Но даже самые хитроумные машины двемеров не могут пересилить всеведение, что дарует Древний свиток. — Септимий Сегоний
Рифтен был одним из тех городов, где порядочным людям делать нечего, кроме как становиться непорядочными. Эйнир за три визита успел крепко его невзлюбить. Орущие лавочники, чумазые оборванцы, дебоширы, попрошайки, карманники, попрошайки-карманники — в этом шуме и толчее можно было в мгновение ока потерять терпение и кошелек. До того, как завербоваться в Стражи Рассвета, он почти неделю отсиживался здесь в «Пчеле и жале», пока Дельфина прочесывала окрестности Вайтрана в поисках беглого Драконорожденного. Пару дней от неприятностей его спасало отшельничество в пропахшей похлебкой комнатке на втором этаже таверны, но длилось это недолго: за первым медвежатником последовал второй, за ним рекрут Гильдии воров, потом домогательства жрицы любви, живущей по соседству — в итоге Эйнир счел за лучшее выехать из города подобру-поздорову и найти себе полезное занятие. Как, скажем, охота на вампиров. Последнее, чего ему хотелось, это снова околачиваться по грязным улицам Рифтена в поисках подпольного торгаша-алхимика, но Страже Рассвета позарез нужны были зелья и ингредиенты. Денег не было — да и откуда бы? Никто им за то, что они ежедневно подставляли шеи, не платил. На черном рынке краденый товар можно было купить за бесценок, а Стража чем меньше знает, тем крепче спит. Когда он вышел из подворотни, где торговал тот самый перекупщик, с полным узлом добра, начало моросить. День был паршивый. Как и каждый день, с тех пор как… Вдруг позади него кто-то громко ахнул. Последовавший за этим яростный топот и лязг доспехов Эйнир узнал бы из тысячи. — Проклятье, — буркнул он, когда перед ним появилась Дельфина, уперев руки в бока и грозно раздувая ноздри. — Ты правда думал, что сможешь вечно от меня скрываться? — прорычала она. — Боги, да еще и в Рифтене! Стоило мне только заикнуться о белоглазой каланче, как вон тот бородач за два золотых выдал о тебе все. Все! Да тут на каждого досье ведется! — Значит, он надул тебя и выдумал половину. Я тут только проездом, — невозмутимо ответил Эйнир. — Что это за ребячество? Сбежать! Да неужели ты не понимаешь, к чему все идет? — Тише, — шикнул он, заметив, как нищие на мостовой навострили уши. Дельфина схватила его за воротник и притянула к себе так близко, что его нос почти касался ее лба, на котором билась синяя жилка. — Никто со мной себе такого не позволяет, Довакин, — прошипела она сквозь зубы. Эйнир раздраженно убрал ее руку. — Я. Еще. Не готов, — ледяным тоном отрезал он. — У тебя нет выбора! Это твой долг, нравится он тебе или нет, и я заставлю тебя его выполнить, если придется. — Послушай, кроме него, есть другие угрозы… — Кроме него? Называй его уже по имени, чтоб тебя! Алдуин! — выпалила Дельфина. Эйнир опустил взгляд и глухо сказал: — Он… Алдуин убьет меня, Дельфина. Ты же знаешь, что у меня нет ни шанса. — Пусть так, значит, это было предначертано, — твердо ответила она. — Моя задача, как Клинка — подвести тебя к исполнению пророчества, каким бы оно ни было. А твоя… — Ну так дай мне хоть что-то успеть сделать, прежде чем бессмысленно подохнуть! — рявкнул он, затем снова взял себя в руки. — Сперва я должен помочь разобраться с вампирами. Потом вернусь, обещаю. — Не пойдет, — покачала она головой, — с каждым днем драконов все больше, ты нужен сейчас… Бессильный против ее твердолобости, Эйнир нетерпеливо перебил: — До свидания, Дельфина. Он ожидал, что, когда развернется, она попытается его остановить, заверещит вновь, но она не стала. Лишь когда он почти скрылся за углом, прокричала ему вслед: — Когда мир рухнет, это будет твоя вина! Твоя вина. Он обернулся, и в его глазах мелькнуло что-то настолько темное, что она невольно вздрогнула. На мгновение они стали глазами дракона, прожигающими тысячелетним горем и вековечной жестокостью. В следующий миг маска надменной апатии вернулась на его лицо, и он молча ушел. Как сумел, отгородился от ее слов, задвинул их в уже трещащий по швам темный угол сознания, где, сколько он себя помнил, нечто страшное пожирало все, что он хотел спрятать от самого себя. Все, чем бы оно ни было. Пожирало, и росло, и крепло, чтобы однажды вырваться наружу. Дождь усилился.***
Поздно вечером он вошел в кузницу Форта, где с недавних пор хозяйничала Сорин Журар. Впервые зайдя в мастерскую, она ахнула от ужаса и принялась драить все вокруг до идеального блеска лишь затем, чтобы теперь среди двемерских деталей и механизмов яблоку негде было упасть. «Контролируемый хаос — это мой порядок», — заявляла она. Она поприветствовала его, не поднимая головы от чертежа на столе. Он, осторожно перешагивая через причудливые конструкции на полу, добрался до точильного камня и принялся за работу: наточить кинжал и секиру и тут же заодно и подтянуть тетиву арбалета. — Ты держишь ее неправильно, — пробормотала Сорин, — держи под углом в сорок пять градусов. Эйнир сердито вздохнул, но лезвие наклонил. — Тебя Изран искал, — небрежно бросила она. — Кто-нибудь ему сказал, что я как обычно пахал за троих? — Хм, Могрул сказал, что ты, наверное, нашел еще какую-нибудь вампиршу и нянчишься с ней. После его доклада о визите в замок Волкихар мнения Стражей разделились: одни посчитали его разведку почти подвигом, другие плевались ядом, мол настоящий охотник бы никогда не пошел за вампиром. Их реакция ему была безразлична, но встреча с Сераной из головы не выходила. Едва восстав из небытия в абсолютно незнакомый мир, оказаться запертой в собственном доме с отцом-тираном и его свитой бездушных монстров — врагу не пожелал бы такой судьбы. Однако как раз-таки врагом она и была. Она вампир, не человек, она не могла страдать… Правда ведь? Не спеша приведя оружие в порядок, он поднялся наверх и столкнулся с Израном. Выглядел тот еще более угрюмым, чем обычно. — Надо поговорить, — скрипнул он зубами и потащил его к двери в конце коридора. Оглядевшись, он отпер ее ключом и затолкал Эйнира внутрь. Сразу же стало понятно, почему он здесь раньше не был — комната оказалась пыточной. Воздух был таким тяжелым, что тут же начинало стучать в висках; вокруг были разложены пугающего вида ржавые инструменты, в углу стояла потемневшая от застарелой крови дыба. Там же стояла она и смотрелась в зеркальную поверхность прикрученных к стене оков. — Серана! — выдохнул Эйнир. Она резко развернулась и сделала шаг навстречу, но Изран встал между ними и прогремел: — Не двигайся, пока я не скажу, вампир, — затем повернулся к Эйниру. — Почему упырица заявляется сюда как к себе домой и требует привести ее к тебе? Объясняй и объясняй быстро, пока я обоих не посадил на кол! — Я же сказала, мы… — фыркнула было Серана, но Изран сделал ей знак замолчать. — Серана — это та самая, кого я нашел в крипте Ночной пустоты, — растерянно отозвался Эйнир и перевел взгляд на нее, — но я думал… Ты снова сбежала? — Да, и мне нужна помощь, — она указала на уже знакомый ему тубус на плече, — это, как ты понял, Древний свиток… — И ты его украла, — буркнул Изран. — Нет! То есть я выкрала у отца, а он… Эйнир, ты, наверное, заметил, что он не самый приятный вампир. Даже по нашим меркам. Но в этот раз он зашел слишком далеко, и я не могу остановить его в одиночку. — Что он задумал? — спросил Эйнир. — Исполнить пророчество из этого самого Свитка: согласно ему можно положить конец Тирании Солнца и… даже вслух произносить дико — навсегда потушить солнечный свет, а значит — устранить последнюю преграду на нашем пути к порабощению человечества. У охотников отвисли челюсти. Первым нашелся Изран: — Но это просто безумие, ваш вид ведь тоже вымрет! — Мы с матерью пытались ему это объяснить, но пророчество стало его идеей фикс. Нам ничего не оставалось, кроме… — Крипты. Так свиток спрятали от него, а тебя посадили на цепь, — догадался Эйнир. — Именно так. Проснувшись, я подумала… — она опять обхватила плечи руками, — наверное, я надеялась, что за столько лет он сдался, может даже смог помириться с мамой. Но дома все стало только хуже, и отец стал мне совсем чужим… — Это должна быть ловушка! — вдруг стукнул кулаком по стене Изран. — С чего бы тебе нам обо всем этом рассказывать? Одурачить нас решила? Сыграть в двойного агента? — Да мне просто некуда больше идти! Я никого не знаю, кроме своего клана и Эйнира. А кого, как не Стражу Рассвета, заинтересует тайный вампирский заговор? — Изран, если то, что она говорит, правда, то нам необходима ее помощь, — прошипел Эйнир. — Ни один из проклятых кровопийц нашего доверия не заслуживает, они все лживые, бездушные твари! — У нее было предостаточно возможностей меня убить, но вот он я, — развел руками Эйнир. — А еще она могла привести сюда весь свой клан сегодня и перебить нас как скот, но вместо этого позволила тебе запереть ее в… А что, нормальной комнаты не нашлось? Мы в форте живем, черт возьми! — Язык свой прикуси, щенок, — зловеще произнес Изран, но явно задумался. Серана устало переводила взгляд с одного на другого в ожидании вердикта. Наконец, Изран уступил: — Можешь пока оставаться, вампир, но запомни одну вещь, — он подчеркивал каждое слово ударом кулаком по ладони, — ты здесь не гость. Ты материал. Ты инструмент. Смотри, не заставляй меня пожалеть о терпимости и великодушии, потому что, если ты это сделаешь, если косо на кого-то посмотришь или тронешь хоть пальцем — расплачиваться придется твоему дружку. Серана выслушала с каменным лицом и в долгу не осталась: — Спасибо за теплый прием. Я припомню это в следующий раз, когда проголодаюсь. Ворча ругательства себе в бороду, Изран вышел, хлопнув дверью. Эйнир и Серана одновременно выдохнули с облегчением и переглянулись. Она присела на краешек дыбы, а он принялся мерить шагами комнату. — Что, надеялся никогда меня больше не увидеть? — криво ухмыльнулась Серана. — Не думал, что так скоро и в таком месте, — ответил он. — Они могли запросто тебя убить, Серана. — Прямо-таки запросто? — прищурилась она, но усмешка ее тут же растаяла. — Эйнир? Он остановился и посмотрел на нее. В тусклом свете свечи она казалась изящным мраморным изваянием, случайно попавшим в это убожество и мрак. — Я должна перед тобой извиниться. За то, что тебе пришлось увидеть в замке, и за то, что подвергла тебя опасности. — И что Изран теперь дуется, — насмешливо добавил он. Впервые с момента их встречи, она улыбнулась. Не спряталась за саркастично скривленными губами, а улыбнулась искренне, и в глазах ее заплясали золотые огоньки. Улыбка была красивой, и даже острые клыки ее не портили. — Кхм, свиток, — кашлянул Эйнир, собравшись с мыслями, — мы не можем его прочесть, правильно? — Да, я слышала, только жрецы Мотылька это могут. Правда, они за полконтинента от нас, в Сиродиле… — она нервно провела рукой по волосам. — Без него мы не узнаем, как остановить отца. — Есть одна мысль… — Ну? — У меня есть знакомый по имени Эсберн.***
Кодей ехал по заснеженному плоскогорью в сторону Солитьюда, довольно вслушиваясь в звон свежезаработанного золота в кошельке. Тихий снегопад и мерный стук копыт убаюкивали его, и в этой полудреме он мечтал о том, как накупит своей жене, Хедвиге, обновок. Солнце село за горизонт, и горная прохлада потихоньку давала о себе знать. Он глотнул горячительного из фляжки и поплотнее запахнул плащ. Вдруг у его уха просвистела стрела, и конь оглушающе заржал. Встав на дыбы, он выкинул перепуганного Кодея из седла, и тот тяжело упал на спину. «Бандиты», — похолодел он, поднимаясь на четвереньки, и попытался отползти, но его подошвой сапога пригвоздили к земле. Двое мужчин оттянули его к одинокой сосенке у дороги и прислонили к ней спиной. Лошадь прихрамывая уносилась прочь. — Ты Кодей Оск? — один из них, редгард, присел подле него, и кровь застыла у Кодея в жилах. Оба были вампирами. — Нет! — закричал он и отчеканил припасенную на такой случай легенду: — Меня зовут Леланд Олафсон, я-я-я не знаю никаких Кодеев. Я простой курьер, отпустите меня, п-пожалуйста… У меня дети! Из ладоней редгарда вырвались клубы красного дыма, которые, обволакивая Кодея, выбили воздух у него из легких. — Это была проверка на искренность, кретин, — сказал вампир. — Мы-то тебя знаем. Ты шпион и стукач, причем низкосортный. Теперь я буду задавать вопросы, а ты отвечай. И думай хорошенько, потому что, если мне покажется, что лукавишь… Кодей поспешно закивал, и заклинание развеялось без следа. Он хватал ртом воздух и дрожал как осиновый лист. Второй вампир неподвижно возвышался над ним огромной тенью. — Из Талморского посольства. У меня от них был заказ. — Что за заказ? — Следить за Братьями Бури! — выпалил шпион и тут же пожалел. Второй вампир молниеносным ударом меча насквозь пронзил его бедро. Лезвие вытаскивать не стал. Кодей чудовищно взвыл. — Я не люблю повторяться, — сказал первый, — подумай-ка еще. Подумай, например, о темноволосом норде со светлыми глазами. Телосложение атлетическое, говорят, нос длинноват. Возможно, в компании молодой женщины… — Да-да, я за ним следил! — прохрипел Кодей. — В «Смеющейся крысе», таверне. Зовут Эйнир. Он был там с женщиной, о которой вы говорите, и со стариком по имени Эсберн. — А Талмору от него что надо? — Не знаю, клянусь, они мне не говорили… — Верю, продолжай. — Там они встретились со жрецом Мотылька из Сиродила, Декартом Ивиком или как-то так. Эсберн называл его старым другом, — Кодей чувствовал, как немеет нога, штаны уже насквозь пропитались кровью. — Они выпили по кружке медовухи и поднялись наверх. Я немного подождал и пошел за ними, потом взял слуховую… — К делу! — поторопил редгард. — В комнате впервые заговорила женщина. Мне показалось, монах вскрикнул, но я не уверен… Она была странная, лицо прятала за капюшоном — может больна чем. Они попросили монаха прийти к ним в форт и прочесть какой-то свиток. Вампиры хмуро переглянулись. — Потом? — Старики снова спустились вниз, а я спрятался. Этот норд с женщиной остались в комнате и долго переговаривались. Я ничего не смог подслушать, говорили тихо… Когда они вышли, все четверо пошли в конюшню при таверне. У меня не было приказа за ними ехать, потому я вернулся в посольство. — Харкону это не понравится, — пробормотал редгард. Его напарник рывком вытащил меч из ноги Кодея и сунул в ножны со словами: — Разделимся, ты доложишь Харкону, а я попробую выследить их сам. Кодей, лихорадочно всхлипывая, зажимал рану как мог, стеная: — Я все рассказал, все что знаю, пощадите… Редгард впился зубами в его шею. С истошным хрипом Кодей скреб землю ногтями, трясясь в конвульсии и непередаваемом ужасе, пока тот высасывал из него жизнь. Когда вампир оторвался от него, Кодей съехал набок, заливая снег алой кровью. Последним, что он видел, были размытые спины удаляющихся вампиров. А потом он услышал голос Хедвиги и ее смех. И наступившую тьму встретил с улыбкой.