Дома у нас ни дня без войны, Стены скрипят по швам. Будто вожжи судьбы страны Принадлежат лишь нам.
Размеренный звук капель, бьющихся об пол. Запах сырости, что душил так же, как и жар от разъяренного дьявола. Тьма одной из самых труднодоступных темниц Ада, подсвеченная только двумя парами красных огней. Мерное, но довольно тяжёлое дыхание демона, прерываемое кашлем в перемешку с красной жидкостью. С очередным сильным несдержанным ударом ногой в живот новая порция крови вырвалась из рта брюнета. Мужские руки потянулись к месту сломанных в нескольких местах рёбер, словно придерживая их от возможных сдвигов под кожей, во время эмоционального всплеска любимого отца. Сатана неподвижно, словно врастая в пол, стоял перед лежащим Люцифером, с каменным выражением наблюдая за муками сына, начинателем которых стал он сам. Красивое лицо брюнета было искажено побоями, под глазом виделся внушительных размеров темно-фиолетовый синяк, из носа не прекращая текла тёмная бордовая кровь, скулы были в ссадинах. Под порванной рубашкой были переломанные ребра и вскрытая плоть, из которой так и сочилась жизнерождающая жидкость, а под перьями в некоторых местах можно было заметить обтянутые кожей крылья. Мышцы отдавали тянущей болью, а смещенные суставы при каждом движении создавали дикий дискомфорт. Даже без особых приспособлений сегодня Сатана успел побить свой рекорд. Тридцать пять ударов, десять из которых по лицу, в расправе «из первых рук». Люцифер считал. Он всегда считал количество ударов дьявола, таким образом заглушая неприятные ощущения. Точно так же парень и понимал, что наказание от любимого отца не было закончено. Сегодня наследник слишком сильно оплошал, чем вызвал бурю гнева владыки. Впереди ждёт камера пыток, а напоследок, возможно, несколько кругов Ада. И все только из-за неё. Из-за гребаной Астории, что смогла сбежать прямо из-под носа сына самого дьявола. Мужчина поднял демона за грудки, а после буквально выплюнул ему в лицо: — Если окажется, что эта сука жива, то я собственноручно убью тебя. Не забывай, что ты не один в правах на следование престола, — со всей силы оттолкнув парня на острые выступы, Сатана демонстративно отвернулся от него, педантично и излишне придирчиво поправил запонки на пиджаке и кинул через плечо: — Жду тебя в пыточной через пятнадцать минут. Приведи себя в порядок и приди вовремя. Сегодня будет весёлая ночка, — на этом предложении их немногословный разговор, прерываемый лишь ударами отца, был закончен. Люцифер отдышался, как мог, в своём положении, которое он обычно про себя называл «не очень», оперся на руки и приподнялся над полом. С помощью стены это было сделать легче. Демон сплюнул кровь на пол, тыльной стороной ладони вытер губы, демонстративно встряхнул ей. Даже при отсутствии свидетелей он держался хорошо. Как ни в чем не бывало, поправил ворот когда-то целой рубашки, освобождая кожу исполосованной шеи от липкой ткани, а после ступил на выход. Направляясь в сторону своей спальни, демон погрузился в раздумья, что даже не сразу понял, как оказался в месте своего назначения. Руки начали освобождать тело от одежды, приступая к расстегиванию пуговиц на рубашке, как в дверь постучались. «Кого ещё принесло?!» — пронеслось в голове порядком одновременно разъярённого и уставшего демона. Услышав положительный ответ, незваный гость зашёл внутрь. Им оказался Адмирон Винчесто, что, коротко поприветствовав сына Сатаны рукопожатием, будто не замечая его состояния, сел на одно из кресел. Люцифер прошёл к бару, достав из него алкоголь. — Виски? — спросил он, но приближенный владыки отрицательно покачал головой. — Ещё много дел. — Согласен, выпивать пока не за что, — брюнет хмыкнул, и все-таки взял в руки стакан, наполнив его горячительным напитком. Он присел на другое кресло напротив, делая глоток. Алкоголь обжег горло сильнее, чем обычно, но брюнет не придал этому значения. — У нас мало времени, — младший демон кивнул, соглашаясь со словами мужчины, — Вельзевула и его сына арестовали адские стражники и отвели под замок. Они подозреваются в измене владыке и причастности к делам Самаэля. Пока сведений мало, дело в потёмках. Аббадон был убит, так что теперь защита на артефактах будет поручена другому демону, имя которого пока не разглашается. — Ты знаешь? — Люцифер повернул голову на приближенного Сатаны. — Не знаю. Это серьёзное поручение, пока детали знает лишь лично Сатана, но скоро он будет советоваться с Рондентом. Как я получу сведения, передам. — Хорошо, — брюнет снова отпил, продолжая слушать. — По словам Вельзевула, он собственноручно убил дочь Самаэля, что хотела сбежать через подземные тоннели, Атаумом. Это находит подтверждение и в крови девушки, что была на лезвии. Вот только теперь из-за инцидента в зале с артефактами показания могут быть считаться не до конца правдивыми. — От Атаума так же, как и от Лука Смерти, никто ещё не выживал. — Да. Шансы, что Астория жива, минимальны. Люцифер безучастно кивнул, а после направил задумчивый взор на переливающуюся в стакане янтарную жидкость. Оттенки сменялись под углом наклона и падения света, от чего напиток играл красками. Горло снова запершило, но уже сильнее, от чего демон потёр шею, возвращаясь к разговору. — Почему вероятность минимальна? — вопрос всплыл и вылетел сам собой, ставя самого демона в тупик от такой неожиданно всплывшей мысли. Действительно. Почему шансы не равны нулю, а просто минимальны? Неужели у Астры могли быть свои способы спастись и от такого серьёзного ранения? Или все же помог Вельзевул? Бред, они с отцом почти как соправители, это не в интересах падшего. Адмирон вздохнул. — Мы не знаем её силу, Люцифер. И это главное наше упущение. Мы не можем наивно полагать, что даже от Атаума она умерла, не можем полагать, что она не нашла ещё одну лазейку, чтобы выжить, что ей кто-то не помог. Она тёмная лошадка в этой партии, потому твой отец так и желает её убить. — Всё короли боятся того, чего не могут контролировать, — прояснил не только для себя, но и для старшего Люцифер, вновь отпивая. — Верно. Ты совершил огромнейший проступок, упустив её, — Винчесто поднялся с места, за ним, а после легко склонил голову, получил ответный жест. Они вновь сошлись уже в прощальном рукопожатии, в то время как цепкий взгляд старшего на пару секунд соскользнул ниже лица и шеи сына Сатаны. Правая рука владыки развернулся на месте и направился к выходу, но у самой двери остановился, будто что-то вспомнил и захотел озвучить. От паузы в звуках шагов, Люцифер поднял взгляд на оставшегося в пределах комнаты Адмирона, что в последний момент кинул через плечо, поворачивая голову в сторону. — Хорошее тату, Люцифер. Нанеси на него пелену и постарайся потерпеть ради того, кому она посвящена. Более ничего не говоря, старший демон открыл дверь и вышел, оставляя сына Сатаны одного. Он так и остался смотреть в одну точку, укладывая в голове слова Винчесто. Взгляд опустился на расстегнутую рубашку, что прекрасно открывала вид на татуированную грудь и то, что было чуть ниже. Адмирон почти все понял, осознал, что рисунок был сделан не только для него. Неужели все так просто? Конечно, он отличался от других минимализмом и отсутствием ярко выраженного демонического мотива, но неужели он подал признаки, что все выдали? Ведь никто и не поверит. Неужели сам сын Сатаны будет что-то делать, а тем более оставлять тату на своей коже ради кого-то? Бред. Так кажется каждому со стороны. В голове тут же мелькнула мысль, что это тату здесь словно не его, словно чужое и вовсе не подходящее телу сына дьявола. Будто она вовсе не должна быть здесь, будто это необдуманный поступок — нанести чернилами такую метку. Люцифера передернуло. Нет, не чужое. Просто сделано ради кого-то, кроме себя. Да, видимо, и так бывает. Что-то меняется внутри самого демона тоже. И Адмирон это понял, благодаря не только хорошим взаимоотношениям. Ладонь неосознанно потянулась к уже зажившим ребрам и коснулась татуировки. Она подала сигнал теплом, что было несколько не похоже на предыдущее. Теперь это была слабая пульсация, что только говорила о том, что её второй обладатель жив. Но надолго ли это? Долго ли Вики будет жива, находясь в руках Самаэля? Пальцы потерли семиконечную звезду, будто стараясь послать через неё какой-то знак, но после остановились и резко одернулись. Нет, он может так все лишь испортить. Показать связь главному врагу, самовольно продемонстрировать ему свое, казалось, единственное слабое место. Но неужели дело только в его безопасности? Стакан был небрежно поставлен на кофейный столик, а ноги сами потянули демона к зеркалу, что показал фигуру сына Сатаны в полный рост. Брюнет подошёл ещё ближе, оперся руками по обе стороны от рамы и выдохнул, смотря самому себе в глаза. Кровавое пламя горело тихо, но размеренно, передавая все состояние его обладателя. Некоторое волнение поселилось в его душе и начало перекрывать другие негативные эмоции: злость от побоев отца, непонимание всей ситуации, которое рождало раздражение и недовольство. Где-то в алом омуте боли и гнева сверкнула маленькая искра боязни. Боязни уже не за себя? Люцифер отшатнулся от стеклянной поверхности, но продолжил смотреть через неё на себя. Черная хлопковая рубашка, более не пригодная для носки, упала на пол. Взмах руки, и на его ребре больше не видно той самой татуировки. Отец не должен этого увидеть.Папа бежит за мной с топором, Я — на него с ножом.
Носки босых обессиленных женских ног болтались в воздухе рядом с начищенными до блеска мужскими ботинками. Иногда они все же доставали до пола, но опоры все равно не находили: соскальзывали из-за усталости. Стальные пальцы все так же окольцовывали тонкую шею, на которой уже, кажется, и живого места не осталось. Каждое минимальное сдвижение фалангов отдавалось болью из-за синяков, а зрачки все закатывались и закатывались, стараясь удержаться на месте и смотреть на того, у которого в руках её жизнь и погибель. Забавно, а он ведь пока не думает, что от лишней секунды в таких тисках и отсутствия кислорода, тело девушки обмякнет, а моторчик цепочки непредсказуемых событий начнёт работать. Гребаная судьба. Гребаное дежавю. «Излюбленное» чувство беспомощности снова начало завладевать всем телом, как это было часто в компании особо экспрессивных личностей. Люцифер, Аластор, возможно, Сатана, снова сын дьявола, а теперь и Самаэль. У них фетиш какой-то? Её не особо впечатляет, если быть честной. Сколько ещё раз она должна побывать в руках самых жестоких демонов Преисподней, чтобы наконец-то спокойно жить? А жила ли она когда-то спокойно? Сейчас даже порассуждать возможности нет. Горло сильно саднит от давления, поток воздуха почти полностью перекрыт. Сознание сыплется словно песок из-под пальцев, безвозвратно исчезая в потоке воображаемого ветра. Её зеницы, казалось, тысячный случай за сегодняшний день и всю небесную жизнь светились жёлтым огнем. Переливающееся в радужке пламя, маленький белый островок в бездонном чёрном зрачке, выглядели особенно опасно под нахмуренными бровями и над тонкими губами, что вытянулись с линию, даже не открываясь для нахождения пути к такому нужному воздуху. Горящий взгляд был направлен в такой же жёлтый очаг, огонь которого не заставил ждать своего роста и распространения. Сколько уже это длится? Тридцать секунд, пару минут, час? Они оба не знали, да и знать не хотели. Некоторое время назад все происходящее со стороны смотрелось довольно повседневно и даже весело. Самаэль и Астра сидели в кабинете главы такого маленького семейства, играя в гляделки. Будто это лишь сюжет семейного сериала, в котором дочь думает, что уже выросла и имеет право красится маминой помадой, потому спорит с отцом, надув губы и состроив обиду. Падший расслабленно сидел в своём кресле, его лицо выражало спокойствие, и лишь его стучащие по деревянной поверхности пальцы выдавали крайнее недовольство и гнев от проступка демонессы. А она же, ровно в такой же позе, красовалась в менее роскошной мебели, но это не мешало выглядеть гордо, уверенно и бесстрашно. Лёгкий прищур, сжатые уста, надменный взгляд жёлтых глаз. Сжатая в кулак ладонь, была вытянута вперёд над столом, и иногда в полной тишине, прерываемой лишь стуком мужских пальцев о стол, хрустели уже женские костяшки. — Леди из высшего общества не хрустят костяшками, — раскритиковал он её действия, на что она едва слышно фыркнула. — Как жаль, что я не собиралась становится ей, — девушка склонила голову, демонстрируя фальшивое сожаление. — Повтори, — бесстрастный тон все же имел в себе едва различимые злые нотки. Самаэль наклонился чуть вперёд. — Я не собираюсь входить в ваше «высшее» общество демонов. — Значит, войдёшь силой, — он чуть приподнял подбородок, ожидая ответ. — Нет, — так же твёрдо ответила желтоглазая, теперь уже полностью хрустя пальцами обоих рук, разминая их будто перед боем. Обе пары зениц метали искры смертоносного огня, но не нападали на друг друга, лишь демонстрируя свою силу и давая шанс отступить. Но никто не отступал. И дело даже не в том, что они оба одинаковы правы, но в абсолютно разных вещах, а в упертости обоих, что заставляла доказать другому его вину и ошибку. Как же это бесило. Её несогласие, её гордость, её мнение, что она действительно может что-то решать в этой игре. — Попробуем ещё раз, — падший все же решил дать ей последний шанс оступиться и согласиться. Лучше закончить эту игру как можно быстрее. — Я сказала «нет», — в какой-то момент она перешла черту, сверкнув зеницами излишне ярко и оскалив ряд ровных зубов, что были так плотно сжаты. В ту же секунду она резко и совсем неожиданно была поднята за шею с кресла, а после нескольких шагов мужчины от стола, сильно прижата к стене. Падший крепко держал её над полом, начиная душить. Тонкие руки были в плену одной из мужских ладоней, что сделать для спасения ничего не могли. Самаэль все глядел и глядел, и она не отставала. Достаточно. Уже много натренировалась, многое испытала. Она не сломается, слишком большой путь уже проделан, слишком многое лежит на кону. Не сломается ведь, выдержит? У неё, признаться, были партнёры в таком «прекраснейшем» противостоянии, где она могла только беспомощно глотать воздух, прожигать существо напротив взглядом и пытаться воздействовать на него своей внутренней энергией или банально удержаться в сознании, сильнее и опаснее. Не внушающие страх, а рождающие его внутри, ломающие её столбы спокойствия и хладнокровия. Столбы её внутренней силы. И пусть во время встречи с Сатаной она была в отключке. Все равно ведь считается? В глазах особенно темнело и щипало от долгого отсутствия влаги на них, и приходилось напрягать зрение ещё сильнее, тратя энергию, чтобы не упасть раз и навсегда перед Самаэлем. Падший использовал приёмы прессинга, туманя разум и посылая на него сонливость или устрашающие неожиданные образы, от которого зеницы закрыть хотелось и бой закончить. Он играет не по правилам, сукин сын! Девушка старалась держаться, но слишком долгая концентрация, нехватка кислорода и погружение в такие же как и её жёлтые бездонные глаза, которые так и утягивали в Лето, сжимая горло в тисках, сбивали с ритма течения времени и жизни, все же заставляя зажмуриться и пропитать влагой органы зрения. Гляделки в миксе с удушением. Стоит пролистать её записную книжку и проверить, кто из её врагов делал более интересное или извращенное комбо. Ах да, сразу же натыкаемся на Аластора, что начал душить её, а после кинул в кровавое озеро мучеников. Хотя, утопая в этом жёлтом огне, она понимает, что оба демона применили к ней одно и тоже. Просто немного разными способами. Всё же, нет фантазии у демонов. Чтобы кто ни говорил, все замашки у них одинаковые. Ей даже становится несколько утомительно от таких банальных и неинтересных повторов. Через пару секунд она из-под полуопущенных век снова посмотрела на Самаэля, а его образ оставался крайне размытым и неточным. Только жёлтые огни двоились и становились шарообразными сферами. — Не лезь туда, где проиграешь, — констатировал он исход их игры. — Ты жульничал, — зло прошипела она, стараясь откинуть от себя крепкие пальцы, что успели оставить новые отметины, — Мы договаривались… — Я Самаэль, — тут же грубо перебил её, — Я могу делать все, что мне вздумается. Девушка непонимающе подняла бровь. Неужели Люцифер ей все-таки соврал? — Я не наивный честный ангел, не покорный обязательствам человек, и даже не Сатана, что составляет тайные договоры на честном слове. Я падший, для которого нет законов и правил. Привыкай к моему обществу. Точно сукин сын! — Больше ошибок совершать я тебе не дам. Хочешь жить, живи по моим правилам. — Думаешь, мне слабо умереть? — одними пересохшими губами зло прошептала она, когда получила хоть немного воздуха от ослабившейся хватки. На лике расплылась какая-то сумасшедшая улыбка. Нет, все же сломалась… Самаэль зло хмыкнул, а после сместил пальцы на подбородок девушки, сжимая его и все также держа тело над полом. — Не думаю. Вот только ты сведешь в могилу не только себя, но и своего любимого демона. — Он не мой и не любимый, — на лице появился хищный оскал, демонесса буквально прошипела эти слова, выдергивая подбородок из ладони падшего и стараясь опуститься на ноги. Без лишних слов Самаэль второй рукой дотронулся до татуировки на спине, сильно сжимая бок девушки. — Да? Думаешь, я не знаю о вашей связи? Ты глупа и безрассудна, Астория! — улыбка с нотами усмешки застыла на его лице. Идиот, тату ей набили в другом теле. Неожиданно татуировка слабо запульсировала. Астра удивлённо распахнула глаза, совсем не ожидая того, что рисунок сам подаст знак о своём существовании. Да ещё и… Стоп! На её второй оболочке? — Интересно, — теперь он точно насмехался, ведь подтверждение своей догадке нашел, — Ты ведь даже не знала, что связала сразу две свои сущности с ним. Обхитрила самого сына Сатаны, а он даже и не догадывается, что, убив тебя, убьёт и себя. Похвально, — несмотря на несколько восхищенный тон, в жёлтых зеницах до сих пор были искры небывалой злости. — Злишься, что планы рушатся от какой-то девчонки? Ведь так ты тоже потеряешь единственного наследника, что главный гарант трона, — она словила изменения в его лице, — Правильно, злись, — казалось, уже ничего более не испугает её, ничего более не разобьёт расколотую и без того душу. Она устала. Она слишком много всего натворила. Девушка сама сверкнула глазами, а после резко спохватилась за запястье падшего от неожиданно усилившейся хватки. — Сколько ещё всего ты скрываешь от меня? — процедил он, рассматривая её лицо, что успело приобрести натуральный цвет, но вновь начало краснеть. — Достаточно, чтобы принести тебе ещё больше проблем, — похоже, на сегодня лимит колких ответов для мистеров ещё-одно-слово-и-я-тебя-убью закончился. Теперь в глазах Самаэля был настоящий пожар. Лицо приобрело его такое враждебное и опасное выражение, что, казалось, пару минут назад он не встречал эту девушку с распростертыми объятьями. И улыбкой. Фальшивой. И почему она никогда не умела держать язык за зубами? Глупая. Яму себе роет, дура. Где-то в голове промелькнул вопрос, будет ли Самаэль так церемониться, или сразу свернёт ей шею, как, наверное, это делал Сатана несколько часов назад. Ему ведь, скорее всего, не очень было интересно с безвольным телом общаться, он сразу бил, не подбирая насмешек и фраз. Демонесса силой пыталась скинуть руку с себя, и он отступил сам, оставляя между ними расстояние. Желтоглазая нервно дышала, сбиваясь с ритма и пытаясь не упасть с дрожащих ног, что уже не держали ослабленное не только от словесной перепалки тело. Самаэль направлялся к столу, пока описывал все, что теперь должна ему девушка: — Ты проиграла. Остаёшься здесь на моих условиях. Продвигаешь мою военную кампанию и раскрываешь мне все свои секреты, о которых никому более не говоришь, — брови нахмуренно свелись к переносице, когда Астра оттолкнулась от опоры, решительно, хоть и несколько шатко подходя ближе к столу. — Тогда и ты меня во все посвящаешь, — кинула она, тут же прерывая падшего, пока садилась на прежнее место и выдыхала, удобно ерзая в кресле и вновь приобретая хладнокровный вид, — Что ты собираешься сделать, как собираешься, кто находится в твоём лагере. В самом деле, она ещё не была согласна. Не была готова принять условия и пожать руку этому мерзкому, гадкому, высокомерному и коварному… Отцу? Черт! Он никакой ей не отец, это уж точно. Кровным родством они никак не связаны. Или как делают эту метку? Невпопад всплыли воспоминания о том, что только с такими демонами, как Самаэль, она и встречалась на своём пути. Как иронично… Повторит ли он судьбу Аластора? Или продолжит играть ей как Сатана? А может, она сможет его обыграть, как сделала это с Люцифером? Просто дайте ей сил. Или гроб. Нет, все-таки второй вариант. Пора заканчивать этот монолог. — Почему же? — неожиданно начал до этого молчавший Самаэль, — В твоих рассуждениях есть все признаки мудрости и богатого жизненного опыта, — на последнем словосочетании был сделан особый акцент, от чего девушка снова поморщилась. — Я ставила блок, — чуть недоуменно сказала демонесса. Может, из-за слабости даже эта защита слетела? — А я ставил метку, — он усмехнулся, — Хотя, признаю, в первую нашу встречу, ты даже сумела перебороть саму силу нашей связи. Твоей энергии я не чувствовал, мыслей не слышал. Но мне все равно очень интересно, куда они заведут тебя. Может к какому-нибудь умозаключению, сутью которого будет согласие со мной. Тебе больше некуда бежать, Астория, — и вновь это ужасающее и противное произношение её второго имени, выдуманного ей самой же для этого образа демонессы. И почему-то она снова вспыхнула, хотя, казалось, сил уже больше ни на что не было. Вот тебе и демоническая сущность. — Хватит обособлять меня, — процедила она сквозь сомкнутые в злости зубы, — Мои ипостаси не два разных существа. Две в одном. — Раньше они были едины, а сейчас нет, — кулак громким стуком встретил поверхность стола, хозяин поместья оставался невозмутимым снаружи, — То, что сейчас лежит в гостевой на кровати уже не ты. Это уже не твоё тело. Оно отделилось от тебя, ты не можешь его контролировать, но до сих пор жизнью и смертью связана с ним. И мне очень интересно узнать, какое же существо сумело им завладеть. Смирись со своей жалкой участью и прими мои условия. Демонесса ещё сильнее сомкнула челюсти, гневно смотря на падшего. Ей было нечего сказать. Впрочем, как и всегда во время встреч с ним. Он был игроком, умелым кукловодом. Самаэль совсем недавно по роковому стечению обстоятельств, не предпринимая почти ничего, заполучил её, превратив в хорошую фигуру. Астория могла тягаться с ферзями, но не желала этого. Её воля и упертость были смешны, но достаточно сильны, чтобы удерживать нити судьбы, которые так крепко сжимали тонкую шею. И опять страдает шея. Кто-нибудь сверните ей её уже! И желательно в это время подумайте, как хотите её убить. — Я не хочу и не буду, — аргумент на двоечку, но лучше хоть что-то сказать, чем глотать воздух молча. — Скажи мне, зачем же ты тогда представилась Люциферу Асторией? — с интересом спросил Самаэль, глядя на девушку. Демонесса порывисто поднялась с места, сжимая и разжимая кулаки. Бежать. Бежать, бежать, бежать. Срочно. Который раз за день? — Я не желаю сейчас говорить об этом. Прошу прощения, но я устала и хочу спать, — она небрежно склонила голову, больше изображая отрицательный жест, развернулась и пошла к выходу. Вот только следующие слова падшего остановили и теперь уже убили её одним выстрелом прямо в висок. Ну, или свернули ей шею окончательно. — Ты уже тогда понимала, что включаешься в свою игру, что потом переросла в нашу общую, — на предпоследнем слове тон был повышен, — Ты первая начала своими загадками заводить этого отпрыска Сатаны в тупик, вертеть хвостом, а после вытягивать информацию благодаря хорошим взаимоотношениям. Девушка окатило жаром. Он прилил в голове, заливая её краской, а сердце уже барахталось где-то в пятках. Астра медленно повернулась обратно, переводя взор прямо на Самаэля. — Ты… — Нет, — отрезал мужчина, теперь бросая ей в лицо суровую правду каждым новым местоимением и сказуемым, — Это ты использовала Люцифера, самого сынишку Дьявола. Это ты начала игру. Ты не жалкая пешка, которой ведут. Ты ферзь, советник, визирь. Ты тёмная княгиня, — Астра тяжело задышала от таких прямых заявлений. — Не желаю слушать более, — только и смогла выдавить она, чувствуя, как ломается. Теперь уже точно. — Разговор не закончен! — он все же решил дать ей время. Пусть девочка все осознает. Пусть поймёт, какую кашу она заварила. Пусть поймёт, что сама виновата во всем произошедшем в прошлом и в будущем. В проходе девушка столкнулась с дворецким, что уже хотел постучать в дверь. — Прочь, — злостно кинула она, толкая ничего не понимающего слугу, что не успел отступить. Мужчина оглянулся ей вслед, чуть ухмыляясь, а после вновь поспешил к хозяину особняка. — Господин, — он склонился, как сразу же услышал Самаэля. — Приготовь мисс комнату. Самую хорошую в моём поместье. Не скупись на еду и наряды, пусть она хорошо питается и одевается, отдай соответствующие распоряжение другим слугам. Проход во внешний мир для неё закрыт, она должна находиться здесь. Но помни, что она не гость, а полноправный житель этого дома. Она под моей опекой и защитой. Её прихоти могут быть разными, но не должны перечить моим указаниям. Ясно? — Да, господин. Но что делать с Непризнанной? — Другие слуги видели её? — Только стражники и я. — Перенесите её в другую комнату, так, чтобы моя дочь не знала. Пусть за девушкой присмотрит Фидо и только он знает о другой гостье. Следит за состоянием. Как только проснётся, донесет мне. До этого момента никого кроме меня, него и Азазеля в комнату не пускать. — Будет исполнено, господин, — дворецкий ретировался и покинул кабинет Самаэля.Я говорю: «Долой войну!». Он говорит: «Да ну».