Я буду рядом

Саньду рассекал воздух, слушаясь Цзян Чена как всегда превосходно. Слева летел Сичень, а позади пятерка наиболее адекватных адептов. Цзян Чен был недоволен. Уже вылетая из Пристани Лотоса, до него вдруг дошло, что Сичень довольно легко развел его на эту затею - перехватить Вэй Усяня, пока с ним не приключилась очередная неприятность. Не то, чтобы в этом не было рационального зерна, - неприятности всегда любили находить Вэй Усяня - но... Цзян Чен чувствовал какой-то зуд под руками из-за предстоящей встречи. И вспоминая, как легко решился на нее, он мог только помянуть Сиченя крепким словцом у себя в голове. Один из адептов чуть отклонился вправо. Но заметив его взгляд, покрылся испариной и быстро выровнялся. Это тоже раздражало. Эти пять адептов не были его постоянными спутниками в вылазках подобно этой. Обычно его сопровождали совсем другие адепты, в ненависти к темному пути которых сомневаться не приходилось. Именно поэтому он не взял их с собой. Еще неизвестно, что такие люди могут сотворить, встреться им на пути Старейшина Илина. Была еще одна причина плохого настроения Цзян Чена. Перед выходом, поколебавшись он все же взял с собой Суйбянь. Теперь мешочек цянькунь, в который он его поместил, словно тянул его вниз, отягощая мысли. Зачем? Зачем он взял его с собой? Вэй Усянь все равно не примет его. В какой-то мере даже не сможет... За этими мыслями, он все больше и больше хмурился, не замечая стремительного темпа, с которым мчался в сторону Цайи. - Глава клана Цзян, - Сичень плавно подлетел к Цзян Чену, умудряясь легко сохранять безопасное расстояние между ними и скорость, - Ваша скорость полета поражает дух, - с каким-то явным подтекстом произнес он, и Цзян Чену даже понадобилось несколько мгновений, чтобы понять о чем это он. Недовольно цыкнув на отстающих от них адептов, Цзян Чен все же уменьшил темп. Чуть-чуть. - Разве нам не нужно спешить? - вопрос двоякий и скорее даже самому себе, ибо Цзян Чен сам не знал ответа на вопрос, хочется ли ему поскорее встретиться с Вэй Усянем или же оттянуть неизбежную встречу? Сичень понимающе промолчал. Музыка флейты разливалась по окрестностям, пленяя своими переливами. Человек в темных одеждах и красной лентой в волосах играл, не отрываясь. Его единственным слушателем был его упрямый осел, но он не расстраивался. Мелодия, которую он играл, была написана для него человеком, которого он любил. Одно это перебивало всякие другие мысли в его голове, даже то, что он никогда не осмелится признаться тому в чувствах. - Вэй Ин... Пальцы замерли. Тишина отозвалась звоном, а мысли Вэй Усяня разбились в сомнениях, не послышался ли ему этот голос. Это не мог быть и впрямь он, верно? Медленно он обернулся. Когда глаза нашли взглядом знакомые золотистые глаза, улыбка сама скользнула на уста. В груди запорхали бабочки. - Лань Чжань... В Цайи они прибыли уже после полудня. Цзян Чен дерганно засунул Саньду в ножны, понимая, что совсем не помнит эту деревеньку. В прошлый раз он тут был больше шестнадцати лет назад, и судя по всему с тех пор она порядком разрослась. - Это же Первый Нефрит? - Цзэу-цзюнь? Где? Шепотки вокруг них раздражали. - А это случаем не Саньду-шеншоу? - Что ему понадобилось в нашей деревне? - Он снова охотится на темных заклинателей? Было очевидно, что соваться сразу в Цайи было не самой лучшей идеей. Если Вэй Усянь услышит эти разговоры, то быстро смоется отсюда. С него станется, идиота. - Предлагаю пойти к Старейшине деревни, - мягко предложил Цзэу-цзюнь, - Если мастер Вэй остановился здесь, он может знать. - Думаешь, он остановился здесь? - Цзян Чен, по сути, не ждал ответа. Но ему мало верилось, что Вэй Усянь мог бы остановиться в Цайи. Шляться где-нибудь в лесах - вот то, что больше подходило Вэй Усяню. - Спросить не будет лишним. К тому же, - с губ Лань Хуаня сорвался смешок, - после нескольких недель в Облачных глубинах, сомневаюсь, что он не воспользуется возможностью отведать любимое вино. Лицо Цзян Чена сделалось кислым. Пьянчуга Вэй Усянь, конечно. Как он мог забыть? Старейшина деревни весь переполошился, стоило ему увидеть Цзэу-цзюня. Даже не выяснив причин посещения, он распорядился накрыть стол. Старейшина был преклонных лет, а потому отказывать вдруг стало невежливо. Внутренне начав закипать от образовавшейся заминки, Цзян Чен сел за маленький стол напротив Цзеу-цзюня. Его адептов расположили в отдалении за более длинный стол у дверей. Судя по их лицам, жадно облизывающимся на еду, те не были в обиде. - Старейшина Ву, - Цзэу-цзюнь обратился к нему после нескольких вежливых глотков воды, - боюсь нас в Цайи привело дело. - Да-да, конечно, - Старейшина всем стоим видом показывал, что он весь во внимании. - Мы ищем одного молодого человека. Он одет в черные одежды с красной лентой в волосах. Возможно его видели, покупающим вино или останавливающимся на ночлег. - О... - Старейшина задумался на миг, - Я сейчас же распоряжусь разузнать, а пока угощайтесь, господа заклинатели. Вы должно быть проголодались с дороги, - поклонившись, Старейшина покинул их, на удивление споро для человека его лет. Через несколько неловких мгновений тишины, за которые Сичень сделал еще один глоток воды, а Цзян Чен сидел напротив, не отрывая взгляда, первый не выдержал: - Что? - Я иногда забываю, что люди буквально боготворят тебя. - Я бы не назвал это так, - явно смутился Сичень, опуская взгляд. - Просто Старейшина Ву... впечатлительный. Он был тем, кого выбрали на этот пост, когда шестнадцать лет назад тут начали погибать люди, так что... - Водная пучина? - подняв взгляд на Цзэу-цзюня Цзян Чен понял, что он прав. Воспоминания о тех днях почти стерлись из его памяти. Красным пятном там была молодая Вэнь Цин, что перевязывала ему его рану. Есть окончательно расхотелось. - Ты тогда в одиночку одолел ее одной мелодией. Неудивительно, что Старейшина так благоволит тебе. - Перестань, - Сичень снова опустил взгляд. Было очевидно, что ему неудобно из-за этого разговора. - Ну, почему же? - Цзян Чен отпил довольно приятного чаю, чувствуя легкое желание подразнить смущенного Нефрита. - Помнится, и я тогда уверился в безукоризненности Первого Нефрита, хотя очень долго это отрицал. Цзэу-цзюнь ничего не ответил, но окатил его странным потускневшим взглядом. Цзян Чен сглотнул, почувствовав вдруг что-то ненароком надавил на какую-то больную мозоль. - В последнее время использование музыкальных инструментов в бою начало приобретать неизъяснимую популярность, как считаешь? - Цзян Чен попытался сменить тему с неудовольствием отмечая, что получилось у него это топорно. - По крайней мере, раньше искусству владения мечом придавали больше внимания. Судя по сложному выражению лица Цзэу-цзюня, Цзян Чен понял, что опять сказал что-то не то. Он было уже хотел спросить что не так, но Лань Хуань его опередил. - А ты не интересуешься? Игрой на музыкальном инструменте? - уточнил он на недоуменный взгляд Цзян Чен. - Хах, - Цзян Чен поневоле усмехнулся, - Я и музыка? Убейте меня сразу. - Совсем? Цзян Чен задумался, вспоминая детство, когда они с Вэй Усянем баловались игрой на самодельных дуделках. Но как можно сравнивать это и игру подобно той, что лилась из сяо Сиченя? - Саньду и Цзыдянь - все, что мне нужно, - после этих слов мешок цянькунь, висевший на поясе, как показалось, стал вдвое тяжелее. - К слову, - Цзэу-цзюнь неуверенно пододвинул к себе рис, - всегда хотел отметить то, насколько виртуозно ты владеешь Цзыдянем. Насколько я знаю, Цзыдянь - очень капризное духовное оружие. - Это оружие моей матери. Как бы оно мне не подчинилось? - Цзян Чен пригляделся к рыбе, и рискнул откусить кусок. На удивление она была хорошо приготовлена. - Оу... Так ты не знаешь... - Чего? - Цзян Чен напрягся. - Юй Цзысюань была единственной, кому подчинился Цзыдянь после его предыдущего владельца, - ее деда, то есть, твоего прадеда. Цзян Чен недовольно скривился. - Ты прав, я не знал. Всякие записи, в том числе и об артефактах нашей семьи, были уничтожены при пожаре, - уточнять, каком именно, не имело смысла. - Удивляюсь, как вы восстановили свою библиотеку. - К счастью, тогда пожар не добрался до нашей библиотеки. По крайней мере, не до основной ее части. - Везет. Образовалось тишина. Говорить о тех временах даже спустя столько лет все равно было тяжело.