основания и сразу же начиная двигаться, не давай опомниться и привыкнуть. Все это происходит так стремительно, что Грэм только и успевает что охнуть и направить все силы на то, чтобы устоять на ногах. Уилл громко стонет и жёстко сжимает волосы Лектера пальцами, заставляя двигаться быстрее. Ганнибал давится, но не пытается отстраниться: его безмерно восхищает такой Уилл. Уилл, берущий своё. Грэм смотрит вниз, на мягкий изгиб губ Ганнибала вокруг члена и встречается с его горящим взглядом. Конечно, он смотрит на Уилла. Он кусает нижнюю губу и хрипло стонет, откидывая голову назад. Перед самым оргазмом он отталкивает Ганнибала от себя за волосы и кончает ему на лицо. Пальцами левой руки он мягко стирает белёсые подтёки с его щеки. Лектер берёт его за запястье и слизывает их, мягко покусывая. Уилл наклоняется к Ганнибалу и хрипло шепчет в губы: — Jūs nesate geresni. У Ганнибала шальной взгляд, он вновь возбуждён. — Пойдём в спальню, — Уилл, вопреки ожиданиям, целует его мягко и ведёт наверх.***
Они едут в ателье только на следующий день. Ганнибал помогает уложить Уиллу непослушные волосы и поправляет отвороты пальто, когда они выходят из дома. Он заставляет Уилла надеть кожаные перчатки, которые тот никогда до этого не носил. — Я не ребёнок, если ты вдруг забыл, — недовольно бормочет Уилл, наконец вдыхая свежий воздух полной грудью. — Могу тебя заверить, я бы никогда не сделал с ребёнком того же, что делал с тобой. — Отвратительно, Ганнибал, — Уилл кривится и поскорен спешит к машине. Туман обволакивает всё вокруг, но он помнит, где она припаркована. Совсем ненамного отойдя от Ганнибала, он уже его не видит и даже успевает испугаться. Слишком уж эта атмосфера похожа на очередной его начинающийся кошмар. На секунду кажется, что из тумана выходит вендиго, с рогами, вымазанными в крови, и Уилл резко вдыхает. Но это оказывается всего лишь Ганнибал. Уилл решает больше не отходить от него так далеко. В ателье их встречают невысокая светловолосая женщина с мерной лентой, висящей на плече, и девушка помладше. Они приветствуют Ганнибала как старого знакомого, и с ожиданием смотрят на Уилла. Он с запозданием представляется, и в этот момент глаза девушки помладше тут же загораются. — Ох, так вы тот самый Хью, о котором он так много рассказывал и покупал много одежды тут. Я бы хотела, чтобы мой парень так же заботился обо мне, он никогда мне ничего не покупает, — хозяйка шикает на неё и извиняется за бестактность, но Уилл лишь благодушно кивает. Он хочет ответить, что не против поменяться «парнями», раз уж такое дело. Однако, шутить на такие темы перед Ганнибалом опасно, вдруг он решит выследить этого несчастного. — Мы пока осмотримся, — Ганнибал кивком отпускает персонал и переводит взгляд на Уилла. Как только тот убеждается, что их не услышат, он кладёт руку Ганнибалу на плечо и ощутимо сжимает. — Ты что, сплетничал обо мне? Ганнибал смотрит на него невинным взглядом. — Позволь мне выбрать тебе рубашку. Я возьму несколько на свой вкус, а потом ты отберёшь те, которые сочтешь достойными, — он игнорирует вопрос, предлагая компромисс. Уилл с поражением кивает и зарывается пальцами в волосы, тем самым нарушая композицию, тщательно созданную ранее. Ганнибал тут же поправляет прическу и только после откланивается просматривать одежду. Он не упоминал, что они возьмут что-то помимо пиджака и брюк, но Уилл примерно этого и ожидал, поэтому даже не удивлён предложению о «рубашках». Здесь приятная атмосфера, но ощущается также и дороговизна заведения. Уилл боится представлять, сколько стоит всё, что покупал ему Ганнибал. Он садится на софу, и девчушка сразу предлагает ему выпить виски, за что получает горящий взгляд Уилла и недовольный Ганнибала с другого конца помещения. Лектер не позволял ему пить алкоголь последние несколько недель из-за приёма лекарств. Уилл наблюдает за скользящими прикосновениями к шёлку и другим тканям, висящим на вешалках в ателье и невольно вспоминает вчерашние прикосновения. Удивляет то, как его физически тянет к Ганнибалу. Всё-таки он никогда не был настолько зависим от тактильного контакта. Мужчина не замечает, как опустошает стакан виски со льдом и просит девушку налить ему ещё. И ещё после. Когда Ганнибал возвращается, Уилл уже не совсем трезв, а потому более расслаблен. Ганнибал вешает на стойку рядом точно более десяти рубашек разного дизайна. — Ты разве не сказал «несколько»? С моей точки зрения тут больше чем дохера, — Уилл резко встаёт, чуть пошатнувшись и хватает Ганнибала за плечо для поддержки. Тот с укоризной на него смотрит, но Уилл не может не заметить, как Ганнибал напрягается от прикосновения, поэтому напоследок проводит ладонью от плеча вниз, как бы разглаживая пиджак. Ганнибал берёт его за запястье и подносит к себе, целуя и мягко выдыхая: — Дразнишься. Уиллу интересно, сделает ли Лектер что-нибудь непристойное в своём любимом ателье во Франции. А в том, что оно любимое, он не сомневается: достаточно посмотреть по сторонам и узнать расценки. Но Ганнибал прекрасно держит себя в руках и отпускает его запястье. Уилл откладывает в сторону больше половины того, что предложил Ганнибал. Остаётся лишь шесть рубашек, и он без особого удовольствия идёт их примерять. Ганнибал также выбрал две пары туфель, но с ними проблем не было. Первые две рубашки Ганнибал отвергает, и Уилл с ним солидарен. А вот остальные четыре сидят как влитые. Здесь также есть варианты костюмов, Уилл меряет несколько, чтобы определить, какой цвет ему подходит. Обычно Ганнибал стоял около примерочной, опираясь на стену позади, но когда Уилл выходит в костюме, который подошёл ему, его не оказалась на привычном месте. Лектер потребовал, чтобы Уилл показывал ему, как сидят те или иные вещи, поэтому он без задней мысли идёт в главный зал с софой, на которой в этот раз с довольным видом сидит Ганнибал с бокалом вина. Хозяйка и девушка стоят рядом спиной к нему и что-то увлечённо обсуждают с мужчиной. Уилл раздражённо вздыхает. Ну конечно. Как не похвастаться им перед своими знакомыми. Лектер замечает его первым, будто учуяв или же почувствовав на каком-то другом, отличным от понимая людей, уровне. Уилл правда без понятия, что он видит, но рука Ганнибала сжимает бокал сильней, а сам он заметно задерживает дыхание на несколько секунд, осматривая мужчину. Девушка также проходится взглядом по его фигуре, чуть краснеет и быстро лепечет: — Ого, вам очень идёт! Что это за ткань? — она подходит к Уиллу и касается пиджака, на что Ганнибал резко поднимается и встаёт вплотную. Он отталкивает её ладонь от воротника Грэма и, будто ничего не случилось, разглаживает ткань. Уилл ни разу не видел, чтобы Ганнибал действовал так бестактно. Помимо рубашек, галстуков и двух пар туфель, они купили Уиллу чёрный смокинг и тёмно-синий, почти чёрный, костюм, что «прекрасно оттеняет глаза Уилла и его светлую кожу». Женщина снимает с него мерки для третьего костюма, тоже тёмно-синего. — Зачем мне два одинаковых костюма? — Это разные костюмы, Уилл. Ткань отличается и пошив совершенно отличный от предыдущего, более того… — Да-да, я понял, спасибо, — Уилл перебивает Ганнибала, а женщина, что снимает с него мерки, ухмыляется. — Не думала, что кто-то способен заставить его замолчать. Грэм настороженно смотрит на Ганнибала, но тот не выглядит недовольным, скорее наслаждающимся сложившейся ситуацией. — Что ж, у меня есть несколько приёмов для этого, — он начинает понимать, что испытывает Ганнибал, показывая всем, какую власть он имеет над Уиллом. Хозяйка понимающе кивает и улыбается. — Пошивка костюма займёт много времени, у меня достаточно клиентов. Но для вас могу сделать исключение. Уже многим позже, садясь в машину, Уилл смотрит на часы на запястье. — Четыре часа, Ганнибал. — Не так много, и это того стоило. — Я больше не вернусь сюда, лучше и дальше покупай мне вещи сам. — Я думал, ты был против. Более того, намного приятней выбирать вместе с тобой. — Значит, предположение Джека о том, что ты садист, было правдивым, — Уилл с тоской смотрит в окно. — Зря я его отверг. Ганнибал смеётся глубоким бархатным смехом, и Уилл невольно улыбается в ответ. За окном уже сгустились сумерки, сегодня снова полнолуние. Впрочем, как и вчера. По пути домой Уилл с удовольствием наблюдает, как синий свет обрисовывает острые черты Лектера и размышляет о том, что Ганнибал, может, и владеет Уиллом в каком-то смысле, но и сам Уилл не хуже.