За кулисами "Кинотавра"

Такое чувство, что в тот момент у него открылись глаза. За долгое время они были полны страха, отчаяния. Но он не заставлял меня изменять решения, потому что думал, что сам во всем виноват. М: Если ты так хочешь. Я ожидала совсем другого ответа. Как ни странно, борьба велась с первого дня нашего знакомства до сегодня. Я: И ты так просто об этом говоришь? М: Ты не хочешь меня видеть, потому что я появляюсь дома очень редко. Конечно, не вижу тут связи, но ты её проводишь. Я: Я видела как ты общался с той девушкой, которая пришла в облегающем платье, с красными губищами, вся такая расфуфыренная, и ты улыбался ей. М: Я даже оправдываться не буду, но у нас больше этого разговора не было. Господи, как я тебе верю. Я так тебя люблю, и если тебе понадобиться сердце для пересадки, мое будет самым первым на очереди. Я встала из-за стола, схватила его за край футболки, затащила в ванну, закрыв дверь, и долго целовала сквозь слезы. Он посадил меня на стиральную машинку, быстро управившись с шортами, которые были давно измазаны детской едой, но их стирать - один геморрой. Его движения были очень быстры, потому что я так хотела. Мною надо овладевать, иначе я начинаю чувствовать ненужность. С машинки слетали моющие средства, хваталась руками за полки для полотенец, которые летели мне на лицо, и мне было так все равно, но он снимал их и очень странно глядел на мое лицо, будто всё так впервые и ему до сих пор страшно за мои ощущения. А ещё в нем проснулись такие злостные силы, что все продолжалось дольше обычного, и будто было что-то новое, которое приносило удовольствие вдвойне. Под конец он шлепнул меня. Я: Ай! М: Мы все еще разводимся? Он даже не дождался ответа на вопрос. Я закусила губу и смотрела как он выходит из ванны, пока я голая приходила в себя. Отсюда не выходила еще минут 15. Я рассматривала свое лицо, которое было таким уставшим, серым и чертовски довольным, но груз проблем не стал легче. К тому же во мне проснулось чувство игривости, которое могло нас спасти на ближайшие недели 2 точно. Да, шорты действительно надо постирать. Я накинула халат, проскользнула в комнату, где он уже стоял над близнецами, разговаривал, держал их за маленькие ручки. Держась за свои обиды, я вовсе не думала о детях. Если мы разведёмся, что будет с ними. Никогда бы не пожелала никому, чтобы их семьи распались, потому что это невыносимо больно. Всех моих одноклассников в начальной школе забирали оба родителя, а за мной приходила одна мама. Когда я задавала вопрос про отца, она говорила, что он уехал по работе, и он там будет еще лет 10. Потом она рассказала, как все было на самом деле, что он поднимал на нее руку, и казалось, она выходила замуж совсем за другого человека, который знал только её и никого кроме. Я видела его фотографии и то, как быстро он вышел из нашей жизни, сделало нам огромный комплимент. Все, что помню, это картинки, как он держит меня за пузо и помогает плыть, а когда говорю, что не могу, он отпускает и я начинаю захлебываться. "Пока она будет ныть, ничего не получится. Говно не тонет". А эти глаза, когда он второпях собирал вещи и стоял уже у дверей. Я таращилась и кричала: "Папа, ты куда?" Он лишь мимолётно посмотрел самыми добрыми глазами и без слов оставил нас в абсолютном неведении, что будет дальше. Тот первый новогодний вечер без него, когда я села за кровать и плакала. Мама искала меня по дому, а когда нашла, то спросила, что случилось. "Где папа? Я хочу, чтобы папа был здесь". Мы вместе плакали в тот вечер, и именно тогда я возненавидела его больше, чем кого-либо на этом свете. Конечно, он пытался найти со мной пути общения, но каждый его звонок был так неустойчив в голосе, что я, девочка двенадцати лет, была намного храбрее этого тридцатилетнего мужчины. И это самый сложный выбор, когда детей заставляют выбирать между папой и мамой, или даже когда тебе звонят, сковыривая старые раны. Я заблокировала все номера и старалась забыть его, как страшный сон. А что он мог мне дать? Для девочки это не так важно, как для мальчика, и все же мне хотелось видеть маму счастливой, а не забитой женщиной, которая изо всех сил старается отдать все лучшее детям, совершенно потерянная из-за того, что у нее нет опоры: ни финансовой, ни моральной. Сейчас уже все пришло в стабильность, но как один человек повлиял на жизнь остальных - самый страшный фильм из всех, что есть на этой планете. И сейчас, когда я смотрю на Милоша, я, слава всем богам, не вижу того тирана, который отравлял весь быт. Возможно, у него была такая же ситуация, потому что про его отца я никогда не слышала, поэтому мы находимся в поисках маленького счастья, которое никому не будет отдано. И я не хочу оступиться, потому что это может стать фатальной ошибкой. Скорее всего, все мои догадки - это лишь догадки, и я делаю ему больно. Да, так и есть. Я: Прости меня, пожалуйста. Он подошёл к моему маленькому телу, окутал своими большими руками, как крыльями, и я просто была раздроблена на миллионы кусочков, потому что здесь только моя вина. А Милош так стабильно меня любит, что даже страшно. Будто он уверен, что никогда мое желание стать ночной фурией и улететь из родного гнезда не возьмёт надо мной верх. Но эта битва выиграна, причем безоговорочной капитуляцией моей стороны. Всю неделю он был дома, чем наполнил меня этим сербским солнцем. Будто мне снова 21, и он целует мои соленые, но с помадой губы в первый раз. Я снова влюблялась в его привычки, волосы на раковине, оставленные вещи у входа. Каждый вечер у нас были свидания на балконе, когда засыпали дети. Было вино, шампанское, коньяк, иногда был сок. Я укладывала на него свои ноги, которые он гладил, и мы смотрели, как медленно течёт в реке вода. Всё стало отлично.