Спасибо Петру Александровичу Плетнёву за то, что благодаря именно ему я получил место в этом, несомненно, прекрасном училище!
А потом, когда ему, наконец, наскучило "марать листы", он вспомнил о " Литературной газете", купленной незадолго до выезда. Её ему продал уличный газетчик-мальчишка, одетый в потрёпанную когда-то белую рубашку и шитые-перешитые флюсовые брючки. Он был так умилительно упрям в своем желании продать выпуск, что Гоголь не выдержал и таки купил его. Стоит ли говорить, что, казалось бы, дешевенькая газетка захватила его поучительными статьями и советами, а также невероятно возмутительно вкусно пахнущей типографской краской? В уголке страницы витиевато расположилась дата - п.п 1830... Как оказалось, редактором являлся сам, что ни на есть, уважаемый Александр Сергеевич Пушкин, дорогой сердцу и творчеству друг! Он был горд этим открытием, тем более, что к третьей странице приступил с величайшим азартом. Всё бы хорошо, если бы его так страшно не укачивало в езде. Драматург чуть отвлёкся от чтения, потерев глаз кулачком, брезгая трогать лицо пальцами, и глянул в окно, высматривая пейзаж.Интересно. Как же поживает Александр Сергеевич? Разобрался ли он с хамом у соседнего дома? Не скучает ли? О, боже, что за чертовщина! С чего бы ему скучать? Прекрати об этом думать, прекрати! Такому задорному человеку и в мыслях негоже томиться...
Николай опёрся локтем на свой же чемодан, и повёл нить грез в другое направление. Впрочем, ненадолго - апатия, поглощающая его при этом, напрягала, а потом он вернулся к изданию. Его не смущала дезорганизованность его действий, так как и в других аспектах был достаточно сумбурен. Писатель перевернул следующую страницу и увидел ни к чему не примечательный взору литературок, стих. Ну как ни к чему... Я помню чудное мгновенье: Передо мной явился ты, Как мимолетное виденье, Как гений чистой красоты.Явился? С нынешней политикой нетерпимости это было крайне неосторожно! Такого просто не может быть. Может, может это просто опечатка? Ошибка редактора. Газеты тщательно проверяют, они просто не могли допустить этого. О боже! Куда, куда ты клонишь мой дорогой друг?... Пожалуй, я вновь нуждаюсь в созерцании прекрасного.
Перед его взором виделись обширные поля и цветущие пёстрыми цветами, луга. Николай смотрел на всю эту красоту, пока не уснул сладким сном. Ехать полагалось довольно долго. Погрузившись в обволакивающую атмосферу прогретого камином зала, Николай открыл глаза. Он стоял посреди гостевой своего скромного, но, на удивление, уютного дома. За окном кружила пурга — мерцающие хлопья снега летели то вверх, то вниз. Мужчина отвёл взгляд от окна, нисколько не удивившись резкой смене поры года, и стал ближе к камину, который почувствовал даже не открыв глаза. Между двух гранитных пилонов потрескивали дровишки какого-то фруктового дерева, срубленного в середине осени. Яблонька, Белый налив, — подумал писатель, вспоминая какие плодовые деревья последними были срублены в его саду. Сев в кресло напротив огня, что всегда ждало хозяина на этом месте, Гоголь невзначай зацепил стопку бумаг, лежащих на столике неподалёку. Это оказались, столь родные ему, черновики к новой книге. Её издание писатель видел в ближайшем будущем, но не мог сказать уверенно, когда она выйдет в свет. "Вечера на хуторе близ Диканьки", — пробормотал он и улыбнулся уголками губ. Только он успел коснуться первых страниц, слегка замявшихся, с черноватыми краями, как в дом кто-то вбежал. По коридору, ведущему в гостевую, были слышны громкие шаги, от которых содрогались половицы в всём доме. Николай резко вскочил, и, ожидая опасности, потянул руку к кочерге, стоявшей позади него. Страх исчез, когда в комнату влетела знакомая фигура Пушкина в шубе. — Коля! Жив! Слава Богу, Коля! — Александр яростно жестикулировал и метался на несколько шагов то вперёд, то назад. Николай был в замешательстве. С ним что-то могло случится? А может уже случилось? — Александр Сергеевич, всё в порядке? — неуверенно произнёс Николай, пытаясь понять, что он упустил. Пушкин накинулся с удушающими объятиями не давая сказать ни слова. — Я так боялся, но всё обошлось. Ох, Коленька... Всегда учтивый и вежливый Александр был на себя не похож: резкий переход от "Николая" до "Коли", а тем более "Коленьки", вспыльчивое поведение. Не пьян ли он? — задумался Яновский, за ним водится такой грешок. Воспользовавшись объятиями, Николай попробовал почувствовать перегар, но ничего подобного не было. Чувствовалось только громкое биение сердца Александра — взволнованное и радостное одновременно. Гоголь ощутил странную перемену, будто после долгой разлуки увидел свою любимую. Густые бакенбарды писателя щекотали нос и щёки Николая, а душа радовалась и согревалась чем-то, но уже не камином. Молодые люди стояли в плохо освещённой комнате, не желая отпускать друг друга. Влюблённый разум Гоголя вышел из под контроля и тот представил то, чего ему так хотелось, но в приличном обществе было недопустимо. Румянец сразу покрыл его лицо, а дыхание участилось. — Запретный плод сладок, не так ли? — уже с совсем другой интонацией произнёс поэт. Печаль и страсть играли в его голосе, замещая себя по очереди. Александр отдалился от Николая, а тот застыл, будто прикованный к полу узник. — Всё это очень странно, Коля. Я не знаю, как нам быть вместе, что скажут люди? — Пушкин уходил дальше и дальше, не поворачиваясь к своему визави. — Да, я тоже ду... Аа... Яновский, как заика, захлёбывался среди своих же слов, но так и не смог закончить фразу. — Да, вот и я об этом, — поэт сбросил шубу на пол и принялся расстёгивать пуговицы фрака, смотря уже в лицо Николаю. — Давай мы оставим это в Тайне и никому не скажем, мм? — стягивая рубашку, кивал Александр. Гоголь заметил неладное и начал паниковать, тщетно пытаясь сдвинуться с места. В свете от камина, на голове Пушкина начало что-то поблёскивать. Неверующий бы покрестился — рога! Из под тёмных кудрей полезли чёрные, что не на есть, самые настоящие козлиные рога, а вместо туфель на ногах появились копыта. Это был уже не Александр Сергеевич, а самый настоящий чёрт. Вспомнив свои рассказы, Николай перевёл взгляд на небо за окном. Тучи разошлись и показался тонкий месяц. "Он единственный, с кем всё в порядке. А разве их должно быть два? Или три?!" Светящийся серп рассыпался на десятки других и заполонил небо. Писатель пытался освободится, но всё ещё не мог шевельнуть и пальцем. — Красиво правда? Это я сделал, — произнёс чёрт похожий на Александра. — Видишь ли, Коленька, я очень занят, — из-за копыт ему пришлось наклонился над Николаем, —... придётся мне тебя отдать на перевоспитание моим подругам. Не обижай их, ладно? — цокая по деревянному полу и махнув хвостом, появление которого не уследил писатель, чёрт исчез в тёмном коридоре. Камин тут же потух с шипением, так, будто его резко залили водой, а в комнате стало очень сыро. Холодные руки коснулись плеч писателя. Первая пара ладоней, вторая и третья. Из-за его спины выскочили три обнажённые девушки и захохотали над Николаем. — Глупый, чего же ты тут стоишь? Пошли с нами купаться! Они стали бегать вокруг Гоголя, водить хоровод, петь и класть его руки себе на грудь и касаясь ими тела. Мужчина пытался убрать руки и зажмурится, но у него не получалось. Девушки остановились и стали грозно смотреть на него. Их лица в миг постарели и стали дряхлыми, как у старух на смертном одре. Русалки взялись за руки, а комната начала наполняться водой. Безответные немые крики Николая не давали никакого результата, а страх пересиливал всё остальное. Он моргнул и очутился под водой. Рядом никого не было, а тишина сливалась с шумом воды. Гоголь смог пошевелить руками и ногами, помотал головой, но не увидел ни берега, ни дна, ни поверхности. Опустив голову он увидел плавающего чёрта с кудрями, который просто смотрел ему в глаза. Вдруг он закричал: — Проснись!!! Мужчина схватился за горло, понимая, что ему нечем дышать. Он царапал горло в кровь и пытался плыть вверх, но оставался на месте. Он закричал сквозь воду и проснулся, резко дёрнув головой и ударившись о дверцу брички. За окном всё ещё простирались поля и пели птицы. Это был всего лишь сон.