***
Чимин никогда не наряжал ёлку. Большую часть жизни он проводил либо в полётах, либо в тренировках на базе, и признаться честно, никогда не испытывал потребности в подобном. Поэтому он оказался не готов к воодушевлению Чонгука, совершенно обезоруженный его бойким настроем. Младший успел украсить разноцветной гирляндой всю комнату и теперь тащит его на улицу наряжать дерево, растущее под окнами дома. — Подожди, что это? — Чимин прищуривается, наклоняя голову к полароидным фото, прикреплённым к гирлянде на маленькие прищепки в виде снежинок. Со снимка на него смотрит он сам, усталый, хмурый и грозный, руки сцеплены на груди в защитном жесте. — Это же сделано в день твоего переезда сюда… — Чимин помнит тот день и никогда не перестанет сожалеть о проявленной грубости. — Но как, у тебя же не было фотика… — Я распечатал скриншот с экрана своей сетчатки, — пищит Чонгук и выбегает за порог квартиры, пока до Чимина доходит смысл сказанных слов и он тянется, чтобы придушить мелкого. Чонгук перепрыгивает через три ступеньки на каждом пролёте, Чимин несётся за ним, отставая всего на один шаг. Со смехом и криками они вываливаются из подъезда, и замирают, оказавшись в сказке. За ночь метель украсила город пеной кристально белого снега, похожей на воздушные хлопья и заварное безе. Мороз щиплет щёки и руки, пока они бегают в магазин за ёлочными украшениями и наряжают самое красивое дерево во дворе, лепят снеговика, устраивая его под ветками, с которых свисает серебряный дождик. Окинув полученный результат взглядом, Чонгук проводит тыльной стороной ладони по лбу, стирая невидимый пот. — Не делай вид, что устал, — беззлобно поддевает Чимин, его слова давно утратили обидный подтекст. — А тебе и притворяться не нужно, да, хён? — Чонгук морщит нос, расплываясь в довольной улыбке. — Ах, ты, засранец, — выдыхает действительно уставший Чимин, — маленький злобный кроль! Он резко хватает Чонгука, роняя обоих в глубокий сугроб. Провалившись на несколько сантиметров, они пытаются бороться, приминая снег. Он повсюду: в высоких ботинках, под курткой и в волосах, шапка Чимина потеряна в снежном месиве. Чонгук одерживает победу, нависая над старшим. Он убирает мокрые прядки со лба, стряхивает с его головы не успевшие растаять снежинки. Сейчас Чимин может отшутиться, что Чонгук чертовски тяжёлый и неуклюжий. Может попытаться вырваться или скинуть его с себя. Чимин смотрит на Чонгука, и единственная мысль, бегущая импульсом от сердца к голове – это желание его поцеловать. Он сглатывает, смотря на приоткрытые губы, такие мягкие и манящие, на родинку чуть ниже, украшающую круглый подбородок. Чонгук идеален – не только внешне – и Чимину больно от чувств, что накопились внутри. Младший не моргая глядит в ответ, сканирует порывы Чимина насквозь, не шевелится, ожидая дальнейших действий. Чимин прикрывает глаза, его ресницы трепещут. Вновь смотря на Чонгука, он нежно касается его левой щеки, проводя подушечкой пальца по шраму, оставленному месяц назад после кошмара. Именно тогда Чонгук наотрез отказался оставлять его одного на всю ночь. — Хочешь, поедем в центр «Азот» убрать его? Чонгук качает головой, ластясь к ладони Чимина. Оставленный мягкий поцелуй на его коже говорит о том, что любое воспоминание, связанное со старшим, для него ценно и дорого. Молча, они наблюдают за постепенно темнеющим небом, Чонгук согревает ладонь Чимина в своём кармане. — Давай сделаем снежных ангелов и найдём твою шапку, хён. — Чонгук опускает голову старшему на плечо. Домой они возвращаются, держась за руки.***
О том, как на улице было холодно, Чимин понимает только после горячего душа. Чонгук носится по квартире, зажигая гирлянду и свечи, перетаскивая закуски из кухни на кровать и подсовывая Чимину то сухое полотенце для влажных волос, то безразмерный свитер, то ещё какую-то мелочь. Чонгук готовит Чимину какао, напевая полюбившуюся «Christmas love». В пушистых красно-белых носках, натянутых поверх домашних штанов, с оленем на свитере и кроличьими ушками на голове (в честь наступающего года крольчонка), младший выглядит до родного смешно и уютно. Чимину хочется подойти к нему сзади, обнять, уткнувшись головой в широкую спину и молчать, не решаясь сказать о главном. Чимин моргает, глядя на огромный стакан с какао – двойной удар из взбитых сливок и мелких зефирок по ободку. Он берёт пальцами трубочку, наблюдая, как Чонгук бежит за ещё одной. Младшему нельзя принимать еду и напитки, но он прихватывает губами край трубочки, предлагая выпить наперегонки. Их лица находятся в волнующей близости, и Чимин делает несколько глотков вкуснейшего напитка. Зрительный контакт не прерывается и Чимин отпускает трубочку, покусывая нижнюю губу. Чонгук облизывается, кончики их носов соприкасаются, и младший чувствует взволнованное дыхание Чимина на своём лице. А потом Чимин целует его. Медленно, робко и нежно. Их первый поцелуй получается самым сладким на свете. И вовсе не от какао. Чонгук едва слышно стонет в губы Чимина, целующего его уверено, но до щемящего в груди бережно и осторожно. Он отстраняется, заглядывая Чонгуку в глаза, боясь сделать больно или неправильно. Чонгук его не отталкивает, наоборот, прижимается ближе, его улыбка настолько открытая, что Чимин задевает его зубы, ловя хихиканье младшего кончиком языка. — Хён, — тянет Чонгук, пряча пылающее лицо на груди Чимина. — Теперь я точно твой компаньон? — спрашивает со смущением и надеждой. — Теперь ты мой любимый, Чонгуки, — отвечает Чимин, чмокая андроида в макушку, крепче прижимая к себе. Для Чонгука это лучший подарок на Рождество, для Чимина — в жизни. P.S. Холодный воздух обдаёт лицо – Чимин хмурится, не открывая глаз, прячет голову в подушку в попытке уйти от неприятной прохлады. Словно слепой котёнок он тянется к источнику тепла, пытаясь нащупать руку Чонгука, но поток воздуха становится требовательнее, взвивая кончики волос на голове. До уха доносится озорное хихиканье и Чимин чувствует, как младший щекочет его. — Просыпайся, соня, — будит его Чонгук, кусая за кончик носа. — Вставай, а то голова будет болеть. — Нгх, ты слишком жесток! — стонет Чимин, пытаясь игнорировать щекотку и факт стянутого с него одеяла. — Я твой будильник, хён! Пока не нажмёшь на кнопку – не прекращу! — Чонгук звучит бойко и Чимин на самом деле давно привык к такому подъёму – это их маленький ритуал – старший бурчит, требуя сонных обнимашек, а младший – утренних поцелуев. — Где там твоя кнопка? — Чимин зацеловывает короткими чмоками крутящегося Чонгука. — Она? — Поцелуй в кнопочку носа. — Она? — Поцелуй в белёсый шрамик. — Или она? — поцелуй в мягкие губы. — Нашёл! — шепчет Чонгук, жадно целуя в ответ.