Штрихи

      Всё своё детство Хосок провёл в Латинской Америке. Среди зажигательной музыки, коварных интриг, измен и кровной мести. Среди прекрасных женщин, отчаянно любящих и готовых на всё ради своего или соседского Педро. Нет, Хосок ни разу не покидал Кванджу, он жил на окраине города с матерью, которая всё свободное время посвящала просмотру мыльных опер. Будучи ребёнком, Хосок настолько впитал в себя дух бушующих страстей с телеэкрана, что уже не мог обходиться без драмы в повседневной взрослой жизни. Его сочными рёбрышками не корми, дай пострадать и покричать, размахивая руками, вывернуть на изнанку всю душу, а потом плакать в подушку от несправедливости жизни.       Вот и сейчас: он бьёт Чонгука ладонями в грудь, отталкивает и сквозь слёзы повторяет «ненавижу!». И совсем не важно, что ревнует он Чонгука к своему лучшему другу Тэхёну, на котором сам вис наглым образом, да так, что Чонгуку впору повторить всю браваду Хосока, а потом обидеться по-настоящему. Но Чонгук мыльных опер в детстве не смотрел. Ему ближе супергерои, Тони Старк к примеру, и живёт младший по девизу «пришёл, увидел, победил».       Чонгук медленно выдыхает и одним движением закидывает Хосока на своё плечо. Тот бьёт руками по широкой спине, за что получает смачный шлепок по попе. Хосок кусается и вопит, а Чонгук с невозмутимым видом несёт его домой, улыбаясь ошарашенным прохожим, дескать, завидуйте моей добыче. К драмам Хосока он привык и даже любит. Любит прижимать всё ещё бранящегося парня к стенке и с треском срывать с него штаны вместе с боксёрами. Любит грубо бросать на кровать, заводя не прекращающие метаться руки за голову. Любит вбиваться в кусающегося Хосока, что сыпет ругательствами, переходя на испанский. Чонгук сильнее заводится от грассирующего звонкого «эр» в «мальдито перро», а руки, скользя по упругим бёдрам, разводят ноги Хосока ещё шире. Он любит смотреть, как Хосок под ним мечется, непокорный, нуждающийся до отчаяния. Складывая старшего практически пополам, Чонгук берëт его с диким остервенением, сжимая плечо и упругую ягодицу.       Чонгук обожает момент, когда Хосок перестаёт бороться, сдаваясь, и, только отчаянно всхлипывая, рвано стонет в самое ухо «фуэртэ… сильнее… о боже», сам глубже насаживается, подаваясь вперёд. Но больше всего Чонгук обожает, каким становится Хосок после жаркого секса. Разгорячённый и мокрый, полностью расслабленный, он льнёт к младшему как котёнок, просовывая ногу меж его бёдер, и утыкается носом во вздымающуюся грудь. Слушая учащённое биение чонгукова сердца, Хосок нежно посасывает его сосок, целует влажную кожу, слизывая солёные капельки и шепчет глупые нежности о том, что любит больше жизни и никому не отдаст, плавно переходя на угрозы оторвать младшему достоинство, пусть тот только попробует посмотреть на кого-то другого.       Чонгук заливисто смеётся и, крепче прижимая к себе, затыкает неугомонного Хосока очередным поцелуем.