За кулисами "Кинотавра"

По началу я думала, что такое вполне может быть, потому что после родов долго скакал цикл и сейчас мог случиться гормональный сбой, так как я снова работаю. Но дома Милош стоял с такой ухмылкой, будто 100% был уверен, что там сидит второй телепузик. Я: Уважаемый, у меня спираль, такого быть не может. М: Ну так сходи к доктору. Я: А ты чего дерзишь? Это проблема, может быть. М: Ты не хочешь детей? Я: Не сейчас, когда я только встаю на ноги. М: Дети - это не по расписанию. Они либо есть, либо их нет. Я даже обиделась на него. Так сложно поддержать? А вдруг у меня действительно какие-то проблемы. Немедля ни минуты, я собралась и пошла в клинику. Врач: 5 неделя. Я: А это вообще возможно? В: Ничего не защищает нас на 100%. Просто кто-то очень хочет родиться. Я ей улыбнулась, а потом, как вышла из кабинета, присела рядом и долго думала, что мои пять лет жизни минимум опять уйдут непонятно куда. Нет, однозначно, убивать ребенка никто не собирается, просто как он повлияет на жизнь женщины, которая живет за счет мужчины полностью, не имеет никакой финансовой подложки, чтобы в случае чего помочь всем, кому это будет надо. Не имею ввиду себя, а маму, детей, друзей. Просить денег у него? Нет, я не могу так унижаться. Сейчас нам ничего не грозит, и это самое главное; даже в этом всём появилось новое счастье. Милош всё понял по моему предложению отметить соком, а не вином, и весь вечер он снова смотрел на меня такими влюблёнными глазами, будто это наша первая ночь вместе. И, будем честны, мне уже не хотелось, чтобы вся эта кутерьма с влюбленностями и интригами повторялась вновь поселилась в жизни. Я так привыкла к этому домашнему уюту, что готова просто вечно лежать на диване и никуда не двигаться. Вторая беременность проходила в разы легче, чем первая, потому что токсикоз был минимальным, но уже на втором месяце нас обрадовали: будут близнецы. Среди родни близнецов не было, поэтому вся ответственность легла на плечи мужа, но он тоже смахнул её, поэтому мы просто радовались и долго не могли понять, что делать с детской. Для Любицы это стало огромным представлением: у мамы растёт живот, который она объясняла тем, что я много кушаю. А ещё записалась на курсы подготовки к рождению детей, но больше на такой психологический тренинг, дабы рассказать дочери, что она станет не единственной любимицей семьи. Я: Наверно, сейчас не самый подходящий вопрос, но мне кажется, что надо расширяться. М: У нас и так трёхкомнатная квартира, зачем еще больше? Я: Хочу, чтобы у каждого была своя комната, и было место, где можно всем вместе сесть и покушать, например. М: А кухня уже не катит? Я: Я имею ввиду по праздникам, когда мама твоя приезжает, друзья… М: Я, конечно, тебя услышал, но не факт, что такое произойдёт. Сама понимаешь: сейчас будет уходить в 2 раза больше денег, куда ещё дом, так понимаю. Я: Да, правильно понимаешь. М: Ой, Лиляя, у нас ещё столько времени, всё успеем. Он прижал меня к себе и щетиной провёл по ключице, отчего стало щекотно, но я уже привыкла. Полное доверие, которое даже не может быть оспоримо. Вполне понятно: день свадьбы - день, когда перестаёт вестись борьба за твоё внимание, и это кольцо гарантирует, что соревнования больше не будет. Поэтому борьбу начинает вести кто-то другой, кто устал обращать на себя внимание, которое больше не уделяется в таких больших количествах. А мне, как женщине, этого хочется, и мой пыл не может быть понят Милошем, поэтому всё, что мне остаётся делать, - поддерживать и растить детей. В этом прослеживается только модель прошлого бытия мира, где у женщины были только такие функции. Мне нужно больше, и как это получить….? За месяц до родов у нас начались огромные баталии по поводу их имён. Он не хотел отдавать мне Олега, потому что у него был отвратительный знакомый с таким именем, и теперь ему видите ли оно не нравится. Я: Почему мы не можем найти компромисс? М: Потому что ты не хочешь меня услышать. Я: Я тебя, как раз-таки, слышу, однако ты не хочешь сделать это в мою сторону. Мне нравится это имя, оно русское. Хоть где-то будет Россия в моей жизни, можно? Мы всегда делаем так, как этого хочешь ты. М: Перестань кричать. Я: Потому что ты не можешь найти аргументов, чтобы хоть как-то оправдать эту чушь. М: Называй как хочешь. Я: То есть тебе совсем не важно? Он хлопнул передо мной дверью от балкона и сел курить. Я еще пялилась на него с отвратительным лицом, потому что чем старше он становится, тем больше маразма появляется в его голове. А ему все равно: его тело развернуто в сторону природы, и неважно, что происходит вокруг. Я его совсем не узнаю. Во мне началась просыпаться агрессия, которую побороть было довольно сложно, потому что это как цветок, который начал раскрываться, поэтому пока он не раскроется до конца и не опадёт, его невозможно остановить, кроме как выдернуть с корнем. Но он этот цветок поливал каждую минуту, которую мы не разговаривали. И так дня три, в которые, к тому же, делили дочь, чтобы поиграть или погулять. Я не собиралась вовсе первой идти на контакт, потому что вины моей тут нет. Но в один момент он поймал меня за руку, посадил перед собой и долго смотрел будто сквозь тело, будто уже знал всё, но никак не мог понять, какая часть не была ещё изучена. Его ладони потели, немного был напряжён. М: Давай мириться. Я: Ну, давай. Он вытащил мизинец, за который я ухватилась своим. Его улыбка хоть и была привычной, но она завораживала снова и снова, что устоять перед этим всем было невозможно. Ещё одна сердечная рана, которая затянулась и осталась рубцом, но без него я не представляю свою тупую жизнь, которой он управляет. Хочу всегда быть маленькой девочкой, за которую принимают правильные решения, но никогда не давят. Семейный ужин. Люба заползает на стул, Милош листает ленту новостей за день, я раскладываю по тарелкам и ставлю перед ними. Они одновременно говорят "хвала", улыбаются друг другу, в свою очередь я возвращаюсь на своё место со своей порцией. Солнце падает сквозь те жёлтые цветы, оставляя на разноцветной скатерти абстрактные тени. Вилки стучат, за столом тихо. Дочь даже не задаёт сегодня никаких вопросов. Так всё странно. Мне хотелось выйти из тела, прогуляться вдоль моря, посидеть в объятиях мамы минут 5, чтобы просто понять, что ты кому-то ещё нужен. Возможно, надо действительно перезагрузиться, чтобы снова обрести смысл происходящего. Я: Так что с именами? М: Давай ты напишешь список, а мы выберем вместе. Я: Ладно. Л: А почему вы говорите непонятные слова? Я: Это русский язык, мой родной язык. Вот ты родилась и говоришь на сербском, а я родилась и говорила на русском. Л: А ты родилась не здесь? Я: Нет, в другой стране. Она далеко. Л: А почему живёшь тут? Я: Я живу здесь ради вас с папой, потому что я вас люблю. Л: И ты не уедешь в родную страну? Я: Нет, только если ненадолго, но и это не скоро. Через 5 часов, ночью, у меня начались схватки. Отошли воды, пришлось вызывать скорую, потому что дочь не с кем было оставить. Я уехала одна. Через полчаса в палату влетел он. Я: Любица с кем? М: С Душаном, не переживай. Я: Не переживаю, просто больно. Эти роды были ещё хуже, чем прошлые. Схватки длились дольше и расстояние между ними было больше, чтобы максимально продлить мои мучения. Процесс выхода их повторялся 2 раза, что было просто отвратительно. Первый родился через 13 часов после начала схваток, второй - через 15, то есть я буквально 3 часа лежала с раскрытыми ногами на этом столе, спина сказала "до свидания" и вторые роды проводили уже под такими обезболивающими, что живот я вроде напрягала, но не чувствовала ничего. После моя отключка прерывалась на кормление и разговоры с Милошем. Я: А мы так и не выбрали имена… М: Давай сделаем это сейчас. Я: Где дочь вообще? Почему ты еще тут? М: С ней все в порядке. Она сейчас выходит из садика вместе с Милославой (женой Душана). Я: Ладно, давай листок. В столбик я написала 17 имен, которые вспомнила. Большая половина была на русском, но и мальчиков у нас двое. М: Точно не Павел и не Олег. Я: Да почему? М: Ну не звучат они с фамилией. Андрей? Нет, мне не нравится. Давай на сербском, прошу. Понимаю, что всем им жить тут, но и традиции надо соблюдать. Мы сошлись на Деяне и Антоне. Старший и младший. Они были абсолютно одинаковые, потому что однояйцовые, но различала их по родинке на шее. Точно такой же, как у меня. Дома был полнейший бардак, я не успевала ничего. На месяц к нам поселилась мама, которая помогала столько же, сколько выводила своими нравоучениями. Мама. Но она дала мне несколько дней побыть одной. Даже не в паре с мужем, а именно одной. Я сходила на массаж, посидела на главной площади с мороженым, покидала камней в реку. Специально оставила телефон дома, чтобы никто не смог нарушить одиночество. Так хотелось побыть наедине, но я так и не нашла мотивов поговорить с самой собой, будто больше нечего обсуждать.