Гнев и справедливость

Пастор О’Сули привез из Наталя письма и библии. В то утро Кристофер обещал Марте поездить с ней по бурским фермам. Она хотела начать учить черных детей читать и писать и искала учеников. Перед тем как покинуть с Мартой ферму, Кристофер помог О’Сули занести часть привезенных библий в дом. В дюжине из них не было страниц и под обложкой с золотым тиснением лежали бумажки с портретом английской королевы. Пересчитывая деньги и распечатывая письма, папаша Стюарт потирал распухшее колено и жаловался, что у него закончилась настойка с опиумом, которую привез Рики. — Они действительно нашли там алмазы. — Папаша Стюарт поднес к глазам очередное письмо. — Камни уже продают на лондонской бирже. Смит прислал мне журнал с лекцией какого-то немца. Он занимается разработкой горных месторождений, провел полгода в Колсберге, составил прогнозы и оценил участки. Если верить ему, в ближайшие полгода цена на участки сильно подскочит. На территории свободной бурской республики начнется алмазная лихорадка, от которой содрогнется весь мир. Мои английские друзья очень серьезно относятся к этим немецким прогнозам и просят прикупить для них и их родственников пару участков в Колсберге. — Стюарт поморщился. — Я вчера говорил с Рики, его отцу так не терпится получить заем в фунтах, что он разрешил Рики закладывать свои земли. Среди них пастбища и участки в Колсберге. Никогда раньше мне не предлагали такой выгодной сделки. Здесь у меня, — он хлопнул по библиям, — двадцать тысяч фунтов на покупку земли в Колсберге, которая обойдется мне в десять тысяч, если я дам ван Райнбергу деньги, а потом отберу участки в Колсберге за невыполнение условий соглашения. О’Сули говорил от моего имени с английским адвокатом в Натале. Европейские государства не спешат официально признать бурские республики. А значит, какую бы сделку я ни заключил с Ван Райнбергом, ее всегда может подправить английский адвокат. И только эти поправки будут иметь официальную юридическую силу в рамках международного права. Когда мои английские друзья соберут экспедицию для разработки участков в Колсберге, мой адвокат изменит сроки на контракте и, согласно единственному официальному документу, ван Райнберг должен будет мне вернуть деньги или отдать землю. Если он не захочет, будет спорить, английские власти должны будут защищать мои интересы. Думаю, двухсот вооруженных красных мундиров будет достаточно, чтобы произвести впечатление, если не на ван Райнберга, то на его соседей. Никто не захочет воевать с англичанами из-за того, что их сосед был так глуп, что задолжал одному из них. Черные не знают законов собственности на землю, сказал однажды Стюарт и оказался прав. Отдавая землю белым за винтовки, Мпанде разрешил им на ней поселиться. Но вовсе не имел в виду, что на этой земле его людям запрещено разбить лагерь, пасти скот и охотиться. Бурских республик не существует, говорил Стюарт теперь, а значит, любой договор, подписанный с гражданином бурской республики, недействителен. Законную силу имеют только изменения, внесенные в договор английским адвокатом. Кристофер привык к тому, что удачной сделкой буры считали игру на незнании партнера. Но менять условия сделки после ее заключения всегда считалось жульничеством и преступлением. Папаша Стюарт хотел обмануть ван Райнбергов, Кристофер собирался поговорить об этом вечером с Рики, после того как объедет с Мартой фермы. Марта надела новое белое платье и новую белую шляпку, привезенные из Англии. Сначала она заехала на мелкие фермы — хозяйства на десять коров, где у одной белой семьи в подчинении находилась одна черная семья. После отмены рабства на таких фермах мало что поменялось, как и прежде, из-за общей бедности белые работали наравне с черными. Марта заходила в покосившиеся тростниковые хижины, дарила черным старикам табак и просила их присылать своих детей в воскресную школу. Для самых упрямых отцов и матерей, которые не понимали, зачем их детям белая школа, Марта придумала несуществующий закон — каждый черный ребенок должен ходить в школу, чтобы научиться читать, писать и считать, знать свои обязанности и права. — Сменится поколение, прежде чем черные поймут, какие возможности и свободу подарила им британская империя, — сетовала Марта, забираясь в повозку после посещения очередной фермы. На обед заехали к Летими. После официальной отмены рабства в колонии Летими согнали всех своих рабов во дворе и объявили им, что теперь они не рабы, а свободные арендаторы. За право как и раньше жить в своих хижинах и возделывать свое маленькое поле они должны продолжать работать на Летими. Следующим важным изменением стало положение о наказаниях. За плохую работу или уход без разрешения бывших рабов теперь наказывали не хозяева, а английская администрация. Негры не поняли нововведений. У Летими Марта тоже раздавала табак и говорила с черными про школу. Вечером Марта и Кристофер заехали к ван Соркам и встретились с Сари. Она жила в небольшом доме на территории отцовской фермы. Две комнаты, кухня на улице под навесом. По хозяйству ей помогала старуха-рабыня. Ее муж, сухой и морщинистый негр, присматривал за козами Сари. Марта подарила Сари одну из баночек немецкого крема, которые привез Рики. Сари разбавила пальмовое вино травяной настойкой. Горькая и терпкая болтанка хорошо утоляла жажду и пьянила. Марта заснула после двух чашек, будто ей дали сонный корень. До фермы Стюартов от дома Сари было двадцать миль. Тучи на небе закрыли луну и звезды, и Сари предложила Кристоферу не будить Марту и переночевать у нее в доме. Он согласился. Сари постелила для него на полу козьи шкуры и накрыла шерстяным одеялом Марту. Потом Сари забила таху в трубку. Когда Сари затягивалась, ее щеки западали, лицо становилось маленьким, как у ребенка. — Между мной и Гилбертом ничего не было. — Она посмотрела на Кристофера через облако дыма. — Я никогда ни с кем не ложилась, кроме Джонни. Гилберт с детства был влюблен в меня, приезжал, приставал, упрашивал, уговаривал. Но я всегда отказывала. Сари наклонила голову, потерлась щекой о плечо. — Я не оправдывалась перед Джонни, потому что последнее время с ним невозможно было разговаривать. — Сари обиженно выпятила нижнюю губу. — Когда всё произошло, когда его убили, я была слишком зла и подавлена, чтобы оправдываться. Но теперь я хочу, чтобы ты знал. Я никогда никого не любила, кроме Джонни. — Он тоже любил тебя, — неуверенно сказал Кристофер, рассматривая свои руки. — Неправда. Вначале, может быть. Но после ущелья он начал превращаться в чудовище. — Сари мотнула головой. Слева направо. Потом еще раз и еще. Она не могла остановиться, и Кристоферу пришлось обнять ее. Он гладил ее по руке, пока Сари не перестала всхлипывать. Он заснул, прислушиваясь к скрипу половиц в комнате Сари и похрапыванию Марты. Почему Сари заговорила о себе, Гилберте и Джонни с Кристофером, а не с Мартой? Ее волновало, что он о ней думает, или она не хотела, чтобы Марта обсуждала ее со Стюартом? Перед ним она всё еще не желала оправдываться. Руководила ли ею гордость? Или так Сари выражала презрение к Стюарту? Утром Марта вместе с Сари испекли во дворе кукурузные лепешки. У обеих лица раскраснелись и лоснились от пота. Марта подала Кристоферу кофе с яйцом, как он любил. Пока солнце поднималось, они вместе обошли стадо коз Сари. Марта заметила, что у одной козы раздуло вымя, будто началась инфекция. У другой треснули рога, и лучше было бы их спилить, пока не начали гнить. На ферму Стюартов Марта и Кристофер вернулись в полдень. Воздух вокруг плыл от жары. Притихли птицы, исчезли насекомые. Слышно было только, как камни крошатся под колесами телеги. Стада Стюарта еще не вернулись с пастбища. Кукурузное поле блестело зеленью. Рабы сидели у своих хижин, вытянув ноги, и жевали кто табак, кто кукурузу. Лошади обмахивались хвостами под навесом конюшни. Около колодца валялось перевернутое ведро. Не стояло дном на земле или дном к небу, а валялось на боку, будто его уронили. Это было непривычно и неправильно. Обогнув конюшню, Кристофер увидел вбитые посреди двора в землю колышки и человека, растянутого между ними. Бросив поводья, Кристофер спрыгнул на землю и в пять больших шагов оказался около Рики. Дыхание сбилось, будто он пробежал все двадцать миль от фермы Сари до Стюартов. Рики был без сознания. Кожа на спине содрана плетью. По ранам ползали мухи. Кровь по краям борозд от плети свернулась и почернела, в глубине блестела алым. Кристофер видел много порок. Чтобы так разодрать кожу, понадобилось больше пятидесяти ударов. Ветер дернул Рики за волосы. Кристофер лег щекой на камни, чтобы заглянуть Рики в лицо. Губы и скула у него распухли и посинели. Около рта собралась лужа крови. Синяки на выкрученных руках. Его избили перед тем, как привязать. Но Рики дышал. Кристофер достал нож. Только сейчас он заметил развалившихся в тени крыльца слепого Фреда и косолапого Нила. Краем глаза увидел движение у колодца. Услышал за домом пиликанье губной гармошки. Кристофер сначала освободил руки Рики, потом срезал веревки на щиколотках. Сапоги с Рики сняли вместе с одеждой. Когда его секли, он дергался и вырывался, на щиколотках остались ожоги от веревок шире ладони Кристофера. — Принеси воды, — попросил Кристофер Марту. Она стояла рядом. Он видел ее юбку и тень, но не видел ее лица. Стоило ему заговорить, Марта развернулась и полетела к дому. Осторожно, чтобы не причинить Рики больше боли, чем необходимо, Кристофер подсунул под него руки. Рики застонал. — Что это ты делаешь там, Крис? — Папаша Стюарт вышел на веранду и привалился к опоре навеса. Марта исчезла в доме. Слепой Фред потер глаза. Крис подумал об оставленном в телеге ружье и понял, как сильно ему его не хватает. — Я забираю Рики отсюда, — ответил он. — Нет. Никого ты не заберешь. Он вор. Ночью украл у меня деньги. Если бы Тили не разбудил нас, он был бы уже далеко. — Папаша Стюарт засунул большие пальцы рук за пояс. — Ушел бы с моими деньгами. Крис оглядел двор, ища взглядом Тили. Косолапый Нил усмехнулся. Из-за дома показался Вилли Губная Гармошка и уставился на Кристофера, открыв рот. До него было пять шагов. Кристофер отпустил Рики и прыгнул вперед. Прежде чем Вилли сообразил, что происходит, Кристофер выхватил у него пистолет, взвел курок и направил на Стюарта. — Я его забираю, и мы уходим, — повторил Кристофер. — Да черта с два. — Папаша Стюарт прищурился и сделал знак своим людям. Нил и Фред на крыльце подняли ружья. Из-за дома выбежали еще пятеро. Двое шли за Стюартом с Капа и не раз ходили вместе с Кристофером в крааль Нголу. Трое присоединились к Стюарту во время Великого трека и храбро защищали стадо при нападении зулусов. От конюшни в Кристофера целились еще двое. Тили выполз из-за колодца и хлопал глазами, будто только проснулся. Всего десять. Остальные повели стадо на пастбище. Приблизительно так себе Кристофер всё и представлял. Стюарт не позволит уйти. А Кристофер не даст закопать ни Рики, ни себя. Если он не сможет освободить Рики, он умрет вместе с ним. Кристофер сделал два шага вперед и спустил курок. Отдача от выстрела дернула плечо. Пуля откинула папашу Стюарта к стене. Его глаза расширились, рот распахнулся. Марта выбежала из дома и закричала, ловя падающего Стюарта на руки. Нил обернулся к Стюарту, пускающему кровавые пузыри. Пятеро слева от Криса переглянулись, не зная, что делать. Кристофер увидел вспышку из ружья Тили и почувствовал облегчение и удивление, когда пуля ударила не его, а Вилли Губную Гармошку. Крис упал на одно колено и убил стоявшего на веранде Фреда. Тили выстрелил еще раз. Еще один человек упал. Пуля Нила оцарапала Крису плечо. Тили уложил Нила. Остальные белые подняли ружья над головой. — Не стреляй, — заорал рыжебородый щуплый мужчина. — Брось ружье, — выплюнул Кристофер. Один за другим они подчинились. — Валите через поле. — Кристофер кивнул на открытую местность, где негде было спрятаться. Мужчины попятились. Один споткнулся о камень, упал на задницу и вскочил, будто за ним гнались львы. Кристоферу незачем было их убивать. Без Стюарта они не станут преследовать. Когда они отдалились на пятьдесят шагов, Кристофер направился к веранде. Если Стюарт жив, он будет мстить. Он никогда не отступится, никогда не отпустит. Не успокоится, пока не прикончит Криса и Рики. Марта плакала, прижав к груди голову Стюарта. Кристофер смотрел в остекленевшие глаза и ничего не чувствовал. Тили подбежал к Рики и опустился около него на колени. — Отойди от него! — прорычал Кристофер. Тили поднял вверх руки. — Я не виноват! У меня не осталось выбора. Я не выдал бы его, если бы он сказал мне. Не выдал бы его, если бы он взял меня с собой! Но он хотел забрать деньги и уйти один. Стюарт бы меня убил. Ни за что не поверил бы, что я ни при чем! — затараторил Тили. Плевать, кто что украл, пронеслось у Кристофера в голове. — Принеси воды, — приказал он и пнул Тили ногой. Вместе они промыли израненную спину Рики и отнесли его в тень. Смочили разбитое лицо. Влили несколько капель между сжатых губ. Кожа у Рики нагрелась, будто он сейчас загорится. Приоткрыв глаза, он дернулся и попытался вырваться. — Тише, всё хорошо, всё позади. — Кристофер прижал смоченную водой тряпку к его лбу. — Крис? — Рики схватил его за запястье. — Всё закончилось, Рики. С тобой всё будет хорошо. — Я… — Я знаю. Выпей воды. Рики глотнул, закашлялся, скривился от боли. — Стюарт… — Он мертв. Рики уставился на него одним глазом. Второй заплыл от удара, осталась лишь щель, из которой торчали острые от слез ресницы. — Крис, — прохрипел Рики, — возьми деньги. Он действительно украл деньги. Плевать, снова подумал Крис. — Деньги понадобятся Марте. — Он поднял Рики на руки. Рики выгнулся и застонал. — Потерпи немного. — Кристофер поцеловал его в висок. — Тили, принеси одеяло и оседлай двух лошадей. Тили смотался в дом, застелил дно телеги одеялом. И помчался к лошадям. Кристофер уложил Рики на живот, заставил его еще попить. Гладил по волосам, пока тот не уснул.