Я буду рядом

Цзян Чен чувствовал себя немного пьянным. Он смотрел и смотрел на Сиченя и не мог насмотреться. Распущенные и немного растрепанные волосы свисали по плечам Сиченя. Белая лента белой полосой выделялась на их темном фоне, раздражая и подогревая желание потянуть за ее конец. Руки так и чесались. Если дернуть и не отпускать, забрать, Сичень снова взвинтится так, что позабудет все четыре тысячи и больше правил своего клана. Снова растеряет все слова, которыми умел в обычном своем состоянии добиваться от людей невозможного, и только пальцы - эти длинные изящные пальцы - беспомощно будут пытаться отвоевать назад свое. Очень хотелось. Но... Утренний едва пробившийся свет падал на Сиченя, создавая иллюзию хрупкости вокруг него. Сичень всегда был выше, шире в плечах, старше него, мудрее. Но эта хрупкость ни разу не была чужда ему. Цзян Чен остро чувствовал, что сейчас, именно сейчас, это не просто ее иллюзия. Наклонившись, он подобрал ханьфу Сиченя, что выпало из его дрожащих рук. - Я люблю дразниться, ты же помнишь? - как можно более спокойным тоном, едва подавив нотки игривости в голосе, Ваньинь накинул на его плечи ханьфу. - Ты невыносим в такие мгновения, - признание, сорвавшееся с губ Сиченя, удивило Ваньиня. Улыбка вырвалась в выдохе. - Мне нравится, когда на тебе нет... твоей вечной доброжелательности, - руки сами собой отчего-то спустились вниз к рукавам, начав выпутывать запутавшиеся концы, - Она слишком напоминает мне долгие нудные советы кланов, на которых почти всех присутствующих хочется выпороть Цзыдянем, - последние слова вдруг показались Цзян Чену не в меру кровожадными, и он попытался как-то смягчить вырвавшиеся слова. - Когда ты обижаешься, смущен, дуешься, растерян, ты выглядишь как ребенок. И мне это очень нравится. Глядя на тебя такого, я и сам чувствую какую-то легкость, словно перемещаюсь в беззаботное детство... - на этом моменте язык онемел, а от осознания, что и кому он говорит, накатило внезапное смущение. Как хорошо, что Сичень до сих пор смотрит куда-то в сторону, избегая его взгляда. - Возможно, меня заносит, - "даже слишком" подумалось про себя. - Я не ребенок, - эти слова прозвучали тихо и все равно как-то по-детски обиженно, хотя Сичень явно старался вернуть свой обычный серьезный тон, - И то, что... случилось... это серьезно. - Знаю, - слово вырвалось слишком быстро, как-то даже беззаботно. Это надо было исправить. - Знаю, - произнес он уже более медленно, потянув за руку Сиченя, чтоб он наконец поднял на него глаза. - Настолько серьезно, что я готов дать взамен колокольчик главы клана Юньмен Цзян. Светлые глаза посмотрели на него в упор. В удивлении, может быть, в шоке, Цзян Чен не разобрал. Из-за подобного прямого взгляда главы клана Гусу Лань у него засосало под ложечкой. - Он ведь подойдет? - он вдруг занервничал. - У нас он, конечно, носит больше практический характер, но он тоже важный для нашего клана атрибут и... - Ваньинь... - его прервали, и Цзян Чен вдруг почувствовал, как крепко сжали его руку, которой он раньше держал чужую. Ваньинь запаниковал. Он явственно почувствовал подступы этой паники, которой не чувствовал уже многие годы. Сердце забухало в груди, отдаваясь в ушах. Еле собрав волю в кулак - исключительно на принципе "я сказал, я сделаю" - он потянулся к своему поясу. - Подумай об этом, ладно? - ляпнулось, когда он вложил свой колокольчик в руку Сиченя. В следующее мгновение Цзян Чен уже вымелся из собственной комнаты, чувствуя нахлынувший внезапно на щеки румянец.