***
Настя принесла по кусочку сливочного чизкейка, который однажды свёл нас в кофейне, где я работала какое-то время официанткой: в тот вечер мы даже не догадывались, что станем настолько близки друг другу. Родные брат и сестра были совершенно различны, как по внешности, так и по характеру, но все же они друг без друга не могли. Часто я видела, как они ссорятся, словно маленькие детки, но при этом, если с кем-то из них что-то случается, другой тут же спешит на помощь. Мои отношения с сестрой были совершенно другими: мы редко ссорились, но при этом сама душевная связь, скажем так, была слабее. Я ковырялась ложкой в чизкейке, летая где-то в своих мыслях, когда Настя заговорила: — Аль, не волнуйся из-за Жени, ладно? Не думаю, что он решится снова устроиться к отцу. — Это ещё почему? — Сделала глоток горячего кофе и отложила ложку, решив оставить торт в покое. — Предложение на самом деле выгодное, особенно учитывая все обстоятельства. — Единственным плюсом этой работы будут деньги, — ответила девушка, не сводя с моего лица внимательного взгляда, которым словно бы хотела прочесть мысли, — Женя не вернётся к отцу, потому что не захочет танцевать под чужую дудку, он слишком любит делать все самостоятельно. — Но ведь, как я поняла, Александр Евгеньевич предлагает Жене занять должность начальника, то есть его место, разве нет? — Нахмурилась. — Ты серьезно думаешь, что все так просто? Нет, не в этом деле. Скорее всего папа предложит сначала быть заместителем, а это ровным счетом значит, что Женя ничего решать не сможет, особенно в такой крупной компании. — Тогда зачем это внезапное появление, громкие слова и прочий бред? — Мой папа любит все это, во-первых. Ну, а во-вторых, весь этот цирк все-таки не просто так, я уверенна, что через годик-другой братец реально станет капитаном всех муравейников. — Как все сложно. — Я уронила лицо в ладоши и прикусила нижнюю губу до боли. — Такое чувство, что я только и делаю, что ошибаюсь: поступила не туда, куда хотела, вмешиваюсь в любовные треугольники, пусть и не намеренно, а затем... — Стоп-стоп! — Настя перебила меня громким восклицанием. — Что ещё за треугольники? Я рассказала все, как есть, потому что была уверена: девушка умеет держать язык за зубами. Проверено временем. Тем более, что нет ничего особенного в этой ситуации со Стасом. Мне было в очередной раз не по себе от мысли, что любовь в принципе может быть безответной. — В следующий раз просто бери и посылай его куда подальше, — фыркнула Настя, недовольно качая головой, — Женя не знает о нем, как я понимаю? — Зачем? Что он сделает — пойдёт разбираться с первокурсником? Глупости. Стас не переходит границ, я не допущу никаких инцидентов. — Сказать, что я была полностью уверена в своих словах — ничего не сказать. Не была. Просто наивно надеялась на понимание и адекватность одногруппника, он казался мне добрым и честным парнем и чем-то напоминал Павла Огнева. — Да, университетские страсти поинтересней школьных будут, — хихикнула подруга, — помню, как однажды на одной тусовке во время выступления рок-группы... Она недоговорила, отвлекаясь на шум в прихожей: пришёл Соколовский. Я прикусила нижнюю губу, задерживая дыхание, и взглянула в окно. Мне не хотелось даже смотреть в сторону дверного проема, потому что тогда сразу от одного лишь взгляда его голубых глаз почувствую себя полной идиоткой, маленькой и глупенькой девчонкой, которая громко хлопнула дверью автомобиля и убежала. — Приветик, — Настя закинула ногу на ногу и уставилась на вошедшего в кухню мужчину, — что там папа? Я боролась с желанием повернуться к Жене, но спустя пару секунд сдалась. Его внимание было приковано лишь ко мне — проницательный и серьезный взгляд следил за моей мимикой. — Я отвёз его в аэропорт, но прежде поговорил с ним, — Женя прислонился спиной к кухонной стенке, скрещивая руки на крепкой груди, — отец хочет, чтобы вся семья собралась вместе на мамин юбилей. — То есть никаких новостей о работе? — Я нахмурилась, облизывая пересохшие от волнения губы. Мне почему-то было не по себе: странная дрожь прошлась во всему телу, прогревая каждую косточку и каждый сосуд, а затем по позвоночнику побежали мурашки. — Никаких. — Короткий ответ не заставил себя долго ждать. — Конечно, — с моих уст нечаянно слетел пренебрежительный смешок. Я слышала быстрое биение своего сердца — оно билось уже даже не в груди, а где-то в горле. Впервые за все время наших отношений я словила себя на том, что не верю его словам. Соколовский повернулся к нам спиной, упёрся ладонями в края мраморной столешницы и усталым голосом проговорил: — Насть, я потом тебе все расскажу, можешь оставить нас, пожалуйста? Девушка сжала губы трубочкой, смотря на меня, пожала плечами и быстро покинула квартиру. Наступила продолжительная пауза. Он ничего не говорил, смотря куда-то в раковину, а я в свою очередь прикрыла глаза и слушала его размеренное дыхание. Мои руки упали по швам, будто бы я потеряла над ними контроль, а в следующую секунду они уже обвивали мужскую талию. Я прислонилась щекой к его тёплой спине и извинилась за то, что сорвалась в машине. — Мне просто стало страшно, — шепчу. — Что я могу тебя оставить? — Развернулся ко мне, тонкими пальцами проводя по щеке. — Нет, что ты потеряешь себя, — мои ладони поднялись к его плечам, — ты ведь всегда говорил мне, что отцовский бизнес не привлекает тебя, а сегодня я заметила сомнения. Соколовский постепенно расслаблялся в моих руках и будто бы таял. Он прислонился своим лбом к моему лбу и медленно проговорил: — Гриневская, ещё неделю назад я был абсолютно уверен, что даже думать не стану о том, чтобы принять это предложение, но теперь меня уволили. Безработный тридцатилетний мужчина — это разве не смешно? Все происходит так быстро, что я думать не успеваю. Мне просто необходимо время, чтобы понять, хочу ли я устраиваться на работу в какую-то школу или же хочу попробовать себя в чём-то новом, ведь уволился из отцовской компании я практически десять лет назад, может быть там что-то изменилось. — Хорошо, — кивнула, прижимаясь щекой к его груди, — ты расскажешь, когда и куда именно поедешь? Соколовский отдалился, чтобы взглянуть мне в глаза: — Я хотел спросить у тебя, не хочешь ли ты поехать со мной? Это будет на следующих выходных, дом находится в Подмосковье, доберёмся прямо на машине. — Нет-нет, — я замотала головой, — если твоя мама похожа на твоего отца, то ни в коем случае, — усмехнулась уголками губ, — я оттуда живой точно не вернусь. — Во-первых, моя мама абсолютная противоположность отца, — Женя широко улыбался, крепче обнимая меня за талию, — во-вторых, я всегда буду рядом, и в-третьих, это всего лишь юбилей, а не гладиаторское сражение. — Муж и жена – одна сатана, — поцеловала мягкие губы, наваливаясь на него, — поэтому ничему не удивлюсь. — Сама подумай – кто-то же меня таким прекрасным воспитал, — шептал сквозь поцелуй. Я засмеялась, отстраняясь: — И как только такое скоромное чудо Земля носит? Он театрально пожал плечами, а затем снова притянул к себе.***
Всю неделю я провела, как на иголках. Было очень волнительно представлять встречу с матерью Жени — на самом деле он немного говорил о ней, поэтому весь ее образ, созданный в моей голове, был размытым и непонятным. На Петербург опустилась зима: улицы запорошило снегом, сугробы которого постоянно напоминали мне сладкую вату с ванильным вкусом, витрины некоторых магазинов уже были украшены гирляндами, искусственными елками различных цветов, а в пекарнях во всю готовили имбирное печенье. Конец ноября всегда был особенным для меня — осень с настроением зимы. Мороз щиплет щечки, пальцы на ногах даже в самой тёплой обуви мерзнут, а в глазах блестит счастье. Соколовскому тоже нравилась эта пора, поэтому мы каждый вечер гуляли по городу, ведь он не был больше занят на работе, а моя учеба редко заканчивалась позднее пяти вечера. Пятница наступила быстрее, чем я ожидала. Стоя в холле университета, я читала сообщение от Насти: девушка сообщила, что они подъезжают. Дело в том, что мы решили ехать сразу от моего учебного заведения, чтобы не терять время. Таким образом уже завтра утром мы будем на месте — сделаем сюрприз имениннице. Все было предусмотрено заранее — вещи собраны, маршрут просчитан, еда приготовлена: я и Настя просто обожали детское печенье. Я посмотрела в большое зеркало, поправляя на голове красную шапку, связанную бабушкой, и быстро зашагала к выходу. На крыльце вуза я внезапно столкнулась со Стасом Власовым, которого обыскались все вокруг. — Какие люди! — Воскликнула, скрещивая руки на груди. — От тебя ничего не было слышно всю неделю. — Я уезжал из города, — заговорил юноша, расстегивая молнию на куртке и вытаскивая из внутреннего кармана небольшой шёлковый шарфик, — твоя пропажа. — Спасибо, — улыбнулась уголком губ, — он действительно дорог мне, — прижала шарф к себе, поднимая взгляд на парня: его щеки раскраснелись от мороза, сухие губы были словно бы нервно искусаны, а в глубоко посаженных глазах, темных в тусклом свете, читалось неподдельное замешательство. Я стояла перед ним и не знала, что сказать. Все было понятно. Знакомая BMW серебряного цвета заняла одно из козырных мест на парковке нашего вуза. — Все будет хорошо, честно, — моя ладонь легла на его предплечье, — ты найдёшь ту самую, стоит просто быть повнимательней и смотреть вокруг, — отстранилась и побежала по лестнице вниз. — Что ты имеешь ввиду? — Крикнул он мне вслед. Я развернулась, счастливо улыбаясь: — У тебя есть Надежда. Стас непонимающе нахмурился, переводя внимание на машину Соколовского, из окна которого высовывалась голова Насти — девушка пялилась на него точно таким же задумчивым взглядом. Я имела ввиду Надю Подземцеву, лучшую подругу Стаса. Остаётся верить в то, что до парня дойдёт истинный смысл фразы. На самом деле очень часто мы не замечаем того, что счастье буквально под носом, стоит только руку протянуть — и вот оно!