рov frank
Я не знал, что мне теперь делать. С одной стороны, я не хотел портить отношения с лучшим другом, а вот с другой — я не хотел причинять боль человеку, которого смог полюбить. Единственным здравым выходом из этой ситуации было охладить свою голову и попробовать насладиться последней неделей, которую дал нам Джерард (спасибо, блять). Мне было противно. В большей степени от себя, когда я позволял другому человеку распоряжаться моей жизнью и решать за меня, с кем мне встречаться, а с кем нет. Это всё напоминало далёкое детство, когда мамочка запрещает тебе дружить с «плохой компанией». Привыкнув сваливать это всё на заботу, я просто отдался полностью в лапы чудовища под названием «дружба», чтобы самому не заметить, как оно утаскивает меня в темноту. Я чувствовал себя неживым всю дорогу домой, вплоть до входной двери собственной квартиры, где всё ещё находился Боб, чтобы попрощаться навсегда. — У нас ещё неделя, малыш, — тихо прошептал я, облокотившись лбом о холодную металлическую дверь, чтобы хоть как-то прийти в себя. — Всё будет хорошо. С этими словами я повернул ключ в замочной скважине дважды и ступил на порог ещё тёплой квартиры. Она вскоре станет смертельно ледяной без него. — Боб, я дома. Из-за угла нашей с ним спальни показалась блондинистая макушка, и я невольно улыбнулся. — Хорошо, я почти собрал свои вещи, Фрэнк, извини, если долго копошусь. Он сказал это с неловкой улыбкой, которая не потрудилась затронуть его глаза, из-за чего я мог прийти к выводу, что он тоже был расстроен сложившейся ситуацией. Он тоже не хотел заканчивать вот так. Но его слова заставили меня поморщиться от острой боли в желудке, которая возникала каждый раз, когда мне приходилось врать. Я ничего не ответил, суматошно скидывая с себя верхнюю одежду и ботинки, чтобы тихо зайти в комнату, сразу замечая, как она опустела без разбросанных вещей Брайара. Я продолжал стоять так до тех пор, пока парень не повернулся ко мне лицом и не сообщил, что он, вроде как, собрался и готов уйти. Я видел, что он отчаянно пытается сдержать слёзы. От этого у меня самого предательски защипало в носу, но я снова не проронил ни слова. Я не хотел его обманывать. Мне даже на секунду захотелось рассказать ему правду и помочь скрыться от Джерарда. Я его знаю, спустя какое-то время он в любом случае остынет и прекратит его искать. Другу же я могу сказать, что когда вернулся домой, то Боба уже не было, он тщательно замёл за собой следы и я оставил попытки связаться с ним после нескольких тревожных дней. Но и здесь я не мог обойтись без лжи. Только в этом случае я должен был соврать другу. Человеку, который был и остаётся для меня всем. — Боб, тебе не нужно уезжать, — начал я хриплым голосом от подступающих слёз. — Я поговорил с Джерардом, он больше не будет нам мешать. — Правда? — его руки упали вдоль тела, расслабленно покачиваясь по инерции. — И это значит, что. . . — Да, это значит, что ты сейчас распаковываешь свои грёбанные шмотки обратно, — из моих глаз буквально брызнули горячие слёзы, когда я резко повысил тон голоса и в полсекунды преодолел расстояние между мной и Бобом. Сжав его в своих руках, я не стеснялся плакать, чувствуя, как его слёзы также потекли по щекам, чтобы соединиться с моими. — Я так сильно люблю тебя, так сильно. Я как в бреду повторял ему слова любви, прерываясь на громкие всхлипы. Боже, это было отвратительно. Я чувствовал боль физически и душевно. С первой справиться было не так сложно, а вот вторая разрывала меня на части. Создавалось впечатление, что судьба насильно послала ко мне самого изощрённого палача, который не поскупился придумать наиболее болезненную пытку по фирменному рецепту для главного гостя — меня. Я мог бы поклясться всем, что имею, что лучше бы я был до смерти избит толпой агрессивных подростков, нежели ещё раз испытал нечто подобное. Фонтанирующие чувства вместе с кровью и кусками плоти смешивались в зловонный коктейль, который я хлебал из рук Джерарда, что подсунул мне это мерзкое пойло. Я так ненавидел его сейчас, но точно знал, что выбор всегда падает на него. Стрелочка, блять, не должна поворачиваться.***
Прошло девять дней с того самого вечера, когда я начал притворяться, что всё хорошо. Прошло девять дней, которые позволил нам Уэй. И все эти девять грёбанных дней мы не отходили друг от друга. Могу поспорить, Боб даже начал что-то подозревать из-за моей непривычной для него всеобъемлющей любви, которой я старательно окутывал парня. Я хотел, чтобы всё было идеально. Мне жизненно необходимо было отдать ему всего себя и получить столько же взамен, чтобы, когда нам всё-таки придётся расстаться, я не бросился под первую попавшуюся машину. Хотя, может это наоборот сыграет со мной злую шутку. В любом случае, я не мог себе позволить отдалиться от него, когда знал, что у нас осталось так чертовски мало времени. Даже наш секс был не таким, как до этого. Я был более нежным, мы трахались медленно и чувственно, пробовали друг друга на вкус, баловали необычными ласками и зализывали раны. Я думаю, мы занимались любовью, это больше нельзя назвать простым сексом. Я всё объяснял страхом потерять его, а он лишь смущался и целовал меня в уголок губ, совершенно не замечая обмана в моих глазах. А я так хотел, чтобы он уличил меня в этом. Чтобы он устроил истерику и бросил меня прежде чем случится ужасное. Я так хотел, но он был слеп. Так же, как и я. Мы оба были ослеплены этой горящей любовью, которая освещала нам путь, при этом выжигая глазницы. Только вот эта дорога вела в тупик, из которого невозможно выбраться вдвоём. Я дёрнулся, когда под ухом резко зазвонил телефон, настойчиво высвечивая на дисплее имя лучшего друга. Я понял, зачем он звонит. Пришло время начинать игру по его правилам. И какая разница, что я играю в неё почти всю свою жизнь.***
— Фрэнки? Куда ты ведёшь меня? — тихий голос Боба немного подрагивал, он старался выглядеть смелым, но я уже успел выучить его наизусть и знал, что ему было некомфортно в этой тёмной плотной маске, которую я нацепил на его глаза, когда мы сели в машину. — Я же говорил, это сюрприз, — как можно более утешающе и спокойно прошептал я ему на ухо, пока вёл его за руку по холодному коридору какого-то заброшенного здания. — Мы почти пришли. Честно говоря, мне и самому было не по себе. Когда Джерард скинул геотег и инструкции, что мне нужно делать, по моему позвоночнику пробежался холодок, а волосы на руках встали дыбом, вызывая не очень уж приятные ощущения. И снова скрутило живот. Ненавижу эту свою особенность, но я действительно не знал, куда себя деть от волнения. Всё, что удосужился сообщить Уэй о том, что же именно будет происходить на «казни», как он выражался, так это то, что мне «удастся в последний раз присунуть своему дружку». Я сплюнул вязкую слюну на пол и продолжил шагать по коридору, крепче сжимая в своей ладони тёплую ладонь Брайара. Мы дошли до какой-то старой скрипучей двери, и я на секунду отпустил руку парня из своей, на что получил нервный вздох в ответ. «Я тоже боюсь, мой хороший». — Я сейчас надену на тебя наушники, чтобы ты ещё и ничего слышал, — мягко, насколько это вообще возможно в такой ситуации, промурлыкал я, уже поднимая руки вверх, чтобы нацепить младшему на голову эти треклятые наушники, как он поймал моё запястье своими сильными пальцами. — Зачем? И на этот вопрос у меня не было ответа. Я так привык к тому, что он послушный, что даже не мог предположить такой вариант развития событий. Я знал, что мне нужно действовать сейчас максимально аккуратно, ведь если я не выполню свою часть плана, всё перейдёт в более жестокую версию, я уверен. Всем нутром ощущая, что Боб уже на пределе и готов стянуть с себя маску, нарушая уговор, в котором даже не принимал участие (лишь опосредованно, будто являлся товаром или одноразовой игрушкой), я аккуратно притянул его к себе за талию, мягко касаясь его губ своими. Этот поцелуй должен был всё объяснить за меня, передать ему остатки сил и смелости, которые ещё теплились в моей прогнившей душе. Я бережно обнимал его и целовал, будто фарфоровую куклу, боясь навредить или ненароком разбить. Оставив на его щеке последний влажный поцелуй и прошептав на ухо «доверься мне», я всё-таки надел на его голову наушники.