Гнев и справедливость

Дождавшись вечера, Рики спустился в большой зал. Ким играла на рояле. Двое французов пытались петь. Молодые и пьяные, они висели друг на друге и булькали горлом, произнося непонятные слова. Девушка-индуска гримасничала перед солдатом в английском мундире, то высовывала язык, то округляла глаза, то растягивала пальцами улыбку. Уоррен пил виски и играл в шашки с белой шлюхой. Некрасивая негритянка смешивала пальмовую водку с лауданумом в прозрачной колбе, подогревала дно масляной лампой и смеялась, когда колба фыркала облаком вонючего пара. Рики взял стул и сел в шаге от Уоррена. Смотрел на доску для шашек и думал, с чего начать. — Ты снимаешь комнату на третьем этаже? — спросил Уоррен, не глядя на Рики. Конечно, Уоррен спрашивал о нем. У Ким, у солдата, всю ночь ласкающего опиумную трубку. Такие люди, как Уоррен, любят держать всё под контролем и очень внимательно смотрят по сторонам. — Да, — ответил Рики и пересел к Уоррену на колени. — Хочешь посмотреть мою комнату? Уоррен отклонился на спинку стула, не сталкивал Рики, но и не поддерживал. Разглядывал его с любопытством, с каким люди глазеют на ненужные им вещи на рынке. Конечно, он знал, что Рики не просто снимает комнату на третьем этаже. Он знает всё, что о Рики могла рассказать Ким. Знает, что он не продает себя в зале внизу, но также наверняка знает, что Джемисон приплачивал Ким за возможность остаться на ночь в комнате Рики. Уоррен дернул коленом так резко, что Рики начал падал. Уоррен удержал его за локоть и громко рассмеялся ему в лицо. На миг Ким прекратила играть и обернулась. А потом музыка полилась снова. — Соскучился по белому члену, тощая черная задница? — Уоррен дыхнул на Рики виски. — Да, — согласился Рики. Уоррен потрогал себя между ног. — Любишь сосать белый хуй, шлюха? — Да. Не слушая, Рики еще четыре раза ответил «да». Он думал о том, что после того, как Уоррен насытит свое желание кого-то унизить, можно будет попытаться с ним поговорить о делах. В худшем случае он разозлится и ударит Рики. Вряд ли станет по-настоящему избивать, если перед этим уже спустит пар, унизив и выебав. Вокруг рассмеялись. Розовощекая шлюха промокнула выступившие в уголках глаз слезы веселья. Уоррен вздернул Рики на ноги, шашки посыпались с доски, раздался новый взрыв хохота. Он не имел к Рики никакого отношения, просто люди хорошо проводили вечер. Уоррен был на полторы головы выше Рики. По пути наверх он наклонился, коснулся губами уха Рики и зашептал: — Признавайся, нравилось тебе пороть нашего доброго и заботливого доктора Джемисона? Нравилось тебе, что его член вставал, только когда его хорошенько выпорют? Конечно, такой дряни, как ты, это должно нравиться. Должно нравиться, что белый человек платит за то, чтобы его выпороли. Рики передернулся, он был готов к тому, что Уоррен знает от Ким, что Джемисон часто бывал в его комнате, но от того, что Уоррен знал подробности, на душе сделалось гадко. Гадко не из-за Джемисона, а из-за собственной наивности. Почему бы Уоррену не знать детали? Это же бордель. Тут продаются шлюхи, опиум и, конечно, грязные секреты. Где еще на них такой спрос? — Знаешь, как я познакомился с Джемисоном? — Чем ближе Уоррен наклонялся к Рики, тем глубже становились морщины вокруг его губ и между бровей. — Мы давние друзья, ты не знал? Ким не рассказывала тебе, что это я первый раз привел его в бордель? Я задавал не те вопросы, подумал Рики. — Впервые я увидел Джемисона ночью на улице. В крови, соплях и без сознания. Этот извращенец нанял трех нищих пацанов, чтобы они его избили. Мелкие обсосы увлеклись и забили бы его насмерть, если бы не я. Самого мелкого из них я пристрелил на месте. Догнал бы и остальных, если бы мог оставить Джемисона. Он всё-таки был белым, англичанином, мой долг был доставить его в больницу. Когда он очухался, он так сильно сокрушался о смерти нищего мальчишки, который его избивал, — предъявлял мне претензии, упрекал меня, —я сразу понял, здесь что-то не так. Это было не просто нападение или ограбление. Когда он вышел из больницы, я привел его к Ким, полагая, что здесь он сможет безопасно реализовать свои грязные фантазии — и о нищих позаботится, и по заднице получит. Они поднялись на третий этаж. Уоррен распахнул дверь в комнату Рики и осмотрелся. — Места здесь больше, чем у шлюх на втором этаже. Остается только проверить, нет ли где дыр, через которые старый сифилитик подглядывает. — Уоррен погладил стену. — Сколько бы Ким ни клялась, что его гнойный хуй встает только на девочек, я уверен, со временем аппетиты людей растут. Что скажешь? Когда ты порол задницу Джемисона, ты не слышал, как за стенкой кто-то скребется и вздыхает? Рики смотрел на Уоррена и удивлялся своей глупости, наивности и погруженности в мечты. Мечты, в которых было так много иллюзий и фантазий, что они походили на самообман. Стоя рядом с Уорреном и слушая, как он говорит гадости о людях, которые Рики были так или иначе дороги, Рики думал о людях, которым передает оружие. Он их не знал. Он действовал вслепую. С самого начала. Он хотел, чтобы оружие попало в руки черных, защищающих свой дом и стада. Но что, если он из кожи вон лезет, вооружая дикарей, нападающих на фермы белых? — Мне не нравятся твои глаза. — Если бы Рики не отдернул голову, Уоррен попал бы пальцем ему в глаз. — У черного не должно быть таких глаз! — зарычал Уоррен. — Они напоминают мне о человеке, которого я оставил в Англии. Очень плохие глаза. Закрой их, если не хочешь, чтобы я их тебе выколол. Рики подчинился. — Твои глаза мешают мне думать. — Уоррен отпустил локоть Рики и сдернул с него рубашку, срывая пуговицы. От резкого движения Рики шатнулся, сердце подпрыгнуло к горлу. Услышав, как Уоррен переступает с ноги на ногу, он приказал себе успокоиться. Но это было уже невозможно. Уоррен накинул рубашку Рики на лицо, ткань облепила рот и нос, и Рики охватила паника. Ему казалось, его душат. Он хотел оттолкнуть Уоррена, но тот зажал его шею локтем и продолжал наматывать рубашку на голову. Рики распахнул глаза, но ткань легла несколькими слоями, и он не увидел даже света. — У тебя очень плохие глаза. Неправильные. Ты должен сказать мне спасибо, что я их не выколол. — Уоррен обмотал рукава рубашки вокруг шеи Рики. — Мне нечем дышать, — проскулил Рики. — Да, хорошо, подожди. — Всё еще удерживая его шею под мышкой, Уоррен надавил пальцем на губы, заставил открыть рот и прорезал ткань ножом. — Так лучше? Да? Так нравится? Верно? Мне ты тоже так нравишься гораздо больше. — Уоррен рассмеялся и отпустил Рики. Шатаясь и ничего не видя, он ударился об угол кровати, налетел на стену и с трудом восстановил равновесие. Хотелось сорвать с головы рубашку и бежать. — Нет-нет-нет. Не смей. — Уоррен ударил его по рукам и схватил за запястья. — Снимешь ее, и я выколю твои блядские неправильные глаза. Клянусь. Ты же не думаешь, что мне будет стыдно перед Ким или старым сифилитиком? Ты же не думаешь, что я шучу? — Плоское и холодное коснулось губ Рики. Уоррен засунул в разрез рубашки нож и положил его плашмя на зубы Рики. — Скажи, что веришь мне? Говорить, когда нижнюю губу и зубы удерживает нож, было трудно. — Я верю тебе, — промычал Рики. — Вот и славно. — Уоррен убрал нож и прижал руку Рики к своему паху. — Видишь, как у меня стоит. Ты же не хочешь меня разочаровать? Не хочешь меня расстроить? — Нет. — Вот и хорошо. Вот и умница. Уоррен отпустил его, и он снова пошатнулся. Уоррен надавил ему на плечи, поставил на колени и толкнул член ему в рот. Липкая от смазки головка, широкий ствол. Рики не мог видеть, воображение восполнило пробел и подсунуло ему образ покрытого язвами члена сифилитика. Уоррен проехался членом по языку и толкнулся в горло, перекрывая дыхание. Рики попытался отстраниться, но Уоррен схватил рубашку на его макушке и прижал его голову к паху. В бессмысленной судорожной попытке вдохнуть Рики втягивал носом ткань. Уоррен отпустил его, Рики закашлялся, на глаза навернулись слезы, горло скрутил спазм. Когда он справился с дыханием, первым его побуждением было уползти и спрятаться. О том, чтобы снять рубашку с головы, он больше не думал. Часть сознания Рики понимала, что Уоррен не собирается его убивать, что здесь и сейчас с ним не случится ничего хуже, чем случалось прежде. Но иррациональный страх подмял разум под себя, лишил воли и не позволил сдвинуться с места. Нервы подстегнули воображение и заставили Рики поверить, что, если он шевельнется, его растопчут лошади, его изобьют, чужие руки вцепятся, будут тянуть, сгибать, ломать и душить. Стараясь успокоиться, Рики ощупал пол перед собой. Но это не помогло, не спасло, он больше не знал, где он, зачем он здесь, не знал, чего хочет. Он превратился в дрожащего напуганного безумца. Он больше не слышал голосов и музыки внизу. Не узнавал окружающие звуки и предметы. Воздух вокруг дышал опасностью. Любое движение повлечет за собой боль и смерть. — Ты совсем не умеешь отсасывать, — прошелестел Уоррен. Рики повернул голову на его голос. — Но не стоит расстраиваться. Знаешь поговорку? Бог наделил людей дырками для удовольствий, но, чтобы человек не погряз в похоти и лени, Бог сделал так, что над некоторыми дырками, перед тем как их использовать, приходится потрудиться. Уоррен заткнулся, оставив Рики один на один со стуком крови в ушах. Потом появился свет. Уоррен зажег лампу. И Рики не решался моргнуть, боясь потерять из вида пятно света. — Ну что, Фредди, покажешь мне другую свою дырку? — Голос Уоррена будто раздавался ото всюду и одновременно звучал где-то внутри Рики. Нет, подумал Рики, да, оставь меня в покое. — Встань на четвереньки. Сердце билось у Рики в горле. Мешало сглотнуть и вдохнуть. — Вот так. Повернись к окну. Рики погладил пол. В щели между досками перекатывался песок. Чуть дальше в доске была пробоина. Однажды Рики засунул в нее мизинец. — Нет, Фредди. — Уоррен засмеялся. — Ты повернулся к кровати, а я просил к окну. Уоррена забавляла его слепота и беспомощность. — Окно левее, — подзуживал он. — Еще немного левее. У Рики начали дрожать руки и живот. — Теперь правее. Он вертелся на четвереньках и чувствовал себя слепым жеребенком, пытающимся научиться стоять. Уоррен подошел ближе. Рики замер, ожидая удара. Кожа на его голой спине стала вдруг слишком чувствительной. Уоррен ходил вокруг, и даже колебания воздуха причиняли Рики боль. Запертый в своей обостренной слепотой чувствительности, он сначала ощутил давление воздуха на поясницу, а потом Уоррен сдернул с него штаны. Сначала обнажил задницу, потом дернул за щиколотки. От резких движений Рики завалился на бок. Инстинктивно он подтянул колени к животу и прикрыл голову руками. — Нет! Встань, как стоял, — рявкнул Уоррен. Рики шумно вздохнул, воздух был мерзко горячим. — Возьми в рот свои пальцы, — приказал Уоррен. Рики не понял, что он имеет в виду, и Уоррен ударил его ногой по правой руке. Выбил опору, и Рики чиркнул подбородком о пол. — Засунь пальцы в рот, тупица, оближи их. Рики почувствовал песок и вкус собственного пота на языке. Он укусил свои пальцы, наказывая себя за неконтролируемую дрожь и иррациональный глупый страх. — Потому у тебя не получается сосать хуй. — Уоррен оказался где-то слева и сверху. В следующую минуту он легко пнул Рики по бедру. — Соси лучше. Хочу услышать, как ты причмокиваешь. Уоррен рассмеялся. Воздух колыхнулся, будто он присел, а потом резко выпрямился. Во рту у Рики было сухо, но Уоррен уже забыл, о чем просил. Он просунул ногу между его колен и заставил раздвинуть ноги. — Теперь засунь пальцы себе в задницу. — Уоррен встал между разведенных щиколоток Рики, навис над ним. Отчего у Рики задрожали плечи и разболелся живот. — Давай, не ленись, подготовь свою дырку для члена. — Уоррен довольно растягивал слова. Рики представил, как он рассматривает его задницу, и замер. — Не сачкуй. Или ты думаешь, у меня маленький член? Может, тебя до сих пор ебали только маленькими членами? Или тебе нравится, когда тебе кишки выворачивают? Глубже, дрянь! — Он пнул Рики в бок ногой, из-за чего он пошатнулся, пальцы выскользнули из задницы. Пусть всё закончится, взмолился Рики. Он был измучен, выжат, не понимал, что происходит. Под страхом зашевелилась обреченность, хотелось заорать: убей меня, я больше не выдержу! Но страх снова подчинил Рики себе, заставил проглотить крик, подавиться словами и утопил в жалости к себе. — Засунь свои гребаные пальцы в себя, пока я тебе их не сломал, — заорал Уоррен. — Иначе клянусь, я засуну в тебя свой нож. И сам там хорошенько всё расширю, чтобы твоя блядская задница не порвала мне уздечку. Рики всхлипнул и вогнал в себя два пальца. Внутри было сухо, двигать пальцами не получалось. Уоррен опустился на колени между его разведенных ног. Одной рукой схватил его запястье, второй надавил на поясницу. Несколько раз он толкнул руку Рики, выворачивая запястье и заставляя его скулить. Потом Уоррен щелкнул ремнем, отпустил руку Рики и пристроился членом между его ягодиц. Когда он толкнулся внутрь, Рики не смог удержаться на руках и завалился на грудь. Он хотел подняться, но Уоррен вдавил руку ему между лопаток и прижал к полу. Уоррен пыхтел, давил, толкал. Рики справился с болью, но не смог справиться с беспомощностью. Он ничего не видел, не мог пошевелиться. Он даже свои всхлипы не мог отличить от шума крови в ушах. А слезы не мог отличить от слюней и соплей, пропитавших намотанную на лицо рубашку. Уоррен навалился и ненадолго замер, потом сдернул Рики с члена и перевернул его на спину так резко, что у него закружилась голова. Инстинктивно он свел вместе колени и потянул их к животу. Уоррен не позволил ему закрыться, поймал ноги и разложил его как лягушку. — Подрочи себе, — потребовал он. Рики не понял, и Уоррен ударил его по щеке. Намотанная на лицо влажная от слез рубашка защитила кожу, но голова мотнулась в сторону. Уоррен хлопнул его по другой щеке. — Давай, нет ничего уродливее, чем вялый, невозбужденный хуй. — Уоррен оттянул мошонку Рики. — Потискай его, вспомни, как я драл твою жопу. Заляпай от восторга свой живот. Ну же. У Рики не получилось возбудиться. Слезы высохли. Тело трясло от сухих рыданий. Таким грязным и уязвимым он себя не чувствовал даже после того, как его изнасиловали пять человек. Тогда всё произошло быстро, потому было легче. Он напрасно двигал ладонью по члену. Казалось, кожа вот-вот вспыхнет или лопнет, возбуждения и близко не было. — Ладно, хватит. — Уоррен вдруг сжалился и положил руку поверх руки Рики на члене. Помассировал пах и живот, позволил перевернуться на бок и свести вместе колени. — Похоже, я немного увлекся. — Уоррен расслабил рукава рубашки, опутавшие шею Рики. — Так лучше? Тебе не стоило пялиться на меня своими светлыми глазами. — Уоррен разгладил рубашку на лице Рики. — Снять? — Да, пожалуйста, — попросил Рики. — В следующий раз не пялься на меня, и не нужно будет тебе завязывать глаза. — Уоррен убрал рубашку. Думая о его словах, Рики зажмурился; голова вспотела, и теперь прикосновение воздуха обжигало холодом. Он снова начал дрожать. — Перестань. — Уоррен хлопнул его по заднице. — Я, конечно, люблю, когда шлюхи корчат из себя девственников, но не до такой степени. — Уоррен взял Рики за подбородок, надавил на нижнюю губу. — Ты должен мне минет. — Посмеялся, хлопнул по щеке и отстранился. Рики услышал скрип пружин — Уоррен забрался на кровать. Под потолком жужжала муха. Где-то хлопнула дверь. Рики будто вернулся из кошмарного бредового сна в реальность. Саднящая задница, хлюпающая между ног сперма, ровное дыхание Уоррена, музыка и смех внизу — здесь нет ничего, с чем Рики не мог бы справиться. Он хотел усмехнуться, но снова всхлипнул. Его воображение еще не успокоилось, подсунуло картинку из прошлого. Ему снова было пятнадцать, он мочился за отцовским домом, а когда заправлял член в штаны, заметил, что за ним наблюдают. Немец стоял в пяти шагах, вместо того чтобы уйти, когда Рики его заметил, подошел ближе. Немцу не было стыдно, а Рики казалось, что он провалится под землю от стыда. Немец сунул ему в руки золотой портсигар и сладким голосом попросил подрочить для него. Рики сбежал, забыв вернуть портсигар. Он давно знал о своем влечении к мужчинам, знал, что такое влечение называют извращенным. Знал, что таких, как он, наказывают и презирают. Знал, что такие, как он, плохо кончают. Норман и его друзья постоянно трепались о женских задницах. Но стоило бы им догадаться, что Рики любуется их мускулистыми руками и широкими плечами, восхищается их плоскими животами с тонкими полосками волос под пупком, они бы избили его. Рики думал, что научился жить с этим противоречием, — то, что привлекает его, другим кажется отвратительным. Но немец своей откровенной неприкрытой мерзкой похотью как будто заставил Рики посмотреть на себя со стороны. До сих пор о его тайне знал только Крис, влечение к Крису казалось правильным, естественным, искренним и чистым. А немец своим предложением испачкал Рики, он словно сказал ему: ты такой же грязный похотливый извращенец, как я. Рики ненавидел немца и всем своим существом рвался к Крису. Тянулся к нему мыслями и телом, оправдывал его образом, его существованием все свои желания, мечты и противоречия. Он мечтал подрочить для Криса, мечтал прикоснуться к нему. Рики внушил себе, что, как только окажется рядом с Крисом, всё обретет смысл и его извращенное влечение к мужчинам станет снова чистым и естественным. Он больше не мог утешать себя образом Криса. Не имел права. Однажды Крис принадлежал ему, и это никому не принесло ничего хорошего. Рики всё упустил и испортил. У него остались только ружья. Они были единственным, что стояло между ним и абсолютной потерянностью. Кто скажет мне, что делать, если не мои идеалы? Если мне суждено измениться, я не хочу, чтобы меня меняли мои страдания и удовольствия, пусть меня меняют мои идеалы. Даже если я сам их придумал. Рики не смог заснуть этой ночью. Перед рассветом спустился вниз, сварил кофе и приготовил завтрак для Уоррена. Поставив поднос около кровати, Рики закурил трубку с опиумом и стал ждать пробуждения Уоррена. Когда Уоррен завозился, Рики опустил глаза и подал ему поднос с завтраком. Налил из маленького чайника остывший кофе. Пока Уоррен жевал, Рики разглядывал первые симптомы рассвета за окном. На небе проступили светлые язвы. На смену запаху гниения из морских глубин ветер потянул из моря запах соли. В конюшне напротив борделя всхрапнула лошадь. Под окнами заболтал человек. — Иди сюда. — Уоррен отставил тарелку. Не поднимая взгляда, Рики подполз к кровати. Уоррен затащил его на матрас, уложил на бок, спиной к себе, помассировал плечи и живот и взял в кулак член. — Давай, порадуй меня, не верю, что ты импотент. — Уоррен перебирал пальцами по члену Рики. Умело, требовательно, почти нежно. Возбудил, облизал шею. Не убирая руку от члена Рики, втиснулся ему в задницу. Засопел, выебал, выдавил из Рики оргазм и размазал по его телу свою и его сперму. — Я знаю, ты хочешь о чем-то попросить, — сказал Уоррен, отдышавшись. Солнце показало бок и поднырнуло под облака. — Чувствую, тебе что-то надо. И это не двадцать фунтов, да, моя хитрая шлюха? Рики вздохнул, протянул руку и достал из-под кровати коробку с двумя акциями. Он перевернулся на спину, отвоевывая себе больше места на матрасе. — Это акции «Де Бирс». — Рики дал Уоррену время рассмотреть их и подумать. — Украл, когда Джемисон тебя в дом Родса провел? — Уоррен сжал шею Рики. Дыхание не перекрыл, но крепко вдавил пальцы в кожу по бокам. — Да. — Рики не удивился, что Уоррен знал о его визите к Родсу. Малена рассказала Карлу, Карл — Ким, та — Уоррену. — И сколько у тебя их? Рики удалось пробудить жадность Уоррена. — Сотня, две, тысяча. — Где? У Джемисона? — Уоррен теснее сомкнул пальцы вокруг шеи Рики и прижал кадык. — Нет. — Рики с трудом сглотнул. — Как думаешь, ты смог бы их обналичить? Продать? Или получить по этим акциям дивиденды? — Да. — Уоррен погладил большим пальцем подбородок Рики. — У меня есть связи в банке. Любого другого задержат без документов. Ты получишь двадцать процентов, потому что без меня эти бумажки бесполезны. Где ты спрятал остальные? — Мне не нужны деньги. — Рики пропустил последний вопрос мимо ушей. — Я хочу обменять акции на оружие из оружейной крепости. — Я спросил, где остальные акции? — Уоррен сжал шею Рики. Рики поклялся себе не сопротивляться. Но инстинкты взяли верх, и когда Уоррен сел ему на грудь и пережал шею двумя руками, Рики забился под ним, хоть и знал, что, если Уоррен решит его задушить, он не сможет ему помешать. Уоррен был сильнее, тяжелее, выше и сверху. У Рики против него не было шансов. Только надежда, что жадность Уоррена возьмет верх над его желанием убивать. Уоррен наклонился ниже — едва не касался носом носа, заглядывал в глаза. Рики перестал что-либо видеть, кроме глаз Уоррена. Они тоже были светлыми. Морщина между бровей Уоррена превратилась в глубокий шрам. Рики начал проваливаться в темноту, Уоррен отпустил его, позволил вдохнуть и снова пережал горло. — Зачем тебе оружие? Чутье подсказывало Рики, что Уоррену врать нельзя. Уоррен ослабил хватку, позволяя Рики говорить. — Передать зулусам, мтабела, шони, бастерам, — просипел Рики. Уоррен снова сжал его шею; обдумывая его слова, всматривался в его глаза. Чем дольше всматривался, тем больше его лицо вытягивалось, менялось, оплывало гримасой, похожей на гримасу больных или раненых, которым хочется кричать от боли. — Передать оружие дикарям. — Уоррен рассмеялся, позволил Рики сделать несколько вдохов. — Хочешь, чтобы они грабили и убивали белых. Буров, англичан. То-то удивится генерал Патерс, когда выведет свою армию в вельд, а их там встретят дикари с винтовками. С англичан давно пора сбить спесь, чтобы они не назначали неопытных юнцов вроде Патерса генералами и не поручали им ответственных дел. Пора заставить этих тупоголовых лордов и министров в Англии вспомнить об их соотечественниках, которые отдали Африке двадцать лет своей жизни. В Англии последнее время стало модно думать, что любой идиот с винтовкой может легко победить дикарей. Только для того, чтобы поставить на место всех английских молодых выскочек и зазнаек, стоит раздать дикарям ружья. Давно пора поставить на место богачей, которые возомнили, что Африка принадлежит им. Что им для продвижения в глубь континента, расширения и охраны их заработков дешевле и надежнее нанимать всякий сброд, типа бывших уголовников, вышибал и циркачей, вместо профессиональных военных. Рики рассмеялся бы, если бы не рука на шее. У них с Уорреном, оказывается, много общего. Они оба недолюбливают тех, с кем связаны происхождением. Рики не любит бастеров за их набожное подражание белым, не любит буров за их ложь и высокомерие, презирает дикарей за их жестокость и внутренние распри. Уоррен недоволен новой финансовой английской элитой, быстро богатеющей на африканских алмазах и золоте, обзаводящейся связями в правительстве и оттесняющей на задний план тех, кто, закусив удила, всю жизнь карабкается по карьерной лестнице, как Уоррен. Вдвойне смешно было то, что Уоррен — англичанин, начальник английской крепости. Откуда у него такой же, как у Рики, комплекс побежденного? Рики мог лишь предположить, какими амбициозными должны были быть надежды, которые Уоррен возлагал на Африку. Мечтал заскочить в кресло губернатора? Стать королем Дагомеи, как португалец двести лет назад? — Мне нужно пятьдесят ружей и патроны к ним. Ты получишь пять акций «де Бирс» с фиксированным доходом в двести фунтов в год каждая. Сам решишь, что для тебя выгоднее — получать дивиденды или продать акции, — сказал Рики. Пятьдесят ружей стоили на черном рынке пятьсот фунтов. Рики переплачивал. Его щедрое предложение было одновременно взяткой, авансом, провокацией, наживкой и крючком. Потная рука на шее Рики расслабилась. Уоррен думал о том, о чем Рики хотел заставить его думать, — сколько же всего акций у этой шлюхи, если он легко расстается с пятью акциями, по которым годами мог получать дивиденды? — Договорились. — Уоррен улыбнулся. Рики понимал: с этого момента Уоррен сделает всё, чтобы обмануть его и обобрать. Рики подготовился к этому этапу, как мог. Если Уоррен обыщет его комнату, он ничего не найдет. Акции, алмазы, деньги Рики разделил, упаковал в коровьи желчные мешки и спрятал в Кейптауне и за его пределами. У Элоиса, около старого дома ван Райнберга, в церкви, откуда забрал тело Малены, под крестом, под которым лежала Малена, в саду Лисьей Морды. И многих других местах, о которых никто, кроме него, не знал. Они договорились с Уорреном обменять акции на оружие через пять дней. В следующий раз я попрошу пулемет, подумал Рики.

***

Как Рики и рассчитывал, Уоррен приставил к нему слежку. Стоило Рики выйти из борделя, за ним увязался белый оборванец лет пятнадцати. Из тех, кто днем нанимается на фермы расчищать навоз, а по вечерам дежурит под барами, надеясь допить чужую выпивку и докурить чужую сигарету. Пока беспризорник будет таскаться за Рики по городу, кто-то из шлюх обыщет его комнату. Кто именно будет рыться в его вещах по приказу Уоррена, Рики не интересовало. Это могли быть даже Ким или Карл. Достаточно того, что Рики знал — друзей у него нет. На малолюдных улицах беспризорник держался в десяти шагах от Рики. Когда Рики привел его на базар, сократил расстояние до пяти. Мальчишка был голодным, по пути украл хлеб и проглотил не жуя. Двигался он дергано и нервно, часто оглядывался, крутил головой, выделялся из толпы тем, что на базарной площади не интересовался товарами и не спрашивал о ценах. Уоррен считал Рики идиотом, раз приставил к нему такое ничтожество? Около лавки с павлинами Рики метнулся в переулок и помчался между домами. Вылетев на дорогу, он увернулся от колес прогулочной коляски с откидным верхом, пробежал насквозь магазин, торгующий сыром и тканями, и оказался на набережной. Здесь он присел около индуса — чистильщика обуви. Белый на стуле перед индусом дымил сигарой и читал газету. Беспризорника, следившего за Рики, нигде не было видно. Рики подождал еще некоторое время, рассматривая заголовки в газете белого. Он читал «Кейп Аргус». Некрологи и объявления о временной работе на последней странице. Чистильщик обуви обнял ладонями правую ногу белого — так аккуратно перед поцелуем обнимают лица возлюбленных, — убрал ее с подставки на землю и взялся за левую ногу. Белый развернул и сложил газету. Открытие театров, приход кораблей, заседания парламента и суда. Нападение дикарей на английский форт Солсбери в междуречье рек Замбези и Лимпопо. Командир форта Джемисон делает всё, чтобы защитить женщин и детей, запертых в форте. Рики сплюнул. В отрядах привилегированной компании Родса не было никаких женщин и детей. Они существовали исключительно на страницах газет, чтобы вызвать сочувствие и симпатии к англичанам в конфликте с туземцами. Что касалось нападения, у Рики было две версии. Либо Родс его придумал как повод развязать войну с мтабела, либо мтабела начали сопротивление. Рики всё еще смотрел на газету, но вдруг разучился различать буквы и складывать их в слова. После Колсберга Крис ушел с бастерами и мтабела. Что, если Крис сейчас с мтабела? Что, если он среди тех, кто окружил форт Солсбери? Рики пошел к морю. Солнце катилось по небу, цеплялось за мачты и проваливалось в черный дым пароходных труб. Около склада с мешками специй, чая и кофе Рики заметил Шоба. Когда их взгляды встретились, Рики сделал вид, что не узнал его. Он не хотел впутывать Шоба в свои дела с Уорреном. Рики дважды обошел порт, посмотрел на прогулочные частные яхты и заметил новый хвост. Малаец с мокрой косынкой под соломенной шляпой. Щуплый и верткий. Рики так и не научился хорошо угадывать возраст малайцев — этому могло быть от двадцати пяти лет до сорока. Стоило Рики чуть дольше задержать на малайце взгляд, тот затеял ссору с проходившим мимо курьером. Ты толкнул меня, смотри, куда прешь, пищал малаец и махал руками. Наверняка малаец тоже шел за Рики от борделя, но Рики заметил его только сейчас, потому что его внимание отвлек беспризорник. Что, если есть и другие люди, которые следят за Рики, но он не замечает их, сосредоточившись на малайце? Любопытство подтолкнуло Рики зайти на конюшню и взять напрокат лошадь. Он избавился от малайца, прокатился за городом, а потом понял, что за ним уже долго едет тучный фермер в шляпе с пожеванными полями. Уоррен не использовал солдат из английского гарнизона, нанимал людей на стороне. Рики бы сказал, что все они, за исключением малайца, были не особо опытными. Рики вернулся в бордель довольный собой. Целью его сегодняшней прогулки и забегов было присмотреться к людям, которых приставит к нему Уоррен. Рики пока не собирался ничего скрывать. Уоррен хочет узнать, где он закопал акции? Рики с удовольствием приведет его в дом Джемисона и отдаст ему свой первый опустевший тайник. Рики представлял, как углубятся морщины Уоррена, когда он поймет, что этот тайник всего лишь один из многих, всего лишь первая станция на пути их поезда с акциями и оружием. В зале борделя шлюха-индуска угощала виски первых клиентов. Трое немцев с обвисшими животами кивали друг другу и причмокивали губами. Рики поднялся на третий этаж. Когда он открыл дверь в свою комнату, сильный удар в висок сбил его с ног. Ему потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы дыхание и зрение восстановились, позволили приподняться и рассмотреть Уоррена. Рики знал, что Уоррен обыщет его комнату, но не рассчитывал, что он сделает это сам и останется здесь после обыска. Уоррену снова удалось его напугать. Рики притронулся к пульсирующему болью виску и увидел кровь на пальцах. — Думаешь, если бы я захотел… — Уоррен направил на Рики пистолет и взвел курок. — Думаешь, я не смог бы заставить тебя рассказать мне, где акции? Думаешь, я не смог бы выбить это из тебя? — Смог бы. Но ты не уверен, что случайно не убьешь меня раньше, чем я заговорю. — Рики посмотрел на Уоррена и опустил голову. Стоял на четвереньках у его ног, смотрел на свои руки, не смел встать, не смел поднять глаза. Уоррена же заводит, когда ему подчиняются, у него стоит от чужого унижения. Разум подсказывал Рики, что будет лучше, если Уоррен его сейчас выебет, а не изобьет. Иррациональный страх снова поднял голову и требовал, чтобы Рики уполз и забился в угол. — Знаешь… — Уоррен прижал пистолет к затылку Рики. — …обычно это я плачу шлюхам, а не они мне. Уоррен наклонился, провел пистолетом по спине Рики, коснулся задницы и вжал ствол между ягодиц. Стоило Рики дернуться, Уоррен схватил его за шею и прижал щекой к полу. — Ты — первая шлюха, которая предложила мне деньги. Так чего ты хочешь, радость моя? Чего-то особенного? Если шлюха платит мне, она может рассчитывать на мое особое внимание и отношение. Раз уж ты платишь мне, я очень постараюсь доставить тебе удовольствие, которого тебе никто и никогда не доставит. — Уоррен пережал шею Рики так, что у него потемнело перед глазами. — Хочешь, я выебу тебя пистолетом? Хочешь, засуну его тебе в жопу и спущу курок? Или лучше в рот? Ты же слышал историю о генерале Сивоя? Он решил покончить с собой, сунул пистолет в рот и прострелил себе щеку. Хочешь, я сделаю в тебе лишнюю дырку и выебу тебя в нее? — Нет! — Нет? — притворно удивился Уоррен. Он уже отложил пистолет — раздевал Рики, ощупывал, тер и зажимал кожу. Забрался в него пальцами, членом. Сжимал и отпускал шею. Судя по вздохам и стонам, Уоррен получал зашибись какое удовольствие. Кончил он со сладостным подвыванием. Потом перевернул Рики на спину. — Молодец. — Уоррен надавил пальцами на закрытые и влажные от слез веки Рики. Рики помнил правила и не открывал глаза. На этот раз Уоррен не сжалился и не отпустил Рики, пока не выдавил из него жалкий слабый оргазм. Потом Уоррен курил опиум из его трубки и смеялся. Уоррен даже протолкнул смоченную своей слюной трубку между губ Рики и похлопал его по спине, когда он закашлялся. Штаны Уоррен с Рики раньше сорвал, теперь сдернул с него рубашку и уложил его голову себе на колени. — Цен говорит, ты покупал оружие у Май Ди. Он тебя обманул и избил. — Уоррен выдохнул опиумный пар в лицо Рики, а потом протолкнул трубку между его губ. — Кто был этот араб, которого ты натравил на Май Ди? — Любовник моей сестры. Уоррен рассмеялся и погладил кадык Рики. Свернул бы Уоррен ему шею, если бы узнал о его делах с Май Ди до того, как Рики стал ему полезным? Свернул бы шею просто от возмущения, что шлюха подпортила его сделки с малайцами. — Я был сегодня в архиве Кейптауна. Посадил троих людей проверить переписи населения за последние двадцать лет. Списки пассажиров на кораблях. Записи судов. Мои люди нигде не нашли упоминаний о владельцах твоих акций. — Эти люди могли приехать в Колсберг через Наталь, португальский или немецкий порт, — сказал Рики. — Не важно. Я думаю, все они мертвы или пропали без вести в вельде после того, как передали права на свои участки «Де Бирс». Лицо Уоррена застыло. На миг Рики показалось, что Уоррен возмущен и разгневан. На миг Рики почудилось, что Уоррен сейчас заговорит о газетах, общественности, огласке преступлений и правосудии. Почудилось, что Уоррен восстанет и захочет перемен. Если Уоррен захочет устроить скандал вокруг «Де Бирс», поверит ли Рики ему, встанет ли на его строну? Объявить официально войну «Де Бирс» — значит, показать миру все акции, выписанные на обманутых мертвецов. Нет, Рики не откажется от своего козыря даже ради великой цели. Не способен он больше верить ни в великие цели, ни в величие людей. Уоррен избавил Рики от надуманной моральной дилеммы. — А еще я был в банке и выставил твои две акции на продажу. Брокер говорит, если дождаться следующего месяца, за каждую дадут пятьсот фунтов. Я получил залог и купил тебе… — Уоррен завозился. — …новую лампу для опиума. Твоя треснула вчера, когда ты с завязанными глазами как слепой котенок метался по комнате. Уоррен покрутил белым фарфором перед лицом Рики. Уоррен наслаждался ситуацией. Акции Рики сулили ему больше прибыли, чем разборки с Ценом. Да и вести дела с Рики было гораздо удобнее. После затяжных и безрезультатных ссор с Ценом, преемником Май Ди, Уоррен был рад иметь дело со шлюхой, которая будет приносить ему выгоду, а он будет ее унижать.