Укол красоты, удар лицемерия, Я — это часть империи!
Величественные готические колонны, устремленные вверх, кажется, не имеют своего конца, ведь полностью скрываются в тёмной дымке. Она расползлась своими тонкими щупальцами по всему огромному помещению, пробираясь по сводам, стенам, полу. Чёрный камень повсюду, его мутные трещины лишь в некоторых местах сменяются на золотые проблески, являющие взору искры в этом мрачном месте, наполненном энергией сильнейших существ. Сияние пробивается в дымку, пропадает в мгле. Потерянный, догорающий. Такой же? Впереди дорожка, устланная ковром, которая ведёт в царство. Царство самого Сатаны. У дверей с обеих сторон стоят стражи в доспехах. Демоны вытянуты по струнке, они возвышаются над каждым приходящим, показывая свою силу и готовность в любой момент устранить опасность. Тёмные латы закрывают тело, а крылья величественно расправляются, демонстрируя силу. Их напряжение могут лишь выдать мимолетные движения, связанные с принятием положения, удобного для атаки. Ладонь чуть ближе к рукояти меча — все, что может подать этот знак. Малейший знак недоверия к особе довольно высокого положения. За этот вечер многие демоны пересекли вход в замок, немногие, казалось, самые смелые ещё не пришли. Именно их и ожидал правитель, нежелающий начинать раньше времени, да ещё и без главных фигур. Был отдан приказ следить за мимикой и движениями некоторых личностей, дабы сразу понять их намерения. И в особенности за одной дамой, что явилась одна. Надолго ли? Стук тонких шпилек о тёмный мраморный пол. Раз, два, три. Прямая осанка, гордый взгляд и неспешная походка. Чёрное, даже уже классическое и привычное платье с длинным шлейфом, берущее начало от плеч, скрывающее тело за благородным шелком. На лицо падает вуаль, скрывающая горящие, утонувшие во мгле глаза, потерявшие всякие очертания, кроме единственного блика от рассеянного света. Крылья ночного неба и волосы цвета смолы, так отчётливо выделяющие серебряные пряди, свет которых подкреплен небольшими металлическими деталями на ткани. Четыре, пять, шесть. На неё мимолетно упал взгляд стражников. Её уже здесь знают и ждут. Стук не прекращался, фигура проходила все дальше и дальше, ощущая, как железные прутья медленно охватывают со всех сторон, создавая клетку, захлопывая эту ловушку. Умрет ли она здесь? Стены будто приходят в движение, все приближаются и приближаются, готовясь окончательно скрыть среди колонн тело. Эта иллюзия или же неправдоподобная реальность подкосила бы любого, но огонь сам боится. Как жаль, что она не птица и с ней это не работает. Крылья не подпалишь, не оторвешь, а обратить в пепел то, что не горит, невозможно. Семь, восемь, девять. Скрываться более не было смысла; прятаться более было не нужно. Мгла смотрела только вперёд, только к тому будущему, где будет править. Тьма поглощала каждый уголок, детали, будто те могли помочь. Отчасти так и было. С этого места начнётся её царствие, возродившееся спустя тысячелетия. Стоило запомнить все, записать на плёнку, что запечатлит от первого лица величайшие события всей истории. Восхождение тёмной княгини. Девять, десять. Огромные, величественные, возвышающиеся створы дверей впереди отворились. Последний мимолетный взгляд назад. Темнота. Та же самая? В начале был свет, но в последний момент все изменилось. Так же неожиданно, так же странно и не понятно. Этот путь — судьба. Не самая удобная, не самая лучшая; ломающая, бьющая наотмашь; ядовитая, отравляющая. Черта, прохождение через все. Последняя незаметная вспышка золотого пламени в глазах. Поворот. Одиннадцать. Девушка направлялась в логово врага, смотря прямо в глаза своей судьбе, без страха и сомнений. Контрольный шаг, пути назад нет. Его никогда и не было. Зал встречает множеством огней люстр и настенных светильников, украшенных прозрачными кристаллами, музыкой и едва различимыми разговорами, ворохом платьев. Всюду блеск, тёмные оттенки, золото — все, готовое поглотить чёрный. Множество демонов самых высоких рангов присутствуют здесь, не обращая внимание на новоприбывшего гостя, пока сквозь живую музыку не пробивается равномерный звук. Двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать. Всё разноцветные взгляды, рассматривающие с головы до ног, направлены на неё. Всё внимание, удивление, интерес — на неё. Тишина, мелодия отходит на второй план, ведь куда более важное место занимает девушка, облаченная в чёрный. Взгляд проходится по лицам, отмечая несколько знакомых. Едва заметные прикрытия глаз — все это заставляет ухмылку на лице появиться. Теперь она точно не одна. Эта клетка полна хищников. Пока взор не перешёл на других. У центральной лестницы стоят главные существа этого мероприятия. Отец и сын вели светскую беседу с Винчесто. Взгляд и намерения Сатаны непробиваемы, а вот Люцифера прочитать возможно. Младший лишь на несколько мгновений обращает внимание на платье, увешанное камнями, но тут же возвращает взор обратно, дабы видеть своего врага в лицо. Осматривает, поджимает губы и едва заметно сводит брови. Ноты ненависти и злости. Фигура направляется к хозяину этого вечера. — Сатана, — женская ладонь в перчатке тонкой чёрной ткани, протянута вперёд, для приветствия, — прекрасный вечер. С уст сына правителя едва не срывается едкое слово, но устремленные на них взоры в той же тишине останавливают. Правитель принимает изящную руку, являя улыбку, пока Винчесто беглым взором осматривает девушку, будто она никакого впечатления на него не произвела. — Рад видеть, Астория. — Взаимно. Не могла оставить без ответа приглашение и пропустить такое масштабное событие. Она переводит взгляд на младшего в знатном семействе, так же чуть кивая, чтобы показать лишь то, что она кого-то из династии приметила и помнит. — Люцифер, думаю, этот бал не состоялся бы без тебя. Уголки ещё более поднимаются вверх от двусмысленной связи. Ядовито и остро, дерзко. Тайн нет. Всех ли? — Смею сказать, мисс Астория, что вы главное украшение этого вечера, — алые глаза сверкают, предупреждая, а ладонь оказывается в мужской, пока наследник оставляет короткий поцелуй на тыльной стороне, передавая энергетический импульс, что впивается в кожу, разрядами расходится по молодому телу, доставляя боль от неожиданных сноп искр, покрывающих конечности. — Благодарю, — внешнего проявления неудобства нет, улыбка становится лишь шире, пока в покрытых мглой глазах появляется что-то мерцающее, явно возникшее от освещения. — Позвольте познакомить вас с Адмироном Винчесто, моей правой рукой, — внимание от внутренних неприятных ощущений переходит к другой фигуре. — Приятно увидеть вживую столь амбициозного демона, — наклон головы отмечается сыном Сатаны глубже, что не может не заставить огонь вспыхнуть с новой силой. Дерзость переходит все границы. — Я читала ваш главный труд, вы действительно проделали большую работу. — Мне лестно это, мисс Астория, — короткая улыбка касается мужского лица, — наслышан о вас, однако был удивлён, когда узнал, что у Самаэля есть дочь, — зрение крайне обостряется, когда происходит знакомство, цепкие алые глаза помечают намного больше. Девушка понимающе кивает, добавляя: — Не только вы, многие. — И почему столь юная особа отправилась на бал одна? — тон спокойный, но с явными нотами насмешки. Правитель говорит, пока всего лишь на четверть тона, выделяя особо правдивые и важные слова: — Я желал повидать своего давнего друга, с которым мы были в хороших отношениях, — языки пламени дьявола легко касаются, обжигая не покрытую тканью кожу своими концами, — Я отправлял ему приглашение, ведь наша разлука слишком затянулась, — лицо сраженного когда-то врага, яркой вспышкой сверкает перед глазами, вновь потухая. На секунду все становится столь явно, что образ прошлого переходит и девушке, проявляясь перед взором лишь на мгновение. Она ещё раз моргает, снимая наваждение, а после, как ни в чем не бывало, отвечает: — Мой отец, к сожалению, не может прибыть, он просил передать свои искренние извинения. Он так же надеется на скорую встречу, — жар окатывает неожиданно и с большей силой, становится ясно, что теперь атакует отец, как встречает тёмную дымку, поглощающую стихию, которая своим холодом захватывает. Приторный тон с нотами лукавства в крайней степени надоедает, бьёт по слуху, а все происходящее начинает раздражать. Ещё рано. — Жаль, жаль. Я бы устроил после торжества ужин, по случаю перехода трона моему младшему сыну, как семьи с семьёй, — и понимают ведь, что глотки друг другу перегрызут, и белая, не свойственная дворцу Сатаны скатерть, что непременно для встречи и большего контраста будет выбрана, наполнится красным. Праздник сменится кровавым торжеством. Точно не во время трапезы, намного раньше. Одни знают, другие догадываются. Вот только середина реплики отрезвляет почти каждого, кроме Адмирона, что уже давно получил распоряжение от правителя. На масках медленно проступают трещины, расходятся. Кто сильнее ударит? — Думаю, Самаэль найдёт время, что поздравить вас и мы примем ваше приглашение, — где-то, то близко, то далеко, чувствуется энергия падшего. Наблюдает через карту, призму прозрачных стёкол люстр, глаза гостей. Всюду, везде, всегда. Неприятный предательский холодок в контраст с жаром, резко появляется на коже, тут же исчезая, будто под действием сторонней силы. Это игра явно не одних взглядов и улыбок. Игра притворства и лжи за власть, что в конечном итоге все равно приведёт к рекам крови. Завязка прекрасно разыгрывалась главными лицами, пока зрители наблюдали за происходящим, готовясь в любой момент ступить на сцену главных событий истории. Постепенно музыкальная композиция возвращала свои права на господство, становясь громче, яснее, распространяясь по огромному залу, заполняя гнетущую тишину, после всего сказанного. Последний и становится первым: — С минуты на минуту должна начаться главная композиция. Мы с Адмироном вынуждены оставить вас, ещё не все формальности соблюдены. Люцифер, развлеки дорогую гостью, такое сокровище не должно попасть в плохие руки, — жар отступает, а температура между тремя падает на несколько градусов, пока сладкий вкус маленькой победы чувствуется на языке. — Конечно, — привлекающая к себе фигура правителя, тут же пропала, словно исчезнув в пространстве. — Думаю, нам стоит развлечься, бал со стариками слишком скучен, — эмоции тут же пропадают, мужская ладонь резко, но пока ещё аккуратно, охватывает небольшую ладонь девушки, ведя в центр. Мимолетный взгляд касается некоторых демонов. Пара выходит в зал к началу новой музыкальной композиции, они приближаются друг к другу, вставая в позу вальса. Лица все ближе, а взгляды встречаются вновь, говоря не о самых приятных эмоциях. В который раз, уголки губ приподнимаются в ухмылке. Пока играемые ноты и мелодии сменяют друг друга, они все ещё смотрят, вновь встречаясь в противостоянии. Огонь в алых радужках равномерно пылает, ещё обжигая, а тьма сливается с тканью вуали, что покрывает глаза. С каждым мгновением все растёт ненависть к напротив стоящему. Готовая покрыть пеленой, она подпитывается событиями и всеми обрывками прошлого. Но чьего именно? — Мы могли бы покинуть зал, но ты, Люцифер, решил остаться здесь, — бровь приподнимается и нарушение этикета уже никого не смущает, пока они находятся вдали от других, начиная брызгать ядом, желая заранее поранить, ввести смертельную дозу от резких слов. — Не хочу терять тебя из виду, Астра, — в глазах цвета мглы, что-то неуловимо проскальзывает, когда демон делает первый шаг вперед, заставляя девушку отступить, и начинает танец. Правая рука уверенно охватывает талию, излучая жар, неприятным покалыванием распространяясь по телу, но девушка уверено держится, сильнее расплываясь в улыбке. — Иногда меня до ужаса смешит, как твой папаша пытается вернуть себе былое величие. У Самаэля ничего не вышло тогда, не выйдет и сейчас. Он просто не имеет ни сил, ни сторонников, хотя, откуда тебе это знать. — И о чем же ты говоришь, Люцифер? — уголки губ начинает саднить от постоянного напряжения и притворства, но пока это последнее, на что можно обратить внимание. — О том, что крайне подозрительным становится твоё появление и рождение. Ты же даже не демон, верно? — уверенные головокружительные повороты на каждом шагу, квадраты шагами, вращения. — Созданное для манипуляции и власти существо, способное только плести интриги. Сотканная из пороков и тьмы… — Ты разве не такой же? — а она все скалится, не прекращая препятствовать, — Где же наш великий Люцифер, жестокий и безнравственный демон? Он ли сын своего отца, он ли достоин трона? — отсчёт, кажется, начинается, а стрелка времени бежит навстречу бою, кровопролитию и смерти. — Забавно, как ты и твой папаша стараются удержать все под контролем. Даже немного обидно, что главная роль теперь не у вас, — пальцы сильнее смыкаются на талии, чуть-ли не цепляясь стальной хваткой, оставляя синяки, пульсирующие ожогами от пламени. Физическая боль не имеет значения, даже кажется, будто демонстрирует слабость. Сейчас пока рано наносить увечья. — Не думаю, что стоит радоваться раньше времени. Трон почти у меня, как и поддержка демонов, находящихся здесь, — девушка сильнее прогибается в спине, откидываясь назад и словно полностью доверяя партнёру и его рукам, обладатель которых на деле враг. Чёрная вуаль чуть сползает вниз в наклоне, приоткрывая участок неестественно бледной кожи шеи. — Может, ещё и возвращению Непризнанной рад? — лёгкое головокружение застает на подъёме при встрече с, кажется, спокойным взором демона, который совсем скоро будет разъярён. — Всё обладатели метки рядом и под крылышком, в защите, — она вглядывается сильнее в тёмные зрачки, будто желая проникнуть в сознание, но делая это не очень настойчиво, как подобало бы её внутренней сути. — Ты блефуешь, — музыка все ускоряется, движения сменяются одно за другим, — карт больше нет, бить нечем, Ас-то-рия. — Не доверяй всем тем, кто рядом, Люцифер. И близкие могут воткнуть нож в спину. Например, твой отец, — жар все больше поступает к коже, но тьма уверенно её поглощает, словно подпитываясь чужой силой. Желваки на его лице играют, брови чуть хмурятся, а хватка все сильнее и сильнее. Но обстановка тут же меняется, перенося их в другое помещение замка Сатаны. Астра бы огляделась, да только времени нет. — Знаешь, Астра, почему ты ещё жива? — дьявольская ухмылка становится слишком зловещей, предвкушающей. Её резко и грубо хватают за подбородок, заставляя смотреть на демона. Она взгляд переводит с одного глаза на другой, поглощаясь не по своей воле в кровавое море, а вокруг огонь подступает, норовит сжечь до тла. Жар окатывает волнами, а голову другого туманит дымка, холод мглы пробирается все ближе. Сопротивляются? — Знаю, — из плена огней его глаз удаётся выбраться, но огонь все ещё рядом с ней, все ещё не пропускает в реальность, в зал, настроение в котором, она чувствует, уже стократ поменялось, — у тебя есть вопросы, ответы на которые могу дать только я. Что-то уже началось, оба чувствуют. Пора. Люцифер не прекращает внушать страх, окатывать жаром молодую кожу, но огонь ещё не использует. — Как жаль, что ответы мне уже точно не нужны. Куда интереснее и приятнее не слышать о проблеме, а избавиться от неё, — руки сильно толкают в грудь, заставляя тело отлететь назад и столкнуться крыльями и их основанием со стеной. Демонесса испытывает боль, что резко усиливается от впившихся в кожу спины стёкол. Готовился? Оборачивается назад и замечает зеркало, но все она улыбки с лица не сводит, будто ничего и не произошло. Каждый ожидал атаки, каждый желал узнать, кто первый не справится с ненавистью. Девушка разминает крылья, а после выпускает поток большой силы, которая когда-то не поддавалась. История повторяется, но теперь не она в ловушке, не она прижата к стене, не она терпит боль в области шеи от мужских рук. Приходит новое время, когда она никому более не позволит себя унижать. Она стала сильней, могущественнее, она стала жестокой и жаждущей крови и зрелищ. — Знаешь ли ты, Люцифер, что как-то раз твой папаша запечатал мою силу? Скрыл от меня её куда вовнутрь, чтобы я не достала? — когти сильнее царапают кожу шеи, а тьма окружает их, — Было прелестно с его стороны так решать проблему, да ещё и забрать у меня кое-что. То, что по праву моё, — в ней будто просыпается необузданная сила, которую подписывает злость, негодование, пролетающие перед глазами воспоминания о первой встречи с правителем. — Скажи, ты один в своей семейке такой тупой, что делишься энергией с какой-то Непризнанной, или я в самом деле о Сатане что-то не знаю? — слова сильнее его пронзают, в ответ глаза демона так же загораются, но уже огнём, терпение не выдерживает, и его энергия проникает в неё. Он быстро понимает, что может с этим сделать, потому пламенем обволакивает каждую частичку её тела, погружая её все сильнее и сильнее, парализуя, окружая её нутро. И кажется, что это работает. Она отшатывается, сильнее одергивает свои и его руки, стараясь избавиться от энергии, что он в неё запихнул. Слишком много. Люцифер вновь на неё наступает, хватая за челюсть и волосы, наблюдая за её изменившимся состоянием. Он испытывает удовольствие, когда смотрит на мучения врага, но его более смущает: неужели хватило какой-то там энергии? Огонь не силен перед тьмой. Пара ударов, принципы ни к черту. Он сильнее её цепляет, поднимая над полом, заставляя последний раз взглянуть. Хочется же увидеть эту смерть. — Какая отчаянная. Уже совсем не монстр, — он даже перевоплощаться не хочет, она не достойна такой чести. Астория смеётся глухо, как сумасшедшая. Точно смерти не боится, снова смеётся в лицо, будто когда-то уже умирала. — Так уверен в этом? — руки поднимают вуаль, дабы запечатлеть. С удивлением он обнаруживает бледную мертвенного оттенка кожу, на которой сетью речных каналов расползаются тёмные вены. Глаза, покрытые мглой, постепенно теряют уверенный взор, растерянно смотрят. Всё же хватило? В подтверждение слов появляются в зрачках проблески золота, цвет становится более светлым. Пора. Она выпутывается из ловушки молниеносно, на шаг отходит, а Люцифер, кажется, даже не успевает ответить. В руках у неё образовывается сфера. — Для тебя время ещё не наступило, Люци, — его снова коробит, злость переполняет, — но я дам тебе поблажку. Считай это подарком самой судьбы, — искры драгоценного металла проскакивают в ее глазах. — У меня с ней свои счёты. Сфера сбивает с ног: настолько она сильна, что он, кажется, голову может разбить о каменный пол. Однако этого не происходит. Тёмная гладь принимает тело, а трясина затягивает. В голове мысли сменяются одна за другой, а придушить Асторию сильнее хочется. Сопротивление?***
Тёплый свет рассеивается, ровным слоем покрывает дерево, разрезая темноту кабинета. Ему противясь идёт холодное мерцание карты, главной карты, что когда-то потерял правитель. Фигура, стоящая у стола, кажется, уже долгое время находится на одном месте, словно приросла к полу, стала его частью. Опираясь о стол, сверлит одну точку, водит взглядом, а после усмехается. Рука, наконец отрываясь от поверхности, нависает над доской со стороны, приближается к черной фигуре. Аккуратно охватывает пальцами, приподнимает, ведёт по диагонали. Раз. Два. Три. Ферзь с громким стуком опускается и сбивает фигуру с поля. Слон падает, разбивается и крошится, едва ощущаемый ветер разносит пыль по воздуху, будто фигуры никогда и не было. На доске остается не так уж много фигур, а значит, дело за малым. Король остался без защиты, как жаль. И сейчас он уже ничего со своим положением не сделает. Огонь не поможет. Жёлтые ядовитые глаза все смотрят, смотрят. Усмешка касается уголков его губ, глаза блестят. Совсем скоро в зале появится Астория без Люцифера, что и затянул её в закрытое пространство. Но сам пропал. Поглотила и убила, совершила предпоследний шаг к победе. Его тьма, его порождение. Теперь уже точно. Где-то позади едва слышится движение Азазеля, что подходит ближе. Друг так же наблюдал с легкой улыбкой, смотрел, как победа сама идёт в руки. Как и сама Виктория несколько часов назад. Обладание второй — получение первой. — Войска готовы, Самаэль. — Другие на позициях? — последний осмотр карты не заставляет усомниться в ответе. Тронный зал замка Сатаны, что теперь был несколько изменён по случаю бала, кишил различными существами, среди которых было достаточно соратников. Всё только ждут, готовясь вступить в финал, а он скоро наступит. Знают, зубы скалят, в разговорах вскользь о чем-то упоминают. Глупо и опрометчиво было надеяться на стражу. Но Самаэль сомневается: не мог Люцифер так оступиться, не мог столь глупую ошибку совершить, когда на кону поставлено многое. — Тогда выдвигаемся, — падший тут же подхватывает пиджак, дополняет и завершает им парадный костюм, сворачивает карту и улыбается. Но продолжает с каждой секундой глубже погружаться в размышления, мысли по поводу сложившийся ситуации. Предчувствие. Пока они движутся по коридору, зеркальные стены которого отражают существ, лицо озаряет ещё более широкая улыбка: — Хотел вернуться я туда, где заложил основы своего труда. Пришло время, Азазель, вернуть то, что отобрали. Осмотр войска только глаз радует, а знакомые лица не могут не подбодрить. Самаэль буквально чувствует, что власть перетекает. Влияние усиливающееся он уже имеет, значит роль главную заберет и отыграет. Эти войны, что на стороне Самаэля, внутри себя тьмы ещё не имеют, потому перед сторонниками Сатаны так же уязвимы, но главная фигура, сильнейшая, все равно у первого. У замка тихо, пустынно, пока землю не заполоняют демоны Самаэля. Он путь тот же преодолевает по широкой зале, куда увереннее продвигаясь и распахивая двери. Время пути заставило пропустить занимательный диалог дочери и Сатаны, который упустил из вида тихое убийство его сына. Самаэль более чем уверен в этом. А холод разрастается, заполняет пространство. Кажется, будто он уже и горло схватывает, кислорода лишает, точно так же, как и демоны, появившихся без приглашения в зале. Мелодия, единственная хранительница спокойной обстановки, все ещё играет. — Какая встреча! Люцифер, не ты ли это? — падший улыбается, скалится, пока приближается к давнему знакомому. Приглашенные демоны обращают внимание на развернувшуюся картину, а острые лезвия, спрятанные за одеждами, так и отражают свет люстр, едва блестят. Два падших, это, по крайней мере, занятно. До ужаса увлекательно. — Сколько лет, сколько зим! — ещё сильнее давит, Самаэль упивается эффектом, хоть и казалось, что уже большего не нужно, — Приношу извинения, не мог прибыть ранее на столь, — он кидает взор на присутствующих, большая часть из которых ещё не увидела игру, — интересный вечер. — Самаэль, — красные огни Сатаны пронизывают, но выражение его лица не меняется, а падший смеётся, чувствуя, как тёмная дымка вокруг сгущается, да к Сатане прибегает, желая правителя задеть, — Ты же знаешь, я всегда с нетерпением ожидаю твоего визита. Даже если ты вновь опаздываешь, как когда-то давно. Они с друг другом обмениваются улыбками. До ужаса наиграно, как это фальшиво и неприятно. — Но не стоит забывать, что ты в моём доме. Не прерывай праздник… — правитель готов угрожать и расправу учинить, но не договаривает. — Этот пир во время чумы? Забавно, — один щелчок меняет все, музыка обрывается, а обладатели оружий возле гостей появляются и подставляют к шеям клинки, — Думаю, стоит разбавить его чем-то более увлекательным. И пусть правитель ещё не в ловушке, тот морозный воздух колется и режет, с огнём его внутренним играется и тешится. Перед тьмой, кажется, не адское пламя не может устоять, не жар Преисподней, она вступает в свои права, начиная уничтожать сильнейших, пока те ещё способны сопротивляться. Сатана все ещё стоит, но, окружённый дымкой, ударить не может. В этой тишине ожидания раздаются взмахи крыльев. Всё внимательно вслушиваются, пытаясь распознать, кто это может быть. — Демоны, — раздаётся голос Астории, когда она наконец появляется в зале, но не спешит спуститься, — Люцифер мёртв, — она поднимает руку, демонстрируя в ладони два кровавых пера, которые при разжатии пальцев стремятся вниз, опускаясь на пол. Самаэль бросает мимолетный взгляд на них, а после искоса глядит на Асторию. — Он был единственным представителем рода, что по наследству получил полный контроль над адским огнём. Сатана обманул вас, Вералиан не его сын, лживый союзник, пришедший для сохранения власти в прошлом. Вы были обмануты, оскорблены, потому род по справедливости и потерял адский огонь. Возвращается время тьмы. Могущественной и сильной, делающей нас непобедимыми. Напряжение усиливается, а тишину разбивает свистящий звук, как и летящая вниз люстра. Не способная убить, она лишь внимание привлекает. Астория в воздухе ловко уворачивается. Заминки хватает для смены позиций: зал заполняют стражники и часть из соратников правителя, другие отбиваться начинают. Где-то вдалеке слышатся металлические удары, а приспешники Сатаны начинают атаку. В один момент в поединок вступают падшие, а бой в зале разворачивается. Звуки ударов и криков зал заполняют.