Ежедневник

Стены отцовского дома были настолько отвратительного бледно-персикового цвета, что Томасу казалось, что есть персики он не сможет до конца жизни. И абрикосы тоже. На всякий случай. За плечами остался очередной долгий бессмысленный разговор с отцом, не привнесший в его жизнь ничего нового, и парень стоял у панорамного окна с раскладкой, вглядываясь в влажную панораму вечернего города и пытаясь засунуть поглубже спонтанное желание закурить. Дверь за спиной открылась и закрылась с мягким стуком, но Томас не обернулся, продолжая рассматривать дома за бликующим стеклом. Вышедший человек сделал несколько шагов по пружинистому ковру и остановился рядом. — Ты расстроился? — Мэйт чуть повернул голову, искоса глядя на брата. — Не особо. Светловолосый обеспокоенно нахмурился. — Слушай, — через пару минут молчания осторожно начал он. — Я знаю, кажется, что дядя тебя не любит… — Не кажется. — равнодушно вставил Томас. —… — Мэйт вздохнул и продолжил. — Я же вижу, что тебя задевает то, как он обращается с тобой. Ко мне он гораздо мягче, хоть я этим и не горжусь, но… Томас вопросительно посмотрел на брата. Тот поднял на него решительный взгляд. — Почему ты не пытаешься ничего с этим делать? — А смысл? Мэйт растерянно захлопал глазами, и темноволосый, не удержавшись, фыркнул, снова отворачиваясь к окну, прежде чем продолжить: — Как бы отец не ненавидел меня и не считал паршивой овцой, я наследник. — он пожал плечами. — Ты же знаешь, как он к этому относится. Так какой смысл пытаться с ним спорить. Я спокойно живу без лишних конфликтов с ним и пару раз при встрече сдержать свою гордость не такая уж и проблема. — Н-но… разве тебе не больно слышать от дяди все эти слова? Он ведь совсем не ценит тебя! Ты столько делаешь, для семьи, для газеты, так работаешь! А дядя считает это пустой тратой времени! — Больно, — согласился Томас, качнув головой и сбрасывая с лица выбившуюся из укладки прядь. — Но опять же, мне нечего доказывать ему сейчас. Да и незачем. Нужно просто дождаться, когда он успокоится и передаст мне это свое хваленое «наследство». Мэйт долго посмотрел на брата. — И ты действительно не собираешься бороться? — Бороться за что? — Томас кинул на его лицо короткий взгляд. — Мне даже не с кем этого делать, я единственный сын. — Если бы на твоем месте был я, я бы не стерпел такого отношения. — Если бы на моем месте был ты, такого отношения и не было бы. Они замолчали. Томас все разглядывал первые зажигающиеся огни города, мутные и искрящиеся остроконечными звездами из-за дождя. Мэйт смотрел куда-то в пустоту, почти не моргая. — Что бы ты не сделал, я буду на твоей стороне. — наконец тихо произнес он. Томас удивленно повернулся к парню, но тот только легкомысленно улыбнулся.