Ежедневник

Томас стремительно шагал по коридору в сторону лифтов. Было уже чуть больше двенадцати часов дня, и неожиданный звонок был совсем некстати, учитывая, что дел набралось по горло. Но отказаться, как водится, он не мог. Спустившись на первый этаж, миновав турникеты и оставив охраннику легкий кивок, парень вышел на улицу, тут же наткнувшись взглядом на ожидающее перед входом такси и устроившегося на капоте Мэйта. — Привет! — едва завидев братца, взмахнул рукой тот. — Чего так долго, я уже заждался! — В отличие от некоторых, у меня вообще-то есть дела, — хладнокровно отозвался Томас, смерив брата хмурым взглядом, и сразу же полез в машину. — Эй, ну не дуйся, — широко улыбаясь, Мэйт влез следом и кивнул водителю, вслед за спутником пристегивая ремень безопасности. — Сам знаешь, мне эти семейные собрания тоже особой радости не доставляют. — Угу. Всю дорогу светловолосый пытался вести разговор, посмеиваясь над односложными ответами своего спутника, пока тот задумчиво пялился в окно. Но вот такси остановилось у знакомого дома, и братьям пришлось снова ненадолго выйти на сырую улицу. Мягкий красный ковер с золотыми полосками по бокам, которым был устлан коридор, бесил Томаса с самого детства. Причем, это был не тот же самый ковер, уже новый, чистый и качественный, но с точно таким же уродско-пафосным рисунком. Чертова красная ковровая дорожка, ведущая в отцовский кабинет. Дверь распахнулась с приятным звуком, но темноволосого передернуло, как от самого мерзкого скрипа. — Отец? — Томас? — сидящий в кресле мужчина смерил сына изучающим взглядом, словно и правда пытался узнать он ли к нему пожаловал. Ничем не ответив на этот взгляд, парень уселся на диван напротив, краем глаза замечая, что Мэйт пристроился в другое кресло, сбоку от них обоих, оставив отца и сына как бы наедине. — Ты хотел меня видеть? — первым нарушил тишину Томас, равнодушно глядя в отцовские глаза. Мужчина не ответил, какое-то время просто отвечая на взгляд. — Ты продолжаешь разочаровывать, — наконец заявил он. — Что за детские игры с этим конкурсом ты устроил? И еще посмел проиграть?! Это просто унизительно! Еще бы статью написал про это! «Отличная идея.» — подумал Томас, продолжая молча взирать на в очередной раз взвившегося отца. — Если так пойдет и дальше, я начну сомневаться, что сделал правильный выбор, доверив тебе эту работу. Прекрати уже заниматься ерундой! Ты взрослый человек и должен понимать, что к чему! Мы тут не в игры играем, Томас, это бизнес! — Дядя, — осторожно вмешался молчавший до этого Мэйт. — Дядя, пожалуйста, успокойтесь, не то у вас опять поднимется давление. — Вот, — мужчина повернулся к светловолосому, и Томас не мог не заметить, как его взгляд потеплел. — Вот кто более достоин получить мое наследство. Как бы я хотел, чтобы именно ты был моим сыном, Мэйт. — Дядя, что вы такое говорите?! — парень встревоженно взглянул на брата, но темноволосый давно привык к такому отношению к себе, так что не особо обратил внимание. Еще нескоро им удалось покинуть кабинет, но едва оказавшись в коридоре, Мэйт догнал быстро зашагавшего по коридору брата, взволнованно закрутившись рядом и поглядывая снизу вверх. — Том… — Не зови меня так. — Ну Томми… — И так тоже! Мэйт вздохнул и ухватил темноволосого за руку, вынуждая остановиться. — Слушай… прости. Я никогда не хотел стать причиной вашей с дядей ссоры. И никогда не хотел, чтобы тебя сравнивали со мной, как с успешным старшим братом. — он виновато улыбнулся и взглянул в глаза парня. — По мне, ты гораздо опытнее и смышленее меня. Я только и умею, что подлизываться к дяде и всячески угождать ему. Наверное поэтому он так злится на тебя — потому что вы похожи, и не желаете друг другу уступить, я понимаю… — Понимаешь? — холодно переспросил Томас, не отводя от брата взгляд. Мэйт неловко дернулся. — Я… я только хотел сказать, что люблю тебя, братишка. И никогда не хотел тебе мешать. И если тебе что-нибудь нужно… хотя бы просто поговорить… я всегда готов выслушать. Светловолосый замолчал, и на пару мгновений воцарилась тишина. Не изменив выражения лица, Томас окинул взглядом Мэйта и тихо отозвался: — Спасибо. Вот только разговаривать о тревожащих душу чувствах было не в его характере. Даже если бы он и хотел, не смог бы. Слишком уж «по мужски» его воспитывали все детство, и эти проявления слабости уже подсознательно воспринимались, как ошибка системы. Он развернулся, собираясь уйти, но вдруг с удивлением ощутил обвившиеся вокруг талии теплые руки и пораженно замер. — Тебе не обязательно держать все в себе, — донесся до него приглушенный голос обнявшего его Мэйта. — Ты не один. На мгновение совершенно растерявшись, Томас все-таки быстро взял себя в руки и решительно высвободился из объятий. — Не трогай меня. — Том… — Не прикасайся ко мне.