***
Он встречался с Уорреном в полдень. Уоррен предлагал закрыть сделку за городом. Но Рики настоял, чтобы всё произошло в городе. Он искал защиту у его узких улиц и боялся открытого пространства, где он с груженной оружием телегой будет как на ладони, где за ним могут наблюдать с любого холма, с близкого или дальнего расстояния с помощью подзорной трубы. Он знал, наблюдать будут. Уоррен жаждет получить акции, потому он отдаст оружие. Но еще Уоррен ненавидит терять контроль, ненавидит выскочек и шлюх, любит их унижать и ставить на место. Потому, как только Рики сядет в телегу с ружьями, Уоррен пошлет за ним своих людей. Захочет узнать, где Рики будет прятать ружья, узнать, с кем Рики работает и кто перевозит для него оружие. Рики ни за что не хотел выводить жестокого и подлого ублюдка Уоррена на людей, которые ему верили и вели с ним дела. Они встретились у дома Джемисона. Уоррен был в штатском. Оружие на телеге прикрыл сверху клубнями ямса. Уоррен проверил акции, считал, читал имена, шевеля губами. Потом Уоррен попытался зажать Рики у стены и стянуть с него штаны. Видимо, Уоррен пребывал в необычно хорошем настроении, потому что, когда Рики выкрутился, он лишь посмеялся, прощая его и позволяя ему ускользнуть. Прежде чем забраться в телегу, Рики заглянул под дно, осмотрел колеса и оси. Ни засечек, ни склеек, ни заплаток. На кочках не развалится, в гору вытянет. Лошадь выглядела сытой и ухоженной, такая выдержит забег на тридцать миль. Забравшись на облучок, Рики коротко оглянулся на стоявшего во дворе дома Джемисона Уоррена и толкнул лошадь вперед-вверх по улице, мимо низких домов. Он придерживал поводья, когда на улицу выбегали дети, пропускал стариков и останавливался, когда навстречу катили телеги, ехали всадники. Рики ехал медленно и часто оглядывался. Уоррен опять послал за ним беспризорника. Уоррен знал, что в прошлый раз Рики его заметил. И если использовал его снова, то только для того, чтобы отвлечь внимание Рики. Гораздо больше беспризорника Рики беспокоили верховые. Любой из всадников мог оказаться человеком Уоррена. Чем ближе окраина города, тем всадников вокруг становилось больше. Английские охотники, иноземные путешественники, буры в потертых пиджаках. Следующий шаг представлялся Рики наиболее опасным и трудным, над ним Рики раздумывал несколько дней. Чтобы вычислить услужников Уоррена, Рики съехал с дороги и повернул к невысоким холмам. Земля между ними была сухой — сплошь камни и трещины. Никто по собственной воле не променяет дорогу на камни и трещины. Холмы тянулись слева и справа, как берега реки. Проехав между холмами полмили, Рики увидел на пригорке Ананду. Тот жевал большой бутерброд, истекающий желтым острым соусом. Когда Рики приблизился, Ананда запихал последний кусок в рот и занял место Рики на облучке. Рики же взял винтовку и патроны и поднялся на вершину холма. Ананда уехал, в ущелье появился всадник. Бур, судя по потертым штанам и пиджаку. Кобылка под ним была немолодая, но резвая и нервная. Когда бур натягивал повод, она начинала крутиться на месте и пятиться. Отчего казалось, что бур кого-то высматривает. Рики не мог рисковать. Он поднял ружье, пристрелил лошадь и ранил в бедро всадника. Чем позже бур сможет вернуться на дорогу, тем лучше. Понаблюдав, как бур извивается в пыли и перетягивает ногу ремнем, Рики повернулся к дороге и полю за ней. Вряд ли Уоррен послал единственного всадника. Кто-то должен был следить за дорогой. Как они и договаривались с Анандой, тот то возвращался на дорогу, то съезжал с нее, переезжал ручьи, взбирался на холмы. Каждого, кто катил следом, Рики по умолчанию причислял к людям Уоррена. Рики хорошо знал окрестности Кейптауна. Разбитая фурами, перевозившими вино и машины для его выжимки, колея вела от Кейптауна в район французских виноградников. Покидая Кап шесть лет назад, крупные скотоводы вроде ван Райнберга и Стюарта, чтобы найти покупателя на свои земли, разделили их на мелкие участки. Сейчас на этих участках стояли фермы, хозяева которых разводили овец и коз. Тот, кто отклонялся вслед за Анандой от дороги на виноградники, мог ехать только на одну из этих ферм. Когда с дороги съехала телега и покатилась за Анандой, Рики прицелился и выстрелил в запряженную в телегу лошадь. Осмотрев ущелье последний раз, Рики сел на лошадь, которую оставил Ананда. Миль десять он ехал за Анандой и телегой с оружием, высматривал преследователей. Один раз ему показалось, что мальчишка на осле следит за телегой. Рики убил осла и напугал мальчишку, стреляя по ногам. Возможно, он ошибся, но рисковать Анандой и Элоисом и выводить на них Уоррена Рики не собирался. Идея связаться с Уорреном принадлежала ему, а значит, ему одному подставляться и платить за ошибки. Через двадцать миль Рики свистнул; когда Ананда обернулся, махнул рукой. Они заранее условились, что Рики подаст знак, когда избавится от слежки — гони к Элоису, спрячьте оружие, избавьтесь от лошади и разберите телегу на доски. После того как Ананда скрылся в облаке красноватой пыли, Рики вернулся на окраину города. Зашел в сад бурской часовни и уселся на траву. Он запретил себе приближаться к церкви Элоиса, пока оружие не уедет из Капа. Ананда приехал, когда стемнело. Спрыгнул на землю, умылся в поилке для приходских кур. — Всё хорошо, — сказал он Рики. — Спасибо. Дождавшись, когда Ананда уедет, Рики пошел в бордель. Он шел пешком, ружье и лошадь он отдал Ананде. Когда добрался до борделя, время перевалило за полночь. Рики думал, что Уоррен будет ждать его наверху. Но Уоррен сидел в большом зале на первом этаже среди захламленных столов и опрокинутых бутылок. На втором этаже взвизгнула шлюха, засмеялся клиент. Кроме Уоррена в нижней гостиной были еще два клиента. Подперев голову рукой, индуска выслушивала сбивчивые тихие жалобы на жизнь от блеклого бесцветного человека. В углу две белые шлюхи протирали задницами колени крупного англичанина, то одна, то другая поглядывала на лестницу — скорей всего, договаривались о цене. Поднимаясь, Уоррен опрокинул стул. Рики невольно сделал шаг назад. Уоррен был зол и пьян. Красное лицо, шрамы морщин, узкие щели глаз. Уоррен схватил Рики за рубашку и притянул к себе. — Сука! За идиота меня держишь? Уоррен ударил его в лицо. Удерживая за рубашку, не позволяя отклониться или упасть, ударил в ухо, в бок, в челюсть. Потом повалил на стол и начал бить двумя руками. По голове, по животу. Куда дотянется. Ничего не видя, захлебываясь слезами и кровью, Рики скатился на пол. Уоррен пинал его ногами и что-то кричал. Но Рики уже ничего не слышал. В тот день Рики исполнилось восемнадцать.***
— Фредди? — Уходи. — Тебе что-то нужно? — Нет. — Хочешь, чтоб я сообщил твоей сестре? — Нет. — Можно, я зайду? — Оставь меня в покое, Карл. — Рики расплакался от беспомощности. Веки так распухли, что он едва видел солнечный свет. Перебитая переносица не пропускала воздух. Челюсть дергало и давило, справа внизу и вверху из распухших и развороченных выбитыми зубами десен не переставая сочилась кровь. Но хуже всего было то, что он должен был терпеть заботу Карла. Карл и Ким принесли его в комнату. Карл зажал между деревяшками его сломанную правую руку. Перетянул простынями грудь и бока, чтобы защитить сломанные нижние ребра от резких движений. Карл промыл ссадины. Заставлял полоскать рот марганцовкой, чтобы десны не загноились. Вливал в Рики воду. Три дня обезболивал, оглушал и усыплял его лауданумом. Три дня Рики плавал на границе сна и яви. Однажды он слышал, как Карл ругался с Уорреном, и не мог понять, произошло это на самом деле или было сном. Ему постоянно что-то снилось. Уоррен. Отец, папаша Стюарт, Крис, Норман. Сыпь на заднице Легбе, так много снов и видений от сраного лауданума. Лучше боль, сказал Рики Карлу. Или Карл сам догадался? Когда Рики стал орать и падать с кровати во сне, лауданум заменила трубка опиума. На четвертый день Рики достаточно окреп, чтобы курить, но недостаточно, чтобы надолго оставаться в сознании. Он всё время проваливался в темноту и кошмары. Карл не отходил от него, несмотря на то что Рики оскорблял и прогонял его. — Фредди, почему ты такой упрямый? Почему второй раз лезешь в петлю? Почему не можешь остановиться? Почему не попросил помощи? Если бы я мог тебя защитить, — каждый день сокрушался Карл. — Ты плохо кончишь, Фредди. Вряд ли доживешь до моих лет. Когда упрямцев вроде тебя убивают, их тела выбрасывают в канаву, в море или закапывают в пустыне. Никто не будет тебя искать, никто не будет тебя вспоминать и оплакивать. Рики бы посмеялся, если бы ребра и челюсть не болели. — Почему ты не убежал, когда я предлагал? Почему не убежал после того, как тебя избил Май Ди? Почему это сраное оружие для тебя так важно? Почему ты вбил себе в голову, что это оружие важно? Почему ты скрывал от меня свои дела с Уорреном? Почему не сказал, что подставляешься ему из-за оружия? — А ты думал, что мне просто нравится, что он меня избивает и ебет? Да, Карл так думал. Он знал Джемисона. Знал об отношениях Джемисона с Рики. Решил, что у Рики тоже не встает без боли? Вонь папы Легбе, почему же так больно смеяться? — Рано или поздно Уоррен тебя прибьет. На что ты надеешься? Как долго собираешься играть с Уорреном в кошки-мышки? Что он хочет от тебя получить? Дело не в деньгах, не только в деньгах, верно? — Акции. — Сколько их у тебя осталось? Уоррен знает, где ты их прячешь? Ты же понимаешь, что, как только он их найдет, он убьет тебя, Фредди? Почему он избил тебя? Чем ты его разозлил? Рики всё ему рассказал. Он был слаб, опиум не спасал больше ни от боли, ни от кошмаров. А Карл всегда был рядом, кормил с ложечки и хотел всё знать. — Ты должен был всё нам рассказать, мы помогли бы тебе. Но ничего, тебе больше не нужно самому искать людей, которые перевезут оружие. Не нужно защищать их от Уоррена. Ты наймешь малайцев. Они будут возить для тебя оружие. И если Уоррен вздумает за ними следить, Цен сам с ним разберется. Наплевав на боль в ребрах, Рики рассмеялся. — Малаец, который следил за мной? Это не Уоррен приставил ко мне малайца, а Цен? Или Ким? А может, ты? Кто следил за мной? Ким? Цен или ты, Карл? — Не важно, Фредди. Цен предлагает тебе хорошую сделку. Его люди возят опиум и выпивку на алмазные и золотые копи, за небольшую плату возьмут и твои ружья. Это отличная сделка для тебе. Ты ведь всё равно платишь за перевозку. — Чья это была идея? Твоя, Карл? — Я советовал тебе бежать, Фредди. Советовал после того, как тебя избил Май Ди, советую сейчас. Но ты слишком туп и упрям, чтобы слушать мои советы, верно? Если ты не можешь расстаться с ружьями, если собираешься и дальше покупать оружие, то тебе не выжить без союзников. Тебе нужны люди вроде Цена, которые могут за себя постоять. Тебе не нужно будет переживать о слежке и доставке оружия, не нужно никого защищать. Цен прикроет и твои ружья, и тебя, как своего партнера. Если Уоррен еще раз выбьет тебе зубы, сломает нос, руку или ребра, Цен сломает ему ноги. Но против того, чтобы Уоррен ебал меня, Цен ничего не имеет, мысленно закончил Рики. Может, пока Карл вытирает Рики сопли и кровь, стоит уточнить и этот вопрос. Например, можно ли Уоррену выебать Рики пистолетом? Рики рассмеялся, Карл взял его за руку и скривил сочувствующую рожу. — Фредди, у тебя есть деньги, ты можешь уехать. — Ты прав, Карл. Мне нужен Цен, — согласился Рики. Через пятнадцать дней Рики сидел в гостиной борделя днем и выпивал с Ценом, Уорреном и Карлом. Рики озвучил новые условия сделки. За то, что Уоррен избил его, он подарит Рики пулемет. А еще при следующей сделке Уоррен должен обналичить с помощью своих связей акции для Цена. Цен за эту наличку повезет ружья в Междуречье и отдаст их черным. — Это справедливо. — Цен сложил руки в замок посреди стола. — Избив Фредди, ты нарушил ваш с ним договор, теперь он имеет право привлечь к делу третью сторону и требовать компенсацию. Рики улыбнулся. Полгода назад Цен держал его локти, пока Май Ди выбивал ему зубы. — Справедливо, — вынужденно согласился Уоррен. Вечером Уоррен пришел в комнату Рики. Выставил Карла и засунул член Рики в рот. А пока он сосал и давился, Уоррен извинялся и объяснялся. Он, конечно, погорячился, но его можно понять, Рики сам виноват, подстрелил его людей, поступил подло, обманул доверие, плюнул в лицо. Кончив, Уоррен разомлел, приласкал член Рики. Сказал, что получил первые дивиденды по акциям, которые не продал. Сказал, что ему нравится, что у Рики справа нет зубов, там так мягко, что кажется, будто у Рики стало больше слюны во рту. Уоррен и правда принес Рики пулемет. Рики подарил пулемет Цену, знал, что тот его и так украдет. Не сможет сдержаться.***
На второй день нового года Локвуд устроил маленький праздник в честь дня рождения Джульетты. Стол накрыли на крыше дома, в котором Локвуд купил последний этаж. Приглашены были две черные наборщицы из газеты и Рики. Никто из белых сотрудников «Кейп Аргус» и приятелей Локвуда не пришел на день рождения Джульетты. Наборщицам было лет по сорок, они всё время тараторили о еде — той, что на столе, той, что недавно пробовали дома или в городе. Джульетта умудрялась одновременно поддерживать разговор с ними и беседовать с Локвудом о политике и последних новостях. Локвуд был расстроен и угнетен. В газете еще об этом не написали, ждали официального объявления, но Англия готовилась к войне с бурами. — Из-за жадности Родса и Джемисона Англия втянута в войну, — сокрушался Локвуд. — Джемисон и его отряд напали на Трансвааль, — объяснила Рики Джульетта. — Это Родс ему приказал. Сколько бы он ни отпирался, не верю ни единому его слову. Обе его компании, золотая и алмазная, находятся на бурских территориях, Родс не смог смириться и приказал Джемисону вторгнуться в Трансвааль, якобы защищая бедных иностранцев, которых притесняют разбойники-буры. Этот фокус работал у Родса с туземцами, но буры — белые. — Вина Родса еще не доказана. — Джульетта опустила голову. — Ни за что не поверю, что Родс не знал об авантюре Джемисона. Не верю, что Джемисон пошел на это безумие без приказа Родса. К тому же, кто-то должен взять на себя вину за то, что Англии навязали войну. И увидишь, ни губернатор Капа, ни комиссар по делам колоний не станут брать вину на себя. Они возложат ее на Родса. Родсу конец. Ему и Джемисону. Если Джемисон не сдохнет в тюрьме буров, он предстанет перед судом в Англии. — Может, еще всё успокоится, — неуверенно сказала Джульетта. — Нет. Буры уже выдвинули Англии ультиматум. Мне страшно подумать, сколько английских солдат погибнет в этой войне. — От волнения Локвуд перевернул стакан. — В голове не укладывается, Джемисон был врачом, двадцать лет бесплатно лечил в Африке бедных. Как мог Родс задурить ему голову и испортить его настолько, что он бросил врачебную практику и уехал с необразованными злыми развращенными людьми строить новую Родезию? Как Родс мог его так испортить и развратить? Может, они взаимно испортили друг друга, подумал Рики. Когда он видел Джемисона последний раз, тот был очарован и напуган Родсом и верил, что остановить Родса может только сам Родс. Не это ли сейчас происходит? Знал Родс о рейде Джемисона или нет? Для всех всё выглядит так, будто компания Родса напала на буров, но действительно ли Родс отдавал такой приказ? — Конечно, Родс скажет, что Джемисон действовал самостоятельно, Родс сделает всё, чтобы избежать суда и не оказаться на скамье подсудимых вместе с Джемисоном. — Локвуд скомкал салфетку и закурил самокрутку. — Надеюсь только на то, что Джемисон не совсем утратил разум и не станет покрывать Родса. Он возьмет вину на себя, подумал Рики. Это соответствует его характеру, его убеждениям, это принесет ему облегчение и станет кульминацией его болезненной зачарованности Родсом. Рики опрокинул в себя два бокала виски. Джемисон так часто выставляет себя ничтожеством, почему Рики чувствует себя его соучастником? Не потому ли, что они оба ломают себя ради ничтожного, жалкого результата? Делают то, что им противно, ведут дела с людьми, которые им отвратительны, даже спят с людьми, которые пугают их. Откуда они берут силы на эти скитания? Что снова и снова гонит их в темноту? Почему они привязываются к неподходящим жестоким людям? Они боятся остаться в стороне. Их гонят вперед кошмары, отчаяние и разочарование. Разве есть в человеческой жизни более могущественные силы, чем отчаяние и разочарование? — А в это время в газетах пишут об американских братьях, изобретающих летающую машину. Что значат пять минут полета, когда Англия стоит на грани войны, в которой потеряет тысячи жизней? — Локвуд хлопнул газетой по столу и убил муху. Полная наборщица с усами над верхней губой предложила Рики добавку баранины и виски. Он отказался от первого, наполнил рот виски и развернул газету Локвуда. На первой странице и правда красовалась странная конструкция с крыльями. Перекошенная и поломанная. На второй новости Ост-Индской компании. Торговые сводки, отчеты о заседании капского парламента, точнее, скандалах и взаимных оскорблениях между англичанами и местными капскими бурами. И те и другие не могли поделить Южную Африку. Рики пролистнул дальше. Виски во рту приятно нагрелся и начал щекотать нос. На предпоследней странице три колонки занимали новости из Наталя. В порт прибыл недавно спущенный с английской верфи корабль, неделю назад в Натале останавливался Ротшильд, совершающий кругосветное путешествие на своей яхте. Через три дня, сообщала узкая колонка, в Ледисмите, одном из городов Натальской колонии, повесят Кристофера Стюарта, убийцу первого губернатора английской колонии Наталь и одного из предводителей банды дикарей мтабела, которая сожгла английскую крепость, разрушила английскую миссию, нападала на путешественников и фермы, убивая женщин и детей. Вместе с Кристофером Стюартом казнят пять членов его банды. Рики разучился глотать, виски, который он грел во рту, вылился на подбородок и замочил рубашку. — Что случилось? — Джульетта заглянула Рики в лицо. Сообразив, что он смотрит на газету, взяла ее в руки. Пробежала глазами по строчкам, нахмурилась и отложила ее. — Рики, что случилось? — Стюарт. — Локвуд выхватил из статьи имя, узнал его и взял Рики за руку. — Шесть лет назад ты хотел, чтобы я написал о нападении ван Хорка и Отиса на ферму Стюартов. Что он мог знать? Что он мог помнить о деле шестилетней давности? Рики смотрел на Локвуда лишь минуту, потом все затмила пелена из слез. Рики не плакал, он просто ослеп. А Локвуд продолжал держать его за руку. — Кристофер Стюарт — один из капских Стюартов? Джульетта ахнула. Что именно она вспомнила? О чем думает? О том, что помешала Локвуду написать о заговоре? Или о том, что из-за того, что она помешала, англичане разрушили общину бастеров? — Я должен идти. — Рики выдернул свою руку из пальцев Локвуда. Встал, пошатнулся. Джульетта, Локвуд, наборщицы — все что-то говорили и метались по крыше, словно сговорились помешать Рики добраться до лестницы. — Рики. — Джульетта взяла его лицо в ладони и безуспешно пыталась поймать его взгляд. — Поговори со мной. Если не хочешь говорить, просто присядь. Ты сам на себя не похож. Я не хочу, чтобы ты уходил таким… Рики перехватил ее за запястья. Ему пришлось сжать их, чтобы Джульетта его отпустила. Рики вышел на улицу. Криса казнят через три дня. В Натале. Рики никак не успеет приехать. Даже если он будет без остановок загонять одну лошадь за другой, он не успеет. Не успеет приехать. Ничего не сможет сделать. Не увидит его больше живым. Не услышит его голоса. Карл говорил, каждый наш вдох приближает нас к нашей смерти. Как бессмысленно и бесполезно прошла жизнь Рики. Он как будто и не жил. Напрасно дышал. Вхолостую двигался, мечтал и верил. Ничего не добился, не заслужил. И теперь навсегда приговорен к пустоте. Решив не тратить времени на возвращение в бордель и сборы, Рики взял в ближайшей конюшне напрокат лошадь, поехал в церковь на окраине, где хоронили бедных, и забрал припрятанные на ее заднем дворе деньги. Через полчаса он покинул Кейптаун и направился в Наталь.