Гнев и справедливость

Индуна Бабиян, к которому Кристофера отправил Газа, в молодости мог в одиночку побороть десять воинов. Теперь его боевые шрамы трудно было разглядеть среди морщин, а в сезон дождей его ноги так распухали, что он с трудом мог ходить, опираясь на палку. Жен у него было больше, чем у вождя. Большую часть своего времени старик Бабиян проводил во дворе своей усадьбы, играя с внуками и правнуками. Он многое пережил и повидал, но сохранил любопытство и веселый нрав. Встретив Кристофера, он задавал много вопросов и часто шутил. Улыбаясь, он рассказал о том, как несколько лет назад ездил в Англию и встречался с английской королевой. Бабиян был автором распространенных и популярных в Булавайо забавных историй о странностях белых и их традиций. Будучи ценителем физической силы и красоты, Бабиян шутил над озабоченностью, с которой белые прятали свою плоть: тело и члены есть плоть, а только то, что выше шеи, есть настоящий человек; тело белого человека с головы до ног закутано в набедренники, циновки и кожи, так прочно и густо, что ни один человеческий взгляд, ни один солнечный луч их не пронизывает; так прочно, что тело становится бледным и вялым. Плоть для белых есть грех, посмеивались старики Булавайо вместе с Бабияном, и даже члены, соприкасающиеся, чтобы творить людей на радость великой земле, суть грех. Когда белый юноша берет себе в жены девушку, он даже не знает, как она выглядит под одеждой, повторяли вслед за Бабияном женщины Булавайо. Белые люди живут между камнями, как сколопендра в трещинах лавы; как устрицы, они прячут свои тела в каменных раковинах. Белые люди ведут счет годам, чтобы знать, сколько жить им осталось, и постоянно об этом волноваться. Они помешались на ожидании смерти, в Англии Бабиян видел, как господин избил своего слугу за то, что он подал чай на пять вдохов позже. Белые люди одержимы собиранием вещей, передавали около костров слова Бабияна, всю жизнь белые только и делают, что тащат вещи в свои дома. Поселись такой человек в хижине, он бы не знал покоя, пока не перетащил в нее всё, что увидит вокруг, — деревья, панцири черепах, цветные камни. Всё то, что легко уничтожит всякий огонь и дождь. Белые люди воюют друг с другом не ради мужской славы, а ради вещей, кривились воины. Еще Кристофер узнал, что Лобенгуле и совету старейшин индуна Бабиян рассказывал совсем иные истории. Пригласив в свою страну двух индун Лобенгулы, англичане много дней показывали послам мтабела свое оружие и как оно убивает. Водили по заводам, на которых каждый день делают больше пушек, чем растет масличных пальм вокруг Булавайо. Бабиян видел парад английской армии, воины королевы выстроились от горизонта до горизонта, пели о своей любви к королеве и клялись умереть за нее. Бабиян видел военные корабли. Большие плавучие железные крепости, в которых могут спать тысячи воинов. На стенах этих плавучих крепостей стояли пушки. В молодости Бабиян служил в личной охране отца Лобенгулы, Мзиликази. Он помнил, как Лобенгула родился — будущий вождь был самым крупным младенцем, которого он видел. Издали наблюдал, как Лобенгула рос, и помогал ему с матерью, когда они попали в опалу, бежали в горы и вынуждены были «есть камни». Бабиян сказал, что, если Лобенгула не стал мстить белым за своего сына, значит, страх за свой народ довел его до отчаяния. Бывают такие плохие времена, сказал Бабиян, когда люди оказываются загнанными за этот последний предел, когда им приходится так худо, словно им переломили спину и подвесили над огнем. Когда случается такое, люди могут принести в жертву свое родное дитя. Человек, которому больше не на что опереться, опирается на свое собственное колено. Бабиян не верил, что удастся избежать войны с белыми, и, чтобы его бездействие не лишило его гордости, собирал ружья. К моменту смерти Газы он уже собрал тысячу ружей в добавок к тем, которые подарили Лобенгуле англичане. Бабиян с интересом выслушал идею Газы о том, что с белыми нужно воевать маленькими отрядами, а чтобы отряды передвигались быстрее, воинов нужно посадить на лошадей. До сезона дождей Кристофер вместе с мтабела совершил две вылазки на бурские фермы, где разводили лошадей, и увел табуны. Во второй вылазке к ним присоединилась Гинджу. Она нашла на ферме ящик с патронами. Согоди сопровождал Кристофера всегда и везде. С тех пор как Гинджу пыталась отравить Кристофера и обвинить его в колдовстве, Согоди боялся ее. Он пристально наблюдал за ней во время походов и конных тренировок. Согласно донесениям разведчиков, белые из Привилегированной Южно-Африканской компании построили четыре крепости в землях шона, данников мтабела. Когда белые украли у шона скот, шона, чтобы не умереть от голода и не желая просить помощи у мтабела, стали наниматься к белым на работу. В сезон дождей Бенсон привез в Булавайо плохие новости. Оказалось, Карл Липперт, немец, которому Лобенгула разрешил поселиться на земле мтабела, продал свои права Привилегированной Южно-Африканской компании. Ходят слухи, сказал Бенсон Кристоферу, и я не хочу об этом говорить Лобенгуле, чтобы не расстраивать его еще больше, что у Липперта есть родственник среди директоров Привилегированной компании. Говорят, что еще до приезда в Булавайо Липперт получил сотню акций «Де Бирс» за то, что обманет короля мтабела. Известие о переходе права селиться на землях мтабела от немцев к англичанам вызвало волнения в Булавайо. Молодые воины рвались в бой. Индуны разделились на три партии. Одни, как и молодежь, требовали объявить белым войну. Другие предлагали сжечь Булавайо и уйти на север в земли, которые еще не заняли белые. Третьи поддерживали инкоси в его желании договориться с белыми, потому что переход на север тоже означал войну — не с белыми, так с черными племенами, которых белые поддержат оружием. Мы не пойдем на север, сказал Бабиян на совете старейшин, худшее, что мы можем сделать, когда нас со всех сторон окружили белые, это ввязаться в войну с нашими черными братьями. На возмущенное бормотание индун, что племена на севере — не братья мтабела, Бабиян поднял руку и покачал головой: наступили времена, когда все, у кого кожа темнее молока, наши братья. Мы не пойдем на север, потому что именно этого хотят белые — стравить нас с другими черными племенами. Чтобы положить конец волнениям, Лобенгула казнил одного из своих индун, обвинив его в том, что он посоветовал ему подписать договор с Липпетом. Бабиян поддерживал Лобенгулу на народных собраниях и уговорил его раздать ружья в военные краали и начать учить воинов воевать на лошадях. Начиная с сезона дождей до цветения умдубу Кристофер написал под диктовку Лобенгулы восемь писем. Лобенгула отправил в белые крепости восемь посольств. Семеро пропали без следа. Говорили, белые задержали их и обвинили в краже скота. Из восьмого посольства вернулся один выживший воин. Он рассказал историю, подтверждавшую опасения Газы. Белые велели мтабела уйти за границу, о которой воины мтабела ничего не знали. А когда мтабела подчинились и отступили, белые погнались за ними и стреляли им в спины. Выживший воин сказал, что командовал белыми глава полиции Бечуаленда Джемисон.

***

Перед сезоном дождей и во время цветения умдубу в июле Согоди сделал для Кристофера новые набедренные повязки. Вместо меха выдр он использовал мех полосатой и белой диких кошек. После того как Согоди вынули из ямы, он всего два раза разлучался с Кристофером, чтобы найти кошек. Согоди нарезал мех тонкими полосками, одни хвосты сделал короче других, стараясь сделать повязку как можно легче и невесомее, чтобы Кристофер мог забыть о ней во время бега. Согоди любил сам надевать набедренные повязки на Кристофера и снимать их. Он всегда делал это медленно, словно совершал важный для себя ритуал — по вечерам, после тренировок, разминал костяшками напряженные мышцы бедер Кристофера, по утрам — разглаживал большими пальцами завитки волос у него в паху. После умкоси, праздника урожая, который выпадал на бурский новый год, Согоди перестал стричь волосы. Густые и кучерявые, к июлю они стояли вокруг головы как куст. Если Кристофер касался их днем, они были жесткими и колючими. Ночью пропитывались влагой и становились мягкими. Запутывая в них пальцы, Кристофер испытывал нежность и тревогу. Сопровождая Кристофера повсюду как его тень, Согоди слышал его разговоры с Бабияном, Бенсоном и Лобенгулой. Сам Согоди никогда не заговаривал на людях, наедине с Кристофером мог произнести несколько слов, если это казалось ему необходимым. Кристофер догадывался: Согоди не нравилось, как рассеивался звук его голоса после того, как он лишился губ и обзавелся дырой на щеке. Из-за увечий Согоди никому, даже Кристоферу, не позволял смотреть, как он ест. Кристофер знал, что Согоди любит мясо, терпеть не может овощи и фрукты. Лепешки из коты, жареной кукурузной муки, он ел только в походах и так неохотно, что через два дня его живот начинал западать. Единственным фруктом, который Согоди любил, было манго. Манговые деревья начинали плодоносить одновременно с цветением дерева умдубу. Когда Кристофер приносил Согоди манго, его подбородок, пальцы и колени становились сладкими и терпкими на вкус.

***

Бенсон больше не приезжал, но дважды присылал в Булавайо с черным слугой английские газеты из Ньюкасла. На первых страницах газет писали о двадцатитысячном войске мтабела, которое собирается для нападения на границе Бечуаленда и вокруг английских крепостей. Чтобы противостоять ему, английские солдаты вместе с двумя тысячами ботсвана вышли из Бечуаленда в сторону Булавайо. Лобенгула и правда собирал войско. Из деревень к Булавайо стекались мужчины и юноши. Женатые воины покидали свои усадьбы и селились в военных лагерях, которые раскинулись на тыквенных полях вокруг Булавайо. В усадьбе Лобенгулы каждый день собирался военный совет. Кристофер приходил на него как слуга индуны Бабияна. Нес за ним скамейку или циновку. У Бабияна было тридцать сыновей и сорок дочерей. Десять сыновей погибли в бою или умерли от болезней. Шестеро были еще мальчишками и пасли коз, пятеро жили в полках для молодых воинов, не достигших возраста женитьбы. Еще девять сыновей обзавелись большими семьями и построили свои краали. Теперь они пришли в Булавайо вместе со своими взрослыми сыновьями. Чаще всего на военном совете спорили о том, как распорядиться двумя тысячами ружей. Молодые индуны хотели разделить ружья между полками и создать при каждом отряд вооруженных винтовками воинов. Старшие индуны говорили, что две тысячи ружей на девять тысяч воинов — это слишком мало, чтобы полагаться на них, обманывая себя и воинов. По их мнению, для боевого духа армии было вредно поспешно менять порядок и построение в полках. Разумнее будет, твердили старики, вооружить два полка ружьями, остальные оставить без изменений, не нарушать привычки воинов, не отвлекать их от их задачи. Бабиян поддержал стариков: — Нельзя собрать урожай, не засеяв поле. Опытный воин понимает свое оружие и прислушивается к нему. Если враг в семи шагах от тебя, брось в него копье. Если враг подошел близко, разруби его ассегаем. Если до врага двести шагов, прицелься и спусти курок. Чтобы пули наших стрелков попали в цель, нужно дать им время прицелиться. Газа умер, надеясь, что Кристофер уговорит Бабияна нападать на англичан маленькими отрядами. Кусать и уходить. Но время шло, англичане приближались, Лобенгула писал им письма, пытался договориться. Что бы ни говорил Кристоферу Бабиян, как бы ни поддерживал конные тренировки и поиск патронов, он, как и Лобенгула, не верил в победу мтабела. Бабиян и Лобенгула пережили много сражений и до последнего оттягивали момент, когда придется послать своих воинов на смерть. И теперь, когда этот момент настал, Бабиян и Лобенгула собирались применить весь свой опыт, чтобы укусить врага как можно сильней. Они бросят тысячи безоружных в лобовую атаку на английские пулеметы, чтобы дать своим стрелкам возможность и время прицелиться. Провожая Бабияна от усадьбы вождя до его дома, Кристофер думал о бойне, которую устроил Стюарт на Кровавой реке. Если мтабела кинут против англичан вооруженный ассегаями полк, воинов растерзают пулеметы — разорвут, сломают, выпотрошат, вывернут наизнанку. Тысяча воинов погибнут, так и не добежав до англичан и не взмахнув ассегаем. Кристофер так сильно сжимал челюсти, что у него разболелись шея и голова. — Я знаю, о чем ты думаешь, Кристофер. — Будто в поисках опоры, Бабиян взял его за руку. Слева за изгородью плясал костер. Где-то смеялся ребенок и пела женщина. Луна легла под тучу. Завыла собака. — Ты винишь нас с Лобенгулой за то, что мы тянули время. Но скажи мне, сколько у нас патронов? Кристофер вздохнул. В сезон дождей он прекратил тренировки на стрельбищах, потому что патронов осталось мало. Даже с ящиком, который Гинджу нашла на бурской ферме, сейчас у них было не больше пяти патронов на каждую винтовку. — Ты действительно думаешь, что две тысячи ружей и пять ящиков патронов помогут нам победить англичан? — Нет… Да… Кристофер не мог смириться. — Скажи мне, сколько англичан, ружей, пушек и пулеметов сейчас в Бечуаленде? Сколько англичан, пушек и пулеметов в Капе? Сколько англичан, ружей и пулеметов в Натале? Сколько в Англии? Не предал бы Лобенгула свой народ, если бы перестал надеяться на мир? — Бабиян отпустил руку Кристофера. Опора ему больше была не нужна, потому что они подошли к дому. Усадьба спала, только младшая жена Бабияна, молодая женщина с широкими бедрами и узким длинным лицом, поддерживала огонь в хижине мужа. — Иди спать. — Бабиян погладил женщину по голове, на миг она закрыла глаза, как кошка от ласки, потом растворилась в темноте. Согоди, всё время следовавший на пять шагов позади Кристофера, не стал заходить в хижину и пристроился у изгороди, подтянув колени к животу. Без сомнения, он слышал разговор Кристофера и Бабияна по пути. Теперь, как только появилась возможность, сел подальше и перестал слушать. Кристофер знал: позже Согоди не заговорит с ним о том, что слышал. Они отдавали друг другу всю нежность, которая у них была, но никогда не обсуждали политику. Никогда после того раза, когда Согоди пытался склонить Кристофера на сторону Моффата — учить мтабела читать, а не стрелять. Теперь Согоди воздерживался от суждений, доверив все решения Кристоферу. — Это не твоя война, Кристофер. — Бабиян жевал табак. — Ты мог бы взять мальчика, который ходит за тобой. — Бабиян кивнул на темноту за порогом хижины. На миг Кристоферу показалось, что он понимает природу их с Согоди близости и одобряет их. — Каждый, у кого есть глаза, видит, как он здесь мается. Но он вытерпит всё, лишь бы не расставаться с тобой. Спаси его, уведи отсюда. Это и не его война тоже. Да, он мог уйти и увести Согоди. Он также мог пойти в атаку с ассегаем и погибнуть одним из первых, чтобы никогда снова не видеть бойню, похожую на бойню на Кровавой реке. Бабиян выломал тростинку из стены своей хижины и почесал ею пятку. Точно так же делал Мбавана, когда Кристофер был маленьким. Он никуда не уйдет и не откажется от винтовки, он поступит так, как прикажут Лобенгула и Бабиян, и останется там, где принесет больше всего пользы. — Ты слышал, что Лобенгула назначил своего сына Нгомаана генералом? Теперь мальчишка будет командовать полком. — Бабиян рассмеялся. — Мальчишке нет и двадцати, но он — любимый сын вождя. Лобенгула обещал ему свою власть над мтабела, теперь может лишь отдать ему полк.

***

Англичане встали лагерем на реках Шангани и Бомбеси в пятидесяти милях от Булавайо. Следующие три дня новоиспеченный юный генерал Нгомаан пытался убедить индун и инкоси, что его полк, вооруженный ружьями, должен первым вступить в бой. В эти дни Согоди подолгу смотрел на Кристофера, будто чего-то ждал. Но Кристофер не мог дать ему ничего, кроме своей нежности. Вместе с Нгомааном и другими генералами он два раза ходил в разведку, но местность вокруг реки Шангани была равнинной, и им ни разу не удалось приблизиться, рассмотреть лагерь англичан и узнать, где стоят пулеметы и пушки. Нгомаан требовал выдвинуться утром, когда видимость для стрельбы лучше всего, и выставить впереди его полк с ружьями. Он клялся, что, как только расстояние сгодится для стрельбы, его воины убьют больше двух тысяч англичан. На тренировках Нгомаан выяснил, что пули застревают в стволах железного дерева и собирался катить срубленные стволы перед полком и использовать их как защиту. Кристофер знал, что железное дерево не защитит от пулеметного и артиллерийского огня. Накануне он пересчитал и раздал патроны. Каждый вооруженный винтовкой воин получил по четыре патрона. Нгомаан переоценивал силы свои и своих воинов, потому Кристофер не поддержал его. Нгомаан разозлился и обозвал Кристофера трусливым бабуином и беззубой собакой. Больше они никогда не разговаривали.