Гнев и справедливость

Бенсон написал от имени вождя протест в английские газеты. Лобенгула, король мтабела, обвинял Чарльза Радда и Джона Моффата в обмане и требовал расторжения фальшивого договора — договора, который он не подписывал. После составления письма в газеты Бенсон уехал. Когда в Булавайо прибыл немецкий посол Карл Липперт, Лобенгуле снова потребовалась помощь Кристофера. Липперт был худым и костлявым мужчиной сорока лет. С широким шагом и кривой улыбкой. На одном запястье он носил золотые часы, на другом — массивный неудобный компас. Кристофер видел такой наручный компас у английского моряка, гостившего у папаши Стюарта в Стюартвилле. Вместе с Липпертом приехала пара белых юнцов, тщательно следивших за чистотой и складками своей военной униформы. Сопровождали конных Липперта и юнцов десять черных с ослами и телегой. Липперт не выпускал сигарету изо рта, даже когда ел или отходил помочиться. Он дымил, рассказывая Лобенгуле о соперничестве английской королевы и немецкого короля, дымил, расписывая преимущества сотрудничества с немцами. В спорах Липперт легко отступал и находил компромисс. Через два новолуния Лобенгула и Липперт пришли к соглашению, и Кристофер записал со слов вождя текст договора. Согласно этому договору, король мтабела Лобенгула разрешил немцам пасти скот и строить поселения на своей земле в течение ста лет и получил от немцев единовременно тысячу фунтов стерлингов, а потом по пятьсот фунтов каждый год. Липперт поставил под договором свою подпись, а Лобенгула крестик. Когда Липперт уехал, разведчики принесли вести о том, что английские солдаты продвигаются на землю мтабела. Лобенгула отправил на встречу с белыми своего старшего сына, Мчете. Нгомаан обзывал Мчете глупым и медлительным. Мчете был на десять лет старше Нгомаана и имел двух жен. Когда Мчете не вернулся к новой луне, Лобенгула позвал к себе Газу и велел ему собрать отряд из двухсот воинов, встретиться с белыми и разыскать Мчете. Газа уговорил вождя вооружить отряд ружьями. Гинджу вдохнула в Газу интерес к оружию белых, а во время тренировок с Кристофером Газа не только выучился попадать утке в глаз с двухсот футов, но его интерес к оружию перерос в страсть и восхищение. Лобенгула разрешил взять ружья, соглашаясь, что так мтабела продемонстрируют англичанам свою готовность к войне, но приказал, что бы ни случилось, избегать боя с белыми, и обещал казнить каждого, кто поднимет ружье или ассегай против белых. Газа попросил Кристофера присоединиться к отряду. Сказал, что надеется, что в пути Кристофер расскажет ему о других видах оружия белых и их тактике боя. Обсудив с Газой детали похода, Кристофер понял, что, как и он, Газа боится, что белые убили послов вождя. Как и Кристофер, Газа не доверял докладам разведчиков и хотел своими глазами увидеть армию англичан. Во время разговора Согоди, как обычно, держался в пяти шагах от Кристофера, смотрел в землю и молчал. Он слышал не всё, но достаточно, чтобы, когда они вернулись в хижину, упасть перед Кристофером на колени и попросить взять его с собой. Согоди дрожал и глотал слова. Кристофер присел около него, поцеловал плечо, погладил шею и затылок и сказал, что не собирался его оставлять. Следующий день Газа потратил, выбирая воинов, которых возьмет с собой. А еще через день произошло несчастье — мальчики-пастухи вошли поутру в загон с коровами и выбежали из него с криками, размазывая по лицам слезы. Когда на крики детей сбежались мужчины, женщины и воины из охраны инкоси, они увидели, что среди коров разгуливает нагая женщина. Волосы, прижатые к голове косами, говорили о том, что женщина замужем. — Дурная примета, — передавали из уст в уста во всем Булавайо. Если голая женщина зайдет в загон для скота, воины, собирающиеся в поход, погибнут. Кто-то узнал женщину: — Это Гинджу. Жена Газы. Они недавно поженились. — Глупая злая женщина, она накличет проклятье на своего мужа. — Она была ученицей Нобелы. Может, она бросила кости и узнала, что белые готовят ловушку? Когда эти разговоры дошли до Кристофера, он вместе с Согоди, Нгомааном и Мбией прибежал к королевскому загону скота. Газа был уже внутри, накинул циновку на плечи Гинджу, но не смог увести ее домой — Гинджу спорила и била его кулаком в грудь. Увидев Кристофера, она замолчала и прищурилась. — Он должен остаться в Булавайо! — завизжала Гинджу, указывая на Кристофера пальцем. — Он приносит несчастья. Он всех вас погубит. У меня было видение! — Она обхватила лицо Газы ладонями. — Я видела, как ты лежишь мертвым на дне реки! Этот чужак ведет воинов зулу на бойню! Кристофер вспомнил Кровавую реку — вспомнил лежащие в воде одно на другом тела воинов Нголу — и испугался, что Гинджу сошла с ума. Что она больше не способна отличить прошлое от настоящего и будущего. Но когда он приблизился, она схватила его за плечо и вонзила ногти в кожу. Взгляд ее был полон ненависти, но это не был взгляд сумасшедшей. — Останься в Булавайо, Кристофер, — прошипела Гинджу. — Разве тебе мало, что ты отобрал у меня отца, братьев и сестер? Держись подальше от моего мужа. Именем Лиама прошу тебя, не забирай у меня еще и его. Если ты любил Лиама… — Глупая женщина. — Газа прижал Гинджу к себе. Выше ее на две головы, шире в плечах — он укрыл ее своим телом и вывел из загона. Вечером Газа сказал воинам, что дурная примета касается не их похода, а сына Лобенгулы, Мчете. Белые убили посланника вождя, вот о чем предупреждает нас дурная примета. Накануне Газа отобрал для своего отряда тридцать воинов из крааля Фулаты. Остальные воины были старше и носили кольца на головах. Возможно, Газа их знал с детства, пас с ними коз или дрался на своих первых тренировках. А возможно, их молчаливое согласие с его объяснением дурной приметы было не следствием дружбы, а знаком доверия командиру. Отряд Газы покинул Булавайо во второй половине ночи. Яркая луна освещала им путь. Воины бежали трусцой и парами, цепь из двух сотен человек растянулась от горизонта до горизонта. Каждый нес за спиной щит и ружье, в руке копье, на голове — свою циновку и запас коты, жареной кукурузной муки, которую воины брали в походы. С непривычки к рассвету Кристофер выбился из сил. Когда солнце поднялось над травой и начало слепить, Газа вывел свой отряд к реке. Вокруг реки раскинулись болота. Путь к воде лежал по тропе из бревен. Над болотами вились мухи, по поверхности реки плавали лилии. На противоположном берегу, утопая в болоте по брюхо, слоны месили хоботами грязь. Наполнив речной водой козьи шкуры, воины вернулись на твердую землю и устроились отдыхать под баобабами на границе болот. Здесь у костра Газа расспросил Кристофера о его боевом опыте. Ничего не скрывая, Кристофер рассказал о нападении с людьми Стюарта и воинами Нголу на краали, о стычках буров с зулусами и гибель Нголу на Кровавой реке. Больше всего Газу заинтересовали пушки и пулеметы. Он хлопал в ладони, пытаясь понять, с какой скоростью вылетают пули из пулемета. А когда Кристофер сказал, что человек не способен так быстро хлопать, двигаться или дышать, Газа вскочил на ноги, чтобы доказать обратное, — топал и лупил себя по ляжкам. Газа спросил, пробьет ли пулемет щит, если его сделать из железного дерева. Кристофер кивнул. Выходит, белые, вооруженные пулеметами, смогут остановить любую атаку, какой бы многочисленной и стремительной она ни была, сказал Газа, вмиг посерьезнев. В войне с белыми мтабела придется изменить тактику, рассудил Газа, — отучиться от мысли, что построение и скорость во время атаки играют решающую роль, и развить в воинах умение обходить врага, подкрадываться, заставать врасплох. Разумнее всего будет разбить полк на отряды, устраивать засады, нападать небольшими группами, кусать белых, как львицы кусают крупного буйвола, и отступать, отвлекать белых и ломать их линию обороны. Для таких точечных ударов важна будет скорость. Лошади, сказал Кристофер, благодаря им мтабела станут быстрее. Да, согласился Газа, мтабела понадобятся лошади. Похоже, он не сомневался, что войны с белыми, войны, которой изо всех сил старался избежать Лобенгула, не миновать. На следующее утро они прошли мимо разрушенной португальской крепости. В ее окнах аисты свили гнезда. Раньше отсюда торговали рабами, их переправляли вниз по реке в португальский порт Лоренс Маркеш. Газа послал вперед разведчиков. Две группы по десять воинов. На восходе третьего дня пути разведчики доложили, что видели переправляющихся через реку англичан. Газа велел своим воинам найти воду и ждать. Взяв с собой Кристофера и еще двадцать человек, отправился посмотреть на англичан. Переправа через реку заняла у англичан два дня. Они выбрали узкий поворот реки и переправлялись в нескольких местах. Обвязавшись веревками вокруг пояса, люди барахтались в воде рядом с тяжелыми телегами и лошадьми. Несмотря на веревки, людей часто сносило сильным течением. Их крики и ржание лошадей были слышны на мили вокруг. Издалека белые напоминали мух, облепивших раненое животное, заползающих друг на друга и толкающихся, чтобы макнуть лапы в кровь. Тысячи белых тащили за собой тысячи фургонов, два табуна лошадей и тысячу черных воинов в набедренных повязках и с копьями. Скривив губы, Газа узнал в них воинов ботсвана, прислуживающих англичанам. Среди вытащенных из фургонов для просушки вещей Кристофер заметил пулеметы и разобранные пушки. Все белые были вооружены, но большинство из них не были солдатами. О чем говорило отсутствие не только формы, но и иерархии — на переправе часто вспыхивали ссоры, толкотня и драки. Эти неорганизованные и склочные люди были добровольцами, о которых Кристофер читал в газете, — со всего мира они шли во владения мтабела за деньгами и шестью акрами плодородной земли. Рассмотрев белых, руководящих переправой и черными воинами, Кристофер и Газа решили, что они могут быть частью английской полиции Бечуаленда. В первую ночь белые поставили палатки на двух берегах. На вторую — отошли от реки, оставив за собой на несколько квадратных миль вытоптанную траву, ямы с углями от костров и сорок босых мертвецов. Тридцать из них умерли своей смертью — утонули или их сожрала болезнь. На телах десяти были ножевые раны и следы от удавок. Перед тем как уйти, товарищи сняли с мертвецов сапоги и ботинки и забрали их оружие. Газа велел своим воинам вспороть мертвецам животы, чтобы выпустить на волю их души. Такой же обычай был в племени Нголу. Кристофер видел, что произойдет, если этого не сделать: на жаре животы мертвецов раздувались и лопались, заражая воздух вонючими газами.

***

Поздним утром, оставив запасы еды и циновки в подлеске, мтабела двинулись по широкой дуге за обозом белых. Дождавшись, когда часть белых войдет в равнину, окруженную с запада холмами, Газа построил своих воинов в отряды. Кристофер видел похожий боевой порядок на тренировках. При атаке левый и правый фланги уходили вперед как рога быка. Газа остановил свои отряды на вершине холма в трехстах футах от белых. Для белых они были фигурами на горизонте. Солнце перевалило зенит и светило черным воинам в спину, а белым в глаза, мешая рассмотреть врага. Согоди рядом с Кристофером беспокойно тер древко копья. Нгомаан то щурился, то распахивал глаза. Белые заметили мтабела. Одни повозки и всадники остановились, другие продолжили двигаться по инерции. Черные воины ботсвана с криками забегали между лошадьми и повозками. Ветер донес до Кристофера крики белых, но расстояние не позволило разобрать слова. Мбия вздохнул. Воин слева от Кристофера моргнул. Другой воин втянул живот. Налетел ветер и пригнул к земле траву перед неподвижными воинами мтабела и их словно вросшими в землю щитами и копьями. Белые выслали навстречу мтабела отряд в тридцать человек. У троих ехавших впереди людей были красные шелушащиеся лица. Придержав коня в двадцати шагах от мтабела, один из шелушащихся лиц поднял вверх руку. — Что вам нужно? — голос у Шелушащегося звучал устало. — Нас послал инкоси Лобенгула. — В запасе у Газы было двадцать английских слов, как у рабочего на Колсберг-копях. Мтабела вроде Согоди, которые ходили в христианские миссии, говорили на английском лучше. — Инкоси мтабела Лобенгула хочет знать, зачем белые воины пришли на его землю. Рассмотрев за спинами мтабела ружья, белые переглянулись. — Мы друзья короля Лобенгулы. Откуда нам знать, что вас послал король? — Шелушащийся вытер пот со лба и закашлял. — У вас есть документы, подтверждающие это? Грамота от короля Лобенгулы, уполномочивающая вас говорить от его имени? Может, у вас есть письмо от короля Лобенгулы? Или удостоверение личности, подтверждающее, что вы живете в Булавайо? Переводя слова Шелушащегося Газе, Кристофер испытывал отвращение к многословности и мошенничеству белых. — Скажи им… — Газа расправил плечи. — …что они стоят на землях мтабела. Скажи им, что, если бы они были друзьями инкоси Лобенгулы, они бы знали, что Лобенгула не доверяет бумаге, потому что белые пишут на ней ложь. Белые подделывают договора и лгут в своих газетах. Если бы они были друзьями Лобенгулы, они бы знали, что больше, чем бумаге, Лобенгула доверяет людям. Если бы они были друзьями инкоси Лобенгулы, они бы узнали щиты его королевских полков. Если бы они были друзьями инкоси Лобенгулы, они бы знали, что перо красной птицы… — Газа поправил длинное перо, возвышающееся над его головным кольцом. — …носят воины, которые пользуются особым уважением в Булавайо и доверием инкоси. Если бы они были друзьями инкоси Лобенгулы, они бы знали, что человек с пером красной птицы на голове — его генерал. Пока Кристофер говорил, белые ерзали в седлах, вытирали пот и ловили мошкару. В то время как воины мтабела даже ни разу не почесались — те, что стояли в центре колонны, следили за переговорщиками, левый и правый фланги наблюдали за обозом, перед которым строились ботсвана. Складывалось впечатление, что в случае боя белые решили использовать их как щит. — Король Лобенгула жаловался нашим людям, что на его землях развелось много грабителей. Месяц назад мы уже задержали отряд таких бандитов. Они хотели украсть наших лошадей и тоже выдавали себя за послов Лобенгулы. Один даже назвался его сыном. Если вы не уберетесь, мы будем стрелять, чтобы защитить свое имущество и свои жизни. Выслушав перевод, Газа долгую минуту смотрел мимо Кристофера. Взгляд Газы сделался застывшим и сосредоточенным, он будто заглядывал в прошлое и будущее, стараясь примирить друг с другом запрет Лобенгулы вступать в бой с белыми и оскорбление, которое только что нанесли мтабела белые. Наконец Газа моргнул и звенящим от напряжения голосом велел отступать. Глядя, как раздуваются ноздри у лошадей белых, как подпруга врезается в ребра худых животных, Кристофер не мог избавиться от дурного предчувствия. Боясь повернуться к белым спиной, он снял с плеча ружье. Мбия и Нгомаан, а также еще несколько воинов, повторили его движение. Ложь белых злила их, но они сдерживались из уважения к командиру — первое, чему учат зулусских воинов. По сигналу Газы воины, которые стояли позади, развернулись и потрусили с холма. За ними разворачивались остальные. Как только мтабела сойдут с холма, они потеряют преимущество над белыми переговорщиками и станут легкой мишенью. Холм, который покидали мтабела, имел плоскую вершину и пологие склоны не длиннее восьми футов. Спустившись на четыре фута, так, чтобы белые переговорщики не могли его видеть, Кристофер опустился на колени, достал из сумки патроны, открыл коробку и положил ее перед собой. Одну ногу он выставил вперед и уперся пяткой в землю, чтобы гасить отдачу. Согоди рухнул на колени рядом. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять: он ни за что не уйдет без Кристофера. — Достань патроны. — Времени спорить не было. — Что ты делаешь? — Мбия был уже под холмом и обернулся к Кристоферу, закрепляя щит за спиной, как это обычно делали воины мтабела на марше. — Уходи, — приказал Кристофер. Мбия замер с поднятым над головой щитом. Он разрывался между долгом воина подчиняться приказам и своей привязанностью к Кристоферу. — Иди, — повторил Кристофер. Мбия уронил щит. За его спиной вырос Газа, сжал плечо Мбии, подтолкнул его к отступающим воинам, а сам пошел к Кристоферу. — Лобенгула запретил драться с белыми, — выплюнул Газа сквозь зубы. — Они будут стрелять нам в спины. — Кристофер вспомнил Стюартвилль. Вспомнил хромающего старика-зулуса и молодых воинов, которые хотели его увести, но не успели. Газа оглядел холм и своих воинов. Он ни на миг не усомнился в словах Кристофера и мгновенно оценил ситуацию. Резко окликнул воинов, приказал двадцати из них вернуться на холм, остальным бежать. Кристоферу показалось, он увидел разочарование на лицах многих. Мтабела хотели драться. Но подчинились Газе и, разрывая высокую траву, понеслись к горизонту. Те, кому Газа приказал остаться, упали на колени, повторили позу Кристофера и вскинули ружья на плечи. Все они оказались хорошими учениками и не забыли, что он говорил на тренировках об отдаче и упоре. Послышался приглушенный травой топот коней, и белые взлетели на холм. Из-за светящего в глаза солнца они не сразу заметили цепь зулусских стрелков. А заметив, не остановились, лишь пригнулись к гривам лошадей. Кристофер спустил курок. Все закончилось быстро. Никто из воинов Газы не дрогнул перед несущимися на них во весь опор лошадьми. От выстрелов у Кристофера заложило уши, пыль и шерсть падающих животных забились в нос и рот. Мтабела убили всадников и лошадей. Одна из лошадей рухнула перед Кристофером и ударила головой колено Согоди. Газа выпрямился первым. Выстрелы стихли, послышались стоны людей и ржание раненых животных. Шелушащееся лицо ужом извивался в траве, силясь выползти из-под лошади и дотянуться до ружья. Газа перерезал ему горло ассегаем. Воины мтабела добили белых и вспороли им животы. Кристофер поднялся на холм и убедился, что никто от обоза не спешит бросаться в погоню. Они слышали выстрелы, но решили, что это белые убивают черных, а не черные белых. — Шевелись. — Газа хлопнул Кристофера по плечу. Как рядовой воин мтабела он закинул ружье и щит на спину, подхватил копье и побежал за командиром. Забрав из подлеска циновки и припасы, они бежали, не останавливаясь, до рассвета. Розовые пятки в траве, прыгающие плечи, натянутая блестящая кожа на коленях, морщинистая — на локтях. Из-за груза на макушке головы откинуты назад, шеи сморщены. Когда Газа разрешил отдохнуть, Кристофер рухнул в траву. Земля была холодной, мягкой и ласковой. Хватая ртом воздух и надеясь, что ночной ветер остудит дыхание и потушит огонь в легких, Кристофер коснулся руки Согоди и в очередной раз поразился тому, какая горячая у него кожа. Газа подошел и сел рядом. Его дыхание быстро выровнялось, движения были экономными и четкими — никаких признаков дрожи, слабости или усталости. Он медленно напился, достал из мешка лепешку, разломил ее и поделился с Кристофером. — Ты хорошо сражался и не раз доказал, что у тебя есть печень. — Газа смотрел в серость рассветного неба. — Ты умеешь быстро принимать правильные решения и идти до конца. Это было очень смело — выкрасть из лагеря Радда Хини, когда Лобенгула запретил нападать на белых. Сегодня ты еще раз принял правильное решение. Мне стыдно, что я сомневался в тебе. Но я хочу попросить тебя об услуге. Мне нужно, чтобы ты мне кое-что пообещал. — Чего ты хочешь? — Когда мы вернемся, Лобенгула казнит меня за то, что я нарушил его приказ. — Газа поднял руку, запрещая Кристоферу перебивать. — Это был мой отряд, мои люди, я сам отобрал их для этого похода, я отвечал за них. Ты предупредил меня об опасности, я обязан был защитить своих людей. Потому отвечать перед Лобенгулой за убийство белых буду только я. От тебя мне нужно другое. Я хочу, чтобы ты рассказал командирам полков о том, о чем рассказал мне. О пулеметах, лошадях, о том, что с белыми нужно сражаться маленькими группами, быстро атаковать и быстро отступать. Научи воинов мтабела драться с белыми, как научил нас стрелять. — Газа обернулся на Нгомаана и Мбию. — В отличие от инкоси Лобенгулы многие его индуны больше не верят, что с белыми можно договориться. Индуна Бабиян поможет тебе убедить командиров отрядов. Кристофер, обещай мне научить мтабела всему, что знаешь? — Обещаю. — Он так устал, что ничего не чувствовал.

***

По возвращении в Булавайо Газа выстроил свой отряд перед инкоси и его старейшинами. Индуна с распухшими суставами выпрямлял и сгибал ноги, пока Газа рассказывал о шести тысячах белых с пушками и пулеметами, продвигающихся в глубь земли мтабела. Лобенгула смотрел в пустоту, выслушивая пересказ разговора с белыми. Многие из индун качали головами, оскорбленные поведением белых. Из толпы зрителей на улицах Булавайо послышались возмущенные крики. Стоявший рядом с Кристофером воин сжал кулаки, другой скривил губы. Дослушав рассказ Газы до конца, Лобенгула спросил: — Что случилось с моим сыном, которого я послал с письмом к белым? — Думаю, белые убили его и людей, сопровождавших его. — Почему вы убили белых? — Я слышал, что белые имеют привычку стрелять в спину отступающему врагу. — От кого ты это слышал? Газа обвел взглядом своих воинов и коротко посмотрел на Кристофера. — Я слышал эту историю в деревне, где выращивают хлопок. От человека, который бежал из земли ботсвана. — Газа посмотрел в глаза вождю. — Я решил, что должен защитить своих воинов и убить белых, даже если мой инкоси запретил драться с белыми. Воин рядом с Кристофером дернулся как от удара. Газа мог сказать иначе. Но он как будто нарочно старался разозлить Лобенгулу, чтобы он повернул весь свой гнев только на одного человека. — Теперь я выслушаю твоих воинов. — Лобенгула указал пальцем на воина рядом с Кристофером. Он носил головное кольцо из шкуры леопарда; судя по складкам жира на талии, лет ему было около сорока. Он подтвердил каждое слово Газы. Всё так и было, правитель, Газа велел нам стрелять. Следующий воин тоже ни словом не обмолвился о Кристофере. Но что изменилось бы, если бы Лобенгула узнал, откуда исходили слухи о белых, стреляющих в спину? Инкоси прервал допрос воинов так же внезапно и резко, как начал его. Выпрямившись в полный рост, Лобенгула велел казнить Газу за нарушение приказа инкоси. Воины из охраны Лобенгулы, с которыми Газа служил вместе не один год, связали ему за спиной руки и поставили его на колени. Обернув веревку вокруг его шеи, два воина взялись за ее концы и пошли в разные стороны. Когда веревка натянулась, в толпе закричала женщина. Кристофер узнал голос Гинджу, но не смог обернуться. Он не мог пошевелиться, не мог вздохнуть или сглотнуть. Женский крик смолк, будто женщина потеряла сознание или ей заткнули рот ладонью. Воины, державшие концы веревки, обмотанной вокруг шеи Газы, расставили ноги для устойчивости и одновременно дернули за веревку, натягивая ее каждый на себя. Они переломили шею Газы с первого рывка. Стоявший позади Кристофера воин выдохнул ему в шею горячий воздух. Мбия сделал шаг назад, будто отклоняясь от чего-то. Согоди рядом пошатнулся и коснулся плечом плеча Кристофера. Повязка на его лице трепетала от сбитого, загнанного дыхания. Воины из охраны Лобенгулы подхватили мертвого Газу за ноги и уволокли тело с площади. Лобенгула поднял руку и распустил собрание индун и воинов. — Я хотел бы умереть так же быстро, — сказал Согоди, когда они возвращались в крааль Фулаты. Сгорбленные плечи, промокшая от слюны и дыхания повязка на лице, тонкая шея. Почему-то Кристофер думал о сыне Лобенгулы. Как умер он? Позволили ли белые ему умереть быстро? Что бы с ним ни случилось, Лобенгула готов был забыть личное горе, чтобы уберечь свой народ от войны. Из усадьбы на краю Булавайо выбежал голый мальчик. Девочка лет восьми догнала его и, взвалив на плечо, как охотник добычу, понесла назад.