Навечно связанные

Шигараки шипит, что елку ставить некуда, а их убежище не резиновое. Тога строит щенячьи глазки, невинно прокручивая в руках парочку метательных ножей. Даби нежно касается его макушки всей пятерней, слегка надавливая, просит разрешить. И только из-за него он все же соглашается, внезапно вспомнив бледные отражения мигающих огней в таких манящих аквамариновых глазах. Тога пищит буквально на ультразвуке, ножи сразу летят куда-то в сторону и она виснет на Твайсе, игриво заглядывая в чужие глаза, целует в щеку и снова просит-просит. Твайс почти теряется, потому что он в любом случае для своей принцессы готов на все, поэтому без лишних слов он прижигает губы Химико коротким поцелуем и, натянув маску на голову, исчезает в дверном проеме. Даби на это удовлетворенно хмыкает и тянет Шигараки на себя, пусть тот и не совсем довольно шипит в ответ — пофиг -, и тоже касается его обкусанных губ нехитрым поцелуем. Чужие щеки стремительно краснеют, но Томура быстро прячет лицо в ладонях и прижимается к груди Даби. В целом, и в обнимку неплохо. Тога рядом все также радостно что-то пищит на своем ультра-кошачьем. Скачет вокруг них, аки дите малое, и спрашивает про новогодние игрушки. Томура честно не помнит, куда они их запихнули после очередного переезда. Зато Даби машет куда-то за их спины в весьма неопределенном направлении. Но Тоге и этого достаточно. Она уносится в ту степь, по пути сбивая несколько коробок, заливисто смеется, пропуская парочку пошлых шуточек и напевает что-то новогодне-радостное. Да так, что мурашки под кожей сами собой появляются. Томура возится у Даби на коленях, устраивая свою моську поудобнее, потому что плечи у кого-то слишком костлявые, а уходить особо и не хочется. Вернее, совсем не хочется, но об этом знать, конечно, никому не обязательно. Через пару часов приходит Джин. Весь заснеженный. Ей богу, снеговик с елкой приперся, морковки во рту не хватает. Кажется, Тога убегает за ней на кухню. А Томура милостиво разрешает отряхнуться прямо здесь и поставить уже куда-нибудь это зеленое колючее чудо. Прибежав обратно и не обнаружив своего снеговика, Тога все равно пихает Твайсу в руки несчастную морковку и нападает на бедную елку с дружескими обнимашками. А потом шипит-воет на все убежище, пока Твайс пытается ее успокоить. Кто же знал, что елка окажется колючей, да еще и тяжелой. В итоге ее доставали из зеленого плена и Даби даже отдал ей свой сок, лишь бы она реветь перестала. Спектакль закончился сразу вместе с соком. И растерявшийся энтузиазм забурлил в крови юной злодейки с удвоенной силой. Она бегала от одного парня к другому, совала каждому под нос какие-то игрушки, спрашивала куда повесить, делала какие-то замысловатые бантики на ветках и улыбалась бесконечно много и ярко. Твайс наблюдал за ней с нескрываемой теплотой и любовью. И уже видел их совместный Новый Год, который, так-то, уже завтра. Знал, что она распустит волосы, подведет губы блеском, достанет то короткое платье горчичного цвета с открытой спиной и будет сидеть у него на коленях, непривычно притихшая, но безумно счастливая. Даби на фоне включил музыку. Томура под шумок улегся ему на колени, сладко зевая, впал в полудрему, изредка отвечая на вопросы Тоги. Время замерло даже для злодеев, наконец-то уступая место любви и теплу.