Всё очень просто, мой друг. Наше процветание — результат упорной работы, удачи и благословения богов — Жуан Манетт из Рорикстеда
Правый хребет гор Друадах пришлось объехать крюком по самому берегу Карта. День был ясным и теплым, над водой висела легкая пелена. Над их головами по скалам носились визгливые снежные лисицы. Ехали, грубо говоря, куда глаза глядят — главное, подальше от Забытой долины и поближе к реке, куда облюбовавшие окрестности Изгои спускались редко. Лошадь, взявшая в привычку требовать к себе безраздельного внимания и непрерывных ласковых увещеваний на ушко, была на Эйнира жутко обижена за то, что тот предпочел ей Серану. Она торопливо спускалась вдоль реки, недовольная холодными брызгами и назойливыми грязевыми крабами, то и дело лезущими под копыта. За плеском воды они не услышали тяжелых шагов со стороны пустой шахты позади, не услышали лязг боевого молота, и последовавшая за этим вспышка застала их врасплох. Заклинанием парализовало лошадь, и она словно каменная повалилась на бок, потащив за собой Эйнира и Серану. Сгруппировавшись, Серана перекатилась по влажной траве и не мешкая метнула в нападающего огненный шар. Тот, огромных размеров мужчина, закованный в странную броню из меха, который почему-то отливал металлом, и не подумал увернуться: едва приблизившись к нему, шар круто развернулся и полетел обратно, опалив траву в месте, где только что стояла Серана. Удивляться было некогда: замахнувшись молотом, мужчина обходил ее полукругом, не спуская взгляда жестких глаз, которые вдруг по-кошачьи вспыхнули под капюшоном. Вытянув застрявшую в стремени ногу, Эйнир торопливо отцепил от седла секиру. Враг двигался крадучись, против часовой стрелки, так, чтобы Серана оказалась между ним и водой. На ее месте Эйнир пошел бы в обратную сторону, сорвав маневр, но она, обнажив меч, лишь подстроилась под его темп, выжидая момент для атаки. «Нападет первой», — подумал Эйнир и не ошибся: она рванулась к вампиру, целясь в голову, однако тот без труда парировал удар за ударом. Шире расставив руки на рукояти, Эйнир попытался рубануть секирой по незащищенной части шеи, но вампир, оттолкнув Серану, легко увернулся, перехватил удар и ткнул Эйнира своим же древком в челюсть. Хоть из глаз и сыпанули искры, Эйнир умудрился вернуть себе оружие, однако от тычка молотом в живот его это не спасло. Кираса вмятиной впилась в кожу и он, задохнувшись, согнулся пополам. Серана подскакивала то с одной, то с другой стороны, пробовала обманные выпады, подсечки концом лезвия и размашистые удары, но вампир, несмотря на габариты, легко увертывался, даже не трудясь их отбивать. Когда игра с добычей ему явно наскучила, он, опередив очередной укол с разворота, оказался у нее за спиной, и схватив за волосы притянул к себе. Эйнир, вовремя остановил секиру, когда тот закрылся Сераной, как щитом и приставил острый шип на наруче к ее виску. — Твой папочка передает привет, принцесса, — сухо сообщил вампир. Она дернулась, но враг был намного сильнее и крепко прижимал ее руки к телу. — Тише, тише. Вот эта блестяшка у твоей красивой головушки покрыта серебром. Не убьет, но отсыпаться придется долго, поверь. — У моего отца уже давно помутился рассудок — лишь напрочь забывший о чести возьмется марать за него руки, — скрипнула клыками Серана. Эйнир хотел было потянуться за арбалетом, но вампир не спускал с него глаз. — Пусть каждый переживает о своей чести, — многозначительно осклабился он. — А теперь вот мое предложение: мы завтракаем человеком, аккуратно упаковываем голову и за ручку возвращаемся в замок. Без нервов и обид. Как звучит? — Иди в Обливион, — процедила Серана. Вампир продолжил, будто и не услышав: — Или же я с тяжелым сердцем пробиваю тебе висок, завтракаю в одиночестве и несу твое бездыханное тело на своем горбу. Не вижу причин нам… — она с ювелирной точностью ткнула его каблуком в тончайшую часть сапога и, воспользовавшись этим отвлекающим маневром, Эйнир наставил на него арбалет. В ответ вампир, не шибко испугавшись, пригрозил: — Эй, человечина! Выкинешь фортель — сделаю ей больно. Последовавшая в ответ бесстрастная усмешка застала обоих вампиров врасплох. — Вперед. Серана, не веря своим ушам, даже перестала бороться с тисками. Здоровяк, вздернув брови, перевел взгляд на нее, иронично поджав губу. — Вот как! А мне говорили, что человек пляшет под твою дудку. — Смеешься что ли? — хмыкнул Эйнир. — Дерзай — Стража Рассвета справится и без нее, а я всажу тебе болт меж глаз. Тут пришел черед веселиться вампиру: — К сегодняшнему вечеру от вашей шайки останется разве что назидание другим смертным солдафонам, — затем добавил Серане в ухо: — Будет проще выбрать сторону, когда останется только одна. В ответ та выпустила из ладони электрический снаряд, который, не принеся ему ни малейшего вреда, прошил ее саму и, сдержав слово, вампир одним движением ткнул ее в висок и выпустил обмякшее тело из рук. Прошипев проклятье, Эйнир не теряя времени крикнул: — Fus Ro Dah! Безжалостная сила рикошетом швырнула его в хилую сосенку на берегу, а вампир остался безмятежно стоять у воды. — Очередной любитель-самоучка, насмотревшийся на дядю Ульфрика… — рассудил тот. — Харкон погубит нас всех, да когда ваш распроклятый клан это поймет! — рявкнул Эйнир, когда воздух вернулся в легкие. — Посмотрим, куда ты потом засунешь его золото… — Оставь эти россказни смертным: я выполняю свою работу, — огрызнулся вампир и решительно приблизился, чтобы закончить начатое, — и выполняю безупречно — это все, что имеет значение. Он занес молот для удара, и тем самым совершил первую и единственную ошибку: оставил голову без защиты. — Feim! Молот прошел прямо сквозь Эйнира, а он дернул вампира за капюшон, полностью оторвав его от доспеха. Вампир зарычал и скорчившись от боли схватился за лысую голову. Секира была далеко — в ход пошел карманный кинжал, который, однако, вампиру вреда не нанес: он уклонился, а затем, нырнув в тень под самой скалой, помчался прочь. Эйнир стянул испорченную кирасу и кинулся к Серане. Рана на виске и не думала затягиваться, как привычные травмы; зрелище было страшным. Он по привычке прижал руку к холодной шее, в поисках пульса, но тут же одернул себя. «Справится. Наверняка справлялась и раньше.» Сосредоточившись, он занес над раной ладонь и попытался залечить заклинанием, отчаянно шепча формулы. Ничего. Разумеется, ничего. Не мог защитить — не сможет и вылечить. Оставаться на месте было нельзя, поэтому он, с трудом взвалившись на оклемавшуюся лошадь, медленно тронулся, держа Серану перед собой. Не успев начаться, день уже казался слишком, слишком длинным. Обогнув хребет, он выехал на одинокую таверну «Старый Хролдан». Из трубы по-домашнему валил дым, а по двору носились куры и гуси. Соблазн немедля спешиться и спрятаться в этом оазисе среди неприветливых гор был велик, но Эйнир рассудил, что доехать нужно хотя бы до Рорикстеда, чтобы наверняка избежать реванша: место было достаточно многолюдным, чтобы быть в безопасности, но в меру уединенным, чтобы скрыть природу Сераны. Рорикстед слыл своими плодороднейшими землями. В самом разгаре сезона урожая, жители днями напролет работали на улице, но на всадников никто внимания не обращал — местная таверна была заведением достаточно популярным, благодаря дешевизне, выгодному расположению и уюту самой деревни. Эйнир аккуратно снял Серану с кобылы, надвинул ей капюшон на лицо и, толкнув плечом дверь, занес в таверну. Слегка опустил голову, чтобы не привлекать внимание, но попытка вышла никудышной: сидящие за столами постояльцы косились исподтишка и открыто пялились, обмениваясь догадками. — Мертвая? — Пьяная… — Накачал скумой, поматросит и бросит! — Пускай. Не смотри, это не наше дело. Усатый хозяин таверны, однако, с искренним беспокойством вскочил с табурета за стойкой, и кинулся на подмогу. — Что случилось? Ранена? Вызвать аптекаршу? — запричитал он. — Наткнулись на Изгоев в горах и заклинание пошло не по плану. Нам просто нужна комната. Из-под прилавка высунулась сморщенная смуглая старуха и бесцеремонно шамкнула: — Женаты? Эйнир нервно замотал головой. — Тогда две комнаты! — рявкнула она и принялась рыться в переднике в поисках ключей. — Бабушка, ей нужно лишь место прийти в себя, отдохнуть… — Знаю я таких как вы! У нас приличное заведение, — отрезала старуха. Он занес ее в комнату, что была просторнее, уложил на старую кровать, закрыл ставни и, прикрыв за собой дверь, занял ближайший стол. Трактирщик, принеся тарелку шкварок, предложил: — Ты подумай, мать моя по молодости неплохо врачевала: чем сможем — поможем. Такой уж у нас обычай. Уплетая впервые за долгое время горячую домашнюю еду, Эйнир вежливо кивнул: — Спасибо, думаю, все обойдется. Вот только одна вещь… — Ну-ка? — Нет ли у вас здесь кузнеца? Хочу кое-что подправить. Трактирщик почесал седоватую голову и немного скривился. — Имеется один, да только берет, зараза, дорого. — Это плохо, — констатировал Эйнир, машинально потирая ссадину на животе. Доспех необходим был как воздух, а покупать новый — трата еще более немыслимая. Трактирщик пошарил у себя за стойкой и вернулся с конвертом, с одного угла запачканным пивом и, судя по виду, пожеванным. — Недавно ярл оставил пару заказов, можете взяться, ежели деньги нужны. Каждый контракт был напечатан на плотной дорогой бумаге и размашисто подписан Рориком, скромным главой Рорикстеда. Вознаграждение сказочным не было, но на расходы бы хватило с головой. Эйнир пробежался по заголовкам: — Мамонтовый бивень, великан, дракон… Я скажу, мелочиться ваш ярл не любит. — Хе-хе, это точно. Если не рискуешь — стыдиться нечего: в наших горах смельчаки со всего Предела складывают головы… Наивно было полагать, что окончательно опустевшие карманы оставляли ему какой-то выбор. — Возьму дракона.***
Рорик сидел на веранде своего поместья и раскладывал пасьянс, когда на крыльцо, подскакивая и спотыкаясь, взбежал соседский мальчишка с запечатанным кувшином и мятой запиской в руках. — Вам господин Мралки передает письмо! — выпалил он и хлопнул его на стол, раскидав карты. Старик досадливо вздохнул и кивнул на кувшин. Мальчик спохватился: — И свежее пиво. Монет в кармане не нашлось, а вставать было недосуг, поэтому, отковыряв небольшой изумруд с рукава кафтана, Рорик вручил его ребенку. Вместо того, чтобы с поклоном скрыться с глаз, тот вкрадчиво пробормотал: — Я подслушал… то есть услышал, что здесь про дракона… Я грамоте не обучен… то есть я бы не стал читать ваше письмо… — Присядь, вместе прочтем, — снисходительно разрешил старик, и мальчик довольно плюхнулся в кресло подле. От точки к точке, брови Рорика, однако, ползли все выше и выше, и ребенок от любопытства аж заерзал на месте. Отложив лист, старик хлебнул пива и сложил руки в замок. — Ну, значит, неподалеку живет дракон… — Да, Бритта говорила, что видела его, когда в Тирдас забралась на крышу, — со знанием дела согласился мальчик. — В таверне сегодня остановился человек, который согласился этого дракона убить. — Ого-го! А у него есть дружина? — В том-то и диковина, что нет. — Тогда дракон его съест… — Боюсь, что так, но надобно дождаться заката, — пожал плечами старик. — Не вернется — авось уже пьет Совнгардский мед. У мальчишки аж глаза загорелись: — Можно дождаться с вами? — Разве что, — посмеиваясь, ответил Рорик, — если есть желание обучиться пасьянсу. За игрой время пролетело незаметно, и приближения прихрамывающего норда с большим мешком за спиной они заметили не сразу. Он постучал по жерди навеса и окликнул: — Рорик, имею честь? Слегка привстав от удивления, тот охнул: — Он самый, — затем глянул на мешок, бесформенной связкой, торчавшей из-за его плеча. — Милостивый Талос… Мужчина развернул тюк на крыльце и на заляпанной кровью мешковине перед ними оказалась горка драконьих костей: ребро, клык, шип — все, что тот, видимо, смог унести. Мальчик сорвался с кресла и засеменил вокруг трофеев. — Настоящий дракон! А он дышал на тебя огнем? Вот это зубищи… Я могу забрать этот шип? Ты отрубил ему голову? Нет? Почему? Не обращая на ребенка ни малейшего внимания, норд выжидающе смотрел на старика. Тот, оторвав наконец взгляд от костей, подписал графу о выполнении в контракте, и таки сходил в дом за присланным ярлом Балгруфом Старшим кошелем денег. — Как? Как тебе это удалось? — прищурился он, отсчитывая золото. — Да еще и в одиночку… — Тактика превыше всего, — прохладно улыбнулся мужчина. Рорик выложил монеты на стол, затем, немного подумав, отсчитал еще: — Надбавка от меня. Норд слегка поклонился. — Спасибо. — Тебе спасибо… как звать-то? — Эйнир. — Эйнир, значит. После того, что случилось в Хельгене, аж на улицу выходить страшно. Особенно в нашей местности: на каждом пике сидит это чудище и только ждет, когда б спалить нашу славную деревню… — посетовал Рорик. — А люди-то не хотят уходить с насиженных мест. — Скорее с мест, где из каждого камня вырастает картошка. — Это точно, — не без гордости усмехнулся Рорик. Мальчик оставил наконец останки дракона в покое и благоговейным шепотом выпалил: — Ты что, Драконорожденный? Рорик без тени смущения загоготал и потрепал его по голове: — Эх, дети!***
От расспросов не удержался и Мралки, но, уставший как собака, Эйнир пресек их на корню, попросил передать его кирасу кузнецу и сразу направился в комнату Сераны. На всякий случай постучав в дверь, он услышал тихое: «Эйнир?», и будто камень с души свалился. Она сидела в изножье кровати, с книгой в руках. Единственным напоминанием о ране был тусклый след крови на подушке и залегшие под ее глазами круги. На прикроватном столике лежала смятая записка, которую он оставил уходя. Эйнир присел рядом и открыл было рот, но она немедленно встала и отошла к двери. — Как ты себя чувствуешь? — несколько оторопев, спросил он. — Потрясающе. Эйнир знал, что Серана не промолчит, знал, что придется оправдываться, и все же не был готов к такой реакции. Лучше бы она злилась, лучше бы кричала, что он предатель и обманщик, но ее голос был безжизненным, а лицо каменным. — Ты хочешь поговорить о моих словах, да? — А что говорить? — безучастно пожала плечами она. — Серана, ты была его козырем, а я всего лишь блефанул. Ее губы скривились в ироничную гримасу. — Звучало крайне натурально. Не подумываешь с таким талантом податься в барды? — Тебя действительно волнуют мои слова, а не поступки? — поморщился Эйнир. — Серана, в нашем положении невозможно все время ходить на цыпочках вокруг друг друга, это будет стоит жизни обоих. — Меня волнует то, что я не могу предугадать твои мотивы, не могу знать, что блеф, а что нет, — обняв себя руками за плечи, выпалила она, — просто будь открыт со мной, наконец! — Как угодно, Леди Волкихар, — взорвался Эйнир, — вот мое покаяние: я не могу сражаться бок о бок с тобой, как равный. С каждым днем я все больше убеждаюсь, что прыгнул выше головы, но не могу оставить тебя наедине с драконами, вампирами-наемниками, выпрыгивающими из кустов, Харконом… Не могу бросить, сам не зная почему. Серана всплеснула руками, наконец избавившись от выражения напускной отрешенности на лице: — Шутишь что ли? Услышать, что я не имею значения было как удар под дых, потому… — она перевела дух, будто злясь на саму себя за то, что вот-вот скажет, — потому что я не справлюсь без тебя. Он бесшумно встал с кровати и в пару шагов оказался с ней лицом к лицу. — Серана, посмотри на меня. Она с вызовом вздернула голову и прожгла его требовательным взглядом. Тихо, но твердо он сказал: — Мы партнеры, и я хочу быть достоин твоего доверия. Просто знай, что мои слова — это тоже оружие, но я ни за что не направлю его против тебя. — Обещаешь? — вздохнув, шепнула она. — Обещаю. Немного помолчав, она отступил на шаг и внимательно его оглядела. — Ты не ранен? Моя помощь нужна? — Не откажусь. Эта падла треснула меня хвостом под коленку… — проворчал Эйнир, и они присели обратно на кровать. Когда заклинание привычно заскользило меж ее пальцев, тупая боль начала отступать. Эйнир кашлянул: — Теперь, давай подробнее о Шерсти Спасителя. — Шкуре. Насколько я знаю, этот доспех создан Хирсином и способен отражать магию. Полностью, — Серана невесело покачала головой. — Сама поверить не могу, что он действительно существует. — Я думал, Крики не магия. — Тогда подумай еще. Драконов и Драконорожденных создал Акатош и он же является источником силы Голоса, как Магнус — силы обычных магов. — Ох, теология это не мое… И что тогда поставить против такой расчудесной брони? — Сталь, стрелы и тумаки, — прыснула Серана. Едва ли это оборачивало потенциальную схватку в их пользу. Оставалось надеяться, что где-нибудь неподалеку солнце за них превратит вампира в котлету. — Он намекал на нападение на Форт… Что будем делать? — А что мы можем? — развел руками Эйнир. — Баллисты мы их лишили, а пешую атаку Стража Рассвета, надо думать, отобьет. Закончив, Серана устало потерла переносицу и откинулась на подушку. — Вампиры, люди… Кто знает, сколько еще жизней разрушит моя семья? Эйнир накрыл ее ладонь своей и подбадривающе улыбнулся: — Достаточно знать, кто положит этому конец. Он наткнулся взглядом на брошенную в углу сумку и, спохватившись, кинулся в ней копаться. Серана удивленно привстала на локтях. — Чуть не забыл, — он выудил с самого дна аккуратно сложенный новенький плащ и протянул его Серане. — Я сегодня чуть со стыда не сгорел, когда вносил тебя в твоей подпаленной тряпке. — Ах, правда? — Она со смехом развернула сверток и ткнула его в плечо. — Не забывай, чей родственничек ее подпалил. — А я приемный.***
Ужинали в пустом углу, подальше от остальных гостей. Вернувшись к старому трюку с повязкой, они выдали Серану за слепую и та, заверив трактирщика, что все в порядке, спокойно слилась с толпой. Сидящая у самого очага компания воительниц назло его мамаше распевала песню о Рагнаре Рыжем под фальшивое треньканье тощего лютниста. Стремительно пустели бочки с пивом, и весело шипел капающий на угли жир оленя на вертеле. Никто не обратил внимание на вошедшую в таверну четверку вооруженных людей, в одном из которых, слегка повернувшимся в их сторону юноше, Эйнир узнал Агмейра — охотника, в один день вступившего с ним в Стражу Рассвета. Двух его спутниц он узнал после: Белевал и Вори, а рыжий имперец, очевидно, был одним из новобранцев. Стражи заняли стол у самой двери и что-то напряженно обсуждали, то и дело кивая в одну и ту же сторону — на северо-запад. Туда, где находилась Забытая долина. Он поделился с Сераной наблюдениями, и она настояла на том, чтобы расспросить их о Форте, хоть Эйнир и был уверен, что светской беседы не получится. Едва заметив их, Агмейр подавился вином, и разговор стих. Вори выпалила: — Вы? Здесь? — Неожиданная встреча, согласна, — отозвалась Серана. — Лук у вас? — без обиняков спросила Белевал. — Да. — Вам придется его отдать. — Боюсь, это исключено, — покачала головой Серана. — Как дела в Форте? — Вы не представляете — на Форт напали Волкихарцы и забрали свиток! — откашлявшись, затараторил Агмейр, не заметив косого взгляда сотрапезников. — Они не рассчитали силенок — наша Стража-то ого-го — и мы их перебили. Только многие ранены, а Ивика чуть не похитили, потому Изран приказал лучшим остаться в Форте, на случай, если… — Они больше не Стражи Рассвета, Агмейр, — оборвала его Белевал. — Это не значит, что нам все равно, — сухо заметил Эйнир. Рыжий, до сего момента, вздернув брови переводивший взгляд со своих спутников к Эйниру и Серане, нагло ухмыльнулся и поинтересовался громким шепотом: — Это и есть те самые дезертир и вампирша? — Ну надо же, — фыркнул Эйнир, — вампирша, да мы знамениты. Та саркастично усмехнулась, сверкнув клыками: — Не все могут таким похвастать, правда? — Никаких претензий, мужик, я бы тоже сбежал ради таких… Повязка никак не помешала Серане попасть кулаком точно в челюсть Рыжего и тот, глухо взвыв, выплюнул на стол желтый зуб. Придя в себя, Агмейр и Вори оглушительно расхохотались, а Эйнир с видом удивления и гордости пожал Серане руку. — Вижу, стандарты Стражи успели здорово упасть после нашего ухода, — холодно заметила она и, пожелав охотникам доброй ночи, удалилась в свою комнату.***
Впервые за долгое время воспользовавшись такими благами цивилизации как бадья и мыло, Эйнир наконец вернул к себе хоть какое-то уважение, но недостаточно, чтобы потратиться на свежую воду для стирки. Поставить бадью пришлось в комнате Сераны: в его каморку она не вошла даже боком. Серана, уже давно завершившая вечерний туалет, терпеливо ждала снаружи до тех пор, пока ее мигрень не накатила с новой силой от шума и сутолоки. Стоило ему вывесить сушиться дорожный плащ и взяться за рубаху, она со стуком проворчала через дверь: — Смотри, оставь хоть немного воды Падомайскому океану. — А кто тебя там держит? Заходи, я стираю. Она вошла в одолженной им рубашке, купленной на сдачу за плащ у местной пряхи, и в ней она почти казалась обыкновенной нордской девушкой, из тех, что днем работают в поле, а ночью расплетают пшеничные косы загорелыми натруженными руками. Кого он обманывает? Влажные волосы, темные, как вороново крыло, были слишком коротки, чтобы заплести в косу, а руки, наконец избавившиеся от дорожной грязи, не знали ни серпа, ни солнца. Да и ничего обыкновенного в ней не было, и быть не могло. Серана села на кровать за его спиной и снова взялась за книгу. Эйнир словил себя на том, что по привычке свел лопатки, чтобы скрыть шрамы. Шли минуты, но так и не услышав шелеста страниц, он кинул, не оборачиваясь: — Поверить не могу, что ты уснула под этот гвалт. — Не уснула, — кровать скрипнула, когда она подвинулась ближе, и прядь ее волос скользнула по его плечу, — я запоминаю, как ты стираешь. Эйнир картинно покачал головой: — Дворяне, белоручки… — Даже мама не рисковала отбирать у наших прачек работу, поверь — они за свои ушаты стояли горой. — Серана вытянула из-под кровати свою блузку и присела на пол напротив него. — Но все случается в первый раз. После краткого экскурса в премудрости стирки, закончившегося, разумеется, дурачеством и брызганьем мыльной водой, она одержала-таки победу над въевшимися в алый батист пылью и кровью. Не до смеха стало тогда, когда бабка-трактирщица явилась требовать назад бадью и застала их в одной комнате, к тому же в компрометирующем виде. Хлестнув Эйнира полотенцем, она горько посетовала, что таверна становится публичным домом, и пообещала выселить их с рассветом. Назло старухе, они проболтали до полуночи, хохоча до колик над ней и Рыжим. Постепенно гости расходились по своим комнатам, и вскоре в таверне воцарилась тишина. Во дворе дрались коты; свечи на столике одна за другой превращались в огарки. Казалось, что места уютнее и безопаснее быть не может. На середине рассказа о том, как сегодняшний дракон едва не откусил ему голову, Эйнир заметил, что дыхание лежащей рядом Сераны изменилось, и поднял голову с дубовой подушки. Она спала, слегка нахмурившись во сне, и жутковато сложив руки на груди. Конечно, он хотел, чтобы война с вампирами и возня с пророчеством поскорее закончились, но впервые ему пришла в голову мысль: «А что будет с ней потом?». Придется ли Серане возглавить клан Волкихар, или она отправится скитаться по свету, как всегда мечтала? Одно можно было сказать точно: когда все это закончится, она никогда больше не заснет рядом с ним. И почему-то эта мысль выбивала из равновесия. Эйнир задул свечи и попытался как можно тише встать с кровати, но слух вампира был слишком тонок. На его руке сомкнулись холодные пальцы, и ее сонный шепот прошелестел, точно шум яблони под окном: — Не уходи. «Я не могу остаться», «так надо», «отпусти» — вариантов правильных ответов было много, а неправильный всего один. — Хорошо.