***
— Тебе письмо. — Блейз как обычно сидит на кровати с книгой в руках. Иногда Драко кажется, что если бы Забини на подобии мандрагоры посадили в кровать, как в горшок, то тот вообще бы нисколько не был против, если бы рядом было достаточно книг. — Ты опять рылся в моих вещах? — Слова срываются с языка юноши до того, как тот понимает всю очень такую реальную тупость самого вопроса. Почти что сразу же его взгляд падает на стол, где словно царь пергаментов восседает семейный филин Малфоев, и кажется, что уж как-то слишком свысока смотрит на обоих парней. — Забудь. — Забуду, но не рылся. — Блейз, не отрываясь от книги, показывает Драко перебинтованный палец и лишь на секунду отрывается от чтения, чтобы посмотреть на птицу, которую лично он называет коршуном. — Для семьи аристократов у вас слишком бешенная птица. Хотел забрать письмо, чтобы она на меня не пялилась, как на кусок суплохвоста, но не судьба, однако. — Просто птица отлично понимает, кто ее хозяин, и не подпускает к себе всяких. — Губы слизеринца трогает легкая усмешка, когда он достает немного лакомства и осторожно подходит к филину, желая обменять сладость на очередное письмо. Даже на расстоянии он видит почерк отца и любое желание трогать записку исчезает, но ничего не поделаешь. Возможно, птица чувствует изменения в поведении юноши, а может, просто и правда бешеная в последнее время, но стоит парню дотронуться до записки, как животное с каким-то странным удовольствием клюет его за палец. Со стороны Драко сразу раздается пара совсем неласковых слов, а вот Блейз наконец-то отрывается от чтения полноценно, чтобы насладиться ситуацией. — Какой хороший коршун. Не пускает к себе «всяких». — Иди к Мерлину, Забини. Гадкий кусок перьев. — Второе обращение уже идет прямо к птице, которая не моргая смотрит на него, будто бы довольствуясь своими проказами на сегодняшний день. Он быстро забирает записку, отдавая лакомство, а затем машет рукой. — Все, пошел отсюда, скормлю тебя кровавому Барону, — и перед тем, как поступит очередной комментарий, быстро добавляет: — Просто ни слова, Забини. Ни слова. Драко со вздохом опускается на свою кровать, рассматривая подпись отца. От: Люциус Малфой. Для: Драко Малфой. Коротко, ясно и без всего лишнего, как и все в их семье, их доме, их манере. Раньше Малфой завидовал своим одногруппникам, когда тем приходили письма. Многие родители добавляли «с любовью» или же «дорогому/дорогой», а читая письма, дети светились от радости или же начали плакать от тоски по родным и привычной обстановке. У Драко же никогда такого не было, каждое письмо могло предназначаться лишь для двух целей: либо он в чем-то провинился, либо родители куда-то уезжают и от того ему нет смысла возвращаться на праздники. Но все это было раньше, со временем юноша решил, что вообще-то так и должно быть, что вот именно это естественно: формальность и отстраненность, которые присущи его роду. А у всех остальных просто что-то не так, то ли родители слишком мягкие, то ли дети слишком плаксивые, не такие как он. Просто они слабее, а он — нет. Но все равно, каждый раз филин прилетал к нему в комнату, а не как ко всем остальным в зале. И Драко был этому рад, поскольку не хотелось видеть так называемую радость на лицах остальных и такую уже обыкновенную остраненность при собственном прочтении. И сейчас, держа письмо в руках, он бросает быстрый взгляд на Блейза, а затем приподнимается с кровати и кидает его в ящик стола. Кажется, что в руках уже ничего нет, но пальцы неприятно жжет в местах, которыми он касался почерка отца. Пусть это и нереально, но ощущения были, а вместе с ними и мимолетные картинки воспоминаний, которые неприятно сжимали горло, заставляя тяжело дышать. — Ты бледный. — Голос Забини выводит его из этого состояния, позволяя сделать глубокий вдох. Несколько секунд он дезориентировано осматривается, а затем лишь ведет плечом, опираясь локтями о колени и опуская взгляд. Он понимает, что Забини, похоже, так и не вернулся к чтению, поскольку книга лежит в таком же положении, как и когда Драко забрал записку. Он реально смотрел на него все это время? От этой догадки становится неприятно. Неприятно, когда на тебя пялятся без твоего ведома, будто бы проникают в твое личное пространство и отдыхают там, пока не будут замечены. Но Блейзу, кажется, глубоко плевать на какие-то там так называемые личные пространства, поскольку тот лишь вновь врывается в него с новой фразой, которая отдается у блондина легким звоном в ушах. — Слушай, а с каких пор ты начал проводить время с Грейнджер? И знаете вот этот момент подлости, когда тебе говорят что-то, чего ты совершенно не ожидал услышать, или же ловят на чем-то. Нужно сразу же как-то выбраться из этого, сказать что-то умное, чтобы отвести взгляд от себя или сменить тему. Мерлин, да сказать хоть что-нибудь нормальное, чтобы показать свою непричастность. В чем же заключается подлость? В том, что никогда вот так сразу в голову не приходит нормальный ответ, а приходит чушь, которую ты сразу же и озвучиваешь, буквально сдавая себя в руки собеседнику. А Драко? Ну, Драко не особо отличился в этом, пусть и был мастером манипуляций и лжи, когда ему это было выгодно. Просто слишком много всего в последнее время, а вопрос был совершенно неожиданным, да и ситуация была выбрана правильно, ведь он был по большей части в своих мыслях. Поэтому закон подлости радостно забирает его в свои объятия, и все, что юноша отвечает: — С кем? — Ему хватает буквально секунды, чтобы понять, как же глупо можно попасться над тем, что так бережно пытаешься сохранять от своих одногруппников, а попутно и ото всей школы. Да и реакция, скорее всего, его выдала еще быстрее, чем слова. Плевать, соврет что-нибудь теперь. Хотя бы не про Поттера спросил, это было бы уже слишком. Прочистив горло, он вновь ведет плечом, собираясь доложить Блейзу о том, какой подонок этот Люпин, раз заставляет его работать в паре с Грейнджер во время наказания за разбитые пробирки, к примеру, или же плохое поведение. Нет, не подходит, когда это у Грейнджер были наказания? Юноша открывает рот, надеясь, что в этот раз выйдет что-то спонтанно-допустимое. — Я просто заметил, что ты уже больше года постоянно оказываешься либо с Поттером, либо с Грейнджер. Не думал, что тебя привлекает место Уизли. Да твою же мерлинову бороду. Вот что Драко совершенно не любил в Блейзе, так это его наблюдательность. Да и вообще некое сходство с ним самим. Явное различие было в том, что Малфой смотрел в основном свысока на всех. На тех, кто принимал его, восхищался, любил, а также на тех, кто его ненавидел и недолюбливал. Забини же было просто все равно. Он никогда не гнался за славой или же ее лучами рядом с другими. Он был сам по себе, не обращал внимания на остальных. Если его осуждали — пожалуйста, если завидовали — пускай. Может именно от этого у них с Драко никогда не было какой-то связи, они просто были, общались, иногда даже проводили время вместе, но ничего более. Удивительно из этого то, что именно Блейз помогал ему во время кошмаров, но при этом не лез. Это было не его заботой, он был в меру любопытным и вообще попадался на глаза лишь если ему это было выгодно. Сейчас же Драко просто нечего сказать, он смотрит почти что пустым взглядом на одногруппника, мысленно оценивая, какие вообще маштабы трагедии предстали перед ним. Блейз не из тех, кто побежит всем рассказывать, он умнее. Ему ничего не нужно, шантаж отпадает. Он сам один из лучших на курсе, поэтому никакой помощи ему не нужно. Малфой почти что за секунды убирал версию за версией из уравнения, но так и не смог прийти к чему-то конкретному. В итоге слизеринец просто сдается, ему достаточно других головоломок. — Просто говори, что тебе нужно, и закончим на этом. — М? А… Да мне ничего не нужно. — Что и требовалось доказать. Драко лишь машинально хмыкает и ведет ладонью, призывая продолжать. — Да что? Просто стало интересно. Таскаешься с Паркинсон туда-сюда, так еще и с этими. — И ты не ждешь, что я объясню тебе причину? — Нет. — Тогда зачем вообще поднял тему? Забини лишь легко улыбается и тогда Драко понимает, для чего вообще был поднят весь этот разговор. Он был прав, Блейзу совершенно ничего не нужно. Ему правда все равно и никаких личных мотивов у него нет. Он сделал это с целью… Помочь? С целью показать Драко, что наблюдательный человек может многое, а в Хогвартсе таких полно, как ни прискорбно. — Чтобы показать тебе, как легко тебя на самом деле вычислить. — Улыбка Блейза бесит, вот прямо настолько, что Драко, не отдавая себе отчета в своих действиях, резко хватает подушку и кидает в юношу, желая стереть эту гадкую по его мнению ухмылку. Похоже, что Забини также не ожидал подобного от юного аристократа, у которого манеры вообще не должны позволять подобного. Он пропускает удар и лишь ошарашенно смотрит на Малфоя, который буквально за секунду отошел от внезапного порыва и теперь также ошарашенно смотрит в ответ. Злость проходит также быстро, как и пришла, и неожиданно для себя блондин слышит смех одногруппника. Похоже, ситуация настолько выбила его из колеи, что это было самой нормальной реакцией в данной ситуации. И с еще большим удивлением Драко осознает, что смеется сам, а тяжесть, преследовавшая его в последнее время, отпускает. И пусть Драко не понимал, от чего Блейз так спокойно реагирует на подобную новость, ведь как и большинство на их факультете придерживался идеологии, которую благотворили их родители и из-за которой на большинстве детей было клеймо отпрысков пожирателей смерти. Никаких грязнокровок и никакой грязной крови, отчасти именно это и удерживало Забини в их компании. Но Малфой определенно не чувствовал в этом какого-то подвоха, поэтому предпочел не заострять внимание, ведь у всех всегда есть личные мотивы и не всегда все должно быть известно каждому. Интересно, а если бы все открыто узнали, что сам Драко Малфой ходит практически под ручку с гриффиндорцами? Но эту мысль юноша отбрасывает почти что сразу, лишь довольно улыбается, представляя себе красное от злости лицо Уизела, если бы слизеринец вот так просто занял его место.***
— Доброе утро, — коротко бросает Малфой, выглядывая из-за кучи пергаментов, когда перед ним появляются Крэбб и Гойл. Сначала он возвращается обратно к работе, но заметив уж совсем радостные улыбки на лицах парней, все же откладывает перо и внимательно смотрит с одного на второго, пытаясь понять, в чем дело. — Воскресенье? — намекает Гойл. — Хогсмид? — уже совсем прямо продолжает Крэбб. Сначала юноша вообще не понимает, о чем они говорят. Уже воскресенье? Сколько времени он вообще проводит в своих собственных раздумьях? Собравшись с мыслями, Драко медленно кивает и приподнимает бровь, чтобы хоть один из них объяснил в чем причина такого счастья. — Вообще-то мы собирались посидеть в Трех метлах. — Гойл немного хмурится, будто бы уже понимая, что будет дальше. Малфой же уже вообще не думает ни над обещаниями, которые когда-то внезапно давал, и тем более о том, чтобы их выполнять. Юноша коротко прикусывает нижнюю губу, будто бы что-то обдумывая, и обводит взглядом гостиную. Взгляд сначала проскальзывает, а затем возвращается на Паркинсон, которая лежала на диване с каким-то модным журналом и, похоже, просто просматривала картинки, отмечая, что нужно будет купить. Но Драко также замечает, что ее голова чуть повернута в их сторону, и усмехается. Конечно, как бы сильно она не злилась, но не откажет себе в радости знать все вокруг. И план почти за секунду зарождается в его голове. — Не могу, — коротко отвечает слизеринец и возвращается к пергаментам, упорно делая вид, что никто больше не стоит перед ним. Он знает Крэбба и Гойла, поэтому уверен, что они не посмеют с ним спорить или уговаривать. Ничего, сходят как-нибудь в другой раз, ведь их обида на сегодня продержится ровно до первого магазина со сладостями.***
— Красное тебе подойдет, или же серебряное. — Драко дожидается момента, когда все уходят, и бесцеремонно скидывает ноги девочки с дивана, усаживаясь рядом. Панси сначала вообще никак на него не реагирует, а Малфой выжидает. Сначала она просто минут пять смотрит на одну и ту же страницу, затем чуть приподнимает взгляд, рассматривая слизеринца, возвращается обратно к журналу и с раздраженным выдохом перелистывает. — Что тебе нужно? — Я вроде не дарил тебе ничего на день рождения? Какое хочешь? — Малфой, мой день рождения был в октябре, чего тебе? Но слизеринец не отвечает, а лишь оценивает ситуацию. Отвечает — хорошо, не подпускает — уже хуже. Он легко постукивает пальцами по подлокотнику, а после лишь закатывает глаза. — Ты извинений моих ждешь? — Не дождусь. Иди, куда шел. И Драко бы пошел, вот правда. Куда угодно, чтобы не сидеть и не говорить с истеричной особой, если бы эта истеричная особа не была его подругой, а вся эта ситуация ему бы уже не надоела. Но и просить прощения он точно не станет. В любом случае, тут Паркинсон права. Не дождется. — Ты можешь нормально объяснить, что именно так задело твою чистокровную натуру, Паркинсон? Девочка в ответ лишь тихо фыркает и в конце концов сдается, практически отбрасывая журнал на столик. О, Драко знает этот взгляд, желание просто стереть собеседника с глаз, чтобы не надоедали. — Почему бы тебе тогда не пойти к своей не чистокровной? На несколько секунд слизеринец замирает, пытаясь понять, что сейчас вообще произошло. И постепенно ему удается это сделать. — Так ты ревнуешь? Мерлин, какие же девочки… странные. Или это только Паркинсон? Потом он вспоминает Плаксу Миртл, Гермиону время от времени и Лавгуд. Нет, похоже, это какое-то половое качество, определенно. — Паркинсон… — У Малфоя нет совершенно никакого желания хоть как-то вникать в ее сущность, пытаться понять, что происходит в ее голове, и так далее, но… — Я понимаю, что ты злишься, ладно? Ты очень хорошо умеешь это показывать, серьезно, не переживай. Я заметил. Я не рассказал тебе первой не от того, что ценю ее больше, это не так. Просто есть вещи, которые легче говорить одним, нежели другим. Когда-нибудь, я обязательно тебе расскажу, а пока что можно закончить вот это все? Раздражает. Да, нет у Драко Малфоя дара просить прощения или хотя бы делать вид, что он пытается. Юноша говорит прямо и считает, что это правильно. В чем смысл питать человека прощениями, которые для самого себя ничего не значат? Не больше ли ценится правда — это хорошо, а вот это плохо, давай на этом закончим? Никаких речей о том, что так жаль, что сердце сжимается, никаких преувеличений и фальши, которой и так полно почти в каждом слове сейчас. Свое настоящее мнение, как думает Малфой, это лучше, чем какое-то извинение в данной ситуации. Панси же просто молчит, он не может понять, разделяет ли она его точку зрения или же просто вспоминает запрещенные заклинания, перебирая наилучший вариант. Заставить просить прощения так, как это нужно ей, пытать или же просто не мучиться уже с ним и с его вечными замашками? — Зеленое, — коротко и ясно отвечает она без каких-либо улыбок или объятий, так же по делу, как это делал и сам юноша. — Обязательно. — Драко кивает и закатывает глаза, когда на его коленях оказываются ее ноги. Но он еще не закончил. Вздохнув, он достает из кармана брюк письмо от отца, которое еще не открывал, а затем смотрит на девочку и протягивает ей. — Оценишь, чтобы я понимал, чего ждать? И Панси оценивает, коротко прикусывает губы и хмурится, а затем переводит взгляд на юношу, будто бы пытаясь понять, хорошие ли это новости или плохие. В итоге определяется: — Кажется… у нас проблемы.***
— Accio, wingardium leviosa, ridiculous… В комнате еще никого не было, и Драко был этому очень рад. Можно было унижаться с радостью и гордостью без посторонних глаз, повторяя все известные заклинания и ожидая, что вот-вот и опять ничего не выйдет. Устало Малфой опускается на пол и уже просто тыкает палочкой по полу, отмечая, что даже от этого занятия уже больше проку, чем от его несчатных попыток. Интересно, Филч такой же никчемный или же Драко опустился ниже некуда? — Бу. Тихо, но ясно, и заставляет Малфоя инстинктивно наставить палочку на источник звука. — Мать моя горгулья, Поттер, ты совсем рехнулся? Похоже, что Гарри было вообще все равно на то, что на него направлена палочка, хотя… Да, по больному месту идет. Он стягивает с себя мантию лишь тогда, когда у него получается сделать более-менее серьезное лицо, вот только Драко эти попытки не впечатлили. — Зачем ты так с матерью? Ты бы лучше на мою тетю посмотрел, вот тебе горгулья. — На самом деле, слизеринец не понимает, откуда такое хорошее настроение и откуда внезапные разговоры о родственниках. Это точно Поттер? — Хватит тыкать в меня своей палкой. Что ты сделаешь? Фокус с цветами покажешь? Это точно Поттер. — Какой еще фокус? — А, это когда фокусники, ну, ненастоящие волшебники, делают вид, что… Ай, неважно. — Поттер откидывает мантию и легко ерошит свои волосы. Вот зачем? Ему не хватает что ли того гнезда, что там есть? Драко не понимал, вот нисколько. — Какого, собственно, Мерлина ты здесь делаешь? — За все время занятий он еще ни разу не занимался вместе с Поттером. Хотя… Обдумав всю ситуацию, пришел к выводу, что девочкам просто надоело и они решили скинуть обязанности сиделки для сквиба самоучки на кого-то другого. — Не отвечай. — Как успехи? — Поттер правда пытается сделать вид, что не видел жалких попыток, но выходит у него настолько плохо, что он получает лишь суровый взгляд со стороны Драко. — Понял. Эм… Я тут подумал, может попробовать другой подход? Гермиона мне в принципе все рассказала, и я тут подумал… — Он неопределенно кидает взгляд на шкаф с боггартом, который до сих пор стоит здесь для занятий с Люпином. — Ты подумал, что почему бы не вызвать тварь, которая стала этому причиной? Поттер, вот серьезно, просто ответь на вопрос. Ты тупой или просто притворяешься? Нет, Драко не будет скрывать свое недовольство, что вообще за бред? Что за лечение яда ядом? Он совершенно открыто смотрит на Поттера так, будто тот головой ударился, пока тот не делает то, что окончательно выводит юношу. — Accio палочка Малфоя. — Буквально за считанные секунды Малфой остаеется без своего оружия, пусть и бракованного на данный момент. — Отвечаю: я тот, кто колдует, а значит, устанавливает правила. Заметив взгляд слизеринца, тот сразу отходит на пару шагов, наставляя свою палочку и немного прищуривая глаза, будто бы предупреждая. Малфой поджимает губы, оценивая свои шансы. Нет, он бы с удовольствием его ударил, вот серьезно, но учитывая тот факт, что у того палочка… Драко даже шага не успеет сделать. — Плевать, доставай свою ящерицу. — Это не ящерица. — А ты откуда знаешь, шрамоголовый? Оно все равно безликое.***
На удивление, мальчики работают слаженно. Когда боггарт сильно влияет на одного, то второй встает впереди, чтобы сменить цель твари. Пустота, дементор, пустота, дементор, пустота, дементор. Все это время Драко думает лишь об одном. О том вечере, который открылся ему именно из-за этой пустоты. Поттер, похоже, это замечает и не мешает Драко вымещать свою злость, пусть и без особых результатов. Тихий шепот заставляет обоих замереть. Малфой сейчас принимает атаку на себя, поскольку гриффиндорец выглядит мягко говоря неважно. Он непонимающе смотрит на того и понимает, что шепот слышит не он один. Хочется уйти, спрятаться, и внезапно Драко становится по-настоящему страшно. До этого пустота его вообще не затрагивала, лишь злила, но сейчас… Почти что могильный холод сковывает тело, а рубашка прилипает к коже, от чего становится еще холоднее. Но юноша остается стоять и почти что зачарованно смотрит в эту пустоту. И… он видит. Видит какие-то очертания, слышит шепот, слышит свое имя. Голос кажется знакомым, но он настолько искажен, что Малфой просто не может понять, кому именно он принадлежит. — Малфой. — Голос Поттера предостерегает, когда Драко делает шаг навстречу оттого, что видит какой-то красный блеск в дыму, который внезапно окутывает всю комнату. Слышит, но не слушает. Он должен узнать, что это. К сожалению, он узнает. Красный блеск возвращается и на этот раз остается. Со временем Малфой видит черное одеяние, видит кривую ухмылку и красные глаза, как у змеи. Холодный взгляд, который пропитан жестокостью. И Драко чувствует, как у него подкашиваются ноги. — Бедный Драко, как не мог защитить себя, так и не можешь? Не знаешь, куда бежать? Ничего, мой мальчик, я могу помочь тебе. — Как в замедленной съемке Драко наблюдает за тем, как Темный Лорд заносит палочку. Он чувствует его взгляд на себе, но понимает, что цель вовсе не он. Поттер. — Cruciatus! — Protego! Малфой почти за секунду оказывается между гриффиндорцем и красным лучом, воздвигая между ними яркий щит и освещая комнату голубым цветом. И первой реакцией не является осознание того, что он только что использовал магию, а ощущение, как Поттер крепко сжимает его за запястье, резко оттягивая в сторону и загоняя тварь обратно в шкаф. В комнате становится темно, но Малфой прекрасно видит, как глаза Поттера удивительно сверкают от злости и страха одновременно. — Какого Мерлина, Малфой?! Пусть это и нереально, но какого… Нет, не Мерлина даже, какого тебя соплохвоста, мандрагоры, гипогриффа?! Похоже, у гриффиндорца набрался целый запас магических созданий после общения с лесничим, но даже такой словесный водоворот останавливает лишь одна фраза. Фраза, которая звучит так же шокировано, как и тон голоса ее владельца. — Я испугался за… Тебя.