No time to die.

POV Алек       Я пришёл под утро, полностью измотанный и уставший от бесконечной погони. Как ни ужасно было моё поражение, пришлось его принять. Только вот смирение это ничуть меня не успокоило, потому что наказание за него поджидало меня за дверью.       Собрав свои оставшиеся силы, я открыл её. Оказавшись в кабинете отца, я тут же понял, что не смогу уйти назад. Не сейчас.       Он стоял возле окна, соединив руки за спиной, смотрел на то, что когда — то называлось надёжной защитой. Стены, которые несколько веков оберегали нас от потомков Виктории, были сломаны нашим же сбродом. Подумав об этом, я криво ухмыльнулся.       Отец повернулся и заметил это.       — Ты вовремя, Алек. Что скажешь мне? Где Трэвис и девчонка? Я надеюсь, они сейчас за решёткой.       Я знал, чем всё закончится. Всегда так заканчивалось. Только в первые дни я молил о пощаде, но со временем смирился с этим. Даже сейчас, еле держась на ногах, я продолжал стойко ожидать то, что приготовил мне отец. Он прекрасно видел, что я ужасно устал, но так было даже лучше. Для него точно. Ведь чем меньше у зверя сил, тем хуже он отвечает на удары.       «Ну давай, выкладывай свои подарки.» — подумал я и снова ухмыльнулся, только на этот раз более кисло. Казалось, что моё лицо сейчас приняло некое брезгливое выражение. Но, возможно, на самом деле я так показывал отцу, что ничего хорошего ему ожидать не следует.       — Нет. Они разделились и убежали. Я гнался за ведьмой.       — И потерял их обоих. Алек, не разочаровывай меня! Я дал тебе задание, и ты должен был его выполнить! Ты опозорил меня! Не смог поймать девчонку! — от крика отца захотелось вдруг засмеяться, но этого я уже позволить себе не мог. Кто знает, какие мысли обитают в голове у этого старика, сколько тайн и ужасов покоится в этой седой…       Первый удар по щеке. Он всегда так делал, когда начинал наказывать. Дальше по планам шли ноги, потому что телесных наказаний было ужасно мало. Нужно было унизить меня, заставить опуститься на колени перед ним, показать, кто здесь глава. Затем в ход шла большая деревянная палка, которая уже успела познакомиться и сдружиться с моей спиной. Да они уже, наверное, стали закадычными друзьями.       Вместе с ударами я чувствовал, как злость отца переходит ко мне, как моё нутро переполняется этим негативом, как стремление одержать верх в этой схватке начинает овладевать мной. И, конечно же, чтобы тьма не поглотила меня, приходилось как — то выпускать это всё наружу. Только не здесь, в зале.       Уже все в этом замке знали, когда и в какое время проходили наши семейные встречи, потому что после этого невозможно было без слёз взглянуть на зал для тренировок. Манекены, также как и полы, были разукрашены кровью моих разорванных костяшек, они хаотично валялись по всему залу, и новички, приходившие тренироваться, сначала думали, что это люди, боялись ступать дальше, а я чувствовал своё превосходство над ними, свою власть, которая ограничивалась только мои отцом.       Люди стояли сзади, смотрели на меня полными ужала глазами, словно видели там не спокойного и уравновешенного сына Маркуса, а дьявола. Но так и получалось. Я стоял, пытаясь отдышаться, смотрел на окровавленную и разорванную майку, лежащую у моих ног, на весь этот погром и был доволен тем, что все видят не только его, но и мою изуродованную синяками и шрамами спину. Теперь они могли лицезреть мой истинный облик, теперь они знали, кем на самом деле был сын Маркуса.       И в какой — то момент мне ужасно наскучила эта роль. Причём давалась она мне тяжело и болезненно, поэтому захотелось как — то изменить свою жизнь. Сейчас я стоял напротив зеркала и смотрел на своё отражение, радуясь тому, что отец не трогал лицо. Конечно, никто же не должен был узнать о том, что его сын ничтожество. Думая об этом, я снова ухмылялся и смотрел на свои окровавленные руки. Словно мне было мало одного телесного наказания, поэтому я сам ещё причинял себе боль. А, может, я просто так пытался убежать от душевной боли. Хотя вряд ли у меня ещё остались такие жалкие чувства, как добро и милосердие или что - то типа того. К ним же я причислял и моральную слабость. Меня нельзя было ничем обидеть, по крайней мере, я хотел, чтобы все так думали.       Мне надоело жить здесь, хотелось выбраться отсюда, потому что в отличие от Фелпса, я не хотел убивать отца, но думал, что скоро не выдержу и сорвусь. Конечно, такие мысли иногда посещали меня. Особенно в первые дни наказаний, когда я не мог стерпеть побои. Именно поэтому я решился на то, что до сих пор не приходило в мою голову. Я решил тоже сбежать из дома. Только вот не думал о том, что принесу Трэвиса и ведьму живыми к Маркусу, да и вряд ли я вернусь в этот замок, стены которого уже насквозь пропитались криками и кровью.       Чем дольше я находился здесь, тем хуже себя чувствовал. Этот поступок Трэвиса словно открыл мне глаза. Я стал завидовать его свободе, но сочувствовал неудачно сделанному выбору стороны. Ну ничего, никогда не поздно изменить свои планы.       Тем более, если вдруг твоя возлюбленная неожиданно и совершенно случайно погибает при неизвестных обстоятельствах, и тебя при этом больше ничего не сдерживает.       Я сразу понял, что мешало Трэвису быть самим собой и меняло его. Теперь же мне хотелось устранить эту проблему и открыть Фелпсу глаза. Показать ему, кем он являлся на самом деле.