POV Евгений Соколовский
Всю ночь бушевала снежная буря, а утром в окна громко забарабанил град, заставляя меня проснуться. Я открыл слипшиеся ото сна глаза, перевернулся на бок и посмотрел на голую спину Алёны, свернувшуюся калачником на противоположной стороне кровати. После вчерашнего разговора, в котором она поделилась со мной чувствами и мыслями, мучившими ее, я не мог перестать думать о наших отношениях. В очередной раз я восхищался тем, насколько они совершенны. Ночью мы оставили все позади и наслаждались друг другом, словно мира вокруг не существовало, на губах остался приятный вкус ее губ, тело ощущалось совершенно иначе, я чувствовал себя превосходно. Взяв одеяло за край и аккуратно, чтобы не потревожить сладкий сон девушки, я потянул его наверх. — Боюсь, что это не поможет, — еле слышно проговорила Алёна, пытаясь правой рукой найти под одеялом мою руку, а когда нашла ее, тут же положила себе на талию, — а вот это — вполне. Я начал вырисовывать какие-то непонятные иероглифы около ее пупка и уткнулся носом в ее хрупкое плечо. Гриневская вздрогнула, проворачиваясь ко мне вполоборота, и поцеловала в небритую щеку. От ее шелковистых волос пахло чем-то свежим, бодрящим — это был цитрус с ноткой корицы. — Если ты сейчас же не перестанешь... — Так мне перестать? Хорошо, повинуюсь. — Ухмыльнулся, чувствуя в груди, с какой быстрой скоростью бьется мое сердце, и отстранился. Я точно знал, что эта утренняя игра останется за мной, потому что Грицевская желала меня чуть ли не больше, чем я желал ее. — Мне неловко, — она быстро перевернулась, обвила руками мой торс и положила голову на грудь, — ночью мы не особенно следили за собой. Я радовался своей маленькой победе: Гриневская сама легла в мои объятия. Низ живота приятно тянуло, все тело пребывало в трепетном ожидании. Девушка посмотрела на меня совсем затуманенным взглядом, а потом приблизила своё лицо к моему, чтобы поцеловать. — Можем поработать над ошибками, — я произнёс это совсем случайно, сам даже не сразу понял, как смешно звучит данная фраза. Гриневская недолго удивлённо хлопала глазками, затем громко захохотала, падая на спину, и накрылась с головой одеялом. Я улыбался дурацкой и несколько глупой улыбкой, слушая заливистый смех девушки, и поражался тому, насколько комично и карикатурно выглядит сегодняшнее утро. Через неплотно закрытые шторы в комнату проникли первые рассеянные солнечные лучи, потому что плотные тучи полностью не пропускали их, а в окно по-прежнему громко колотил град, но мы не замечали всего этого, потому что были полностью погружены в веселье.***
За завтраком мы всей семьей условились, что праздник состоится дома, в узком семейном кругу, эта идея устроила обоих родителей — мама обрадовалась, что теперь у неё есть две помощницы, а папа вздохнул с облегчением, ведь ему не придётся возиться с организацией ужина. На самом деле я был абсолютно удовлетворён данным решением: совсем не хочется тащиться в Москву, а затем возвращаться практически ночью, особенно потому, что завтра нам предстоит выезд в Петербург. Я посмотрел на Гриневскую, сидящую на стуле рядом со мной, и поймал ее устремлённый в сторону дедушки взгляд — старичок сидел в кресле-качалке в зале перед камином и безразличным взглядом наблюдал за языками пламени, пожирающими небольшие березовые поленья. — Мне бы хотелось, чтобы ты съездил со мной в город, у меня назначена встреча с партнером, — сказал папа, делая глоток крепкого чёрного чая со сгущеным молоком, — заодно проветришься, что тебе сидеть в четырёх стенах? Мама, улыбаясь, согласилась: — Отличная мысль. — Разве это нормально — оставлять жену в ее праздник одну? Да, и к тому же, я не знаю этого твоего делового партнёра, какой от меня будет толк? — Я по-прежнему смотрел на профиль Алёны, поэтому не мог не заметить изменений в ее лице: девушка немного нахмурила брови, опуская взгляд в пол, и прикусила нижнюю губу. — Ничего страшного, сынок, — мама накрыла своей рукой мою ладонь, — я найду, чем заняться эти пару часиков, подготовлю стол, благо помощниц у меня теперь целых две, а ты поезжай. Отец пожал плечами: — Это просто встреча, посетить которую будет тебе полезно. Тем более Алёна наверняка будет рада провести время с девочками, так ведь, Алёна? Алёна поглядела на него из-под длинных ресниц совершенно безучастным, даже несколько безразличным взглядом и едва заметно кивнула. Я не стал противиться по двум причинам. Первая заключается в том, что отец, откажись я от посещения этой встречи, заведёт очередной разговор о работе, моем нежелании развиваться и о глупости жизненных приоритетов. Вторая же является мне самому непонятной — в моей голове, подобно распускающимся бутонам роз, цвели мечты, что, может быть, возвращение в предпринимательское дело толкнёт меня на верный путь.***
Воскресенье, завершающее неделю, всегда ощущалось иначе, чем любой другой день недели — его утро начинается медленно, день тянется будто бы вечность и только лишь вечер пролетает незаметно. С погодой нам повезло: за тот час, что мы ехали, ни разу не пошёл снег. Со вчерашнего дня на обочинах скопилось много снега, который сначала становился с каждой секундой все темнее и темнее, а затем таял и превращался в густые лужи грязи. Небо было усыпано пушистыми облаками, напоминающими сладкую вату, именно из-за них солнечные лучи, как они не старались, не могли полностью попасть на землю. Мне захотелось курить, поэтому я открыл окно и сделал это. То, что отец не стал никак возмущаться по этому поводу в первые секунды, было удивительным делом. Я взглянул на него: обычно он хмурит широкие брови, сжимает практически бесцветные губы в полоску и непременно делает замечание. В этот раз ничего из этого не произошло, мужское лицо было абсолютно непроницаемо. — Все в порядке? — Спросил я, затягиваясь. — Мы едем уже сорок минут, а ты не сказал ни слова. Это необычно. — Думаю о том, как же хорошо, что ты решил вернуться, — честно ответил папа равнодушным голосом, — сколько бы ты не притворялся миротворцем, работая двадцать четыре на семь в той школе, все равно останешься человеком бизнеса, это у тебя в крови. Я снова посмотрел на папу, выискивая в выражении его лица хоть какое-то подобие проявления чувств, но увы. Спустя минуту сигарета была брошена в специальную пепельницу. Только теперь я смог ответить. — Ты, видимо, уверен в том, что я уже принял решение работать с тобой? — Разумеется. — Машина затормозила на светофоре, отец перевёл сосредоточенный взгляд с дороги на меня. — Ты ведь не настолько глуп, чтобы отказаться от такой возможности. Знаешь, сынок, тебе самому не кажется удивительным, что твоё увольнение совпало с моим приездом и последующим предложением? — Мне смешно, отец. Неужели ты думаешь, что это какой-то знак судьбы? Я разглядывал мелькающие за окном многоэтажные здания, неподвижные верхушки которых будто бы разрезали темнеющее небесное полотно. Все вокруг казалось мне серым и тусклым, словно бы безжизненным, но это мне нравилось. Кажется, что только во мраке, когда люди бродят по погружённым во тьму улицам с испуганными лицами, запутавшиеся и ничего не понимающие, я находил покой. Через минуту на лобовое стекло приземлилась первая снежинка, затем ещё одна и в течение пяти минут началась жуткая метель. — Не знак, но намёк, давно пора оставить Петербург. — Ответил папа спустя некоторое время, хотя я думал, что наш диалог завершился. — Тебе нужно выбраться из пустых, розовых фантазий, внушаемых этой девушкой, потому что с первым серьёзным испытанием она их развеет, и ты останешься ни с чем. Мне не хотелось продолжать этот разговор, поэтому я ничего не ответил. Спорить с отцом было бесполезно, он все равно продолжит считать свою точку зрения единственно верной.***
Встреча прошла хорошо. Андрей Володин, бизнес партнёр отца, показался мне образованным человеком, знающим своё дело. Он, как мне стало известно из диалога, произошедшего за обеденным столом ресторанчика в Башне Федерации, владел несколькими ночными клубами, а сейчас решил пойти по стопам отца и вложиться в строительство. С моим папой их объединял общий проект — в большом составе они собирались построить экологичный отель во Франции, стране, которая по всем показателям вышла на почетное первое место в сфере строительства. — Вы ни разу не рассказывали, как к Вам пришла столь прекрасная идея проекта, — Андрей откинулся на спинку мягкого дивана и скрестил руки на груди. — Моя жена, — тут же последовал ответ отца, — единственный мой вдохновитель. Я, удивившись данным ответом, склонил голову на бок и усмехнулся, а затем поднял глаза на Володина и совершенно случайно столкнулся с ним взглядами. Этот парень вряд ли был намного старше меня, ему было около тридцати пяти, однако выглядел он гораздо взрослее — лицо, не лишенное привлекательных, тонких черт, внушало доверие, немного тяжёлый и грубый подбородок придавал его виду строгости и мужественности, обрамлённые редкими ресницами добрые глаза и орлиный, но аккуратный нос были словно бы списаны с какого-то портрета, который я имел счастье видеть. — Да, понимаю, — он искренне улыбнулся, — моя жена для меня тоже является музой. — Удивительно, мы столько раз встречались на различных мероприятиях, но я ни разу не видел Вашу жену, — папа будто бы огорчённо поджал тонкие губы. Мне было совсем неинтересно обсуждать личное, поэтому пришлось придумать предлог, чтобы выйти из-за стола. Я решил, что неплохо было бы выкурить сигарету-другую. Отец неодобрительно покачал головой на мое желание отлучиться, однако Андрей попросил не беспокоиться и предложил составить мне компанию. Мы вышли из ресторана на улицу, морозный воздух тут же обжег щеки. Андрей Володин стоял рядом и смотрел на проезжающие мимо машины, по выражению его лица было видно, что он думает о чём-то серьёзном. Я было хотел спросить, в чем дело, но тут совсем близко послышался стук каблучков — прямо к нам двигалась незнакомая девушка. Издалека она показалась мне простой девчонкой, которая возвращается с пар в университете — двигалась она лениво и устало, одной рукой неловко придерживала на плече большую сумку, а другой заправляла челку за уши. — Андрей? — Она внезапно окликнула мужчину. Андрей быстро развернулся и поспешил пойти ей навстречу. — Я тебе звонила пару раз, ты недоступен, все нормально? — Да, конечно, просто был на деловой встрече, — Андрей взял девушку за руку и уже вместе с ней приблизился ко мне, — Женя, это моя любимая жена, Агата, как я уже упоминал, она ещё и моя муза. Я доброжелательно улыбнулся и поприветствовал жену Володина, взгляд зацепился за крупные серёжки в виде лебедей, выглядывающие из-под ее модной шапочки. Затем, возвращаясь в ресторан, она сказала, что заметила мой заинтересованный взгляд и пояснила, что эти серёжки были символом ее фамилии, в девичестве она была Лебедевой. В общем и целом Агата произвела на меня не произвела никакого впечатления, было что-то особенное в ее лице, что-то, что сразу приковывает внимание, однако это «особенное» вовсе не приравнивалось к необычному или чудесному. Отец очень удивился, познакомившись с Агатой, невероятное совпадение. Мы провели еще четверть часа за столиком, беседуя на темы, чаще всего не связанные с бизнесом, но вскоре позвонила мама и настояла на том, чтобы мы возвращались при первой возможности. — Было очень приятно познакомиться, — улыбнулся папа, протягивая руку Агате. — И мне, Александр Евгеньевич, — девушка кивнула. Симпатичное кругленькое лицо супруги Володина в неярком свете ламп показалось мое особенно приятным: кончик носа раскраснелся от выпитой кружки горячего жасминового чая, уголки накрашенных красной помадой губ поднялись в спокойной улыбке — благодаря этому на щеках появились забавные ямочки — изумрудные глаза по-доброму заблестели. Андрей также поднялся со своего места и протянул руку мне. Я невольно усмехнулся тому, как интересно смотрелись эти двое вместе весь вечер — они часто как бы невзначай касались друг друга, с желанием рассказывали истории из их жизни и искренне смеялись. Агата, стройная и высокая, одетая в свободный брючный костюм оливкового цвета, несмотря на молодой возраст, не смотрелась на фоне супруга глупее или забавнее, наоборот, рядом с ним она казалась привлекательней. — Было бы здорово поболтать, Женя, и с Вашей дамой сердца, — засмеялся Володин, обнимая жену за талию, — и Регину Робертовну хотелось бы увидеть ещё раз, умнейшая женщина. — Ещё будет время, — пожал плечами отец. Мы попрощались с Володиными и покинули ресторан. Стоя на улице, прямо на том месте, где состоялось мое знакомство с Агатой, я посмотрел на облака, парящие совсем низко к земле — они поглотили верхушку многоэтажного здания, поэтому окон ресторана не было видно — и вспомнил о Гриневской. В моей груди тут же потеплело, как если бы ее рука забралась ко мне под рубашку и коснулась места под сердцем.***
Обратная дорога заняла чуть меньше часа. Я открыл входную дверь, перешагнул порог и прислушался — ни единого звука, за исключением моего тяжёлого дыхания, не перебивало тишины. На кухне никого не было, а на столе лежала записка от мамы: «Решила доехать до подруги, скоро вернусь». Ничего странного в этом нет — у моей семьи всегда было несколько странное отношение к праздникам, нередко кто-то мог отсутствовать по своим делам даже в чей-то День Рождения, но никто не обижался. Совсем внезапно послышался тихий голос Гриневской, доносившийся из гостиной. Замерев на пороге и прислонившись плечом к дверному косяку, я смотрел на Алёну и дедушку — девушка сидела спиной ко мне на кресле качалке, укутанная в клетчатый плед, и читала вслух какую-то книгу. Дедушка Женя улыбался тонким губами и не сводил счастливого взгляда со своей рассказчицы, чей мягкий голос, на самом деле, убаюкивал получше всякой колыбельной — я не один раз сам засыпал, когда она читала мне самому. Я сразу узнал произведение, которое она читала: это был изумительный роман Сомерсета Моэма «Бремя страстей человеческих». Мне хотелось присоединиться к ним, усадить Гриневскую к себе на колени и попросить продолжить чтение, но в этот момент рядом встал отец. Он нахмурился, наблюдая за этой картиной, а затем совершенно нечаянно улыбнулся, и улыбка эта была самая красивая из всех, что когда-либо я видел на его лице. Папа хотел было что-то сказать, но не смог, так и стоял рядом, погруженный в свои мысли, потому что впервые за долгое время дедушка выглядел влюблённым и счастливым.