****
Леопольд Розье рассматривал небольшой лист пергамента. Мальчик уже сбился со счёту, сколько раз перечитал изящно написанные строчки, но все ещё не мог оторвать взгляд от него. От своего письма из Хогвартса. Обычно такое письмо вызывало бы восторг и слёзы радости у одиннадцатилетнего ребёнка, но у Леопольда сердце сжалось от страха. Ему придётся оставить Эрменгарду одну. Он знал, точно знал, что Бригита уже давно не в Хогвартсе. Он был уверен в этом, потому что в первый школьный год сестра отправляла сову каждый день. На втором курсе спустя буквально пару месяцев письма перестали приходить, и дети ничего не слышали о старшей сестре целый год. Леопольд был уверен, что она все ещё жива. Когда он окажется в Хогвартсе, то сможет узнать, где находится сестра. Наверняка мистер Снейп знает, но он не скажет, что с ней и где она теперь. Скорее всего, произошло что-то плохое. Да, он подождёт. Леопольд умел ждать, так что ему необходимо запастись терпением на ближайшие пару недель.*****
Гермиона сидела за своим столом в офисе Департамента магического правопорядка и проверяла сноски в тексте своего отчёта. Каждое предложение в ее отчете должно сопровождаться комментариями Гермионы - заметками, интервью и выдержками из документов, которые она собирала во время проверки. Даже такая мелочь, как местоположение приюта должно быть отмечено сносками и тщательно перепроверено. Это было крайне утомительное занятие, мягко говоря. Мысленно она возвращалась к тому, что сказал ей Северус во время их... беседы. Ты рождена не для того, чтобы быть бюрократом, Гермиона. Работа в Министерстве - это напрасная трата твоих способностей и таланта. Он оказался прав в том, что эта работа была совершенно не вдохновляющей. Зато она была стабильной. Работа на Министерство. Девушка так надеялась изменить систему изнутри. Вместо этого она перепроверяла комментарии к своему отчёту, который вскоре после сдачи будет подшит и отправлен в архив без прочтения. Рекомендации так и не будут выполнены. Какой к черту в этом смысл? Ей больше не хотелось заниматься этим. Но проблема в том, что Гермиона не знала, чем она бы хотела заняться. И пока это не изменится, она продолжит работать на своём месте, строчить свои отчёты, дополнять их заметками, отправлять на сдачу, и так по кругу. Лишь до того момента, когда она придумает что-то получше. Гермиона осмотрела свой кабинет и вспомнила, что годами раньше Гарри видел, как в этой же самой комнате волшебники и волшебницы создавали анти-маггловские листовки. И выпускали ради промывания мозгов всей магической Британии и агитации на борьбу с такими же, как она. Она вспомнила, как в зале этажом ниже стала свидетельницей допроса магглорожденного волшебника и приговора к поцелую дементора лишь за то, что родители подсудимого не были чистокровными. Она вспомнила плакаты. Похитителей. «Нежелательное лицо номер один.» Амбридж. Департамент тайн. Фадж. Скримджер. Я не должен лгать. Артура Уизли не повышали до тех пор, пока Фаджа не свергли, и большая часть его детей не выросла. Яксли. Тикнесс. Статуя, некогда украшавшая холл Министерства - волшебники уничтожают популяцию магглов. После войны здесь буйным цветом цвела коррупция, а законы были на стороне чистокровных. Сторонники Пожирателей смерти не теряли своего влияния. Военные сироты брошены гнить в стенах ветхого здания. Почему же она все ещё здесь? Гермиона резко встала. Она оглянулась на волшебников, сидящих вокруг неё в офисе, занятых написанием своих отчётов, которые никто и никогда не прочтёт. Это действительно то, чем она хотела заниматься? Нет. Гермиона даже не знала, кем бы могла работать вместо этого, но на данный момент лучше где угодно, только не здесь. Она неспешно сняла свою министерскую мантию и повесила на спинку кресла, оставшись в маггловском юбочном костюме. Девушка схватила свою палочку, довольно улыбнулась и вышла из офиса. Это было так безрассудно, так глупо, так безответственно. Но, Боже, это было освобождением.****
— И ты просто... ушла? — Я ушла! — Гермиона говорила с таким энтузиазмом, которого прежде Северус никогда не замечал в ней, — не могу поверить, я просто... ушла. Я отложила перо, взяла свою палочку, и вышла оттуда, никому не говоря. И я больше не вернусь туда! Северус медленно кивнул. Они сидели у камина, расположившись в креслах друг напротив друга, после того, как дети пошли спать. Это было так непохоже на неё. Гермиона, которую он знал, была расчётливой и методичной, она никогда не совершала поступки, не обдумав прежде все возможные последствия. Поговорив с Лавгуд и исследовав литературу по психологии, Северус пришёл к выводу, что подобное поведение часто свидетельствует о сильнейшем эмоциональном потрясении. Действительно ли она морально потрясена? Как ей не быть потрясенной, если она спит с тобой, — снова этот голос в подсознании. Я ведь не заставляю ее, — подумал он про себя. Она добровольно делила с ним постель. Причём довольно часто - заметил он, внутренне ухмыляясь. Не то что бы Северус жаловался. Тем не менее, он не мог избавиться от ощущения, что за этим стоит нечто большее. Он не мог открыто говорить о своих эмоциях, однако заботился о ней. Но он знал, что ему нужно быть осторожным с ней. Уизли сказал, что после войны Гермиона была эмоционально разбита. К тому же, Снейп был слизеринцем. Все, что он делал, было тщательно продумано и делалось весьма осторожно. — Что-то конкретное сподвигло тебя сделать такой шаг? — осторожно спросил он, слегка понизив голос. Гермиона покачала головой. Эйфория все ещё не отпускала ее, - явный знак, что что-то не так. — Нет, на самом деле нет. Просто я сидела там, проверяя свой никчёмный отчёт, задумалась: зачем я вообще это делаю? Как ты и сказал, это пустая трата времени. Я бы могла посвятить свою жизнь таким важным вещам, но не делаю этого. Итак, его слова частично вдохновили Гермиону поступить подобным образом. Хорошо это или плохо? — Значит, ты просто ушла оттуда... и что ты делала потом? — Я гуляла по Лондону. В маггловской части. Бродила вдоль Темзы, затем перешла ее по Мосту Тысячелетия и прогулялась по другой стороне. Я наслаждалась тем, что в тот момент мне не нужно было ничего делать. Это было... так классно. Северус кивнул: — Видимо, ты почувствовала себя свободной. — Да, именно так! Это слово у меня прямо на языке вертелось. Свободной. У меня нет работы, планов, никаких идей по поводу того, что делать дальше...— радость на ее лице тускнела по мере того, как она говорила, словно, произнеся эти слова вслух, Гермиона осознала все последствия того, что сделала. Когда девушка снова заговорила, медленно чеканя каждое слово, ее глаза расширялись в ужасе: — У меня нет работы... нет планов... никаких идей, что делать дальше... я просто вышла оттуда без объяснений... о Боже мой! Гермиона закрыла лицо руками. Ее плечи сотрясались, а дыхание стало медленным и затруднённым, как всегда бывало, когда человек пытается подавить рыдания. Дерьмо. Северусу пришлось столкнуться с величайшим ужасом на свете - плачущей женщиной. Первое, что пришло ему в голову, это спросить, почему она плачет, но он тут же отбросил эту мысль, приравняв ее к самоубийству. Думай, Северус, думай! Вспышка воодушевления, и вот Северус уже стоит на коленях перед ней, нежно взяв за плечи и мягко отстраняя ее, чтобы открыть взору лицо Гермионы. Раскрасневшаяся, с заплаканными глазами и шмыгающая носом. Северус все ещё считал ее необыкновенно красивой. — Я никогда... никогда, никогда не поступала так безрассудно, — пролепетала девушка. — Никогда. Снейп заключил ее в объятия и мягко поцеловал в макушку. — Что я теперь... что же мне делать? Я не смогу получить хорошие рекомендации, да и кто возьмёт на работу человека, который просто вышел из кабинета, потому что ему так захотелось? Я все испортила! Я испортила свою жизнь! О Господи, не давай ей думать, что я склонил ее разрушить ее жизнь. Ладно, старик, дыши, соберись, теперь скажи ей, что это все ерунда. — Глупышка, — прошептал Северус ей на ухо. Отлично, фыркнул он про себя. — Ты Гермиона Грейнджер, героиня войны и прославленный член магического сообщества. Да любой работодатель выпрыгнет из штанов, лишь бы заполучить тебя. Гермиона покачала головой. — Нет, особенно после того, как об этом раструбят в Пророке, а так и будет, ты ведь знаешь. Потому что там освещается каждый мой шаг. Северус крепче сжал ее в объятиях, мягко раскачивая их обоих. Обнимать ее плачущую, сидя перед камином, было во много раз интимнее, чем все те разы, когда они занимались любовью, - подумалось Северусу. Успокаивать плачущего ребёнка совершенно отличалось от того, когда утешаешь плачущую любимую женщину. — Я просто идиотка, — простонала она, — я не знаю, что творю и не имею не малейшего предоставления, что будет дальше. Северус снова поцеловал ее в макушку, проводя рукой сквозь ее волосы. Что бы ты сказал слизеринцу в этой ситуации? Я бы использовал логику, разложил бы все факты. Сработает ли это с гриффиндорцем? Выбора нет, кроме как выяснить. — Знаю, это немного затруднительно - не иметь плана, особенно для тебя, — Гермиона резко выдохнула, что Северус воспринял как смешок. — Но вся прелесть ситуации в том, что тебе не нужно ничего решать ни сегодня, ни завтра, ни на следующий день. Ты ведь не нуждаешься в деньгах, я прав? Гермиона медленно кивнула. Раз логика сработала, он решил идти ва-банк. — И у тебя ведь есть чем заняться здесь? Помочь пятнадцати запуганным детям научиться быть людьми, что не захочет делать ни один человек в этом мире. — Кроме тебя, — усмехнулась девушка. — Да, кроме меня, что делает тебя настолько исключительной, — добавил он, целуя Гермиону, — что я хочу пригласить тебя в мой проект. Чтобы ты проводила время здесь. Ты можешь обучать детей и готовить их к жизни, к поступлению в Хогвартс. Один Мерлин знает, насколько нужны мне сейчас лишние руки, и откровенно говоря, Гермиона, — Снейп отстранился, обхватил ее лицо руками и заглянул в глаза. — Ты - лучший учитель, которого я мог представить для них. Гермиона улыбнулась и заплакала одновременно, погружаясь в объятия Северуса, затем они вдвоём переместились на пол. — Останься здесь и помоги им, — прошептал Северус ей на ухо, — останься здесь со мной. Он надеялся, что Гермиона не почувствует, как участилось его сердцебиение, пока он ждал ее ответа. Девушка кивнула, не глядя ему в глаза. За что Северус был благодарен. Но она сказала «да», согласилась быть с ним. Снейп нарушил правило и попросил напрямую о том, чего хочет, и Гермиона сказала «да». На самом деле это было освобождением. На следующее утро Северус не мог решить: уснул ли он от усталости или провалился в сон в облегчении.****
Гермиона запаниковала, когда осознала, что сделала накануне, когда бросила работу, не сказав никому не слова. Поддержка Северуса стала именно тем, что ей было нужно. После войны она так много времени замыкалась в себе и подавляла свои чувства, чтобы не испытывать боль и страдания. Ей столько пришлось перенести в таком юном возрасте. Когда прошлой ночью она осознала свой поступок, все ее эмоции всплыли наружу и накрыли ее с головой. Девушку переполняли стыд и удивление, и впервые после войны у Гермионы не было чёткого плана действий. Она чувствовала себя разбитой. Она не ощущала себя в безопасности. Чувство защищённости было первой и самой главной ее целью со времён войны. Но Северус был рядом с ней, он обнимал ее весь вечер, не выказывая осуждения, и говорил, что все будет хорошо. Он обнадёжил ее, предложил остаться с ним на Площади Гриммо, чтобы помогать ему, помогать детям. Гермиона с радостью согласилась. В каком-то смысле это ведь было ее детище, и она хотела довести дело до конца. Ей не давало покоя чувство вины, ведь несмотря на ее роль в создании этого проекта, она только приходила по вечерам и читала детям на ночь. Теперь же девушка сможет находиться с ними постоянно, узнать их ближе и заботиться о них. И Северус попросил ее остаться. Ради него. Гермиона была уверена, что Северус не подразумевал это, поэтому старалась не заострять на этом внимания. Скорее всего, он просто пытался остановить ее истерику, ее слезы. Вряд ли Северусу нравится утешать плачущих женщин. Гермиона пообещала самой себе никогда больше не плакать, тем более на глазах у других. В сердце Северуса Снейпа уже тридцать лет было место только для одной женщины, и, судя по Патронусам, которых он оставлял в коридорах, это место все ещё принадлежало ей. Не было никакого смысла привязываться к человеку, который никогда не сможет ответить взаимностью. Обоюдная страсть, желание помочь тем, кто в этом нуждается, чувство сострадания к ближнему. Это было безопасно. Этого было бы достаточно. Гермиона с головой ушла в работу. Она обнаружила, что дети соблюдали строгий распорядок дня. Северус объяснил ей, что четкое расписание даёт детям чувство стабильности, безопасности, особенно для тех, кто остался без родителей. В девять утра Кричер сервировал завтрак. Для детей от восьми лет и старше следом шли консультации с Луной, в то время как с младшими занимался Снейп или Невилл (в скором времени - Гермиона или Невилл). После обеда они менялись: у старших - уроки, младшие шли на консультацию. Ужин подавали к шести вечера, затем по расписанию чтение с Гермионой. В половину девятого воспитанники Детского дома отправлялись спать. Гермиону поразило, какими они были самостоятельными. Для детей слишком маленьких, чтобы учиться в Хогвартсе, они были очень независимыми. Они были в состоянии сами проснуться, принять душ, одеться и таким же образом лечь спать, без какого-либо контроля или помощи со стороны взрослых. Северус пояснил, что так было по двум причинам: во-первых, он был просто не в состоянии уследить за всем, когда занимался детьми один, и во-вторых, его работой было именно обучение детей самостоятельности. Это намного упростит им жизнь, когда они отправятся в Хогвартс. Хогвартс. В этом году туда поедет только один воспитанник - Леопольд Розье. Это был тихий мальчик, за которым хвостиком везде ходила его младшая сестра. Старшая же ублажала волшебников в Лютном переулке, что Северус строжайше приказал хранить в секрете от Леопольда и Эрменгарды. — Рано или поздно они все равно узнают правду, Северус, — возмутилась Гермиона. — Не лучше ли, чтобы они узнали ее от человека, которому они всецело доверяют? Северус покачал головой, его глаза вспыхнули, и он тихо ответил: — Если они узнают, что обычно случается с теми, кто уходит из-под моей опеки, это сломает их ещё до того, как они попробуют хоть что-то сделать. Я не могу позволить им сдаться, ещё не переступив порог приюта. Они заслуживают эту невинность. — Но никто из них не виновен, Северус! — он не ответил на эту фразу. — Неужели ничего нельзя было сделать, чтобы вернуть их сюда? — мягко спросила она. Северус резко отвернулся и саданул кулаком в стену, что было совершенно неожиданным проявлением агрессии с его стороны. — Нет, — сказал он таким тоном, что прозвучал гораздо убедительнее краткого ответа. Словно говорил: не спрашивай меня снова. И Гермиона не стала. Она развернулась и вышла прочь, не сказав ни слова.***
Северус ненавидел выходить из себя перед другими. В свою бытность профессором он никогда не терял самообладания в присутствии студентов. Насмешки, саркастичные замечания и другие издёвки настолько вошли в привычку, что стали лишь реакцией на мелкие жизненные неприятности. Это очень помогало держать людей на расстоянии, что необходимо, когда человек живет жизнью двойного агента. И когда ты осознаёшь, что она рано или поздно бросит тебя, это лишь вопрос времени, - добавил голос в его голове. Северус по-прежнему был расстроен, что вспылил при Гермионе. Он не позволял себе такого даже в студенческие годы, даже когда Поттер стал его головной болью, а Лонгботтом превосходил самого себя в идиотских курьёзах. Он ждал, что Гермиона отреагирует, прогонит его или заявит, что никто не имеет права так разговаривать с ней. Или что она уйдёт, - закончил внутренний голос. Наверное, это сродни безумию - пытаться заставить собственный мозг замолчать, разве нет? Но Гермиона не бросила его. Не накричала на него. Она даже ничего не сказала. Девушка просто смотрела на него глазами, полными сочувствия и разочарования, а затем ушла, не проронив ни слова. Северус не ожидал такой реакции, ведь теперь все гораздо хуже. Разочарование всегда хуже, чем злость, независимо от того, чем они вызваны. Однако Снейп не мог зацикливаться на этом. Приближалось начало учёбы в Хогвартсе, и нужно было провести беседу с Леопольдом. Он был умным мальчиком, держался особняком, заботился о младшей сестре. Северус позволил себе надеяться, что мальчик сможет не привлекать к себе излишнего внимания и задержится в школе дольше, чем большинство его предшественников. А если Леопольд сумеет сдать экзамены С.О.В., то это даст ему шанс на лучшее будущее. Также Северус решил воспользоваться привилегиями своего статуса опекуна и предложить то, что ему не удавалось сделать ни с одним из своих подопечных, то, что теперь он мог сделать на законных основаниях, что могло бы значительно облегчить жизнь юноше. Гермиона и Поттер обмолвились об этом ещё несколько месяцев назад, когда они только начали заниматься приютом. Законная смена фамилии. Северус согласился, что это, возможно, единственная надежда для мальчика, и если все получится, то Снейп уговорит каждого из своих воспитанников сделать так же. Но он не станет заставлять их. В Волшебном мире фамилии были необычайно важны, на родословную обращали внимание и всячески подчёркивали, что Северус считал просто смешным (и это говорит Принц-Полукровка, — хихикнул голос.) Для волшебника отказаться от своей фамилии было сродни предать что-то сокровенное, даже если фамилия была осквернена войной или убийствами. Выбор целиком и полностью за Леопольдом. Северус был у него в долгу. Леопольд Розье и его наставник сидели друг напротив друга за столом на кухне. Северус рассматривал юношу. Он был худым, даже слишком, учитывая, насколько улучшились условия его жизни. У мальчика были глубоко посаженные серые глаза и светлые волосы. Он напоминал Северусу Люпина во времена Первой Магической войны, когда тот уже мучился от регулярных трансформаций, а магическое сообщество начало сторониться его. Так горько было видеть это вновь. Те же пустые глаза, то же уставшее лицо человека, который пережил слишком много за свою недолгую жизнь. Теперь же он был в шаге от логова льва (в прямом смысле этого слова). Северус произнёс речь, которая звучала в беседе с каждым из его воспитанников перед тем, как те отправятся в Хогвартс. Год от года она претерпевала совсем небольшие изменения. — Я знаю, что мне нет необходимости приукрашивать действительность, Леопольд, поэтому скажу прямо. Твоя фамилия - фамилия твоего отца - уже известна многим студентам этого заведения. От его руки погибли родственники некоторых из них. Я говорю это не для того, чтобы задеть тебя, ведь, насколько мне известно, ты и сам знаешь об этом. Я говорю это для того, чтобы ты был готов. Хогвартс - уже не та тихая гавань для всех студентов, как было раньше. В памяти людей война ещё свежа, и не забывай, что военные отчёты были записаны Орденом Феникса. Каким бы ты ни запомнил своего отца, не забывай, что каждый человек в этой школе знает его как Пожирателя Смерти, убившего много невинных людей и следовавшего за Тёмным Лордом. Для них твой отец - олицетворение зла, а следовательно, и ты тоже. Студенты, выходящие из-под моего крыла, как правило, попадают на Слизерин. Это и благословение, и проклятие. Благословение в том, что к тебе будут относиться так же, как и к остальным слизеринцам, а это сплачивает факультет против остальных. С другой стороны, слизеринцы обозлены, что их ассоциируют с именем Темного Лорда, поэтому, когда ребёнок Пожирателей Смерти попадает на их факультет, это подстёгивает их на определённые действия. Они никогда не упустят возможность показать, что не являются Пожирателями, и делают это весьма жёсткими способами: публичными унижениями, оскорблениями, нападениями на этого студента. Ты, Леопольд, мишень для них. Обычно директриса МакГонагалл достаточно лояльна к ученикам, но на ситуации с подобными тебе она закрывает глаза. В уставе Хогвартса прописано, что с любыми жалобами следует идти к декану своего факультета, но могу тебя заверить, что Гораций Слагхорн будет заинтересован в помощи лишь в том случае, если будет уверен, что в один прекрасный день ты окажешься полезным ему. Видя в тебе твоего отца, Слагхорн не встанет на твою сторону. Он палец о палец не ударил ради студентов, которые были моими воспитанниками, включая твою сестру Бригиту, и я не верю, что он сделает исключение ради тебя. Однокурсники будут подстрекать и провоцировать тебя, не дадут обратиться за помощью. К тому времени, когда директриса узнаёт о проблеме, студент либо сам уходит, либо предпринимает ответные действия и его исключают из школы. Я обрисовал тебе ситуацию, Леопольд. Я не хочу давать тебе ложные надежды. Ты сильный, и я верю, что ты сможешь справиться с этим. Каждый из моих учеников знает, как выжить. Они не смогли долго продержаться, потому что предпочли сдаться и позволили предрассудкам других людей определить свою судьбу. Вместо того, чтобы принять его, Леопольд, я призываю тебя преодолеть это испытание. Не поддавайся их насмешкам. Если они станут задевать твою семью, просто игнорируй их. Если тебя ударят, не бей в ответ. Держись обособлено и выбирай союзников с умом. Имей в виду, что с тобой могут подружиться для того, чтобы усыпить твоё чувство бдительности. Будь осторожен, но не впадай в паранойю. Говори мало. Не привлекай к себе излишнего внимания. Будь прилежным: преподаватели скорее помогут студентам с хорошей успеваемостью чем тем, кто пренебрегает учёбой. К тебе будут относиться предвзято, поэтому ты должен трудиться, чтобы заставить их забыть свои предрассудки. Тебе повезло, что приватная жизнь и семейное положение Пожирателей смерти, в том числе твоих родителей, не были преданы огласке. В то время этим не интересовались, а сейчас и подавно. Люди слышат фамилии, и в их головах сразу же возникают ассоциации. Большая часть твоих родственников предпочла сменить свои. Я предлагаю тебе воспользоваться этой возможностью. Я не могу обещать тебе, что этот шаг кардинально изменит твою жизнь, но я хотел бы, чтобы ты подумал об этом. Северус замолчал. Мальчик не выглядел напуганным услышанным. Напротив, он выглядел... решительно. Если Северус и встречал слизеринцев, то Леопольд был одним из них. Невозможно было преподавать в Хогвартсе почти два десятилетия и не научиться на глаз определять, на какой факультет попадёт ребёнок. Слизеринцы не были трусами. Этого слова попросту не было в их лексиконе. Горе тому, кто был глуп настолько, чтобы посметь назвать Северуса этим словом на букву «т». Снейп чувствовал, что Леопольд Розье тоже был таким. Наконец мальчик заговорил: — Сэр, если я решу изменить свою фамилию, Эрменгарда тоже поменяет? — Если она сама этого захочет. Когда придёт время, я предложу ей поступить так же. Леопольд кивнул. — Вы считаете, что люди перестанут меня ненавидеть, если я сменю фамилию? Северус осторожно подбирал ответ: — Я думаю, что люди с меньшей вероятностью узнают о твоём происхождении, не зная настоящую фамилию. Следовательно, у тебя будет меньше шансов стать мишенью. Но я не могу дать тебе никаких гарантий. Есть много способов узнать правду. Леопольд долгое время пребывал в раздумьях. Северус уже хотел было предложить ему подумать пару дней, когда мальчик вдруг заговорил: — Какой будет моя новая фамилия? Северус много думал над этим. Если решение было за детьми, то и выбрать новую фамилию им следовало самим. — Я оставлю это на твоё усмотрение, Леопольд. — Вы знали мою маму, сэр? Северус медленно кивнул: — Да. Не очень близко, но я был знаком с нею. — Какая фамилия у неё была? До того, как они с папой поженились. — Клэрмон, — мягко ответил он. — Вивьен Клэрмон. — Эта фамилия тоже имеет плохую репутацию? Клэрмон. Северус покачал головой. — Нет. Полагаю, это вообще маггловская фамилия. Твоя мама была полукровной. Она хранила это в секрете, — она тоже не была Пожирателем, хотя это не имело значения для Министерства. Быть замужем за одним из них - уже означало быть преступником. — Я решил, какую фамилию возьму, — сказал мальчик. — Леопольд Клэрмон. — Ты уверен? Фамилия очень ценна, с ней нельзя легкомысленно расстаться. — Это камень на моей шее, сэр, от которого я не смогу быстро избавиться.*****
Северус понимал, что стоит извиниться. После его срыва в гостиной Гермиона держалась на расстоянии. Конечно, она подумала, что в следующий раз ты ударишь ее, — сообщил внутренний голос. И вообще, — добавил он, — неужто тебе не хотелось этого, просто чтобы девчонка замолчала? Северус вздрогнул от этой мысли. — Никогда, — произнёс он вслух. Он никогда не позволял себе поднять руку на женщину, ни разу в жизни, и никогда не посмел бы, как бы его не провоцировали, потому что Северус не такой, как его ублюдок отец. Снейп сел на диван и запустил пальцы в волосы, затем сжал их у самых корней и опустил локти на колени. Да пошло оно все к черту. Гермиона выглядела такой разочарованной. Он столько лет насмехался над ней, столько раз кричал на неё и причинял боль ради собственного удовольствия, а сейчас именно это разочаровало ее. Северус обнаружил, что ему не нравится сама мысль о том, что он может разочаровать Гермиону. После Лили его вообще это не волновало. Так странно. Он ударил по стене не потому, что разозлился на Гермиону. Он был зол на самого себя и почувствовал себя таким, мать его, беспомощным, что просто не выдержал. Северус гадал, поняла ли это и она, или же подумала, что он был зол на неё. Утомлённое сознание и недостаток опыта в отношениях склоняли его отложить этот вопрос до утра и разобраться во всем попозже. У Гермионы все ещё была собственная квартира в Кенте; Снейп предполагал, что она останется там на ночь, потому что она всегда предупреждала его, если оставалась в своей комнате здесь. Таким образом Северус был единственным взрослым в доме, и ему не хотелось посылать Патронуса или пользоваться камином, значит, так или иначе, придётся подождать до утра. Он знал, что к тому времени уже будет поздно. Если уж на то пошло, то уже было слишком поздно. Пока Северус поднимался по лестнице, намереваясь открыть бутылку, которую припрятал в тумбочке, чтобы заглушить свои страдания на ночь, он задался вопросом, что же было между ними. Были они любовниками? Приятелями по траху? Можно ли назвать это отношениями? У Северуса никогда не было взрослых отношений, поэтому он бы и не распознал таковые, пока его не ткнут носом. Что же думала Гермиона по этому поводу? Вероятно, это было более важно. Северус был готов на все, но ему было трудно понять, что именно это было? Гермиона говорила, что вовлечена в их общее дело, а теперь между ними что-то было... захочет ли девушка продолжения после того, как Северус облажался? Дети начали к ней привязываться, и Северус не хотел, чтобы она уходила. И возможно, — заговорила та полная надежды часть его души, которая подавала голос так редко, — возможно ты и сам не хочешь, чтобы Гермиона уходила? Во что он ввязался на этот раз? Дойдя второго этажа, Северус наколдовал Патронусы и уже было повернулся, чтобы войти в свою комнату, но остановился, увидев, что ее дверь приоткрыта и горит свет. Гермиона никогда не оставляла включенным свет, пока не была здесь, если только дверь не… была приглашением? Часть его слизеринской душонки твердила развернуться, пойти в свою комнату и ждать до утра, заставить ее немного понервничать и просить у него прощения. Другая его часть, питающая слабость к магглорожденным гриффиндоркам, приказывала засунуть свою хваленую гордость подальше и пойти к Гермионе. Не нужно было гадать, какая его часть одержала победу этой ночью. Северус подошёл к двери ее спальни, тихо постучал и вошёл ещё до того, как она ответила. Гермиона лежала на кровати, отвернувшись к стене. Он не понимал, уснула она или нет, но, судя по напряжённости ее положения и дыханию, Гермиона не спала. Она не поздоровалась с ним, но в то же время и не прогнала прочь. Для Северуса Снейпа это было прямо таки гребаным приглашением от девушки. Снейп мягко прикрыл дверь и бесшумно подошёл к кровати на тот случай, если Гермиона все таки спит (он не хотел вдобавок ко всему извиняться ещё и за то, что разбудил ее), снял обувь и расстегнул ремень. Забравшись на постель рядом с ней, он осторожно приобнял ее за талию. Затем он оставил лёгкий поцелуй у ее виска и прошептал на ухо два слова. Два слова, которые он ещё никогда в жизни никому не говорил. Два слова, которые обычно не смогли бы исправить ситуацию, которую он сам же и создал. — Прости меня. Глаза Гермионы были закрыты, и она ничего не ответила, но Северус заметил, как ее рука потянулась к его ладони и мягко легла сверху. После долгого молчания, она прошептала так тихо, что он едва мог расслышать: — И ты меня прости. Девичья ладошка сильнее сжала его запястье. Решив, что Гермиона больше не сердится на него, он притянул ее немного ближе к себе и закрыл глаза, растворяясь в осознании момента. Впервые в жизни Северусу Снейпу простили то, что он вышел из себя. — Нокс.