Штрихи

      Тэхён бежит вперёд словно смерч, громко сопя заложенным носом. Едва различая дорогу от переполняющей злости, он двигается по правильному маршруту на автопилоте — досконально изучил карту этого места, готовясь к поездке. Найдя нужный участок, он останавливается, вытирая со лба пот, и низко кланяется каменному надгробию. Здоровается, кланяясь ещё раз, и плюхается прямо на землю, облокачиваясь спиной к стеклянной перегородке.       Пытаясь отдышаться, он оглядывается по сторонам. Летнее солнце пробивается сквозь густую крону деревьев, лёгкий ветерок обдувает пылающие щёки, уникальность памятников и неповторимость узких дорожек навевает спокойствие. Тэхён восхищается увиденным: он находится в центре пересечения эпох, в настоящем музее под открытым небом. На кладбище Пер-Лашез чувствуется умиротворение, Тэхён так сильно мечтал здесь побывать.       – Простите, не при таких обстоятельствах я хотел здесь оказаться.       Он поворачивается в пол оборота к каменному монументу. За стеклянной перегородкой, исписанной словами любви на всех языках мира, находится сфинкс, величественно расправивший крылья в полёте. Лицо и тело существа покрыто отпечатками губ яркой помады. Внизу гравировка «Оскар Уайльд».       – Чёртов Ким Намджун!       Тэхён стягивает с безымянного пальца тоненькое серебряное кольцо, бросая его на дорожку. Оно звякает, ударяясь о камень и делает несколько оборотов, прежде чем закатиться под маленький куст.       – Что? Если люблю, то прощу его? А если бы он любил меня, то не допустил такой ситуации! Кажется, он мне изменил... Согласен, «кажется», это не факт. Всё равно: ненавижу его!​       Тэхён бьётся лбом о стеклянную перегородку, горестно надувая щёки.       – Да, вам ли не знать...       Он шмыгает носом и часто моргает, пытаясь прогнать скапливающиеся в уголках глаз слёзы.​       – Кого я обманываю? Люблю его так сильно, что становится больно от одной мысли, что могу его потерять.       Тэхён трётся лбом о заграждение, стирая свежую надпись. На коже остаётся смазанная строчка признания на французском.       – Я всё испортил, правда? Эй, «возможно» это не поддержка! Вы так не помогаете мне совсем. Я такой дурак, даже не дал ему толком объясниться, убежал униженный и оскорблённый, оставив его одного в другом городе, в чужой стране!       Тэхён громко стонет, сползая чуть ниже. Низ его ботинок испачкан в песке.       – А ведь он согласился прилететь в Париж только ради меня, хотя до жути боится самолётов. Всё ради вас, кстати.       Он заминается, кончики ушей краснеют.       – Я очень хотел побывать у вас, посмотреть на сфинкса. Жаль, что нельзя к нему прикоснуться. Я просто хотел поблагодарить вас за всё, что вы написали и сделали… Я знаю, что вы знаете...       Тэхён улыбается.       – Ага, и поцеловать эту замечательную, усыпанную микробами загородку! Это Намджун так сказал, если что. Вы бы видели, как я его уговаривал! И как заталкивал в самолёт, пришлось держать его за руку и чмокать в щёку каждый раз, как стюардесса отворачивалась! И то верно, оно того стоило.       Тэхён мечтательно смотрит вдаль.       – Даже не знаю. Он бы вам понравился: у него острый ум и напрочь отсутствует чувство юмора. Он очень добрый и чуткий. И сильный, его крепкие руки и широкие плечи... Простите. А ещё у него такие мягкие ямочки на щеках... Боже, я люблю этого мужчину больше жизни.       Порой он бывает страшным занудой. Когда его несёт, и он слишком долго бурчит, я делаю «буп» в его ямочки на щеках. Это как нажать на стоп-кнопку: он останавливается, словно проснувшись, моргает и смеётся, так чисто и искренне, притягивая меня к себе. Нет ничего лучше его долгого поцелуя.       Когда я показываю Намджуну свои каракули, ладно, ладно, «рисунки», он долго и пристально их изучает, поправляя съехавшие на нос очки, а потом говорит: «ничего не понятно, но очень красиво». Лукаво улыбаясь, притягивает за талию к себе, даря поцелуй. Я смеюсь в его губы, понимая, что он видит гораздо больше смысла, чем я вкладывал в них.       Да, как вы поняли мы много целуемся, очень.       Я обязательно приведу его сюда, он вам точно понравится. Но я больше, так ведь?       Тэхён вскидывает подбородок, улыбаясь коронной улыбкой. Раскрасневшийся, но успокоившийся, он похож на маленького, глупого, но безумно доброго щенка. И так не хватает рядом Намджуна, чтобы погладил и прижал к себе, уверяя, что он самый-самый.       – У вас здесь очень уютно и тихо, Роден и Шопен по соседству. Что, они тоже зануды? Серьёзно?       Тэхён заливисто смеётся. С левой стороны доносится «нон, рьен дё рьен, нон, жё нё рёгрэтэ рьен», очень протяжное и жалобное. У могилы Эдит Пиаф поклонники каждый день поют песни.       В кармане вибрирует телефон. После двадцати пропущенных и не прочитанных смс Намджун звучит очень обеспокоенным. «Я на кладбище», брякает Тэхён, вешая трубку. Улыбка сползает с его лица. Зачем он так сделал, пошутил, хоть и сказал правду? Становится стыдно и грустно. Он подтягивает ноги к груди, упираясь подбородком в коленки, расстроенно сопя. От песни на заднем фоне становится ещё хуже.       Тэхён настолько погружается в укоряющие себя мысли, что не слышит приближающихся шагов. Только когда его накрывает тень, он поднимает голову и видит Намджуна. Бросаясь к нему, чуть не сбивает старшего с ног.       – Ты пришёл, ты понял где я! Прости меня, прости, пожалуйста, я так виноват, – Тэхён тараторит не умолкая, не замечая, как слёзы снова текут по его щекам. Намджун вытирает их своими ладонями, прижимает к себе крепко, чмокает в макушку, успокаивая:       – А как же иначе, малыш. Ну хватит, всё хорошо, я не сержусь на тебя.       – Совсем нет? – Тэхён поднимает голову, получая в качестве ответа чмок в красный нос. – Подожди! Я потерял кольцо! – он порывается из крепких объятий на поиски, но Намджун не даёт выбраться, протягивая ладонь с находкой.       – Оно выкатилось мне прямо под ноги, представляешь?       Тэхён часто кивает, утыкаясь Намджуну в грудь. Слыша его ровное дыхание, он успокаивается, чувствуя себя на своём месте.       – Поцелуешь меня? – шепчет требовательно.       Намджун поднимает его лицо за подбородок, прикасаясь мягко, уверено. Тэхён растворяется в его объятиях, тает крупинками сахара на его губах, старший сцеловывает каждую. Улыбаясь в поцелуй, они мило трутся носами. Намджун надевает на палец Тэхёна кольцо, подаренное на первую годовщину их отношений. Кто-то охает и хлопает им в ладоши, став невольным свидетелем трогательной сцены. Позади всё также звучит «нет, я не жалею ни о чём», отдающаяся в их сердцах новым смыслом.       – Смотри, что я взял с собой, – Намджун заговорщически приподнимает бровь, доставая из кармана стик помады винного цвета.       – Накрасишь? – просит Тэхён, раскрывая полные губы.       Завороженный, Намджун проводит по ним с лёгким нажимом. Первый яркий отпечаток достаётся именно ему.