Навечно связанные

— Мне тебя не хватает. Ты ведь это знаешь, Кири. И все так же молчишь. А я опять срываю свой голос в пустоту до хрипоты в легких. Почему же? Изуку тянет руку к чужим острым скулам, нежно касаясь мягкой кожи большим пальцем. Эйджиро отводит взгляд, но руку Изуку все же перехватывает, прижимаясь к его шершавой ладони щекой. — Я знаю, что тебе больно, — с нажимом тянет он, — но не надо попрекать меня этим. Ты тут не один страдалец. Ты ведь знаешь, что мои руки по локоть в чужой крови. И ее море, слишком горячей и обжигающей мое сердце. Поэтому… Он останавливается, закашлявшись. Все же работа героя номер один не проходит без последствий, особенно для здоровья. И снова отводит взгляд в сторону в поисках пачки сигарет и излюбленной зажигалки. — Тебе ведь плевать. Разве не так? Эйджиро морщится, как от пощечины, затягивается до противной горечи на языке, а после касается губами холодных пальцев Изуку. — С чего ты взял? Если я убиваю других людей ради собственной цели, это не значит, что я тебя не люблю. Это не значит, что я абсолютно бессердечная сволочь с каменный душой под выпирающими ребрами. Я выше этого. Он выпускает сизый дым и смотрит на тлеющий в тонких пальцах огонек. Пепел осыпается под ноги на белый ковер. Изуку будет ругаться. — Как гордо. Выше, да? Выше чего, своих трупов? Ах да, конечно, в отличии от них ты-то живой. Сигарета ломается в чужих руках, и Киришима недовольно кидает ее на стол, стряхивает с руки пепел. — Ты издеваешься? Мне, вообще-то, жаль их. Я не виноват в том, что они идут против моих правил, идут против всего геройского общества. Я ведь номер один в этом мире. Все должны это понимать и прислушиваться ко мне. — Пафосный герой номер один, вот кто ты. «Если не знаете, как красиво уйти из жизни, мы вам подскажем. Геройское общество целого мира, идите против наших взглядов и вы будете убиты». Мне нравится. Безусловно, это то, чего не хватало нашему миру. А если я пойду против тебя, а? Изуку криво усмехается и выдергивает свою руку. Ему противно находится рядом с Эйджиро, с его нечеловеческой жаждой крови, что прожгла его вены насквозь. — Убью. Я и тебя убью. Голос у него хриплый и срывается, но Изуку на это уже, в целом, все равно. Он хищно улыбается и запоздало вспоминает о том, что они когда-то друг друга и правда любили. Но теперь все кончено. — О да, я этого и добивался. В тихом районе два выстрела из пистолета все равно почти не слышно. Разве что завтра газеты будут пестрить тем, что любовник Красного Бунтаря застрелил его, а после совершил самоубийство. Хотя все было наоборот. Но ведь это уже против правил геройского общества. И дальше ты все равно не пойдешь.