***
Вечером, после приезда Чарльза Радда, Согоди принес бутылку ирландского виски. В Колсберге такие продавали по пятьдесят шиллингов. — Пастор Моффат очень хочет с тобой познакомиться, — счастливо улыбнулся Согоди. — Завтра после разговора с индунами он будет читать псалмы и приглашает тебя прийти послушать. Пастор Моффат говорит, что тот, кто умеет читать, может узнать всё, что знают белые люди. Пастор Моффат говорит, что люди, которые умеют читать, должны объединить свои усилия, чтобы научить читать других. Я рассказал пастору Моффату о тебе, сказал однажды Согоди, рассказал, что ты управлял участком в Колсберге. Лобенгула дал понять Моффату, что у него есть человек, умеющий читать. Теперь Моффат и Радд надеялись подкупить чтеца вождя, догадался Кристофер. — Ты пойдешь? — Согоди подвинулся ближе. Обычно он боялся прикосновений к Кристоферу как огня, сейчас был так возбужден и взволнован, что не заметил, как толкнул его колено своим. — Да. — Кристофер вспомнил Колсберг. Вспомнил, как Радд командовал людьми, казнившими черных после восстания. Виновных или невиновных — тогда это ни для кого не имело значения. Важно было дать белым отыграться и снова почувствовать себя хозяевами положения. — Пастор Моффат тебе понравится. Он очень мудрый, добрый и спокойный человек. Когда с ним разговариваешь, он смотрит так, что ты чувствуешь себя очень ценным и важным, — радостно затараторил Согоди. — Вместе с пастором Моффатом ты мог бы открыть школу в Булавайо. Учить людей читать. Вместо того чтобы учить их стрелять. Пытаясь угадать, принадлежит последняя фраза Согоди или Моффату, Кристофер рассматривал Согоди. Открытое лицо, подвижные губы — то ли сейчас сложатся в улыбку, то ли выболтают тайну. Острый кадык, выпирающие на плечах косточки, пульсирующая ямка на солнечном сплетении. Инкоси Лобенгула велел устроить стрельбище вверху по реке, чтобы выстрелы не были слышны в Булавайо. Но он не мог не отдавать себе отчет в том, что люди вроде Согоди, очарованные Моффатом, выболтают ему о стрельбище. Значит, целью Лобенгулы было не сохранить учения в тайне, а оттянуть момент, когда белые узнают о них. Это подчеркивало характер переговоров. Лобенгула не хотел подписывать договор с белыми, но не мог отказаться от переговоров, потому что белые привели свои войска к реке Маклауцы. Вождь выбрал стратегию затягивания переговоров. — Ты мог бы научить читать меня, — выпалил Согоди. — Иногда я мечтаю, что ты учишь меня читать, как учил в Колсберге отличать алмазы от камней. По тому, как Согоди смутился и отвел взгляд, Кристофер догадался — Согоди сказал больше, чем хотел. Согоди глубоко вздохнул, тонкая блестящая кожа обтянула ребра, ямочка в центре груди затрепетала, складки на животе углубились. Со времен Колсберга Согоди тянулся к Кристоферу, искал его одобрения, вертелся рядом, но избегал прикосновений и смущался по пустякам. Согоди поднял взгляд. И Кристофер вдруг понял — Согоди смотрит на него так же, как смотрел Рики: со смесью восхищения и ожидания. Он будто верит, что Кристофер спасет его от сомнений и придаст ему сил. Это понимание больно ударило Кристофера, заставило его сожалеть о жизни, которую он хотел подарить Рики, но не смог, заставило его почувствовать себя побежденным. Он захотел объяснить Согоди, почему научить мтабела стрелять важнее, чем научить их читать. Объяснить, что знания белых не стоят свободы. Нельзя платить за знания свободой. Объяснить, что каждый раз, когда он чувствует себя ценным и значимым рядом с Моффатом, Моффат обманывает его. Манипулирует его обидами, давит на его одиночество и чувство неприкаянности, оторванность от братьев, семьи. Но сможет ли Согоди понять? Не помешают ли ему его обиды? Разве не из-за них он тянется к Кристоферу? Нет, сейчас не время объяснять Согоди, чего стоят обещания белых. Не время заставлять его выбирать между Моффатом и Кристофером. Кристофер собирался встретиться с Раддом. Моффат прислал за ним Согоди. Кристофер надеялся, что доверие между Моффатом и Согоди, наивность Согоди помогут усыпить бдительность Радда.***
Радд прибыл с небольшим отрядом. Десять белых, пять черных слуг. Круглые лбы, костлявые ступни и посеченные плетьми спины. Радд разбил лагерь в двух милях от Булавайо. На пастбище, куда дети утром приводили коз, поставили пять белых парусиновых палаток и растянули большой навес. Под ним поставили раскладные стулья и столы. С тех пор как Кристофер видел Радда в последний раз, тот ни капли не изменился. Казалось, даже платок на шее носил тот же самый, что в Колсберге — запыленный, протертый и выцветший настолько, что изначальный цвет не угадаешь. Как и в Колсберге, худая фигура Радда напоминала цаплю, вышагивающую по болоту. Он так же высоко поднимал колени, так же круглил спину и наклонял голову. Только в Колсберге у Кристофера не было возможности рассмотреть Радда вблизи, теперь он заметил цепкий взгляд, плотно стиснутые губы и непослушные сухие усы, кончики которых норовили залезть в рот, заставляли Радда часто отплевываться и проводить рукой по лицу. Моффат привел Кристофера в лагерь Радда после захода солнца. Несмотря на полноту, Моффат любил ходить пешком. Считал совместную прогулку отличным способом узнать собеседника. Чтобы расположить к себе Кристофера, он не лез с вопросами и охотно рассказывал о себе. Будучи сыном миссионера, Моффат родился в деревне черных, роды у его матери принимала местная знахарка из племени ботсвана. Джон Моффат видел в этом великий замысел Божий — знак, что Бог наметил для черных и белых единый путь. Он посмеивался над белыми, которые этого не понимают, — они недавно прибыли в Африку и видят в африканцах только слуг. Моффат позволил себе посмеяться над Раддом. Припомнил, как встретил его впервые и тот не знал, что воду нужно искать там, где пасутся звери. Моффат также умел смеяться над собой. Не преминул упомянуть, что встречал многих пасторов-бастеров, и большинство из них знали катехизис лучше, чем белые миссионеры. За две мили пути от Булавайо до лагеря Радда Кристофер понял, чем этот полный добродушный человек завоевал доверие Согоди. Когда Моффат вошел под навес Радда, от внимания Кристофера не ускользнуло, что на людей Радда Моффат смотрит свысока. Радду Моффат тряс руку так долго, будто они давно не виделись. Кристофера он представил Радду как бастера и пустился в пространное рассуждение о христианских общинах бастеров. В одних он побывал, о других слышал. Вспомнил о трудолюбии бастеров и их преданности традициям. Главное доказательство последней Моффат видел в браках между членами общины. В какой-то момент Кристофер стал пропускать мимо ушей окрашенную лестью болтовню миссионера. Прислушавшись, он заметил, что из десяти людей Радда двое говорят по-английски с акцентом, которого Кристофер не слышал ни у буров, ни у немцев, ни у французов. Черный слуга подал на ужин запеченных на огне уток. Радд ел, энергично двигая челюстями. По нему нельзя было сказать, узнал он Кристофера или нет. В Колсберге они никогда не встречались лицом к лицу. Но Радд хотел отобрать участки Кристофера. Будь на его месте папаша Стюарт, он посмотрел бы на человека, которого собирается обворовать, и запомнил бы его. Как бы там ни было, узнавания Радд ничем не выдал и ни разу не спросил про Колсберг. И всё же Кристофер уже кое-что знал о стиле действий Радда. В Колсберге Радд отправил к ним с Рики Ви. По указке Радда Ви использовал давление и обещания. Потому, как бы ни старался Моффат отвлечь Кристофера лестью и общей болтовней, он ждал, когда Радд оседлает своего любимого конька из давления и обещаний и достанет из рукава козырь. За ужином Кристофер мало говорил и ел. Он хотел, чтобы Радд решил, что он нервничает, и поверил в свое превосходство и его зависимость. Благодаря Согоди Моффат знал и рассказал Радду, что Кристофер пришел из Колсберга, знал и рассказал, что он учит мтабела обращаться с огнестрельным оружием, знал, что он умеет читать и, возможно, переводит для вождя мтабела английские документы. Встречаясь с Моффатом, Кристофер рассчитывал, что его захотят купить. Но пока он не понимал, насколько проницателен Радд и как хорошо он подготовился к этой сделке. Под конец ужина слуга поставил на стол чайник с кофе, а Радд положил перед Кристофером бумагу и придвинул к ней масляный фонарь. Решил одним махом проверить его умение читать и запугать. Крупные буквы приказа об аресте отливали красным в неровном свете. — Я помню тебя по Колсбергу. Когда один из моих людей узнал в тебе Кристофера Стюарта, убийцу губернатора Наталя, ты пристрелил его и бежал. — Радд прищурился и постучал пальцем с пожелтевшим ногтем по бумаге. — Я могу арестовать тебя, судить и пристрелить за убийство моего человека и убийство губернатора. Радд поверил в свое превосходство. Кристоферу не пришлось ничего делать. — Я так же могу рассказать об этом инкоси Лобенгуле. Сказать ему, что ты преступник. И напомнить, что его договор о дружбе с английской королевой обязывает его выдать преступника. Однажды Мбавана рассказывал, что во время визита белых к зулусскому инкоси Чаке, похотливые черные слуги белых изнасиловали зулусскую девушку. Так как законы зулусов наказывали изнасилование смертью, белые позволили казнить виновных. Со слов Нгомаана Кристофер знал, что в прошлом году, во время визита Моффата в Булавайо, один из белых миссионеров почистил зубы в священной реке, в которой каждый день умывались вождь, его жены и дети. Когда воды принесли белую пену в Булавайо, инкоси потребовал выдать и казнить виновника. Наверняка существовали и другие случаи, когда конфликты между белыми и черными сглаживали смертью виновника. Всё шло лучше, чем Кристофер мог надеяться. Ему не пришлось добиваться доверия Радда, Радд решил, что запугал его, поймал на крючок. Как и многие белые, Радд недооценивал черных. — Но я могу сохранить твою тайну, если ты мне поможешь, — Радд перешел к обещаниям. — Я хочу новые документы и должность в английской администрации, как у Моффата, — сказал Кристофер и посмотрел на пастора. — Ты не в том положении, чтобы диктовать условия. — Радд скривился. Но Кристофер не диктовал условия, он хотел подтвердить свои догадки и стремился больше узнать об отношениях Моффата и Радда. Лицо пастора осталось спокойным и безмятежным, он и не думал возражать, что получает жалование от английской администрации. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил Кристофер после паузы, которая могла одинаково указывать как на то, что он медленно соображает, так и на то, что он обдумал свое зависимое положение и смирился с ним. — Для начала я хотел бы знать, живут ли в Булавайо или других деревнях мтабела белые. Наш друг Моффат говорит, что в прошлый его визит Лобенгула показал ему свежую натальскую газету. Я хотел бы знать, кто привез ее и как далеко он живет. — Радд обошел стол и сжал плечо Кристофера. — Ты не останешься без награды, Привилегированная компания всегда хорошо платит своим сотрудникам.***
Нгомаан налетел на Кристофера, когда он отошел на двести шагов от лагеря Радда. Прыгнул на спину, повалил на землю, но не сумел удержать. Кристофер двинул ему в солнечное сплетение и выкрутился. Стараясь опередить друг друга, они вскочили на ноги. Силы были примерно равны, но Нгомаан пытался свалить Кристофера и прижать к земле, в то время как Кристофер бил, чтобы оглушить. Когда Нгомаан в следующий раз перехватил его поперек туловища, Кристофер ударил его локтем по затылку и отправил в короткий нокаут. Скорей всего, Нгомаан следил за Кристофером с момента, как он покинул Булавайо с Моффатом. Не понимая ни слова по-английски, Нгомаан посчитал ужин с белыми достаточным доказательством предательства Кристофера. Кристофер сел быстро приходящему в себя Нгомаану на грудь и сжал двумя руками горло. Нгомаан попробовал вырваться. Кристофер пережал артерию и стукнул его затылком о землю. — Прекрати бодаться как бычок, у которого едва прорезались рога, — прорычал Кристофер. Сзади раздался шорох, и дубинка опустилась на затылок Кристофера. Когда он открыл глаза, то лежал со связанными руками перед костром. Напротив латал циновку Газа. Весь Булавайо говорил о том, что он собирается жениться на Гинджу, чужачке и бывшей колдунье. — Я хочу говорить с инкоси Лобенгулой. — Кристофер сел, не обращая внимание на связанные руки, гул в голове и красные круги перед глазами. — Если ты хотел уйти к белым, почему ты не сделал этого раньше? — Нгомаан выскочил из темноты, угодил ногой в костер и не заметил этого. — Если ты переметнулся к белым, почему не остался в их лагере? Они приказали тебе следить за нами? Сколько они тебе заплатили? Что пообещали, чтобы ты предал нас? Я думал, что ты мой друг! Ты научил меня стрелять! Я гордился знакомством с тобой! Я хотел быть твоим братом! От разочарования и обиды Нгомаан не находил себе места — пронесся вокруг костра, толкнул коленом Газу. Глаза Кристофера привыкли к темноте, он рассмотрел тростниковые заборы. Газа и Нгомаан принесли его в Булавайо. — Мой отец спас твою жизнь, предоставил тебе убежище, когда тебя обвинили в колдовстве, а ты предал его! — Нгомаан навис над Кристофером и замер, будто не знал, что хочет сделать — задушить Кристофера или вырвать ему глаза. — Хватит. — Газа оттолкнул Нгомаана и грубо поставил Кристофера на ноги. — Я хочу говорить с инкоси Лобенгулой, — сказал Кристофер. — Да, сначала ты поговоришь с инкоси, а потом мы свернем тебе шею, — прошипел ему в спину Нгомаан. Лицо Газы осталось бесстрастным и равнодушным. Кристофер дернул плечом, стремясь стряхнуть с себя руки Газы, но тот не позволил ему. В отдалении мужской голос затянул песню. Между домами мелькнул костер. Запахло жареными корнями лотоса. Они подошли к белому дому инкоси. Ящерица скользнула под тростниковую крышу. Газа кивками приветствовал воинов из охраны инкоси и толкнул Кристофера на колени. Инкоси Лобенгула показался на пороге без парадного облачения вождя — после вечерних омовений он перекинул через плечо клетчатое шерстяное одеяло. Возможно, подарок Моффата, а возможно, белого, который привозил ему газеты. Кристофер понял, что хочет узнать, кто этот человек. Если он правильно понял Радда, речь идет об англичанине, который живет в одном из городов Натальской колонии и дружит с Лобенгулой. Кристофер понимал, почему Радд интересуется им, такой человек мог быть полезен черным и опасен для белых, если вхож в администрацию или обедает, играет в поло, торгует с кем-то из Привилегированной компании. Англичане — не буры, они предпочитают держаться вместе, обзаводиться связями. Английский друг Лобенгулы мог выболтать планы белых. А может, этот человек обладал властью? Командовал английским отрядом или кораблем? — Мы задержали Кристофера, когда он возвращался из лагеря белых! Он пил и ел с белыми! Он предал нас! Рассказал белым, что учит нас стрелять из ружей! — выкрикнул Нгомаан. Инкоси поднял руку, приказывая ему замолчать. — Многие женщины и мужчины из Булавайо слушают вечерние проповеди пастора Моффата, — сказал Лобенгула. — Они уже давно рассказали о стрельбище, это давно не секрет для белых. Нгомаан громко выдохнул. Слишком прямолинейный, слишком бесхитростный, воспринимающий всё буквально, ему даже в голову не приходило, что вдали от Булавайо — не значит спрятать от белых. Лобенгула посмотрел на Кристофера, и Кристофер почтительно опустил голову. — Зачем ты ходил к белым? — В голосе инкоси Лобенгула не было гнева. Но когда он велел Нобеле и колдуньям бросить кости и выбрать, кого из них казнят за обман, вождь тоже не гневался. — Баба-инкоси, ты дал мне убежище, когда меня обвинили в колдовстве. — Не задумываясь, Кристофер выбрал обращение «вождь-отец», которое не раз слышал от мтабела. — Ты видел, как я дерусь. Ты знаешь, что у меня нет тайн от тебя. — Да, я знаю, что ты делал, но не знаю, чего ты хочешь. — Вождь-отец, ты знаешь, как я попал в Булавайо. Я добывал алмазы в Колсберге, Мбия и его братья работали на меня. У меня был клочок земли на алмазной горе, но потом появилась Привилегированная компания и обманом отобрала мою землю. — Кристофер поднял голову и встретился взглядом с вождем. — В те времена эта компания называлась «Де Бирс». Но ее дела вел Чарльз Радд. Когда он приехал в Булавайо как представитель Привилегированной компании, я должен был убедиться, что это тот же человек, который отобрал у меня всё, чем я владел. Некоторое время Лобенгула молчал. — Ты не сказал, чего хочешь. — В отличие от Радда, Лобенгула не спешил делать выводы за Кристофера. Кристофер на миг задумался. Однажды Рики спросил его: почему ты ничего не сделал, когда черные стреляли зулусам в спины? Никогда в жизни Кристофер больше не хотел отвечать — я ничего не мог сделать. — Хочу искупить свою вину за предательство отца Гинджу. Хочу помешать Радду и его компании «съесть» земли мтабела, как мои участки на алмазной горе. — Почему ты решил, что белые хотят «съесть» земли мтабела? — спросил Лобенгула. В первые дни после приезда Моффата в Булавайо индуны, советники Лобенгулы, много говорили с Моффатом о том, как белые обошлись с ботсвана. Воины спорили о том, почему великий инкоси не выгонит белых солдат со своей земли. Об угрозе белых знали все. Задавая свой вопрос, Лобенгула вряд ли хотел, чтобы Кристофер пересказывал ему местные слухи. Он давал Кристоферу возможность доказать свою полезность — рассуждением или знанием. — Потому что Моффат служит английской королеве и получает от нее деньги. — Откуда ты знаешь? — Радд сам это сказал. — Что еще он сказал? — Сказал, что хочет знать, сколько белых живет в Булавайо и в других краалях мтабела. Сказал, что хочет узнать, кто привозит вождю английские газеты из Наталя. Лобенгула кивнул и почесал подбородок. — Пойдем, я познакомлю тебя с ним. Тучи поглотили звезды и обглодали луну, сделав ее похожей на кость. Лобенгула уверенно шел ночью по Булавайо. Кристофер, Газа и еще двое из охраны вождя держались в трех шагах позади него. Ветер усилился — вырвал искры из костров, поднял с земли пыль, застучал горшками, подвешенными сушиться на изгородях и под крышами. Где-то заплакал ребенок, где-то залаяла собака. Под ноги метнулись мышь и кошка. Преследовавшая мышь кошка прогнала ее между ног вождя и поймала около изгороди. Лобенгула зашел во двор маленькой усадьбы. Вождь был таким высоким, а хижина такой низкой, что он возвышался над ней, как лев над травой саванны. — Ке-вин. — Голос Лобенгулы прокатился по тростниковой крыше и изгороди, заставил на пару с ночным ветром тростник дрожать. — Ке-вин. Газа рядом с Кристофером повел плечами. То ли от холода. То ли от неприятного чувства, которое Кристофер не мог разгадать. Лобенгула позвал еще раз, внутри хижины что-то громыхнуло. В свете факела, который держал воин из охраны Лобенгулы, из хижины выполз на четвереньках голый рыжий здоровяк. На лице у него была глупая улыбка. То и дело он дергал головой и кусал свое плечо, как собака, выискивающая у себя блох. Он был совершенно гол. Не вставая на ноги, уселся около Лобенгулы. — Ты принес орешки? — Говорил он с акцентом, какой Кристофер слышал сегодня в лагере Радда. Лобенгула достал из складок одеяла горсть лесных орехов и ссыпал их в подставленные ладони рыжего. Курчавая шевелюра и борода его торчали во все стороны. Волосы на груди, густые и вьющиеся, напоминали вьюнок на берегу реки. — Раньше он жил в Натале и привозил нам газеты англичан, теперь сошел с ума, — сказал Лобенгула. Кристофер посмотрел на Газу, тот презрительно поморщился. Как и любой зулус, он ненавидел болезни и увечья. Рыжий здоровяк хрустел орешками и плевался, когда длинные волосы лезли в рот. Кристофер слышал, что последний раз Моффат был в Булавайо на праздник урожая, что совпадало с новым годом буров. За полгода рыжий не мог так сильно зарасти. Конечно, это была всего лишь догадка. Предположение. Буры нередко носили бороду до пояса, повязывали длинные волосы в хвост. Но этой догадки было достаточно, чтобы выяснить намерения Лобенгулы. — Ты хочешь, чтобы я сказал Радду, что это белый, который привозил газеты? — Да. — Ты хочешь, чтобы я сказал Радду, раньше он жил в Натале, теперь свихнулся и ест орешки с твоих рук? — Точно. — Лобенгула улыбнулся. — Если у Радда появятся новые вопросы, приходи ко мне, и я с радостью отвечу на них. — Хорошо, баба-инкоси, — согласился Кристофер. — Если ты сам полез в осиное гнездо, будет справедливо и правильно, если ты поделишься медом со старшими. — Лобенгула положил руки Кристоферу на плечи. — Да, баба-инкоси. Лобенгула хотел, чтобы Кристофер продолжал общаться с Раддом, а потом передавал ему слова Радда.***
С приездом Радда переговоры стали напряженней. Радд начал с того, что передал Лобенгуле письмо от комиссара по английским колониям Лоха. Согласно этому письму, Лох уже дал разрешение Привилегированной компании продвигаться через земли мтабела к месторождениям золота. Лох также приказал в случае беспорядков использовать отряды генерала Шиппарда из соседнего английского Бечуаленда (земли ботсвана). Это отряды Шиппарда стояли на реке Маклауцы, их видели разведчики Лобенгулы. Когда индуны вождя спросили, каких беспорядков боятся англичане, приводя своих воинов на земли мтабела, Радд заявил, что отряды Шиппарда пришли защищать белых путешественников. Но мтабела не убивают путешественников, сказали индуны. Отряды Шиппарда пришли защитить племена ботсвана, друзей королевы, от нападений мтабела. Но мтабела не воюют с ботсвана, ответили индуны. Радд угрожал. Моффат говорил о дружбе между мтабела и англичанами. Лобенгула не хотел подписывать договор с Привилегированной компанией и пускать ее на земли свои и шона. Лобенгула старался избежать одновременно и подписания договора с Привилегированной компанией, и конфликта с англичанами. Миновал праздник посева. Мтабела развели на полях костры из веток и травы. Неделю вокруг Булавайо к небу тянулись столбы дыма. Используя золу как удобрение, мтабела начали сеять. Неподалеку от военных краалей раскинулись поля ямса, маниоки и тыквы. Чем дольше тянулись переговоры с белыми, тем больше людей в окружении Лобенгулы понимали, что англичане скорее приведут под Булавайо свои войска, чем уйдут без подписанного договора.***
После праздника посева Кристофер несколько раз ходил к Радду и отвечал на его вопросы о ружьях и стрельбище. Занизив число ружей, он вместе с Раддом посмеялся над глупыми дикарями, которые верят, что меткость стрельбы зависит от того, как высоко в небо пустить пулю. В один из визитов Кристофера американец с кустистыми бровями справлял день рождения. Кристофер уже знал, что люди с диковинным акцентом, непохожим на английский, немецкий или французский, были американцами. Наблюдая за ними, он отметил, что они ведут себя развязнее англичан, позволяют себе фамильярничать с Раддом и подшучивать над Моффатом. Появившийся из палатки Радд выглядел больным и слабым. С наступлением жары его обычно белая кожа стала серо-желтой, как песок на дне реки. Голос звучал тускло, когда он спросил Кристофера об охране усадьбы вождя. Кристофер сказал, что никогда не заходил в усадьбу Лобенгулы, и увидел, как тускнеют глаза Радда. Радд промокнул выцветшим шейным платком лицо, и его вывернуло. Похоже, у него начиналась дизентерия. Жестом он велел Кристоферу убираться, а сам скрылся в палатке. Полог он дернул с таким остервенением, что сорвал один из колышков опоры. Черный слуга, сидевший у палатки на корточках, тут же вбил колышек на место. Сколько Кристофер ни приходил в лагерь, черные слуги всегда прятали взгляд — отворачивались и наклоняли головы при его приближении. Мбия рассказывал, что так робко они вели себя, только когда поблизости были их хозяева. Когда же черные слуги белых ходили к реке и встречали мтабела, они наглели и становились заносчивыми — приставали к женщинам, пинали детей, оскорбляли воинов. Если бы инкоси Лобенгула не обещал казнить всякого, кто прикоснется к белым или их слугам, Мбия давно скрутил бы им шеи. Наблюдая за слугой Радда, Кристофер услышал смех. Американец с кустистыми бровями взмахнул руками, но не смог удержаться на раскладном стуле и завалился на землю. Англичанин напротив, в расстегнутой до пупка рубашке, закинув голову к небу, пытался вытрясти из пустой бутылки каплю в раскрытый рот. Двое белых курили, сидя на траве. Сладковатый туман тахи плавал над их головами. — Говорю тебе, он пообещал мне полторы тысячи фунтов стерлингов и сто тысяч акров земли. — Белый закашлялся. Присмотревшись, Кристофер узнал в нем долговязого американца Хини. — Не веришь? — Вполне верю. Слышал, в Англии они обещают шесть тысяч акров земли добровольцам, которые перейдут реки Лимпопо и Зимбабве, чтобы строить в землях дикарей крепости. — Сто тысяч акров земли мне и по десять тысяч акров каждому, кто пойдет со мной в Булавайо. Радд сказал, я могу нанять пятьсот человек. — Захватить в плен вождя будет непросто. — Радд сказал, его не обязательно брать в плен, достаточно убить его и спалить его усадьбу, и его многотысячная армия сама разбежится. Вся дисциплина и преданность дикарей держится на страхе. — Хини закашлял. Кристофер миновал последнюю палатку белых, прошел пятьдесят шагов и упал в траву. Лезвие луны нарезало тучи полосами, как шкуру выдр нарезают на набедренные повязки. Вминая локти в землю, Кристофер вернулся ползком к лагерю. Из укрытия он хорошо видел белых, но не слышал их разговоров. Только громкий смех или обрывки споров время от времени. Двое англичан заснули прямо за столом. Американец с кустистыми бровями завалился в траву и замер. Спину Кристофера облепила мошкара. Ноги дважды попытались укусить крысы. Рядом завязались узлом два ужа — будто перетягивая канат, каждый уж тянул узел в свою сторону. Кристоферу казалось, ожидание длилось несколько часов. Когда ужи выдохлись и распутались, Хини встал и, пошатываясь, побрел прочь от лагеря. Сначала Кристофер услышал, как он ругается, потом — как хрустят ветки у него под ногами. В двадцати шагах левее от Кристофера Хини остановился и пустил неровную струю. Кристофер нащупал камень, напряг и расслабил мышцы, готовясь к прыжку. Когда Хини заправил член и повернулся лицом к лагерю, Кристофер выпрямился и бросился к нему. Ударил камнем по затылку и оседлал упавшее, как срубленное дерево, тело. Наклонился к лицу, выискивая признаки движения и не опуская руку с камнем. Лишь убедившись, что Хини без сознания, Кристофер выбросил камень и посмотрел на лагерь. Англичане за столом начали храпеть. Куривший с Хини человек заполз в палатку. Костры догорели. Исчезновения Хини никто не заметил, и до утра, скорей всего, его не хватятся. Подождав еще немного, Кристофер перевернул Хини на спину. Заметив пояс с кобурой и пистолетом, отстегнул его и напялил на себя поверх набедренной повязки. Подхватив под мышки, он отволок Хини от лагеря на пятьдесят шагов, потом закинул безвольное тяжелое тело себе на плечо. От Хини несло потом и спиртом. Кристофер вспомнил, как Нгомаан и Газа следили за ним, оглушили и притащили его в Булавайо после первого визита к Радду, и подумал, что сейчас не отказался бы от их помощи. Но, как назло, вокруг были только ящерицы и крысы. Изредка в траву падал ястреб и взмахивал крыльями, унося добычу. По пути в Булавайо Хини начал икать, а потом храпеть. Он не проснулся, когда летучая мышь врезалась ему в задницу. На улице Булавайо за Кристофером увязалась бездомная собака — путалась под ногами, лизала щиколотки и колени. Около усадьбы Лобенгулы дежурили четверо воинов. Двое выбежали навстречу. Кристофер знал их по стрельбищу — один кусал губы, когда целился, второй вытирал нос предплечьем после выстрела. — Разбуди Газу, — приказал Кристофер первому и повернулся ко второму: — Принеси веревку. Дыхание Кристофера сбилось, мышцы дрожали. Уложив Хини на землю, он связал ему ноги и руки. Газа подошел бесшумно и опустился рядом со всё еще не восстановившим дыхание Кристофером на колени. Он ничего не спросил, лишь наклонил голову, выражая внимание. — Радд нанял этого белого, чтобы он напал на Булавайо и убил вождя. — Посреди фразы Кристофер остановился, чтобы набрать воздух в горящие легкие. Газа велел принести Кристоферу воды, а сам отправился будить Лобенгулу. Во дворе усадьбы горели два костра. У одного грелась охрана, во втором слуги жгли навоз, чтобы отогнать мошкару. И воины, и слуги одинаково замерли, разглядывая белого, которого протащили по двору Кристофер и Газа. Кристофер не сомневался: все думали об одном и том же — Лобенгула под угрозой казни запретил прикасаться к белым. Вступать с белыми в споры и драки. Того, кто похитил и связал белого человека, ждет смерть. Лобенгула встретил Кристофера и Газу под акацией. Плоская крона воткнула ветки в темноту. Мощные бедра вождя прикрывала простая короткая хлопковая повязка. Едва Кристофер и Газа уронили Хини на землю, Лобенгула навис над белым и наступил босой ногой ему на грудь. На короткий момент Кристоферу показалось, что инкоси хочет раздавить грудную клетку белого, но потом Хини открыл глаза, и Лобенгула убрал ногу. Убрал ногу с его груди и пнул его в бок. Хини закашлял, свернулся как гусеница и всхлипнул. Его плечи дрожали. Он не сразу осмелился поднять голову. И наверняка ничего толком не смог рассмотреть в темноте. Не понимал, где он. Не узнавал склонившихся над ним людей. Чувствовал опасность и стучал зубами. — Радд нанял тебя убить инкоси мтабела, — прогремел Лобенгула. — Нет-нет, — захныкал Хини. Лобенгула ударил его ногой. Пинал по спине, бедрам и рукам, прикрывающим голову. Бил, пока всхлипы не превратились в стоны и хрипы. — Как тебя зовут? — спросил Лобенгула. — Морис Хини. — Голос дрожал и прерывался. — Знаешь ли ты, кто я? Всё еще прикрывая голову, Хини попытался отползти и подняться на четвереньки. После избиения тело плохо его слушалось, он ткнулся спиной в ноги Кристофера, отшатнулся, ударился плечом в ноги Газы. Замер и, хлюпая носом и разбитыми губами, посмотрел на вождя. — Ты — Лобенгула? — Да. Я инкоси мтабела. И твоя жизнь зависит от меня. — Я ничего не сделал. Я ни в чем не виноват. Это всё Радд. Он считает, что, если убить вождя и его семью, армия мтабела разбежится. Я ни в чем не виноват. Если бы я не согласился, он нанял бы кого-то другого. Радд не отступится, ему плевать на меня, заплатит больше Джонсону или наймет кого-то другого. Африка притягивает людей, желающих быстро обогатиться и не боящихся запачкать руки, подумал Кристофер. Лобенгула молчал, в окружившей его тишине стало слышно, как потрескивает костер и сопит Хини. — Дай ему воды, Газа, и не спускай с него глаз, — Лобенгула кивнул на Хини, потом повернулся к Кристоферу: — Идем со мной. — Принесите необходимые для письма вещи, — на ходу приказал Лобенгула слугам. Внутри дом вождя мало чем отличался от хижин его подданных. Из темного угла выскочил мальчишка лет десяти, один из младших сыновей вождя, и принялся разводить костер в яме. В его свете Кристофер рассмотрел две простые одинаковые циновки у стены, глиняный кувшин и клубни ямса в ямах около стен. — Возвращайся к матери и ложись спать, — приказал Лобенгула мальчику. Лобенгула достал щепотку табака, растер пальцами и запихнул за щеку, рассматривая кобуру и пистолет на поясе Кристофера. Вождь как будто что-то обдумывал. Когда Кристофер потянулся к поясу, чтобы показать пистолет вождю, слуга принес досточку, бумагу и чернила. — Я хочу, чтобы ты написал письмо Лоху, английскому комиссару по делам колоний. — Лобенгула говорил медленно и четко. Кристофер открыл баночку с чернилами. — Умкоси назад я подписал договор о дружбе с английской королевой. Я всегда тепло принимал ее людей в Булавайо. Разве я как-то нарушил договор? Разве я как-то оскорбил королеву? Может, в Англии есть такой обычай — приходить в гости и пытаться убить хозяина? Разве друзья так поступают? Почему подданный королевы Чарльз Радд нанимает людей, чтобы убить меня, короля мтабела? Поступает ли Чарльз Радд так, потому что ему приказала его королева? Или королева ничего не знает о готовящемся убийстве? Может, Чарльз Радд обманывает свою королеву, как он обманывает меня, притворяясь моим другом? Лобенгула обладал хорошей памятью и ясным сознанием. Он не только хорошо запоминал непривычные иностранные имена, сложные непонятные должности, но и диктовал без запинки — продумав раз всё, не менял потом ни слова. Второе письмо Кристофер написал немцам. — Три умкоси назад подданный немецкого кайзера… — И снова Лобенгула запомнил и точно повторил звания и имена. — …гостил в Булавайо и просил разрешить людям кайзера пересекать мои земли по пути из Юго-Западной Африки в Восточную Африку. Спрашивал разрешения купить узкий участок земли и построить на нем железную дорогу и поселок. Я, Лобенгула, король мтабела, обдумал это предложение и даю людям кайзера разрешение проходить по моим землям. Приглашаю их в Булавайо обсудить постройку немецкого поселения на территории мтабела. Лобенгула попросил Кристофера перечитать оба послания. Потом долго рассматривал письма в свете костра, будто сравнивал их. — Некоторые знаки постоянно повторяются, — заметил Лобенгула. — Некоторые слова люди произносят чаще, например, «вода» или «копье», другие реже — вроде «большой палец на ноге», «корень пальмы», «цветок лотоса». Кристофер кивнул. То же самое говорила Марта, когда учила его читать и писать. — Мой отец всегда говорил, что пока двое братьев дерутся, урожай достается третьему. Он также всегда говорил: не начинай войну, пока не узнаешь о противнике всё. Мои воины требуют войны с англичанами. Они не понимают, что белых людей много, как звезд на небе. Я надеюсь, что, если белая английская королева не хочет, чтобы мы торговали и дружили с другими белыми, значит, она боится своих братьев. Лобенгула сплюнул табак и взял новую порцию. Не тревожа слуг, он сам очистил корень ямса и проткнул его палочкой. Жевал табак и держал ямс над костром. Когда тот запекся, Лобенгула угостил ямсом Кристофера. — За твою службу ты получишь десять двухлетних коров из моего стада и племенного быка. — Благодарю, баба-инкоси. Лобенгула посмотрел на кобуру на поясе Кристофера. — Оставь пистолет себе. Но не приближайся больше к Радду и его людям. Если Радд захочет пристрелить тебя, а ты пристрелишь его или кого-то из его людей, я прикажу разбить тебе голову. Я не хочу, чтобы мне пришлось это делать. Для меня смерть одного смелого человека значит больше, чем смерть тысячи мужчин. На рассвете Кристофер вернулся в военный крааль Фулаты. На пороге его хижины спал Согоди. Он придвинул циновку к самому входу, будто боялся пропустить возвращение Кристофера. Несмотря на то, что Кристофер старался не шуметь, Согоди проснулся. Лежал без движения и во все глаза смотрел, как Кристофер снимает пояс с пистолетом и вытягивается на циновке.***
На следующий вечер от Нгомаана и Мбии Кристофер узнал, что Газа отправился с письмом в Наталь. В Натале английский друг Лобенгулы передаст письмо вождя Лоху, комиссару по колониям. Передаст по телеграфу, важно сказал Нгомаан. — Что такое телеграф? — спросил Кристофер. — Ты не знаешь? — разочарованно протянул Мбия. — Я думал, ты знаешь. — Нгомаан почесал ухо. — С помощью телеграфа белые из Наталя могу прошептать свои слова белым в Кейптауне. Отправив послов с письмами в Наталь и к немцам, Лобенгула привел избитого Хини на общее собрание. Толкнул его перед Моффатом и Раддом на колени и потребовал объяснений. Моффат и Радд испугались, утверждали, что Хини пьяница и придумал заговор, которого нет. Ночью Радд сбежал.